Зовущий из тени

Ключ застрял в скважине и никак не хотел поворачиваться. «Не спеши, — напомнил себе Илинго. — У тебя есть три часа, чтобы забрать все, что нужно». Все, что нужно. Все, что ты сможешь унести в руках. Все, что поможет тебе начать жизнь заново — не принцем Бархальда, пусть и обреченным на медленную смерть, а никому не известным чужаком. Правда, молодым, здоровым и сильным. И совсем не бедным. К тому же, не без самодовольства подумал юноша, весьма недурным собой. Ключ наконец послушался, дверь бесшумно отворилась и бывший принц вошел. Дом, который еще совсем недавно казался Илинго почти тюрьмой, теперь выглядел невероятно уютным. Илинго налил в серебряный кубок свое любимое «Сердце Артынга», уселся в мягкое кресло и медленным, запоминающим взглядом обвел комнату. Вот и все. Конец прежней жизни, начало… чего? Впрочем, какая разница, если больше нет Уз, гнетущей предопределенности, неодолимых помех на пути! Свободен! Он залпом допил вино, вытер губы ладонью, как простолюдин, тихо засмеялся и легко встал. И замер на месте, с внезапно заколотившимся сердцем глядя на дорогой онтрийский ковер: в свете канделябра от бывшего принца тянулись две тени. Илинго быстро обернулся, готовый к схватке с врагом, притаившимся у него за спиной, но сзади никого не было. — Колдунья что-то перемудрила со своей магией, — тихо пробормотал юноша. — Вина-то всего один кубок… дело не в нем. Илинго заторопился: ему стало не по себе в пустом доме, где замерло время. Даже свечи — и те не таяли, хотя пламя тихонько колебалось при движении воздуха. Беглец забрал все деньги и драгоценности. На первое время хватит, а дальше он что-нибудь придумает. Эх, знал бы, что впереди вся жизнь, не транжирил бы так! Умирать ведь готовился, вот и сорил деньгами, жадно искал удовольствия, глушил исподволь сосущий ужас приключениями и забавами. Так, что еще? Кинжал, часы, огниво, запасная одежда, несколько комплектов белья… Вроде все. Илинго еще раз оглядел комнаты и вышел, стараясь не смотреть на свою тень. Или тени — лучше не проверять. Интересно, а конюшня относится к дому? Неважно. Верного красавца Данга он здесь не оставит. Да тот и не позволит никому другому сесть на себя. Он и конюхов-то неохотно подпускает, крысится. Бархальдские лошади — они лишь одного хозяина признают, это всем известно. — Данг! — позвал Илинго, подходя к деннику. Конь угрожающе заложил уши и оскалился, недвусмысленно давая понять чужаку, что лучше не приближаться. — Данг! Это же я! Данг? «Тебя не узнает никто: ни друзья, ни женщины». Ну, и ладно бы! Известно, что это за друзья — выпить вместе, поохотиться, похождениями любовными похвалиться. А вот так, чтобы по-серьезному, в бой, к примеру, Илинго бы ни с кем из них не пошел. Да и женщины… Мало какая откажется делить постель с пригожим и богатым чужеземным принцем. Но вот что конь, испытанный, любимый, не узнает хозяина, об этом колдунья не предупреждала. Рисковать Илинго не стал. Данг в таком состоянии покалечит или убьет запросто. И уж, как минимум, вывести его, не поднимая шума, не получится. — Прощай, Данг, — тихо сказал бывший принц. Бережно повесил приготовленную было уздечку на крюк и вышел прочь из конюшни. Что ж, хорошо, что у него хотя бы не было собаки. * * * Так, и куда теперь? Приличный трактир в Прильте был один, и возвращаться туда, по словам колдуньи, не стоило. В доме до утра тоже не подождать: три часа, на которые Файс остановила время, почти истекли. Можно было бы завернуть в заведение матушки Батти, но проводить время с давно знакомыми девицами, которые тебя не узнают, как-то не очень приятно. Бродить по улицам ночью небезопасно: богато одетый молодой человек рискует нарваться на грабителей. От одного нападающего он отобьется, и от двух-трех тоже возможно. Но их может быть и больше. К тому же потасовка привлечет внимание стражников, а Илинго сейчас предпочел бы остаться незаметным. До тех пор, пока не освоится в своей новой роли. Роли… кого? Как бы он ни проклинал Узы, как бы ни мечтал изменить свою судьбу, он от рождения получил многое, чего другие люди добиваются с трудом и порой безуспешно: богатство, титул и неплохое образование. Первого хватит на несколько лет безбедной жизни, если расходовать деньги разумно. Второго Илинго лишился, в одночасье став неизвестно кем. Чужаком без роду и племени. Правда, дорого одетым и с хорошими манерами. Третье же преимущество, к счастью, осталось при нем. Да и обязан им был Илинго не только и не столько своему рождению в семье правителя, сколько себе самому. Младших детей династии Гайдис обучали, конечно, но не слишком старательно: все равно они были обречены. Правда, если кто-то из них проявлял интерес к наукам, искусству или воинским навыкам, ему давали возможность этот интерес в полной мере удовлетворить и даже поощряли. Лучше, если будущий живой щит счастлив и занят каким-нибудь делом, чем пьянствует от отчаяния, ввязывается в сомнительные авантюры или впадает в уныние и лежит целыми днями носом к стене. Илинго учиться нравилось. А главное — это отвлекало от мыслей о безрадостном будущем и подпитывало надежду, что впереди много лет свободы, что, может быть, его очередь вообще не наступит или наступит, когда он все равно уже станет стариком. Правда, что-то одно он так и не выбрал: слишком многое хотелось попробовать, увидеть, исследовать. Знай Илинго, что сумеет освободиться, он бы заранее и денег припас, и решил, куда отправится и чем станет заниматься. А свобода обрушилась на него внезапно. Беспредельная, оглушительная, почти пугающая. Ладно, решил юноша, для начала он выберется из Прильта и поедет… ну, например, в Южную Данмару. Или в Ортелин? Нет, лучше выбрать небольшой городок, снять комнату в трактире и немного собраться с мыслями в тишине. До утра не так уж и долго, а лошадь… Как бы ни любил бывший принц своего коня, на Данге свет клином не сошелся. Можно взять Искру. Она в отличной форме и, главное, не привязана к одному человеку. Небо на востоке начало сереть, когда бывший принц вывел из конюшни высокую золотисто-рыжую кобылу, легко вскочил в седло и неспешной рысью направился к южным воротам. * * * В двух днях пути к югу от Прильта находился Темрад, городок, выросший из крошечной деревушки после того, как неподалеку обнаружили месторождение сапфиров. Здесь часто останавливались торговцы, скупавшие добытые камни, чтобы затем отвезти их в Ласнаву, Южную Данмару, Ортелин или города Бархальда. Здесь отдыхали горняки, охотно тратя только что вырученные деньги на выпивку и женщин. И на игру в кости, причем на кону то и дело оказывались не только монеты, но и драгоценные камни, так что много ловкачей наведывалось в Темрад в надежде сорвать куш. Встречались в окрестностях и разбойники, не без этого, но городские власти воли им не давали, и в качестве предостережения на придорожных деревьях в предместье частенько болтались трупы казненных. В городе было два вполне приличных трактира. А самое главное — поток новых лиц, среди которых легко затеряться. Имя свое Илинго решил не менять, а вот новое происхождение следовало придумать. Конечно, легкий бархальдский акцент не скроешь, как и привитые с детства манеры. По крайней мере, от купцов. Да и вообще, те могут знать слишком много и поймать юношу на обмане. Основательно поразмыслив, бывший принц решил так: родители его были из Бархальда, но он их почти не помнит. Они приехали по каким-то делам в Вэльту, где он и провел первые годы жизни. Потом случилась беда, город был опустошен буттаком, но по счастливой случайности ребенку вместе с няней удалось выбраться и даже прихватить с собой немного денег и драгоценностей. От пережитого ужаса Илинго забыл не только подробности побега, но и вообще все, что происходило до катастрофы, так что ни рода своего не помнит, ни даже лиц родителей. Няня заботилась о нем, но старалась не вспоминать прошлое, а когда Илинго был подростком, она внезапно заболела и скончалась. Целители не смогли ей помочь. Так Илинго из Вэльты остался один. Нет, возвращаться в Бархальд он не собирается: не к кому. Впрочем, беспокоился юноша зря: никто особо его не расспрашивал. С детства привыкший к повышенному вниманию, бывший принц внезапно обнаружил, что до него никому нет дела. Сначала это приносило облегчение, потом начало уязвлять: выходило, что сам по себе, без титула, Илинго никому не нужен и не интересен. Но в конце концов юноша решил, что так даже лучше: он начнет с чистого листа и докажет всем, чего стоит на самом деле. Первое время он волновался, что кто-нибудь заметит его две тени, и старался вставать или садиться так, чтобы эта особенность не бросалась в глаза. Но оказалось, что люди не настолько внимательны. Пару раз Илинго ловил на себе удивленные взгляды, но стоило подвинуться так, чтобы вторую тень стало не видно, и человек успокаивался. Правда, магия Коэрви Файс дала еще один побочный эффект: люди быстро забывали бывшего принца и потом с трудом узнавали при встрече. Хотя внешностью он был не обижен, а его ярко-голубые глаза (обычное дело в Бархальде и редкость здесь) очень нравились девушкам. Илинго даже поиграл с мыслью, не стать ли ему разбойником, раз уж он теперь такой неприметный, но вскоре отбросил ее: грабить или убивать кого-то ему определенно не хотелось, даже безнаказанно. Днем юноша бродил по городу — в основном потому, что на ходу легче думалось. Вечером возвращался в трактир и ужинал в одиночестве, исподволь наблюдая за посетителями. Здесь он и приметил поджарого светловолосого парня в простой, но добротной одежде и замызганных сапогах. Тот ел с такой жадностью, словно голодал несколько дней. Но в нем не было той расслабленности, какая характерна для усталых путников, наконец добравшихся до жилья. Он казался собранным, готовым в любой момент вскочить, но это не походило на страх или напряжение — скорее привычка быть начеку. Разбойник? Вряд ли. Наемник? Возможно. Впрочем, в этом случае Илинго сразу потерял бы интерес к незнакомцу: необходимость подчиняться чужим приказам его совсем не прельщала. А вот если этот белобрысый окажется, например, охотником или кладоискателем — другое дело. — Здесь неплохое пиво, — небрежно заметил юноша, прихватив свой кувшин и подсаживаясь за стол к светловолосому. Тот зыркнул серыми, льдисто-прозрачными глазами и, видимо, решил, что собеседник его устраивает. Кивнул, прожевал и улыбнулся. — Давно не пил пива. — Тогда хорошо, что ты приехал в Темрад, а не в Прильт, — ухмыльнулся бывший принц, подливая из кувшина в обе кружки. — Здесь выбор побольше. — Ты из Прильта? — Нет, был там проездом. Я из Вэльты, — юноша чуть помолчал, опустив глаза, потом снова поднял взгляд на собеседника. Тот понимающе кивнул. — Меня зовут Илинго. Илинго… э-э… Дийс. — Дрейврил Кафрильди, — представился светловолосый. — Можно просто Дрейв. Ты очень удачлив, Илинго из Вэльты. Оттуда немногие смогли выбраться живыми. Но выговор у тебя не здешний. — Мои родители были из Бархальда, — сдержанно сказал бывший принц, поздравив себя с удачно придуманной легендой. — Но ты решил остаться в Содружестве, — заметил собеседник. Илинго улыбнулся и пожал плечами: — Так уж вышло. Чем занимаешься, Дрейв? — поспешил он сменить тему. — Охочусь, — не сразу ответил тот, пристально посмотрев на юношу. — На зверей или на… «Людей» — это Илинго не стал произносить вслух. Если Дрейв разбойник или наемный убийца, он, конечно, не признается. И их пути в любом случае разойдутся. — За магическими артефактами, — понизив голос, сказал белобрысый, видимо, сочтя, что юноша заслуживает доверия. — Один? — осторожно спросил бывший принц. — Был не один, — Дрейв снова принялся за остывающее мясо. — Мой спутник погиб. — Мне жаль. — Мне тоже, — Кафрильди помрачнел. — Но в нашем деле такое часто случается. Имей в виду, если надумаешь составить конкуренцию, Илинго Дийс. — Или компанию? — рискнул юноша. — Уверен? — прищурился Дрейв. — Я, знаешь ли, по таким местам хожу, что без запасной пары штанов лучше не соваться. — Я это запомню, — улыбнулся Илинго. — И запасные штаны готов прихватить. — Платят, впрочем, довольно щедро, если удается с добычей выбраться, — продолжил Кафрильди, испытующе глядя на него. — И напарник мне нужен. Подходящий, конечно. — Я неплохо стреляю и фехтую, могу управляться с парусом, — начал бывший принц, на ходу прикидывая, какие из его умений Дрейв сочтет подходящими. — У меня нет семьи, так что в случае чего некому будет горевать. И я удачлив, как ты сказал недавно. — Что ж, покажешь мне завтра, что ты можешь, Илинго Дийс, — остановил его Кафрильди. — Кроме паруса, конечно. Здесь нет подходящего водоема. Тогда и решу. * * * — Ну, иди, поиграй, — Армальт Гайдис, наследник престола, надежда Бархальда и герой войны, ласково погладил по голове румяного темноволосого мальчика и кивнул няне. Дождавшись, пока та выведет малыша за дверь, он сел за стол и сам налил себе белого квеснийского вина. Мальчишка рос здоровым и крепким, как и положено наследнику… будущему наследнику, поправил себя Армальт. Будущему… а сколько ему самому еще ждать? Дядюшка Лейвирс, похоже, протянет не долго, он сильно сдал в последнее время. Но отец ведет себя осторожно. Не выходит на поле боя, почти перестал охотиться, даже еду себе приказал готовить отдельно, словно боится, что его попытаются отравить. Точнее, не его — умрет-то в случае чего Лейвирс, но правитель тогда лишится последней защиты. Армальт выбрал один из фруктов, лежавших на серебряном блюде, взял нож и принялся неспешно счищать кожуру. Отца он любил, но правителем тот был слабым, а Бархальду, особенно после присоединения новых земель, требовалась твердая рука. С другой стороны, Армальт не прочь был и еще расширить свои владения, а отправляясь в поход, лучше оставлять управление страной надежному человеку. Или, по крайней мере, тому, кто не попытается захватить власть и ударить тебя в спину. И куда все-таки лучше двинуться сначала: на запад или на юго-восток? Онтра богаче, но у нее сильная армия и, судя по последним донесениям, они там готовы к войне. Выступи против них открыто, и рискуешь увязнуть не на один год. Нет, онтрийцев так просто не взять, требуется дипломатическая подготовка, и тщательная. А вот Содружество вольных городов… Армальт усмехнулся — и тут же тихо выругался: нож соскользнул по влажной мякоти плода и порезал палец. Порезал?! Наследник отшвырнул фрукт с яростью, удивившей его самого, и ошеломленно уставился на текущую по руке кровь. Этого просто не могло быть. Он зажмурился и снова открыл глаза, но ранка никуда не исчезла. Хуже того, он чувствовал боль, и уж это никак нельзя было списать на обман зрения. Хотя на зрение наследник престола не жаловался никогда. И вообще на здоровье. Армальт замер, держа руку на отлете и не обращая внимания, что густые темные капли падают на пол. Коутрае мертва: погибла от стрелы, что попала в грудь наследнику во время решающего штурма. Но с тех пор минуло уже четыре декады. И все это время Армальт был защищен, по крайней мере, чувствовал себя защищенным. Вот только кто стал новым щитом после смерти младшей сестры? Принц осторожно лизнул пострадавший палец и поморщился — не столько от боли, сколько от тревожного недоумения. Коутрае была последней из его младших братьев и сестер. Почему же ему упорно казалось, что оставался кто-то еще? Придется посоветоваться с этим старым перду… колдуном Хавральтом. А до тех пор лучше никому не знать, что наследник остался без защиты. Армальт немного подумал, допил белое вино и до краев налил в освободившуюся чашу другого, красного. После чего аккуратно уронил ее на то место, где пол был запачкан кровью. На злополучном плоде никаких следов, к счастью, не осталось, пусть валяется. Наследник достал платок, вытер нож и тщательно замотал палец. Кровь уже начала останавливаться, так что он надеялся, что импровизированная повязка ее не пропустит. Спрятав руку под плащ и усевшись так, чтобы это не бросалось в глаза, Армальт вызвал слугу и велел прибраться, а потом пригласить к нему Хавральта. * * * Придворный колдун был уже не молод, но крепок. Пожалуй, даже излишне крепок для своего ремесла. Хоть в карету запрягай, хоть на стражу выставляй. Правда, волос у него совсем не осталось, но это ничуть не смущало старого пройдоху. Головного убора Хавральт не носил, расхаживал, сверкая лысиной, но дамы почему-то не находили это отталкивающим. Не отличаясь особой красотой, колдун все равно ничуть не был обделен их вниманием. А ведь при дворе хватало кавалеров и помоложе, и посимпатичнее. — Никто не должен узнать об этом разговоре. Голубые, как у всех Гайдисов, глаза наследника встретились со спокойным взглядом колдуна. — Да, ваше высочество, — бесстрастно ответил Хавральт. — Никто, включая моего отца, — уточнил Армальт. — Если хочешь остаться в живых. Колдун чуть поклонился. Некоторое время наследник оценивающе смотрел на него, но деваться было некуда: кому-то довериться все же придется. Армальт пригладил каштановую, подстриженную по последней моде, бородку, пытаясь справиться с волнением, вытянул вперед пораненную руку и размотал платок. Если старый прохвост и удивился, то не подал виду. «Мне нужна помощь!» — едва не вырвалось у наследника, словно он на мгновение вернулся в те времена, когда он был мальчишкой, а Хавральт — одним из его наставников. — Со смерти Коутрае прошло четыре декады, — напомнил Армальт. — И все это время я не чувствовал… ничего. Никаких изменений. — Словно у вас оставался щит, — колдун прищурил блестящие вишнево-карие глаза. — Интересно. Интересно ему! Будто речь о занятной безделушке или очередной глупой сплетне, а не о безопасности наследника престола! Принц с трудом подавил гнев. — Я был уверен, что защита есть, — медленно, словно прислушиваясь к себе, проговорил он. — Если бы я знал, что Коутрае последняя, я бы… Он запнулся и покачал головой. — Вы бы не стали вести себя осторожнее, — возразил Хавральт. — Вам слишком нужна была та победа, она решила исход войны. Вы бы рискнули, даже вообще не имея щита, разве нет? Это была дерзость. Правитель без защиты очень быстро перестает быть правителем. А наследник, оставшийся без младших братьев и сестер, все равно, что смертельно больной. В любой момент может лишиться жизни — хоть от шальной стрелы, хоть от какой-нибудь нелепой хвори. Без щита он обычный человек, а такой не может править Бархальдом: магия Уз — благословение свыше. И если она утрачена, значит, Создатели отвернулись от тебя. — Такое уже бывало прежде? — напряженно спросил принц, снова сдержавшись, чтобы не одернуть зарвавшегося колдуна. Хавральт подавил усмешку, только уголки губ слегка дрогнули. Если бы кое-кто в свое время прилежнее изучал историю собственного королевства, сейчас не задавал бы глупых вопросов. Но Армальта гораздо больше увлекали фехтование и верховая езда. Ну, конечно, еще военное дело и землеописание. Изучать карты мальчишка готов был часами, уже тогда мечтая потеснить соседние государства. А из предков его интересовали разве что известные завоеватели, да и те вызывали в основном ревнивое желание превзойти их. — Бывало, ваше высочество, — колдун снова слегка поклонился. — Первый случай был описан через триста двадцать шесть лет после создания магии Уз. Ониэм Третий, позже прозванный Одиноким, был единственным ребенком королевской четы. — И долго он… продержался? — Он правил шестьдесят восемь лет, дожил до глубокой старости и оставил после себя процветающую страну. — Надо полагать, особенной храбростью он не блистал, — хмыкнул принц. — Ониэм Одинокий был разумным правителем, — невозмутимо ответил Хавральт. — Его полководцы значительно расширили пределы Бархальда. — В то время, как сам он прятался за стенами столицы, — брезгливо поморщился наследник, окончательно утратив интерес к историческим событиям. — Скажи, Хавральт, а можно как-нибудь создать щит? — Создать? — Ну… применить Узы к кому-нибудь… новому? Если не осталось младших братьев и сестер. — Ваша мачеха сейчас ждет ребенка, — с явной неохотой напомнил колдун. — Но младенец, да еще при неполном родстве, будет слишком слабой защитой. — Возможно у моего отца где-то есть другие дети, постарше? — прищурился Армальт. — Их ведь можно найти? — Можно попробовать, — поразмыслив, сказал Хавральт. — Так пробуй, — отрезал принц. — Даю тебе срок до начала Поры Обновления. Найди мне побочных детей моего отца и соедини со мной Узами. И учти, это не только для меня вопрос жизни и смерти. Для тебя тоже. Когда колдун вышел, наследник снял с пальца повязку и, удостоверившись, что ранка больше не кровоточит, бросил испачканный платок в огонь камина. Если у отца и его новой жены родится больше одного ребенка, пока Армальт не защищен, благословение перейдет к старшему из их отпрысков. Он и станет новым наследником. Армальт в этом случае потеряет не только статус и будущее — он сам станет живым щитом для своего отца, как только умрет дядя Лейвирс. Надо очень внимательно приглядывать за колдуном: сейчас его способности будут востребованы, как никогда. И не только Армальтом. * * * Хавральт вышел из покоев наследника и, немного постояв в раздумье, поднялся на открытую галерею, опоясывавшую средний ярус дворца. В Бархальде снег не выпадал даже в самые суровые, по здешним меркам, зимы, так что прогуляться можно было и без плаща. Дворец построили при сыне Ониэма Одинокого Линиме Миролюбивом. Этот король не зря заслужил свое прозвище, предпочитая решать все вопросы при помощи дипломатии. При нем Бархальд не ввязался ни в одну войну. И дворец, в котором вот уже третье столетие жили потомки Линима, меньше всего походил на крепость. Конечно, воинственный Армальт вряд ли смирится с этим. Он давно поглядывает в сторону ущелья Дырф: если заложить там крепость, она станет абсолютно неприступной. И пускай себе строит, лишь бы старый дворец не трогал: очень уж красивое и удобное здание. Впрочем наследник пока что предпочитает брать чужие крепости, расширяя свои будущие владения. А вот к его словам о жизни и смерти стоит отнестись всерьез. Старший принц всегда был решителен и скор на расправу. Конечно, он пока не король, и казнить придворного колдуна ему никто не позволит, но все время остерегаться подосланных убийц тоже радости мало. Хавральт привык жить при дворе вольготно и с удовольствием и совершенно не собирался отказываться от такой возможности. Как и уезжать из Бархальда. Впрочем, Армальт, лишенный привычной защиты, стал весьма уязвимым. Особенно при его любви к рискованным развлечениям вроде заездки злых лошадей или охоты на крупного зверя. Хавральт был совсем не уверен, что его устроит правитель со столь крутым нравом. Линим Второй, отец Армальта, был куда приятнее, хоть и не отличался силой характера. К тому же, он еще не стар и достаточно осторожен, чтобы новый наследник престола успел родиться и вырасти. Интересно, решится ли Армальт устранить беременную мачеху прежде, чем на свет появится его соперник? С него станется. Принц никогда не любил сидеть сложа руки, и невозможность продолжать завоевания заставит его переключиться на дела внутри королевства. И долго ждать он не станет. Значит, и Хавральту придется решать и действовать быстро. Но в любом случае стоит сначала выяснить, что произошло с Узами. Что это за щит такой, который вроде и был, но на самом деле его не существовало? Однако все попытки обнаружить след загадочно исчезнувшего младшего брата или сестры Армальта оказались тщетными. Не то, чтобы Хавральт натыкался на стену. Нет, его магия просто рассеивалась, словно туман на ветру. А значит, здесь не обошлось без участия Одаренных. Кому-то из них понадобилось устранить воинственного принца. А значит, ниточка тянется либо в Онтру, либо в Содружество вольных городов. И проследить ее стоит. Тем более, что сийвери, способных вмешаться в магию Уз, в мире не так уж много. * * * — Наставница, а та девочка, что погубила Северную Данмару… это ты меня имела в виду? Кештиора вспомнила все. Не сразу. В течение почти двух суток воспоминания проявлялись постепенно, словно волшебные картинки, которые давным-давно, когда она еще жила дома с родителями, показывали в шатре на ярмарке. Веселый парень в зеленой куртке вертел маленькое колесико, и расплывчатые пятна мало-помалу складывались в четкое изображение. Память вернулась, но прошлое теперь значило для Орри не больше, чем те яркие рисунки, появлявшиеся на белой занавеске. Даже меньше: тогда, на ярмарке, девочку переполняли радость, волнение, предвкушение чуда, и она всегда вспоминала представление с улыбкой. Сейчас она не чувствовала ничего. Разве что легкое любопытство, словно речь шла не о самой Кештиоре, а о какой-то другой девочке. Зато наставница вела себя странно. Распрощавшись с принцем Илинго, она заказала у трактирщика здоровенную бутыль с какой-то едкой гадостью — когда Кештиора осторожно понюхала содержимое, у нее даже в носу защипало — и закрылась вместе с Орри в комнате. Еду и горячий травяной отвар им приносили три раза в день, но у Коэрви аппетита почти не было. Зато из бутыли она наливала себе исправно, особенно, когда Кештиора задавала вопросы. То есть почти все время, потому что вопросов накопилось много. — И да, и нет, — Файс в очередной раз отхлебнула из кружки и зачем-то понюхала лежавший на столе перед ней ломоть хлеба. — Я несколько сгустила краски. Хотела, чтобы ты осознала свою ответственность за то, что делаешь, за последствия твоих поступков. Тебе не доводилось бывать в горах? — Доводилось, — безмятежно ответила Орри. — Там были живые камни. В смысле, не то, чтобы совсем живые. Просто они качались под ногами. Из-за них Айха сорвалась и погибла. Она немного удивилась, что совсем не огорчена смертью молодой жрицы, хотя Хранительница свитков нравилась ей, и Кештиора помнила события того дня так отчетливо, словно они произошли вчера. Кажется, тогда она сильно переживала, а теперь вот ни капельки. Коэрви же, наоборот, почему-то побледнела и так сжала в пятерне кружку, словно хотела ее раздавить. Вино она предпочитала пить из красивого кубка, специально купила парочку, как только они с Кештиорой перестали скрываться и добрались до города. Но в этот раз почему-то решила взять кружку, которой пользовалась в дороге. И хорошо: кубок, наверное, более хрупкий. — Ты знала Айху, наставница? — участливо спросила девочка. — Н-нет, — выдохнула Коэрви, залпом выпила содержимое кружки и торопливо налила еще, едва не расплескав свой странный напиток. Она провела по лицу ладонью, отхлебнула снова и перевела дыхание. — Так вот, — продолжила Файс, как будто немного придя в себя, — на таких осыпях можно случайно уронить камешек, он увлечет за собой другие, и начнется обвал. Будет ли в этом виноват тот, кто столкнул первый камень? — Пожалуй, нет, — поразмыслив, ответила Кештиора. — Не он же сделал камни подвижными. А двигаться так, чтобы совсем ничего не задеть, там, по-моему, невозможно. Просто надо быть внимательным и стараться, чтобы камни, если посыплются, не свалились бы на голову твоему спутнику. Ну, и чтобы ты сам вместе с ними вниз не скатился. — Вот именно, — Коэрви в очередной раз опустошила и наполнила кружку. — Так и с Данмарой вышло. Ты неудачно задела камешек. Просто потому, что не знала о возможности камнепада и не приняла меры предосторожности. — Знаешь, я ведь не думала, что буттак на самом деле придет, — призналась девочка. — Ну, вот, когда мы с Роуном играли в стражника и разбойника, мы брали палки, и это были наши мечи, и мы будто бы хотели убить друг друга… то есть хотели и старались, но знали, что все не взаправду. А тут получилось, словно палка вдруг стала настоящим оружием. — Ты сийвери, и твой дар проявился именно в этот момент. Большая удача, что ты сумела убежать, Орри. Не только для тебя: такие, как мы с тобой, для буттака особенно лакомый кусочек. — Я убежала, — равнодушно согласилась Кештиора. — Мой друг Роун не успел. Буттак убил его? — Скорее всего, да. И стал немного сильнее. Не будь там тебя, он вероятно рыскал бы некоторое время в окрестностях города. Потом жрицы почуяли бы, что поблизости от Данмары поселилось зло, и прогнали бы его. Если бы тварь до этого успела сожрать еще кого-нибудь из людей, провести обряд стало бы несколько труднее. Но Зовущий из тени в любом случае вынужден был бы убраться восвояси. Магия храма Вастарны очень мощная. — А убить буттака разве нельзя? — Очень сложно. Обычно их отгоняют подальше от человеческого жилья и дорог, этого достаточно. — Ты сказала, что Роун скорее всего мертв, наставница. Значит, все-таки есть надежда вызволить его? — Практически нет, Кештиора, — девочка отметила про себя, что Коэрви чуть замешкалась с ответом. — Простись с другом, отпусти его. Сохрани добрую память о нем. Извлеки урок из этой истории. И иди дальше, не сожалея и не оглядываясь. Как в Унговой топи. — Да, — эхом откликнулась Орри. — Не сожалея и не оглядываясь. Файс отпила еще несколько глотков, перевела дыхание и принялась наконец за почти остывшее жаркое. Щеки ее слегка порозовели. — Буттак пришел в город, охотясь за мной, — предположила Кештиора. — Да, а ты, спасаясь от него, случайно пробила брешь в магическом щите Северной Данмары. — Щите? — удивилась девочка. — Ты думаешь, жрицы только и делают, что ублажают Вастарну песнопениями, проводят обряды для жителей города и учат детей? Скажи, в Данмаре часто бывали пожары? — М-м-м… Редко. И они обычно не перекидывались на соседние дома. Но их же сразу тушили, наставница. — А еще ветра не было или дождь начинался как нельзя более кстати. Так? — Так, — поразмыслив, согласилась Кештиора. — Да ты ведь сама знаешь, ты тоже там жила. — Основная задача жриц — оградить город от несчастий, которые люди предотвратить не могут. Вспомни: неурожая в окрестных землях не случалось десятилетиями, скот не болел, младенцы рождались здоровыми. Ни мора, ни наводнения, ни засухи. Девочка пожала плечами: сколько она себя помнила, в Данмаре и вправду все складывалось благополучно, но она считала, что иначе и не бывает. — Так вот, представь себе, что жрицы заняты не в меру расхрабрившимся буттаком, который рвется в город, потому что чует тебя. И как раз в этот момент ты случайно повреждаешь поставленный ими щит. А дальше — чистое невезение: кое-кто приехал в город заранее перед ярмаркой и привез с собой заразу. В обычной ситуации защита не позволила бы распространиться болезни. А тут получился эффект, как от горящей головешки, упавшей на разлитое масло. — Я не думала, что делаю, — все так же бесстрастно сказала Кештиора. — Я тогда, ночью, сильно испугалась и отбивалась, как могла. — И правильно. То, что в этот самый момент в городе оказался человек, зараженный мшанкой, чистая случайность, этого могло и не произойти. А вот доберись до тебя буттак… В конце концов, жрицы справились бы с ним, но жертв было бы очень много. — Не так много, как от эпидемии. Коэрви поперхнулась, откашлялась и залпом опустошила кружку. — Вот поэтому тебе и надо учиться контролировать свои способности. — А моя семья? Ты говорила, что их не было в доме, когда тот загорелся. — Они уехали из города сразу же, как стало известно про мшаную лихорадку. Я это знаю точно, потому что на следующее утро не смогла купить пироги у твоей матери, лавка была закрыта, и окна заколочены. — Уехали и бросили меня, — равнодушно отметила Орри. — Думаю, они считали, что ты в безопасности в храме. Разве тебе было бы легче, если бы они остались ждать тебя и погибли? — Нет, — качнула головой Кештиора. — Не легче. Но мы с тобой видели заставы. Разве у беженцев был шанс спастись? — У тех, кто догадался поторопиться, был, — заверила ее Файс. — Есть надежда, что среди них оказались и твои родные. — Если они живы, они когда-нибудь вернутся в Северную Данмару, — предположила Орри. — И тогда я их найду. — Если они живы, ты найдешь их даже, если они не вернутся. После того, как пройдешь необходимое обучение. — Наставница, а кто такие архранды? — задала Кештиора давно занимавший ее вопрос. — Откуда ты узнала о них? — удивилась Коэрви. — Я встретила одного в горах Юго-Восточной Подковы. Он помог мне спуститься, но я случайно посмотрела на него, а было нельзя. Коэрви снова наполнила кружку и с досадой посмотрела на бутыль, которая почти показала дно. — Архранды — существа не из нашего мира. Видишь ли, некоторые Одаренные способны создавать новые реальности. Иллюзорные. Но при определенных обстоятельствах эти творения могут частично материализоваться. Так вот, архранды — результат одного из подобных… опытов. Обычно они ненавидят людей. — Мы для них чудовища, — понимающе кивнула Кештиора. — Чудовища, убивающие взглядом. — Тебе повезло, что этот архранд почему-то решил помочь вместо того, чтобы убить. Или не сам решил. — Не сам? Файс вылила остатки содержимого бутыли во вновь опустевшую кружку. — Возможно ты просто заставила его. Подчинила, неосознанно применив свои способности. Кештиора опустила голову. Она по-прежнему ничего не чувствовала, но то, что произошло с архрандом было… неправильно. — Ты ведь научишь меня всему, наставница? — спросила Орри, снова посмотрев на Коэрви. — Не хочу, чтобы из-за меня опять кто-то погиб. — Научу. И отведу в Трайматту, где ты сможешь совершенствоваться дальше. Но до этого у нас есть еще одно дело. Коэрви поднялась, пошатываясь, и перебралась на кровать, жалобно скрипнувшую под ее тяжестью. Даже раздеваться не стала, только башмаки скинула. — Какое? — Мы должны найти ребенка Илинго, — сонно пробормотала наставница, натягивая на себя одеяло. — Он Одаренный, как и ты. — Ой… — Орри озабоченно почесала переносицу. — Тогда нам надо поторопиться. * * * Пройти проверку, которую устроил Дрейв будущему напарнику, оказалось куда как непросто. И пофехтовать пришлось (Илинго победил, хоть и с большим трудом), и пострелять (Кафрильди придирчиво осмотрел трижды пробитую стрелами точно в центре мишень и остался доволен), и ножи метательные побросать (добытчик артефактов хмыкнул, но решил, что пока сойдет), и верхом скакать на скорость (Искра отстала на корпус от неказистого на вид, но резвого и выносливого гнедого жеребца). — Что теперь? — спросил бывший принц, спрыгивая с потемневшей от пота кобылы и ослабляя подпругу. — По деревьям будем лазить или по скалам карабкаться? Если Дрейв и собирался завершить испытания, то Илинго своей неуклюжей попыткой пошутить навел его на новую мысль. Скал рядом с Темрадом не было, но Кафрильди это не остановило. Вечер они встретили в лесу к юго-востоку от города. Хорошо, что добытчик хотя бы позволил спутнику взять с собой одеяло и небольшой запас еды. Зато бывший принц смог продемонстрировать навыки походной жизни (слава Создателям, неженкой он никогда не был). Едва рассвело, пришлось ехать дальше. К полудню они добрались до пещеры, где Дрейв и вправду заставил юношу спускаться по отвесному склону и прыгать через расщелины. — Неплохо, Илинго Дийс, — оценил добытчик старания спутника. — А теперь по седлам. Ночевать будем на берегу озера. Еда, прихваченная из трактира, закончилась, зато бывшему принцу удалось подстрелить оленя (Кафрильди даже за лук браться не стал, только наблюдал внимательно). — Плывем через озеро, — объявил наутро Дрейв, скидывая сапоги и куртку с рубахой (спать приходилось в одежде, хоть и у костра). — Но ведь пора Сна… — оторопел юноша. — Я в любую пору охочусь, — отрезал Кафрильди. — Так ты готов? — Готов, — Илинго аккуратно сложил одежду на берегу, закатал штаны, словно это могло помочь ему, и, невольно поджав от холода пальцы босых ног, заковылял к воде. Плавал-то он хорошо, но… впрочем, озеро хотя бы не замерзло. Если грести энергично, то можно продержаться… и даже немного согреться, и не стучать зубами, потому что надо дышать… дышать и грести. А противоположный берег так безнадежно далеко. Нет, озеро не большое, не Алхротта, конечно, справиться можно, даже сейчас. Ледяная вода бодрит, и тепло идет изнутри, и вроде становится терпимо. Главное — двигаться. Втайне юноша надеялся, что Дрейв предложит повернуть назад, но добытчик доплыл вместе с ним до дальнего берега. — Думаешь, я издеваюсь над тобой, Илинго Дийс? — приподнял светлую бровь Кафрильди, когда бывший принц выпрямился, стоя по пояс в воде. — Только, видишь ли, лучше, если ты сейчас отступишься, чем потом мне тебя хоронить. В нашем деле ко всему надо быть готовым. «В нашем деле». Впрочем, юноша и сам чувствовал, что прошел проверку. Вот только надо теперь как-то обратно в лагерь вернуться. — На-ка, хлебни, — добытчик протянул ему фляжку. — Только не увлекайся. Илинго жадно глотнул — горло обожгло, но в груди, а потом в животе тут же начало разливаться тепло. — Не увлекайся, — повторил Кафрильди, отбирая флягу. Отпил немного сам, медленно, смакуя каждый глоток, и тщательно заткнул горлышко. — Выбирай, как возвращаться будем. Бегом по берегу или вплавь? Вылезать мокрым под холодный ветер, пусть и не сильный? Тут, пожалуй, и бег не спасет, в воде теплее. — Вплавь, — буркнул сквозь сжатые зубы Илинго, фиксируя взглядом дерево на противоположном берегу, к которому надо было добраться. И мощными, ритмичными гребками поплыл к лагерю. Дрейв первым выбрался на землю и подал руку спутнику: бывший принц пошатывался от усталости. — Годишься, — коротко сказал добытчик, отцепляя от пояса и снова протягивая юноше фляжку. — Если не испугался, готовься, Илинго из Вэльты. Отправляемся через пять дней. * * * Выпивка в трактире была забористая, и это отчасти помогло Коэрви выдержать первые несколько дней. Файс возвращала ученице память очень аккуратно, хотя и быстро: затягивание процесса сделало бы его еще более мучительным. Те чувства, которые должна была испытывать Кештиора, ощущала вместо нее наставница. Когда-то магию Уз создали именно для этого: один сийвери мог помочь другому справиться с потрясением, пережить горе, обуздать гнев или преодолеть страх. Связь позволяла вмешиваться мгновенно, и не раз помогала сохранять Одаренным рассудок, а то и жизнь. Кому пришла в голову дикая мысль использовать Узы, чтобы превращать людей в живой щит, Файс не помнила. И хотя попадись ей этот тип, Коэрви не церемонилась бы с ним, в глубине души она была ему благодарна. Именно его модификация древнего заклятия позволила Файс связать себя с Кештиорой, не прибегая к помощи других Одаренных и оставаясь вне Трайматты. Только вот отделить от себя девчонку теперь будет непросто. В одиночку тут никак не справиться. Обычно сийвери связывали себя с учениками лишь в исключительных случаях и ненадолго. Самый длительный из таких опытов продолжался полгода, и наставнику потом пришлось некоторое время восстанавливать силы. По мере того, как Орри осмысливала вернувшиеся воспоминания и справлялась с ними, Файс ослабляла контроль. Так что следующая бутылка браги закончилась уже не так быстро, а вскоре Коэрви рискнула почти полностью освободить эмоции девочки. Бури не последовало. Похоже, Кештиоре пережитое все-таки пошло на пользу. По крайней мере, она стала заметно взрослее и рассудительнее. Наконец-то Файс могла заняться другими делами.