Зовущий из тени

Кирт потянулся и сел, стряхнув с рукава прицепившуюся былинку. Козы мирно паслись поодаль, позвякивая колокольчиками. Верный пес Стручок не сводил с них глаз, лежа на траве и вывалив язык: ему было жарковато в пушистой шубе. Скоро время Расцвета — первое после эпидемии, выкосившей три четверти населения. И хорошо, что хищников успели частью перебить, частью отогнать подальше от Северной Данмары. Иначе попробуй отбейся от них в одиночку — сожрут вместе с козами и собакой. Несколько раз вернувшаяся в город стража и немногие уцелевшие мужчины устраивали облавы и в конце концов добились того, чтобы не только улицы окраин, но и ближайшие окрестности Данмары стали более или менее безопасными. И все-таки приходилось держать ухо востро. Впрочем, Стручок заранее поднял бы шум, окажись неподалеку зверь или незнакомый человек. Хороший пес. Кирт зевнул: сегодня почему-то клонило в сон. Неплохо было бы выкупаться. Конечно, вода в Юппаве сейчас еще холодная, не поплаваешь. Тем более, что и течение здесь опасно быстрое, утонуть проще простого. Или о камень приложит, тоже мало не покажется. Но можно ведь просто окунуться по-быстрому. До эпидемии пасти скот ходили по двое, так что можно было по очереди отлучиться. А теперь вот… Мальчик покосился на пса, потом, прищурившись, посмотрел на солнце. До заката еще часа два. От Верхнего луга до Нижнего минут десять, если бегом. От Нижнего до Юппавы еще пять. Ну, обратно в горку, конечно, медленнее получится. Он облизнул губы, еще раз внимательно осмотрелся — ничего подозрительного — и наконец решился. — Стручок, стереги! Пес покосился на хозяина золотым глазом и повел острой мордой, ловя запахи. Кирт подтянул штаны и помчался в сторону Нижнего луга и реки. Вода и вправду оказалась студеной: парнишка даже с головой не стал нырять — так, залез по грудь, балансируя на скользких камнях и стуча зубами, и сразу же заторопился назад. Ветер, еще недавно казавшийся теплым, огладил плечи, заставив кожу покрыться мурашками. Кирт натянул липнущие к мокрому телу штаны, взялся за рубашку и вдруг замер, уловив краем глаза какое-то движение. Зачем на Нижнем лугу пугало? Здесь не сеют ничего, только скот выпасают. И вот странно: когда бежал сюда — не заметил нелепую фигуру с бесформенной головой в ветхой широкополой шляпе. Может, конечно, из-за спешки. — Мя-ау! Кирт слегка удивился: если кошка явилась сюда охотиться, зачем же орать, распугивая добычу. Но надо было поскорее вернуться к козам, и он сунул голову в ворот рубашки. Что-то скрипнуло и захрустело, заставив мальчика вздрогнуть. А рубашка, как назло, путалась, прилипала, и Кирт никак не мог освободиться и посмотреть на источник странных звуков. Сердце заколотилось, хотя вроде и не было ничего опасного. Паренек нетерпеливо рванул ткань, так что та затрещала и позволила наконец высунуть голову, правда опутав руки. Кирт посмотрел и отшатнулся, едва не рухнув в реку: пугало внезапно оказалось совсем рядом, в нескольких шагах от него. А ведь было — он мог бы поклясться — в половине полета стрелы, не меньше. Оно раскачивалось, словно от сильного ветра, и скрипело. И от него скользила быстро удлиняющаяся тень. Но не вбок, как должна была с учетом положения солнца, а вперед. К замершему на берегу Кирту. * * * «Дорогой племянник! Меня все сильнее тревожат вести, доходящие из Северной Данмары. И, что гораздо хуже, они вызывают недовольство у других. Тебе выделили сопровождение с тем, чтобы ты, вернувшись в город, не просто занял консульское кресло, а полностью восстановил прежний порядок, уменьшив чрезмерное влияние жриц. Но ты не только до сих пор не достиг цели, а ослабил наши позиции еще больше, допустив в Данмаре бунтарские настроения. Сдерживая смутьянов, служительницы храма увеличивают свой авторитет, ты же проявляешь непростительную слабость и мягкотелость. На руку им играют и нелепые слухи о сказочных чудовищах, якобы опустошающих город. Слухи, которым ты позволил распространиться. Если до середины поры Увядания ты не выполнишь возложенную на тебя задачу, тебе пришлют замену. Кандидата уже выбрали, и лишь мое вмешательство позволило получить небольшую отсрочку. Любящий тебя дядя, Сирки Байтрин» Консул перечитал расшифрованный текст, скомкал исписанный лист, поджег от пламени свечи и бросил в мраморную пепельницу, угрюмо наблюдая, как чернеет и рассыпается бумага. Четыре круга Матери прошло с его возвращения в город. Четыре круга вынужденного сотрудничества с Лирсли, взаимных подозрений и слежки, несомненно, тоже взаимной. И единственное, чего смог добиться Орт, это повторное избрание его консулом. В середине Поры Обновления казалось, что все вот-вот окончательно наладится. Новых случаев мшаной лихорадки не было уже две декады. На могилах погибших провели все положенные обряды, пусть и с опозданием: во время эпидемии хоронили наспех, а многие мертвецы и вовсе остались неопознанными. Но Великая Мать знает и примет с любовью каждого из своих детей. По крайней мере, так утверждали жрицы, а народ им верил. Волнения в Данмаре прекратились, в нее начали приезжать люди: кто, возвращаясь в покинутый дом, а кто в поисках заработка. Развалины сгоревших строений расчищали, и по всему городу бойко стучали топоры и молотки. Трупный смрад, окутывавший Данмару в Пору Сна, рассеялся, сменившись пряным запахом свежей древесины, к которому уже начинали примешиваться нежный аромат расцветающей ирсинии и острый, горьковатый — сийлимы. И вот тут оживающий город постигла новая беда. Начали пропадать люди. То старуха пошла в лес за ветками для корзин и не вернулась. Хватились вечером, на поиски отправились утром: сперва думали, что заночевала бабка в лесу, но она так и не объявилась. И не нашли ее — даже следов не осталось, ни обрывка одежды, ни брызг крови, ничего. Консул тогда устроил облаву на хищников. Охотники прочесали всю округу, вернулись со шкурами убитых зверей. Только все успокоились, поверили в безопасность, как двое подростков сгинули в лесу. Потом исчез парень, поехавший за дровами. Следом — ученик гончара, которого послали к оврагу за глиной. Поползли слухи, люди перестали выходить из города поодиночке, да и по двое опасались, только группами. Причем так, чтобы задолго до заката вернуться. И только стало казаться, что обманули беду, научились обходить ее стороной, как прорвалась она в саму Данмару, не замеченная стражей, не почуянная собаками. Ночью, пока Мать и Страж прятались за низкими тучами, исчез мужчина с отнявшимися после мшанки ногами — прямо из дома. Причем запертая с вечера дверь утром оказалась распахнутой настежь. И ни жена, ни дочка пропавшего ничего не слышали, разве что кошка где-то орала, так в Пору Обновления такие вопли — обычное дело. А теперь вот подевался куда-то мальчишка, который пас коз на Верхнем лугу. Там и деревьев-то нет поблизости, все просматривается. И день был ясный, солнечный. Орт пытался обсудить неведомую напасть с Лирсли, но синие глаза жрицы тут же стали зеркально непроницаемыми, и она принялась талдычить о песнопениях и Великой Матери, которая не оставит своих чад. Ясно было: Верховная что-то знает, но не желает говорить. Во всяком случае, консулу. Неудивительно: ей это выгодно. Орт может защитить город от зверей или разбойников. Но против нечисти сталь бессильна. Вот Лирсли и ждет, пока перепуганный народ явится в храм за помощью. И тогда служительницы Вастарны вновь спасут Северную Данмару, укрепив свой и без того немалый авторитет, а заодно подчеркнув беспомощность консула и стражи. * * * — Я знаю, кто похищает людей, — очень серьезно сказал темноволосый парнишка. — Да это любому дураку ясно, Тэш, — пренебрежительно фыркнул долговязый подросток в кожаном фартуке, забрызганном подсыхающей кровью. — Мувраловы твари рыщут, подбирают ему учеников. Ну, или слуг. — Нет, — покачала белокурой головой девочка с прозрачно-серыми глазами. — Владыка Ночи точно не при чем. Вспомни сам, что нам тавхоэ Дивильда рассказывала: Создатель Муврал кого попало к себе в подручные не берет. Надо особый дар иметь, кучу заданий выполнить… — она вздохнула с явной завистью. — А если не Муврал, тогда кто, по-твоему? — недоверчиво спросил парень в фартуке. — Изгнанник, — выдохнул пухлый мальчик и озабоченно сморщил веснушчатый нос. — Нет, это не Ильстрин, — отчеканила девочка и усмехнулась, заметив, как напряглись парни. — Не произноси его имя вслух, Вирле! — поспешно перебил ее Тэш, делая рукой отводящий беду знак, который немедленно повторили остальные. — Вы что, вправду боитесь, что Иль… ладно, ладно, что Потерянный приснится вам и утащит из нашего мира? — Только глупец сам навлекает на себя беду! — До вечера еще далеко, — Вирле взглянула на небо. — Впрочем, это все равно не он. — С чего ты так уверена? — Скиталец может кого-то забрать только в Ночь Одиночества, — авторитетно заявила девочка. — Ну, или в тот час, когда Мать уже поднялась на небо, а Страж не успел. И надо не просто произнести его имя, а позвать… правильно позвать. В общем, не он виноват, можешь мне поверить. Да и потом — нужны вы ему больно! — Нужны! — прищурился Тэш, задетый ее снисходительным тоном. — Еще как нужны. Он же там, в других мирах, силы своей лишен, да и не бессмертный вовсе. Состарится и помрет, и вернуться не сможет. Вот он и смо-отрит, кого бы к себе утянуть и жизнь чужую до капли выпить, чтобы свою продлить. После этих слов все притихли, украдкой оглядываясь, не тянется ли из-за пределов мира призрачная рука, нашаривая добычу. Тэш усмехнулся, победно взглянув на Вирле: вот, мол, не только ты книжки читаешь, да жриц на занятиях слушаешь. — Это пугало, — веснушчатый мальчик прерывисто вздохнул и вытер пот со лба. — Какое еще пугало? — остальные разом повернулись к нему. — Живое, — он опасливо оглянулся и добавил, понизив голос. — Я сам его видел. * * * — Что делать-то будем, Бер? — плечистый бородач подсел за стол к крупному мужчине с вьющимися светло-рыжими волосами. — Эй, хозяюшка, принеси-ка мне пива, — он внимательно посмотрел на приятеля и поправился. — Нам обоим. — А я почем знаю? — угрюмо пробубнил рыжий, уставившись в недопитую кружку. — Пока в городе всем заправляют эти… из храма, добра не жди. — Вот и я говорю: остановить их надо, пока всех несогласных не извели! — бородач стукнул по толстой деревянной столешнице кулаком. — Мы уже пробовали остановить, — хмуро напомнил Бер и передернул плечами. — Ну ты, небось, хозяйства-то своего не лишился? — ухмыльнулся его собеседник, глядя пониже пояса рыжего. — Или?.. — Ты, Тиймаргал, позубоскаль еще! — со злостью бросил Бер. — Ладно, не заводись, — примирительно сказал бородач. — Я и сам тогда — веришь — всю декаду сидеть не мог толком. А Йиссэ, вдова галантерейщика, и вовсе едва не померла. Говорит, ноги так опухли, что шагу не ступить. Соседи выручали, пока не поправилась. — Соседи! — фыркнул рыжий великан. — Теперь на одну улицу хорошо, если три-четыре дома жилые. А в тех, брошенных, где все померли, один ветер гуляет. Вот нечисть-то и плодится, любит она такие места. А бабам из храма только это и надо. — Им-то на что? — Чтобы люди боялись. А жрицы спасали бы их и через то власть свою укрепляли. Надо, Тиймаргал, народ поднимать. Пока совсем по углам все не забились от ужаса. Пока нас твари ночные поодиночке не порешили. — Вот и я говорю — надо! — бородач припечатал столешницу растопыренной пятерней, словно закрепляя решение. — Соберемся и пойдем к консулу, потребуем суда над… этими. — Для суда, приятель, надо, чтобы закон они перешли. Но с консулом нужно их разделить, да. Чтобы он нашу сторону принял. — Бер понизил голос. — Оружие тоже потребуется. Нет, не драться, по крайней мере, не сразу. Для солидности. Чтобы слушали нас. — Оружие, говоришь? — ухмыльнулся его приятель. — Ну, я-то не терял времени. Мы с парнишкой моим уже запасли кой-чего, о чем консул и стража не знают. Мы для них-то мечи да копья делаем, но понемногу и себе оставляем, кладем в надежное место. — Жрицы не… — Не пронюхают, не боись. Мы бережемся, и парень мой — он надежный. — Хорошо, — решил Бер. — Теперь вам надо больше работать, быстрее. Чтобы семь десятков вооружить хватило, когда я всех соберу. Не попадитесь только, гляди. А я пока с Йиссэ потолкую, да еще с другими людьми нужными. Две декады у нас, приятель. Дольше нельзя тянуть: смерть рядом ходит. — А дольше и не потребуется, — заверил его кузнец. * * * — Жаль тебя будить, но дело оборачивается совсем скверно — вместо приветствия сказала Аштея, раздвигая тяжелые шторы на окне. Лирсли села на постели и спустила ноги на пол, прикрыв ладонью глаза от хлынувшего в комнату света. С Поры Увядания ей удалось выспаться от силы два или три раза. — Кто? — хрипло выдохнула Верховная. — Младенец. Из колыбели. В запертом доме. — Ночью? — Лирсли потерла виски. — Утром, солнце уже подняться успело. И это маленькая дочка Кэрса Ри-Арни. Верховная тихо застонала. Особняк Ри-Арни был вторым от храма по Фонарной улице. Значит, буттак начал охотиться уже в центре города. Да еще при солнечном свете. — Лирсли, решение надо предложить немедленно. Сегодня же. Иначе поднимется бунт, и жертв будет больше, чем от буттака. С обеих сторон, — Аштея налила в чашку горячий травяной отвар из принесенного с собой кувшина и щедро добавила настойки змеехвоста, — Пей, только осторожно, не обожгись. Кэрс был одним из самых уважаемых людей в Северной Данмаре. Член городского совета, преуспевающий торговец и вдобавок личный друг Орта Байтрина. Когда началась эпидемия, он, правда, сразу уехал, но зато вернулся одним из первых, вместе с семьей, и немало средств вложил в восстановление города, так что о его бегстве уже никто не вспоминал. — Подробности знаешь? — спросила Лирсли, осторожно отхлебнув из чашки. — У них же полный дом народу. Как тварь ухитрилась… — А вот так! — зло сверкнула черными глазами Целительница. — Они все собрались за завтраком в столовой. Слуги — кто где, по хозяйству. А малышка спала в колыбели в одной из комнат на втором этаже. И вроде кто-то слышал, как дверь заскрипела или ступени, и удивился: у Ри-Арни же всегда все в полном порядке, и в делах, и в доме. Петли смазаны, полы и лестницы каменные — чему там скрипеть? Потом Кэрсова собака заскулила и под стол спряталась, прижалась к ноге хозяина. Но все же сидят, цены на зерно обсуждают, да какие товары выгоднее из Ортелина сейчас привезти. Не обратили на пса внимания. А тут будто ребенок закричал или кошка — коротко так, сдавленно. Но замолчал сразу. И словно холодом повеяло. Тут Липпи, жена Кэрса, встревожилась и пошла наверх проверить свое дитя. А в колыбели под одеяльцем мешок лежит, трухой набитый. — Кто-то подстроил, — убежденно сказала Лирсли. — Буттак не оставляет следов. — Там глаза были, — Аштея передернула плечами. — У этого, в колыбели. Черные, как провалы в пустоту. Липпи говорит, существо уставилось прямо на нее и протянуло то ли руку, то ли лапу. Пальцы длинные, но не плоть, а словно бы тень или дым черный, и сквозь них немного видно, просвечивают. Ну, Липпи чувств и лишилась. Когда нашли ее, седая совсем была и поначалу не узнавала никого. Послали в храм за целителями. Я сама пошла в дом Кэрса. — Колыбель осмотрела? — Да. Не было в ней ничего. Только… — Аштея замялась. — Отпечаток остался, — договорила за нее Лирсли. И заметив недоумение собеседницы, уточнила. — Ощущение такое… муторное. Не то, чтобы холодно, а будто что-то живое тепло из тебя вытягивает, пьет по капле. И не больно вроде, а… пусто. Так что лучше бы боль была. Целительница вздрогнула и кивнула. — Липпи повезло, что буттак ее с собой не уволок, — Лирсли допила остывший отвар, встала и налила себе еще. — Она женщина крепкая, а тварь все-таки еще не настолько силу набрала, чтобы здоровых взрослых среди бела дня утаскивать. Но осталось немного. — Что делать будем? — Не знаю, — призналась Верховная, натянув платье и расправляя складки подола. — Точнее, знаю, но варианты один хуже другого. Аштея наклонила голову набок, пристально глядя на подругу. — Соберем старших жриц? — Нет, подожди. Послушай сперва. Мы можем буттака изгнать из Данмары если не навсегда, то надолго. Силой Вастарны. Мы уже начали проводить необходимые обряды, они отчасти мешают твари, отпугивают ее. Но чтобы полностью избавиться от этой нечисти, потребуется не меньше двух кругов Матери. И ускорить ритуал мы не можем, иначе он не сработает. — У нас нет столько времени. В городе никого не останется. Кого тварь не утащит, те сами друг друга перебьют. Или уедут, если успеют. На этот раз навсегда. Данмара превратится во вторую Вэльту. Вэльта погибла лет пятнадцать назад, став городом-призраком, который путники обходили стороной. О ней рассказывали жуткие истории, но никто толком не знал, что там случилось: живых свидетелей не осталось. По крайней мере, таких, кто был бы в здравом уме. — Или я могу выйти против буттака сама, — сдержанно сказала Лирсли. — Это все равно, что объявить на Центральной площади, что ты Одаренная, — нахмурилась Аштея. — Начнутся беспорядки, а к жрицам уже не будет доверия. Орту Байтрину не потребуется бороться за власть: она сама упадет ему в руки. — Лучше консул, чем буттак, — хмыкнула Верховная. — Но если я одолею тварь… — Если? — Если, — вздохнула Лирсли. — Скорее всего, справлюсь, конечно. Но в одиночку я не смогу сделать все достаточно аккуратно. Сийвери в таких случаях действуют минимум впятером, если поблизости есть жилье. Двое охотятся, остальные ставят защитный барьер, равновесие поддерживают. Если я сейчас устрою охоту на буттака без подстраховки, то, уничтожив одну тварь, приманю несколько других. Или навлеку на жителей такие болезни, что мшаная лихорадка покажется легким недомоганием. Или через два-три года здесь откроется Каменная Пасть. — Сохрани Вастарна! — вырвалось у Аштеи. — И выходит, как бы я сейчас ни поступила, Северная Данмара обречена. — Но… ты ведь была в Тра… Трам… — В Трайматте? Да, я там училась когда-то. — Ты можешь позвать других сийвери? Быстро позвать? — Из Трайматты — нет. Меня изгнали оттуда после… В общем, так получилось. — А сестры не могут поддержать это самое равновесие? Если ты объяснишь, что делать, и мы все вместе… — При попытке поручить жрицам подобный обряд в храме начнется смута, — невесело улыбнулась Лирсли. — А потом и в городе. Я могу попробовать найти некоторых своих знакомых сийвери и попросить о помощи. Но придется ставить порталы, и для этого потребуется сила почти всех уцелевших сестер. Одновременно проводить ритуалы, сдерживающие буттака, станет невозможно. Будут новые жертвы, но если мы поторопимся, то их окажется немного. И похоже, это единственный выход. Ифшара, прижавшая ухо к двери со стороны коридора, резко выпрямилась: поблизости раздались шаги. Но она уже услышала достаточно. Действовать следовало немедленно. * * * — Тийм! — снаружи по двери кузницы саданули увесистым кулаком. — Открой, Тийм! Мастер не любил, когда его звали уменьшительным именем. А чтобы отвлекали от работы, просто терпеть не мог. Особенно сейчас. — Ты какой дряни напился? — тихо и зло спросил он, отодвинув массивный засов и приотворив дверь. — Или у тебя снова желтые муравьи в штанах? — Открой, — потребовал Бер. — Впусти меня, разговор есть. Да трезвый я, — отмахнулся раздраженно. — Ну, выкладывай, — хмуро велел кузнец, скрестив на груди руки. Кивнул на помощника. — Рошиф парень надежный, болтать не станет. — Пришла ко мне сегодня одна из этих баб храмовых. Говорит, услышала разговор старших своих. Главная ихняя — Лирсли — колдунья, точно. А вторая ее покрывает. Они не просто случай использовали, они сами подстроили все! И мшанку, и тварь эту поганую — все! Надо схватить ее, Тийм! Схватить и казнить чем скорей, пока она всех в Данмаре напрочь не извела. — Но Великая Мать! — ахнул Рошиф, замерший у мехов. — Она же за такое… такое кощунство колотого камня не оставит от города! — Вастарна уже оскорблена, — бросил кузнец, запустив пятерню в бороду. — Потому и не помогает нам. От века такого не было, чтобы нечисть в Данмаре бесчинствовала и управы на нее не находилось. Да и мора такого, что почитай всех унес, тоже. — Мать разгневана, — без тени сомнения подтвердил Бер. — И умилостивить ее можно только одним способом. — Предать виновных суду, — пробасил Тиймаргал, направляясь к двери. — И заслуженной казни. Идем к консулу. И пусть только попробует отказаться! — Обожди, — приятель придержал его за плечо. — Надо всех собрать. Сколько вы оружия сделали? — Два десятка копий. Времени мало было… Ну, мечи вот для стражи новые, не успели отдать. — Маловато. Ладно, вооружим тех, кто покрепче да потолковей, а прочие топорами да палками обойдутся. Может, до драки и не дойдет. * * * Орт Байтрин еле заметно улыбнулся. Вот оно, решение! Не в храм пришли перепуганные горожане — к консулу. Правда, явились не с просьбой о помощи, а с требованием, да еще и вооруженные. Но если сейчас убедить людей, что Байтрин на их стороне, если возглавить взбудораженную толпу, это сильно укрепит позицию консула. Главное — не допустить, чтобы народ ворвался в храм и сцепился со жрицами. Надо быстро и тихо взять под стражу Лирсли, не трогая остальных. Или лучше прихватить и ее ближайших сподвижниц? Рискованно: убери всю верхушку, и в городе не останется опытных служительниц Вастарны. Та же Ифшара просто не справится с управлением, невзирая на все свои амбиции. Ей учиться и учиться еще. А времена тяжелые, буттак становится все опаснее. Потерять доверие жителей ничего не стоит. Один неверный шаг, очередная неудача — и вспыхнет бунт. Вдобавок открытый конфликт между светской и духовной властью в Северной Данмаре неизбежно привлечет внимание в столице. А тогда из Ласнавы пришлют людей, устроят расследование, заменят и консула, и городской совет, и старших жриц. И Орт Байтрин вернется домой опозоренным неудачником. Да и вернется-то вряд ли: сошлют в какой-нибудь забытый Создателями угол управлять тремя курятниками и парой улиц. Консул оглядел возмущенно кричащих горожан — хорошо, что пока орут, а не за железки хватаются. Главное, чтобы они этими воплями сами себя не раззадорили, не подтолкнули к непоправимому. Надо очень аккуратно выпустить пар. Орт поднял руку, требуя тишины, но, не уверенный в том, что возбужденные люди замолчат, подстраховался. Сделал знак стражнику, стоявшему возле гонга. Тот с силой ударил по металлу. Низкий, глубокий звон поплыл над толпой, заглушая злобные выкрики, ломая решимость, подчиняя волю. Гонгом издавна призывали горожан на Центральную площадь, чтобы сделать важное объявление. Его звук возвещал о начале праздников, ярмарки или о надвигающейся беде. Он разом переключил внимание людей: они приготовились слушать. Сработала многолетняя привычка. — Жрица Лирсли совершила чудовищное кощунство, — звучно заговорил Байтрин, и толпа согласно вздохнула. Те, кто когда-то возводил консульский дворец, рассчитали все так, чтобы голос человека, говорящего с балкона, легко разносился до самых дальних уголков Центральной площади. Со ступеней парадной лестницы получалось немногим хуже, а именно там и стоял Орт. Это было рискованно, но отделять себя от людей и смотреть на них сверху сейчас не стоило. — И она понесет заслуженное наказание. Главное теперь — не пустить толпу к храму. Хорошо, что он не рядом с консульским дворцом. Но все-таки близко. Слишком близко. — Эта женщина лгала всем. Вам. Мне. Остальным жрицам. Вот так. Служительниц Вастарны нужно очистить от подозрений. Они еще пригодятся. И станут гораздо сговорчивее. Никому не захочется разделить судьбу Лирсли. — Хуже того! Она обманула доверие Великой Матери. Она жестоко оскорбила Вастарну. Главное — не перестараться. Нельзя, чтобы толпа растерзала преступницу. Нужен суд. Беспристрастный публичный суд и справедливый приговор, который утолит жажду крови, обуявшую горожан. Все произойдет по закону и под контролем консула. Правда, с буттаком все равно придется потом разбираться, но если Орт заставит строптивых жриц действовать сообща с ним, глядишь, и найдется способ одолеть проклятую тварь. — Великая Мать разгневана! — консул поднял над головой сжатый кулак. — Поэтому она отвернулась от нас. Несчастья, постигшие Данмару, это предупреждение. Мы остановим преступницу. Она заплатит за страшную эпидемию, которую навлекла на город, — голос Байтрина отчетливо дрогнул. — Она заплатит за наших детей, ставших жертвой чудовища, — по щеке Орта медленно поползла слеза, красноватая в свете заходящего солнца. — Она заплатит за то, что посмела осквернить храм, святыню нашего города! Консул замолчал и медленно провел рукой по глазам. Встряхнул головой, словно отгоняя слабость, на миг овладевшую им, и скомандовал командиру стражи: — Приведите сюда эту женщину. Нет, стойте! Заприте ее в подвале и поставьте двойную охрану. Нельзя судить ее сейчас, — он снова повернулся к толпе. — Мы слишком разгневаны. Мы будем пристрастны, а приговор должен быть справедливым. Давайте сейчас разойдемся. Через три дня мы соберемся здесь вновь, чтобы решить судьбу преступницы. Люди нерешительно топтались на месте. Некоторые косились вслед уходящим стражникам, явно прикидывая, не последовать ли за ними. — Нельзя переступать порог храма в ожесточении, если мы не хотим еще сильнее оскорбить Мать, — сурово сказал Байтрин. — Как только жрицы узнают о злодеяниях Лирсли, они сами выдадут ее стражникам. Вернитесь в ваши дома и постарайтесь хорошо отдохнуть этой ночью. Нам еще предстоит вместе уничтожить чудовище, рыскающее в окрестностях, и для этого потребуются все наши силы. Мы сделаем это, друзья мои! Мы справимся. Мы победим. Все вместе. Толпа начала редеть. — Я пойду с твоими стражниками, — решился один из вожаков, рыжеволосый Бер Лейверт. — Мы пойдем, — тут же поправился он, покосившись на стоящего рядом кузнеца Тиймаргала. — Хорошо, но только вы двое, — согласился консул. — И помните: наша задача — умилостивить Вастарну, а не ожесточить ее непочтительностью. Без поддержки Великой Матери мы не спасем Данмару. * * * — Уходи, — Аштея говорила тихо и быстро. — Ты еще успеешь. Лирсли, изучавшая старую рукопись, подняла голову и посмотрела на подругу. — Ты чем-то выдала себя. Или кто-то подслушал наш разговор, — черные глаза Целительницы тревожно блестели. — В городе смута. Байтрин послал за тобой стражников. — Откуда знаешь? — сдержанно спросила Верховная. — Лоэнлин была у консульского дворца. Прибежала только что. Она опередила стражников совсем чуть-чуть. — Ее заметили? — Лирсли поднялась, аккуратно отложив рукопись. — Вряд ли кто-то обратил на нее внимание. Она была в плаще с капюшоном, стояла с краю площади, у самого выхода на Центральную улицу, потому и успела предупредить. Пока стражники через толпу протолкались… — Ясно. — Тебе надо бежать немедленно! Аштея схватила Верховную за руку. Пальцы Старшей целительницы были холодны, как лед. — Я не могу поставить портал отсюда, — возразила Лирсли. — Любое применение моего дара внутри храма разрушит связь этого места с Вастарной. Стены и своды останутся, но труды поколений жриц будут уничтожены. Более того, проще будет возвести новый храм подальше отсюда, чем восстановить этот. — Тогда ты выберешься через подземелья. Отойдешь подальше и уже оттуда… — Мы успели показать этот выход Ифшаре, — невесело усмехнулась Верховная. — Когда сделали ее старшей жрицей. — Думаешь, она это все устроила? — Она в последнее время зачастила к консулу под разными предлогами. А потом и в город. — Идем! — поторопила ее Аштея. — Если не успеешь скрыться до прихода стражников, нам придется выдать тебя. Нельзя допустить, чтобы горожане начали штурмовать храм. Если это случится, святилище будет осквернено, так что можешь поставить хоть десяток порталов, хуже все равно не сделаешь. — Знаю, — хмуро сказала Лирсли, направляясь к двери. Они беспрепятственно спустились на нижние этажи и вошли в кладовую, из которой, если нажать на нужный камень кладки, можно было попасть в потайной ход. Но там их уже ждали. * * * — Мне не нужна твоя смерть, Лирсли. Орт Байтрин не приказал привести узницу к себе — сам спустился в подвал, где ее заперли. Попадись она кому-нибудь на глаза, даже не горожанам, просто одной из жриц, и едва начавшее затухать пламя бунта вспыхнуло бы опять. Люди успели убедить себя, что именно Лирсли — виновница их несчастий, и это дало им надежду, иллюзию того, что они могут обезопасить себя и расквитаться за погибших, за свой страх и отчаяние. Толпа растерзала бы преступницу, не дожидаясь суда, даже если бы для этого пришлось разгромить храм. Именно в храме Лирсли и держали — не в городской тюрьме. И это было разумно: объединенная сила жриц окружала отступницу плотным коконом. Пожелай Одаренная сейчас все-таки поставить портал, у нее не было бы такой возможности. Ни бежать, ни позвать на помощь кого-нибудь из собратьев — ничего. Так что руки ей сковали без необходимости, просто, чтобы удовлетворить жажду мести. Служительницы Вастарны жаждали крови Лирсли не меньше, чем горожане. — Мне не нужна твоя смерть, — раздельно повторил Байтрин, не дождавшись ответа. — Помоги мне одолеть чудовище, и я спасу тебя. Я еще могу тебя спасти. Я не прошу тебя за этот город и его измученных жителей, но ты проиграла, признай это. Здесь для тебя ничего не осталось, но ты можешь уйти и начать все заново в другом месте. Так какой смысл упорствовать? — То есть ты считаешь, что я нарочно не останавливаю буттака? — поразилась Лирсли. — Твои намерения очевидны, во всяком случае, для меня. Орт пожал плечами и прислонился к стене, скрестив руки на груди. Сесть в крошечной темнице, в которую превратили одну из кладовок, было негде. — Сначала ты выдала себя за служительницу Матери, чтобы добавить возможности жрицы к собственной силе и обрести могущество, недоступное даже для сийвери. Поправь меня, если это не так. Потом ты пожелала возглавить храм, и процветающий город внезапно поразила мшаная лихорадка, от которой очень вовремя умерла Верховная жрица. И как раз в тот момент, когда жители Данмары уже полностью отчаялись, но пока не успели погибнуть все до одного, великая Лирсли неожиданно находит лекарство. Она спасает город, а власть над ним и над храмом сама падает ей в руки. Ведь так все было? Великолепный расчет! Поздравляю, тавхоэни! Узница не ответила. Спорить было бессмысленно: Орт искренне верил в свою версию событий. — Вижу ты удивлена. Но меня не так легко обмануть, как наивных горожан и доверчивых жриц, Лирсли. Там, откуда я прибыл, ведутся гораздо более серьезные игры. Да и ставки несопоставимы, поверь. — Продолжай, — устало сказала пленница и попробовала пересесть поудобнее. В затекшую ногу впились невидимые иголки. — А потом вернулся я, — темно-карие глаза консула сузились. — Мы могли бы стать союзниками, но ты не желала делиться властью. Ты боялась меня и без колебаний принесла несчастных жителей Данмары в жертву своему ненасытному честолюбию. Сколько мертвецов на твоей совести, Лирсли? Сколько сирот? Вдов и вдовцов? Родителей, которые потеряли детей? — По-твоему, буттак подчиняется мне? — уточнила пленница. — Нет нужды управлять лавиной, — с горечью ответил Байтрин. — Достаточно ее спровоцировать. Лирсли молчала. — Ну, вот что, — консул скрипнул зубами. — Горожане считают, что если выпотрошить тебя заживо, а потом разбросать твои внутренности и разбрызгать кровь вокруг Данмары, тварь перестанет нападать. Может, они и не правы, но я не вижу смысла их останавливать, если ты не хочешь помочь. Он открыл дверь, собираясь выйти, и уже на пороге повернулся к узнице: — Даю тебе последний шанс. Несколько мгновений Лирсли явно колебалась, но потом покачала головой, сжав побледневшие губы. — Что ж, это твой выбор, — сказал Орт Байтрин. — И твоя судьба. * * * — Должен быть выход, — Лоэнлин сжала кулаки. — Мы не можем бросить ее, тавхоэни. — Если я отпущу Лирсли, жители нападут на храм, — безнадежно сказала Аштея. — Нас осталось слишком мало, чтобы отразить атаку толпы. Жриц попросту растерзают, а уцелевшим придется бежать из города. Но даже если мы победим, кровопролитие навсегда осквернит это место, и Вастарна отвернется от нас. А без защиты Матери Северной Данмаре уж точно придет конец. — Но ведь Лирсли невиновна! — всхлипнула младшая жрица. — И если ее казнят, это никого не спасет. — Не спасет, — мрачно подтвердила Аштея. — Наоборот, навредит. Когда умирают Одаренные, лучше не оказываться поблизости. Их сила высвобождается, всякое может случиться. А если смерть насильственная, да еще и мучительная… Она болезненно поморщилась. — И что нам делать? — жалобно спросила Лоэнлин. — Лирсли не заслужила такого. Но если еще и с Данмарой что-то стрясется… опять… — Не «если» — вздохнула Аштея. — Стрясется точно. Кровь сийвери не должна пролиться здесь, особенно сейчас, когда все и так висит на волоске. — Мы не можем ее отпустить, — молодая жрица сцепила пальцы. — Не можем оправдать. И допустить ее гибель тоже нельзя. — Единственный выход — если она возьмется сразиться с буттаком, — задумчиво сказала новая Верховная. Строго говоря, консул не имел права назначать главу храма, но в создавшейся ситуации никто не стал оспаривать его решение. — Но ты же говорила, что, вступив с ним в бой, Лирсли погубит город, — растерянно сказала Лоэнлин. — Так и есть. Но она может согласиться помочь. На словах. А потом бежать. — За ней наверняка будут следить, — усомнилась младшая жрица. — Ей придется использовать свой дар, чтобы скрыться. Что случится тогда? — Я не знаю. Она отказала консулу, значит, на то были очень веские причины. Я попробую с ней поговорить, но… Не знаю. * * * Лирсли осторожно вертела в пальцах небольшую склянку с прозрачной чуть розоватой жидкостью. Отвар из стручков орматы. Надежное средство, чтобы вскоре заснуть и уже не проснуться. Прощальный дар верной Аштеи. Верной настолько, чтобы избавить подругу от страданий, но не настолько, чтобы позволить ей бежать. Допустить разрушение храма, которое оскорбит Великую Мать, — на такое не решился бы никто из Посвященных. Последствия могли отразиться не только на Северной Данмаре. Впрочем, сам город было уже не спасти при любом раскладе. Сама Лирсли сомневалась, что Вастарна стала бы сильно гневаться из-за разгрома храма. Похоже, Создательница была или где-то далеко, или очень занята. Гимны в ее честь, которые до хрипоты распевали жрицы, не помогли ни во время эпидемии, ни позже, когда пришел буттак. Храм действительно был эпицентром силового поля, и от служений оно становилось мощнее. Но это походило на однажды построенную и четко работающую систему, не требовавшую личного участия Матери. Надо было поставить тогда портал, так ведь нет — хотела обойтись без лишних жертв. А в результате и не спасла никого, и себя впустую погубила. Глупейший конец! Лирсли посидела еще немного, глядя в стену и жалея себя. Но в подвале не было окон, и о времени можно было догадываться только по уровню масла в светильнике. И этого времени почти не осталось. Одаренная осторожно поставила драгоценную склянку на пол, подняла скованные руки к лицу, вытерла мокрые щеки. Кое-как пригладила волосы. Тихо, не разжимая губ, засмеялась: ну, не все ли равно, как она будет выглядеть! Завтра ее неминуемо растерзают на куски ради мнимой безопасности горожан. Спасибо Аштее, что не заживо! Лирсли снова взяла сосуд со снадобьем, поднесла к губам, чуть помедлила, оттягивая неизбежное, и сделала первый глоток. Быстро пить нельзя: может стошнить. А если слишком долго, есть риск заснуть прежде, чем проглотишь всю порцию. И попасть в руки врагов живой. * * * От терпкого вкуса пощипывало язык и свербило в носу. Лирсли отпила еще немного, привалившись спиной к холодной стене подвала. Темное помещение начало медленно кружиться, глаза слипались. Не спать! Надо все допить, до последней капли. Тогда можно будет отдохнуть. Наконец-то. На противоположной стене медленно надулся пузырь, наливаясь ярко-лиловым цветом. По его поверхности пробежала рябь. Лирсли в испуге замотала головой, отгоняя преждевременный сон. Сознание узницы немного прояснилось, но пузырь никуда не исчез. Он рос, переливаясь синим, голубым, фиолетовым, малиновым. Потом рядом с ним набух еще один такой же. И еще. Лирсли торопливо сделала еще пару глотков и замерла, борясь с тошнотой. Стена напротив исчезла, поглощенная разноцветной пузырчатой массой. Портал? Или что-то похожее на портал. Что-то странно знакомое, но давно забытое. — Создательница, — то ли чей-то многоголосый шепот, то ли звон невидимых колокольчиков. — Лирсли. Создательница. И тонкий аромат, будоражащий, нездешний, от которого сладко защемило в груди. Комната снова закачалась, и узница поднесла к губам склянку с остатками снадобья. Рука двигалась медленно и неловко, пальцы дрожали, и Одаренная испугалась, что прольет питье. Не спать! Рано! — Не с-спать! — прошипел кто-то над самым ухом. — И брос-сь эту гадос-сть! Уходим! Ожившее дерево? Тогда почему оно сухое, без листьев? Горло Лирсли снова перехватил спазм, а когтистая ветка-лапа махнула, выбивая из ослабевшей руки сосуд. Потом бывшую жрицу подхватили под мышки и бесцеремонно дернули вверх, ставя на ноги. — Идем! Пос-спеши! — Создательница! — тревожно звенели голоса из портала. Лирсли согнулась пополам и ее все-таки стошнило. — Много выпить успела? — озабоченно спросило существо, поддерживая едва стоящую на ногах узницу. Не дав сийвери толком отдышаться, ее потащили к порталу. — Создательница Лирсли! — перезвон колокольчиков стал торжествующим. — Ты вернулась. Вернулась! * * * Сон был приятным. Что-то про лиловое море, по которому можно плавать или ходить — как захочется. Легкий бег по волнам наперегонки со странными существами, напоминающими серебристо-синие морские звезды с гибкими острыми прямыми лучами. «Асенри, — внезапно всплыло в сознании. — Их зовут асенри, и это ты дала им такое имя». Асенри-звезды забавно передвигались, катясь по воде, разбрасывая прозрачные лиловые брызги. А небо над ними было темно-желтым, как густой мед, и мягко светилось. В этом мире не существовало ни ночи, ни солнца. И почти не было земли — только небольшие голубовато-серые островки на глади бескрайнего лилового океана. А потом внезапно стало темно и холодно. В ноздри ударил запах болотной сырости. Лирсли почувствовала, что лежит на чем-то мокром и жестком, приоткрыла глаза и застонала, сжав ладонями мгновенно набухшие болью виски. — Пей! — проскрежетала давешняя ожившая коряга, поднеся ко рту сийвери берестяной стаканчик. — Ты той дряни наглоталас-сь порядочно, еще чуть-чуть, и я бы тебя не смог вытащить. — Это… что? — прохрипела Лирсли, приподнимаясь на локтях. — Противоядие. Над ухом противно заныл комар и немедленно попытался впиться в щеку. Сийвери прихлопнула его и кое-как села, тяжело моргая. Кажется, все-таки не сон. — Пей, быс-стро! — потребовал ее спаситель. Питье было кисло-сладким и довольно вкусным. — Ты… кто? — с трудом выдавила Одаренная, возвращая опустевший стаканчик. — Я Унг. Не помниш-шь меня? — Унг… — Лирсли провела по глазам ладонью. — Ты… Что с тобой случилось? — С-слепая топь. Сийвери непонимающе нахмурилась. — Ис-сточник, — пояснил ее собеседник. — Тебя затянуло в Источник, — медленно проговорила Лирсли. — Мне так жаль, Унг! Но как вышло, что ты сохранил память? — Не полнос-стью. Но мне отчасти Коэрви помогла. Не кривис-сь, она не враг тебе, зря ты ее так ненавидиш-шь. — Это мое дело! — фыркнула Одаренная. — Как скажеш-шь. А еще больш-ше с-сделали ас-сенри. Они почти вернули меня. Нас-сколько это возможно. — Асенри? Но Унг, они же… их же не существует! — Вон как? — похожий на воронку рот болотного хозяина вытянулся трубочкой. — А кто же тебя, по-твоему, спас-с? — Ты, — Лирсли уселась поудобнее, испытующе глядя на собеседника. — А откуда бы я узнал, что ты в беде? — Унг пристроился напротив бывшей жрицы, уперевшись тремя когтистыми руками в землю, а четвертой оживленно жестикулируя. При каждом его движении раздавался скрип. На вид — ожившая черная коряга. Даже глаза не человеческие, а больше похожи на совиные. Лирсли сделала над собой усилие, чтобы смотреть на собеседника, как бы жутко тот ни выглядел. А ведь когда-то был симпатичным парнем, девчонки вовсю влюблялись. Впрочем, в юности все они, воспитанники Трайматты, отличались привлекательностью. Сийвери нетрудно подправить внешность, было бы желание. — Ас-сенри позвали меня. Голос Унга был под стать его наружности. Полускрежет-полушипение. Лирсли поежилась. — Как это позвали? — бывшая жрица мотнула головой, отгоняя настырную мошку, и тут же поморщилась: боль, отступившая было после приема противоядия, тут же вернулась. — Не вертис-сь, — посоветовал Унг. — Как позвали? — упрямо повторила вопрос Лирсли. — Они же не настоящие. Их мир — просто иллюзия, игрушка, наше ученическое творение. — Наш-ше творение — да. Но не игруш-шка, как видиш-шь. И не иллюзия. — Но наставники говорили… — Ош-шибалис-сь. Или лгали. Мир ас-сенри с-существует, Лирс-сли. — Но ведь никто, кроме нас, не может попасть туда. Я всегда думала, что их мир не материален, что это плод воображения. — Мы вс-се трое помним одно и то же, — возразил болотный хозяин. — Мы были там. Мы их с-создали. — Ну, хорошо, — сдалась Одаренная. — Допустим, мы втроем создали некий мир, который теперь живет сам по себе, хотя все это очень странно. Но я про него и думать забыла давным-давно. Как вышло, что асенри позвали тебя ко мне на помощь? — Миры второго плана с-существуют за с-счет с-силы с-своих творц-сов, — объяснил Унг. — Ес-сли один из с-создателей ранен, в мире проис-сходят бедствия. Ес-сли умирает, мир разруш-шаетс-ся. — У нашего мира три творца. — Когда меня забрала С-слепая топь, там с-случилас-сь катас-строфа, — виновато прошипел Унг. — Многие ас-сенри погибли. Но осталис-сь вы с Коэрви, и потому их мир не погиб полнос-стью. Ас-сенри почуяли, что ты умираеш-шь, Лирс-сли. И пос-старалис-сь с-спасти тебя — чтобы самим уц-селеть. — Они позвали тебя. Но почему тебя, а не Коэрви? — Она недос-сягаема для их зова. — Мертва? — вздернула бровь Лирсли. Странное чувство: облегчение с примесью злорадства — и почему-то досада. И непонятная пустота в душе. Словно не враг твой давний погиб, а… Да нет, ничего же не осталось от прошлого, совсем ничего. Только общий мир, сотворенный когда-то тремя юнцами и почему-то оказавшийся настоящим и живым. — Нет, Коэрви не умерла. Но она с-связана с-с кем-то. Тес-сно с-связана, и пока это так, она не может говорить с-с ас-сенри. — Мы же могли показывать наш мир остальным — помнишь? — Отражениями, иллюзиями — да. Но никто, кроме нас-с не мог общатьс-ся с его обитателями и не мог входить туда. — Верно, — поразмыслив, согласилась Лирсли. — Но как асенри смогли позвать тебя, если ваша связь разорвана? — Не разорвана, — проскрипел Унг. — Ос-слабела, но ос-сталась. Они меня дозвалис-сь. С больш-шим трудом. Я не помнил их, почти не помнил тебя и не очень четко понимал, кто я такой. Поэтому мы едва не опоздали. — Ты сохранил способность открывать порталы? — Нет. Они помогли. Через их мир мы можем путеш-шес-ствовать, не пользуяс-сь порталом. — И где мы сейчас? — Неподалеку от моей топи. Здес-сь с-сухо. «Для тебя, может, и сухо», — Лирсли поежилась. Намокшее платье неприятно липло к телу. — Откуда ты все это знаешь, Унг? — спросила она. — Насчет миров второго плана. — Я ис-скал информац-сию. Много читал. — Ты поэтому отказался от испытания высшей ступени? — Да, — проскрежетал хозяин болота. — Я не хотел уничтожать чужие миры, чтобы полнос-стью воплотить с-свой. * * * Вернувшись в Темрад, Илинго устроил себе передышку: золота, щедро отсыпанного Тоэрби Байтрином, хватило бы, пожалуй, до холодов, хотя он отдал семьям погибших близнецов положенную долю платы и еще добавил от себя. Похоронить Корита и Слерти пришлось в предгорьях, вдали от человеческого жилья, но и от логова стирхоев не близко. После общения с близкими мальчишек, особенно с их матерью, Илинго пил две декады, не различая дня и ночи, не помня себя. Пока не почувствовал, что кто-то крепко, до боли, стиснул его запястье. — Рохля! — безапелляционно заявил Демсли. — Ш-што? — Дийс тупо уставился на него красными глазами. — А то! — браслет полыхнул багровым светом, как всегда в тех редких случаях, когда Эрс по-настоящему злился. — На тот свет собрался следом за своими бестолковыми помощничками?! — Почему на… тот свет? — Илинго потер переносицу и сморщился: комната противно кружилась. — Да потому что ты смешиваешь онтрийское с аржастой, а потом полируешь эту радость тармасковой настойкой! Да еще нийлой зажевываешь, чтобы не вывернуло. — М-м… — Дийса и вправду начало мутить. — Сам сдохнешь — это твое право, в конце концов. Но ты обещал помочь мне вернуть облик, — мрачно напомнил Эрс. — Обещал?! — Омбе… абиш… Ну… да, — пробормотал юноша и зевнул. — Ну, вот и сдержи слово, — сурово потребовал Демсли. — А после делай, что хочешь. * * * Еще почти целая декада потребовалась Илинго, чтобы прийти в себя. Пить он, правда, прекратил, зато почти все время спал, изредка выбираясь из комнаты в трактире, чтобы бесцельно бродить по улицам. Пока случайно не услышал глашатая, надрывавшего горло на рыночной площади: — Консул и городской совет Северной Данмары объявляют награду за голову чудовища, похищающего детей. Тому, кто уничтожит злобную тварь и предъявит доказательство, будет немедленно выплачена тысяча золотых ласвахов. Илинго моргнул и остановился посреди улицы, так что на него едва не налетела тетка с корзиной. На тысячу ласвахов — в обиходе их чаще называли ласами — можно было купить приличных размеров дом в столице Содружества. Или целый дворец в городе поменьше. — За каждого спасенного ребенка, отбитого у чудовища, городской совет платит сто золотых ласвахов. Илинго почесал в затылке. Или детей пропало немного, или советники не слишком надеялись на их возвращение, иначе городская казна изрядно оскудела бы. Как бы то ни было, награду предлагали достаточно весомую, чтобы заинтересоваться. Впрочем, гораздо больше добытчика прельщала возможность заняться делом. Опасным, требующим серьезной подготовки и полной сосредоточенности. Не оставляющим времени на переживания. — И что же это за тварь поселилась в Северной Данмаре? — осведомился Илинго, энергично протиснувшись к глашатаю, едва тот свернул свиток и спустился с помоста. — Расскажешь подробнее, м? Выпивка за мой счет. * * * К рассвету, когда гонец уронил голову на стол в трактире и захрапел, добытчик уже знал все. О том, как злая колдунья по имени Лирсли обманом проникла в храм Великой Матери под видом жрицы и годами плела интриги. Как она наслала на город мшаную лихорадку, от которой разбежались или погибли почти все жители, и воспользовалась этим, чтобы захватить власть. Как консул Орт Байтрин, рискуя жизнью, вернулся в Северную Данмару и вступил в отчаянную борьбу с коварной противницей. Как он победил болезнь, опустошавшую город (правда, Илинго так и не понял, что за лекарство нашел героический отпрыск семейки Байтрин), прекратил бунты и навел наконец порядок. И вот, когда измученные несчастьями люди начали восстанавливать Северную Данмару, Лирсли безжалостно обрушила на них новую напасть, призвав кошмарное чудовище, буттака, который бродит по городу, воруя и пожирая детей, и нет от него спасения. Когда же консул разоблачил мнимую жрицу, взял ее под стражу и собирался предать справедливому суду, нашелся предатель, который помог злодейке бежать. Кстати, за ее голову тоже назначена награда — пятьсот золотых ласвахов. Илинго оценивающе посмотрел на спящего гонца, понял, что больше от того ничего не добиться, допил вино, решительно встал и отправился готовиться к походу. * * * — Демсли, расскажи мне о буттаках. Тишина. Лишь копыта мерно постукивают по дороге, поднимая светлые облачка пыли. — Демсли? Молчание. И на руке — никаких следов. — Демсли! — уже во весь голос окликнул Дийс, внезапно испугавшись, что браслет потерялся. И дело, пожалуй, было не только в бесценных советах и помощи Одаренного. Илинго успел привыкнуть к своему невольному спутнику. — Демсли Эрс! — Ну? На запястье проступил знакомый узор, и Дийс облегченно вздохнул. — Чего ты молчишь? Я уж думал, что-то случилось. — Что, например? — презрительно спросил Демсли. — Что ты исчез. — То есть освободился из плена? — язвительно уточнил Эрс. — Но ты не в пле… Демсли, я же обещал освободить тебя. — Обещал… — И что же, ты думаешь… — А куда ты едешь сейчас? — Ну… Ты же слышал. — Слышал, — угрюмо подтвердил сийвери. — Сначала поход за книгой, теперь охота за буттаком. Я нужен тебе, Илинго Дийс. Точнее, мои знания. И ты не собираешься меня вызволять. — Я хотел, правда, — виновато пробормотал юноша. — Но ведь жителям Северной Данмары нужна помощь, там каждый день на счету! — Ну, да, — хмыкнул Одаренный. — А мне вот без разницы — подумаешь, лишний день в плену… или декаду… или круг Матери. — Прости, — Илинго остановил Искру. — Я не подумал. Но если ты все же согласишься помочь мне сейчас — в последний раз, Демсли! — клянусь, после этого у меня не будет в жизни иной цели — только освободить тебя! — Что тебе до Северной Данмары? — ворчливо спросил Эрс. — Я обязан жизнью кое-кому из ее жителей. И хочу вернуть долг. — Ладно, — нехотя согласился Демсли. — В последний раз.