Зовущий из тени

— М-мяа-ау! Заунывный звук, от которого словно мелкие ледяные иголки впиваются в кожу. Не то, чтобы Илинго не нравились кошки. Просто это не кошка, и даже не похоже почти. Искра дрожит и всхрапывает, прижимая уши. Только бы не взбрыкнула, не помчалась в ужасе: неподалеку овраг. И если даже всадник успеет остановить или хотя бы повернуть прочь от обрыва понесшую лошадь, буттак подберется совсем близко. Так близко, что ему останется один последний бросок, чтобы настичь добычу. Илинго совершенно не прельщала роль наживки, но тварь нужно было заманить как можно дальше от Северной Данмары, да и от других поселений. «Коннурхова пустошь, — посоветовал Эрс. — Уведи его к Коннурховой пустоши». Легко сказать — уведи! Больше декады ехать почти без отдыха. У Илинго был с собой достаточный запас воды и пищи, но если бы не Демсли, юноша в конце концов уснул бы в седле, став легкой добычей для буттака. Когда Илинго совсем выбивался из сил, мягкое тепло разливалось от запястья вверх по руке и дальше, по всему телу, смывая усталость. И все равно спать хотелось все сильнее. — Мя-а-а? Неуклюжая темная фигура четко выделяется на фоне заката и ковыляет к Илинго, упорно стараясь сократить расстояние. Пора увеличить разрыв: буттак набрал такую мощь, что свет ему совсем не мешает, и все-таки ночью тварь намного проворнее. — Сколько еще до Пустоши, Эрс? — добытчик часто моргает, борясь со сном. — Ты проехал почти три четверти пути. — Надо напоить лошадь, — Илинго тревожно озирается по сторонам. Чтобы Искра попила и хоть немного попаслась, нужно отъехать подальше от буттака. Но тогда есть риск, что тварь отвлечется на другую добычу: жилье все еще слишком близко. — Не нужно — я поддержу ее силы. И твои. — А потом? — Вам с Искрой придется отдыхать. Очень долго. Если вы останетесь живы. — Если? — Я тебя предупреждал. А ведь Эрс уцелеет. Да, ему придется подождать, но в конце концов какой-нибудь путник обратит внимание на блестящий браслет на руке скелета. И заберет необычное украшение себе. Хотя может и не повезти, если, к примеру, птица утащит яркую игрушку в гнездо. — Не спи! Запястье обжигает боль, и добытчик резко вскидывает голову, кое-как разлепив тяжелые веки. — В мешке змеехвост — грызи, быстро! — Но разве так можно? Сырым, не в отваре? — Ничего. В крайнем случае сбегаешь в кусты, буттак не успеет тебя схватить. Утешил, нечего сказать! Но выбирать не приходилось. Илинго нашарил жесткий корешок, неловко вытер о штаны и, морщась, сунул в рот. Змеехвост оказался не таким уж противным на вкус: горьковатым, но с легким, свежим запахом. Рядом внезапно раздался треск — словно сухое дерево сломалось от ветра. Искра прянула в сторону, так что всадник едва не потерял равновесие. В лицо Илинго уставились пустые глазницы, намалеванные на мешковине. Черные струйки дыма заструились к добытчику призрачными пальцами. Дийс рванул закрепленный за спиной факел — длинный, тщательно вымоченный в составе, который добытчик три дня готовил по рецепту Демсли, спустив на компоненты чуть ли не половину оставшихся денег. Но проклятая деревяшка застряла, заставив юношу потерять несколько драгоценных мгновений. Илинго послал Искру в галоп, чтобы оторваться от наседавшей на него твари, но усталая лошадь сделала несколько темпов и остановилась, дрожа и всхрапывая. Факел поддался, но теперь надо было высечь огонь, а руки не слушались. — Мя-а-ау… — вкрадчиво пропел буттак, и длинные полупрозрачные пальцы-щупальца почти коснулись взмокшего крупа Искры. — Буттака арихшит ларангал, — незнакомый голос прозвучал мелодично и властно. — Ларангал ди Вастарна, кветри ди Лайссика, кветри ди Тенгер э ари алхорт! Буттак остановился и дернулся, словно пытаясь освободиться от невидимых пут. Голову добытчика будто сжал стальной обруч, из носа потекла струйка крови. — Кветри ди Тенгер… — повторила невысокая беловолосая женщина. — Беги же! Кветри ди Орикейн… Беги, глупец! — Нет, стой! — вмешался Демсли. — Все еще слишком близко к городу! — Кветри ди Муврал… — голос женщины стал хриплым, она тяжело дышала, словно после долгого бега. — Данмаре конец… если буттак… поглотит еще и тебя… другим городам тоже. Кветри ди Ниральго! — Илинго, фа-акел! — выкрикнул Эрс. — Лирсли, не отпускай! — Демсли? — женщина отвлеклась на мгновение, удивленно поглядев на добытчика. Но спохватилась прежде, чем упустила противника из захвата.- Кветри ди Ларкаэ! Он сейчас вырвется, скорее! Кветри ди… Найортэ! Илинго сумел наконец поджечь факел и ткнул острым, словно копье, концом, на котором билось изумрудно-зеленое пламя, в черную глазницу твари. Добытчик ожидал вопля, но буттак, похоже, не почувствовал боли. Мешкообразная голова просто лопнула, выпустив облако дурно пахнущей трухи. — Кветри ди Ильстрин! — торжествующе закричал Демсли. — Еще, Илинго! Надо поджечь его! Но факел пронзил воздух: основа пугала рассыпалась пылью, призрачные пальцы исчезли, словно туман под ветром. Поляна была пуста. — Не стоило призывать Скитальца, — выдохнула женщина. Цепкий взгляд ярко-синих глаз скользнул по Илинго, задержался на браслете. — Не ожидала встретить тебя… так, Демсли, — покачала головой Лирсли. И вдруг пошатнулась, неловко усевшись на траву. Похоже, ее не держали ноги. — Ильстрин — такой же Создатель, как прочие, — хмыкнул Демсли, нарочито отчетливо выговорив запретное имя. Илинго невольно поморщился. — Был таким же, — голос Лирсли стал тусклым и невыразительным. — Но он далеко, а ты понятия не имеешь, какие силы разбудишь, призывая Потерянного. — Мы уничтожили тварь, как думаешь? — с сомнением спросил Демсли, немного помолчав. — Нет, — глухо сказала Лирсли. — Уничтожили мы Северную Данмару — точнее, обрекли окончательно. А буттака только ранили. И спугнули. Ты знаешь это не хуже меня, Демсли. Илинго кое-как сполз с лошади и ослабил подпругу. Оголодавшая Искра с жадностью набросилась на траву. — Ты Одаренная? — уважительно спросил добытчик, подходя к женщине и протягивая флягу с тармасковой настойкой. Лирсли молча склонила голову, то ли благодаря, то ли соглашаясь. Сделала несколько глотков, вернула флягу и поднялась с явным трудом. — Я Илинго Дийс, добытчик, — представился юноша, в свою очередь отхлебнув обжигающе-крепкого напитка. — Считай, сегодня ты заново родился, Илинго Дийс, — сказала Лирсли. — Советую вам обоим как можно скорее убраться отсюда. Куда она делась, добытчик так и не понял: только что стояла рядом, и вдруг исчезла. Только черное облачко заклубилось и тут же рассеялось. — Затопчи тебя коннурх! — раздраженно бросил Демсли. — Могла бы предложить помощь! * * * — Надо… предупредить жителей… Данмары, — пробормотал Дийс, приподнявшись на локте и протирая глаза свободной рукой. — Спи, — потребовал Демсли. — Я караулю. — А сколько време… — Илинго не договорил. Уронил голову на что-то мягкое и снова соскользнул в сон. — Сколько я проспал? — спросил юноша, когда сознание наконец прояснилось. — Уй, я голодный! — Трое суток, — невозмутимо ответил Демсли. — А где мы? — добытчик рывком уселся, ошалело моргая. — На Коннурховой пустоши. — Разве тут безопасно? — Илинго нашарил флягу с водой и жадно припал к ней. Он решительно не помнил, как добрался сюда. — Нет. Но вы с Искрой были не в состоянии двигаться дальше. А буттак вряд ли стал бы преследовать нас: ему проще вернуться к человеческому жилью, где полно гораздо более легкой добычи. Тем более, что он ранен. Илинго тревожно огляделся. Ночь была темной, небо затянуто тучами. Сейчас даже хвороста для костра не собрать: на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Добытчик поежился. — Поспишь еще? — предложил Демсли. — До рассвета долго. — Я отдохнул, — покачал головой Дийс. Порылся в мешке, вытащил зачерствевшую лепешку и с хрустом вгрызся в нее. — Надо ехать в Данмару, — вздохнул добытчик, утолив первый голод. — Награды мне не видать, но… — Не надо, — возразил Демсли. — Ты никого не спасешь, а тех, кто приносит дурные вести, сам знаешь, нигде не любят. В лучшем случае. — Но предупредить… — Как думаешь, куда так поспешно отправилась Лирсли? — осведомился Демсли. — В Данмару? — предположил Дийс. — А куда же еще? — Но она же сказала, что город обречен… — Эта сийвери всегда отличалась феноменальным упрямством, — в голосе Эрса прозвучала легкая зависть. — Если есть хоть малейший шанс уберечь Северную Данмару, Лирсли это сделает, раз уж она почему-то решила, что город для нее важен. — Ой! — Илинго вздрогнул, только сейчас связав произошедшие события с рассказом гонца. — Это что же, была та самая Лирсли? Злая колдунья? Так она же вроде хотела наоборот погубить город… И почему она помогла нам? — А ты часто слышал, чтобы отпрыски славной семейки Байтрин говорили правду? Особенно о своих политических противниках. — Ясно, — поморщился юноша. — Только вот Лирсли убьют, как только она сунется в Данмару. За ее голову назначили награду, помнишь? Надо догнать ее и хотя бы предостеречь. — Лирсли большая девочка, — хмыкнул Эрс. — И я не поставил бы на Орта Байтрина против нее. Самое глупое, что можно сделать сейчас, это влезть между ними. Мы там ничем не поможем, парень. Ты уже вернул свой долг жителям Северной Данмары. — Не уверен, — хмуро сказал добытчик. — Если ты сейчас погибнешь, горожан это уж точно не спасет, — решительно заявил Демсли. — И кстати, давно пора подумать о другом твоем долге. * * * Лаюмира проводила последнего гостя и тщательно заперла двери трактира. Перед Ночью Одиночества даже самые заядлые гуляки спешили засветло вернуться домой, а путники так рассчитывали время, чтобы ни в коем случае не остаться после заката под открытым небом. Трактирщица проверила лампадку на полке перед вырезанной из дерева фигуркой Матери. Пламя горело ровно — хороший знак. Лаюмира достала горшок с заранее приготовленным шестисилом: сушеные лепестки ирсинии и сийлимы, ягоды медноцвета, кожура нийлы, измельченные стебли углетрава и немного порошка из крумлы. — Оградите от зла, Создатели, — нараспев сказала женщина, набрав пригоршню отводящего нечисть снадобья и аккуратно посыпая порог. — Пусть лихо в оврагах рыщет, в черной чаще лесной промышляет, в трясинах гнилых таится, к нашему дому не приближается, добрых людей стороной обходит. — Мам, я тоже хочу, — дернула ее за рукав Сойви, дождавшись, когда Лаюмира закончит. Синие и розовые лепестки, лиловые завитушки кожуры, пурпурные ягодки, черные кубики, похожие на угольки, и красно-оранжевый порошок покрыли деревянный порог ярким узором. — Ну, ма-ам! Я знаю, что говорить! — Ладно, — смягчилась Лаюмира. — Я обойду первый этаж, вы с Корхэ — второй. Но гляди — все подоконники нужно обработать. Она отсыпала в чистый горшок часть шестисила и вручила дочке. — Пойдем, Корхэ, — деловито сказала девочка, одной рукой обхватив посудину, другой таща за собой брата. Тот покорно поплелся за сестрой, только бросил огорченный взгляд на щепки, из которых опять что-то выкладывал. «Дурачок растет», — вздохнула про себя Лаюмира, сокрушенно покачав головой. Рядом с бойкой и смышленой сестрой Корхэ казался еще более замкнутым и погруженным в себя. Даже не говорил почти. * * * — Что происходит в Ночь Одиночества? — тихо спросила Орри, с тревогой наблюдая, как трактирщица обходит дом, тщательно посыпая шестисилом подоконники и пороги. Кештиора и Коэрви только что закончили ужин и сидели за столом в рано опустевшем зале. Файс потягивала местное красное вино: в Тмео оно было легким, с мягким вкусом и ароматом влажной весенней земли и дыма. Орри пила горячий травяной настой с медом. — Разве вам не рассказывали в храме? — приподняла брови наставница. — С этого обычно начинают учебу. Кештиора пожала плечами: — Ты имеешь в виду балладу? Мать и Страж неразлучны, как птицы крыла, Как два берега быстрой реки. Словно дым и огонь, словно с пеной волна, Словно в песне одной две строки. Солнце скрылось, и Мать поднимается ввысь, Чтобы мир до утра охранять. Вслед торопится Страж. Зло, теперь берегись! Он сумеет тебя обуздать. Но три раза в году ночь сулит нам беду: Мать восходит на небо одна. Не способна сдержать она тварей орду: Ищет Стража, печали полна. Крепче двери запри, не ходи за порог, Миром нечисть владеет сейчас. Жди, пока не окрасится светом восток, И следи, чтоб огонь не погас. — И что тебе непонятно? — поинтересовалась Коэрви. — Зачем это нужно? — Орри отхлебнула из кружки и поморщилась: отвар был обжигающе горячим. — Зачем Создатели сделали так? — Ты знаешь, что такое Мать и Страж? — Ну-у… Мать — это Вастарна, — неуверенно сказала девочка. — Так ведь? — Небесное тело, названное в честь Вастарны, — Файс взяла глиняный кувшин и наполнила опустевший кубок. — Мать и Страж — просто… м-м-м… куски камня, Кештиора. Это несколько упрощенное описание, но в целом верное. Они вращаются вокруг нашего мира. Мать поближе, Страж подальше, потому он и кажется маленьким. — Разве камни светятся? — усомнилась Орри. И тут же подумала: а почему бы нет? Светятся, говорят, поют… Путешествуя с Одаренной и не такого насмотришься. — Солнце отражается от их поверхности, — пояснила Коэрви. — А цвет? — Камень, из которого состоят небесные тела, различается. Страж красноватого оттенка. Поэтому у горизонта мы видим его кроваво-красным, а когда он поднимется наверх — лиловым. — А нам говорили — это оттого, что он злится, — обиженно сказала девочка. — Волнуется за ушедшую вперед Мать, боится, что нечисть нападет на нее. А догонит — и успокаивается, меняет цвет. Но почему он похож на серп? — Его частично закрывает от солнца тень Матери. — Скучно, — фыркнула Орри. — Мне больше нравилась история про то, что Мать круглая, потому что готовится дать жизнь детям, а Страж — это кривой меч, багровый от крови врагов. — Тогда зачем ты спрашиваешь про Ночь Одиночества? — усмехнулась Коэрви. — Я хочу знать все объяснения, — решительно заявила девочка. — Интересные, занудные, взрослые, детские — все. И в любом случае, наставница, при чем тут нечисть? Ночь Одиночества ненамного темнее, чем обычная. В Ночь Перерождения, когда на небе один тусклый Страж, вся нечисть наоборот прячется. Значит, дело не в освещении? — Ты права, — подтвердила Файс.- Нечисть не то, чтобы страшится красноватого света Стража, но чувствует себя неуверенно. Мать мешает ей гораздо меньше. Ну, а в Слепую ночь, когда оба светила прячутся… — Сохраните Создатели! — Кештиора торопливо сцепила большие пальцы рук, отводя беду. — Со временем я научу тебя более надежной защите, — Коэрви успокаивающе тронула ее за плечо. — А теперь пойдем-ка спать. Орри осмотрелась, задержав опасливый взгляд на тщательно запертой двери и наглухо закрытых ставнями окнах. — Не волнуйся, хозяйка сделала все, как надо, — заверила ее наставница. * * * — Сойви! Тихий зов разбудил девочку. Но шевелиться не хотелось, так что она притворилась, что не слышит. — Сойви, ты спишь? — Сплю, — пробормотала она, не открывая глаз. — И ты спи, Корхэ. — Но там котенок… Котенок? Это было интересно. Сойви приподнялась на кровати и потерла лицо рукой. — Где? — Там, на улице, — братишка махнул рукой в сторону окна. — Он плачет. Наверное, потерялся. Словно в подтверждение его слов с улицы донеслось заунывное и жалобное мяуканье. Точно, котенок. У Пуши голос совсем не такой пронзительный, потому что она взрослая. На всякий случай Сойви посмотрела на свою кровать, но дымчатая кошка спокойно лежала в ногах, как и всегда ночью. Пуша приоткрыла золотистые глаза и сладко зевнула. Интересно, она не обидится, если хозяйка принесет домой котеночка? Нет, вряд ли. Они подружатся и будут вместе играть. Сойви пододвинула стул к окну и забралась на него, чтобы добраться до засова, на который были заперты ставни. — Мама сказала не открывать окно, — напомнил Корхэ. — Сегодня нельзя. — Мы ей не скажем, — пыхтя, откликнулась Сойви. Засов был тугим и никак не желал открываться. — Мы только посмотрим на котеночка и сразу закроем. — Мя-а-ау!!! — потерявшийся кошачий малыш на улице зарыдал совсем уж отчаянно. Засов наконец поддался. Сойви слезла со стула и распахнула ставни, смахнув на пол часть лепестков и ягодок, густо покрывавших подоконник. Дети высунули в окно головы, но снаружи была такая темнота — вообще ничего не видно. Только котячьи вопли стали громче. С кровати раздалось недовольное фырканье. — Пуша, ты чего? — удивилась Сойви. Кошка неотрывно смотрела в черноту за окном и глухо рычала. Шерсть ее встала дыбом, напряженный хвост поднялся трубой и стал похож на щетку. Девочка проследила взгляд Пуши, но снаружи ничего не было. — Наверное, птичка, — Сойви пожала плечами. — Давай спустимся и заберем котенка. Он же, наверное, кушать хочет. Некоторое время Корхэ колебался. Если мама узнает, что они с сестрой выходили на улицу, она будет ругаться. Сегодня была какая-то особенная ночь, нехорошая. Но с другой стороны, они же не будут гулять, только заберут котеночка и сразу обратно. — Ну, ты идешь? — нетерпеливо спросила Сойви от двери. Корхэ неуверенно оглянулся на окно, на перепуганную Пушу и торопливо догнал сестру. Котеночек победил. * * * — Филхоэ Коэрви! Громкий, настойчивый стук заставил Кештиору резко сесть в постели, протирая глаза. Наставница вскочила с проворством, неожиданным для ее монументальной фигуры, и открыла дверь. — Что стряслось, Лаюмира? — Де… дети! — Глотни! — Файс быстро сунула к губам хозяйки трактира флягу с тармасковой настойкой. Лаюмира машинально отпила немного и закашлялась. Коэрви подождала, пока женщина отдышится, и усадила ее на стул. — Так что с детьми? Пока Лаюмира говорила — торопливо, сбивчиво, Файс поспешно оделась, жестом велев Кештиоре сделать то же самое. Сойви и Корхэ исчезли. Окно в детской распахнуто настежь, весь шестисил на полу, хотя Лаюмира вечером сама проверила ставни и подоконники во всем доме. Входная дверь закрыта, но отперта. — Ты что-нибудь слышала ночью? — озабоченно спросила Коэрви. — Ничего, я спала, — всхлипнула трактирщица. — Орри, а ты? — Нет. — Оставайся с Лаюмирой. Проверьте дом. Я осмотрюсь снаружи. — Наставница, я с тобой! Мгновение Файс колебалась, глядя на ученицу. — Нет, не в этот раз. И скрылась за дверью. * * * — Бо-ом-м, — надрывно звенел колокол на главной — и единственной площади Тмео. След буттака — к счастью, только одного — был отчетливым. Та же тварь, что хозяйничала в окрестностях Северной Данмары. Но отожравшаяся, обнаглевшая, набравшая силу. Это сколько же людей она успела погубить? — Бом-м-м, — рыдал колокол, и со всех сторон к площади торопились люди. Наспех одетые, перепуганные. Кое-кто, правда, успел прихватить нехитрое оружие: ножи и дубинки. Восходящее солнце освещало хмурые, напряженные лица горожан. — Бо-о-ом, — в последний раз простонал колокол и затих. — Этой ночью на город напали, — оглядев столпившихся на площади жителей, объявил Тоурх, глава городского совета. — Нет, не разбойники: наша стража готова дать им отпор в любое время. Но к нам явилась тварь, перед которой бессильны оружие и доблесть воинов. Нечисть, похищающая детей. Он помолчал и повернулся к Коэрви и Кештиоре. — К счастью, среди нас есть те, кто знает, как справиться с этим порождением Ночи Одиночества. Филхоэ Файс, скажи свое слово. — Тмео в опасности, — глубокий голос Коэрви разнесся по площади. — Тварь, угрожающая нам, это буттак. Он утащил шестерых детей ночью. Толпа зашумела, и сийвери вскинула руку, требуя тишины. — Он скоро вернется за новыми жертвами, если не остановить его. Он будет все более ненасытным и свирепым. Он не прекратит нападать, пока не опустошит весь город. — И что же нам делать? — крикнул молодой мужчина с короткой светлой бородкой. — Я пойду за буттаком. Я найду пропавших детей и верну их, если они еще живы. По толпе прошел стон. — Моя ученица, — Файс обняла каменные от напряжения плечи Орри, — Кештиора, останется с вами, чтобы защитить город, когда снова наступит ночь. Запритесь в домах. Не спускайте глаз с малышей, стариков и больных — они легкая добыча для буттака. Не гасите свет: тварь боится его. И да хранят вас Создатели! * * * — Наставница, ты оставляешь горожан на меня, но я же не знаю, что делать! — испуганно затараторила Орри. — Пусть закроются на ночь в ратуше и соседних домах: буттак избегает больших скоплений людей… пока избегает. Но еще немного, и он станет охотиться и в толпе, и при ярком солнце. — Откуда ты знаешь? — След очень сильный… эхо. Тварь хорошо питалась и набрала огромную мощь. Кто-то ранил ее, но не добил, и теперь она стремится восстановить силы. И я думаю, Кештиора, что это тот буттак, из Северной Данмары. — Тогда я должна идти с тобой, — встрепенулась девочка. — Это же я его вызвала. И он… он утащил Роуна! — Вот именно поэтому ты должна остаться, — отрезала наставница. — Скорее всего, тварь коснулась тебя, оставила метку, а значит, ты для нее особенно уязвима. И самая лакомая добыча. — Из-за моего дара? — Да. Если буттак получит еще и твою силу, уничтожить его удастся лишь ценой огромных разрушений. Так что тебе не стоит встречаться с ним. И ты в ответе за то, чтобы больше в Тмео никто не пропал. А теперь слушай внимательно и запоминай, что нужно приготовить, пока не наступил вечер. * * * След буттака был настолько отчетливым, что Коэрви мутило от омерзения. В одиночку с тварью не справиться. Даже если действовать впятером, как положено, шансов не очень много. Одаренные редко дружат, во всяком случае, с себе подобными. Но иногда могут становиться союзниками. Ненадолго. И не бесплатно. Коэрви задумалась. Проще всего было бы найти подмогу в Трайматте, но она давно не была там. Да и Мэддис Толем-Арди, глава Академии, даром не делает ничего. Жителям Тмео придется долго расплачиваться за помощь сийвери. Тоурх, конечно, заверил Файс, что городской совет согласен на любую цену, лишь бы спасти детей и избавиться от чудовища. Только вот награду Мэддис потребует, скорее всего, не в деньгах. Коэрви остановилась, тяжело опершись на посох. Нет, Трайматта — это на крайний случай. А для начала стоит посоветоваться с Ресхи Тоэ. Она шагнула в черный провал портала, едва тот открылся. Слишком поспешно — даже дыхание перехватило. — А ты не изменилась, Коэ, — Файс бесцеремонно схватили за плечо, помогая удержаться на ногах. — Сначала действуешь, потом думаешь. Ну, а если бы я был не дома, а на дне моря, к примеру? — Что ты там забыл? — фыркнула Одаренная, но тут же невольно улыбнулась, взглянув в лицо старому другу. — Добрая встреча, Рес! — Ну, судя по выражению твоего лица, не очень-то добрая, — хмыкнул Тоэ. — Но бокал-другой двадцатилетнего «Меча Ласваха», полагаю, вернет тебя к жизни. Он гостеприимно показал рукой на мягкое кресло и взялся за кувшин. Файс мельком оглядела зал. Похоже, Тоэ обзавелся-таки собственным замком, как мечтал в юности. — С удовольствием выпью с тобой за нашу победу, Рес, — Коэрви поколебалась, но все-таки опустилась в кресло. — Только сперва надо ее добиться. — Во-он даже как! — рука с кувшином замерла на мгновение, но потом Тоэ, усмехнувшись, наполнил два бокала из ортелинского стекла и вручил один из них старой подруге. — Война войной, а от хорошего вина отказываться не стоит. Ну, рассказывай, кто был настолько глуп, чтобы перейти тебе дорогу. * * * Тот буттак. Тот самый. При одной мысли о нем у Кештиоры болезненно сжималось горло. Не столько от страха, сколько от жгучей, слепящей ненависти. Тварь, которая убила Роуна… А если друг еще жив?! Если можно его вызволить? Тварь, которая охотилась на Орри… Но теперь-то Кештиора сильнее, намного сильнее, чем прежде! Не зря она столько времени училась! Тварь, которая утащила веселую малышку Сойви и других детей. Это из-за нее оказался поврежден щит Северной Данмары и началась та жуткая эпидемия. Из-за нее Кештиора разлучена с семьей… Это он, буттак, виноват во всем! Идти дальше, не сожалея и не оглядываясь?! Что ж, ладно. Но только после того, как свершится месть! Больше всего на свете Орри хотелось немедленно броситься в погоню за старым врагом. Но как бросишь беззащитных людей? Это все равно, что воину бежать с поля боя, обрекая на расправу тех, кто ему доверился. И Кештиора занялась делом. Весь день горожане под ее присмотром отливали свечи, добавляя в воск семена углетрава и листья сийлимы, и готовили шестисил, смешивая его с растопленным салом, как велела Коэрви. На закате подоконники и пороги в ратуше и соседних домах тщательно намазали получившимся снадобьем: теперь его невозможно было смахнуть. В другое время Орри наслаждалась бы тем, как уважительно и серьезно относятся к ней жители Тмео, даже глава городского совета Тоурх. Как ко взрослой. Но сейчас девочку больше заботило, что буттак может уйти слишком далеко, пока она готовит город к обороне. А тогда получится совсем обидно: если тварь убралась, так и защита от нее не нужна. На закате все приготовления были закончены. Орри убедилась, что горожане собрались в ратуше и соседних домах, зажгли отпугивающие нечисть свечи и наглухо закрыли двери. На всякий случай она обошла опустевшие улицы городка, дергая двери и заглядывая в окна первого этажа. Никого. Кештиора степенно, по-взрослому кивнула сама себе: все в порядке. Только вот как теперь догнать буттака? Ставить порталы Коэрви ее так и не научила: рано, мол. Вот и дооткладывались! Орри потопталась на месте и, решившись, почти бегом устремилась к трактиру, в котором они с наставницей снимали комнату. Нехорошо брать чужих лошадей, но она ведь потом вернет. Да и не для баловства же, для дела. Ездить верхом Кештиора умела. У родителей была смирная лошадка, уход за которой был одной из обязанностей детей. Ну, и катались, конечно, на ней частенько. Орри зашла в почти пустую конюшню: после ночного происшествия все путники, которые останавливались в трактире, поспешили убраться из города восвояси. Кештиора быстро почистила Бутона, солового мерина, принадлежавшего Лаюмире, надела на него седло и уздечку и вывела на улицу. Найч, виляя хвостом, трусил следом. — Нет, малыш, — девочка ласково погладила рыжую голову. — Не в этот раз. Ты остаешься. Кештиора привязала пса у конюшни, чтобы не увязался за ней в опасное путешествие, вскарабкалась в седло, усевшись по-мальчишески (теперь некому за это ругать), и сжала ногами бока лошади. Рысь у Бутона оказалась невероятно тряская. Трактирщице-то это ничем не мешало, она в основном пользовалась повозкой. Но на повозках чудовищ не преследуют. Орри дотерпела до городских ворот, а потом пустила Бутона галопом и облегченно вздохнула: наконец-то ей перестало казаться, что позвоночник вот-вот проткнет глотку. Время от времени девочка останавливала коня, чтобы вслушаться в эхо. След буттака ощущался четко — до тошноты, до колючего озноба. К счастью, Бутон, похоже, ничего такого не чувствовал, пользуясь передышками, чтобы пощипать траву. * * * — Лирсли просить о помощи, я так понимаю, не стоит, — Ресхи покачал бокал в холеной руке, украшенной перстнем с драгоценным камнем. Сердце оэрси, крупное, да еще редкого сине-зеленого оттенка с багровыми искрами в глубине. Такой камень за деньги не купишь. — Хорош, да? — самодовольно усмехнулся Тоэ, проследив взгляд Коэрви. — Квеснийский владыка с собственной руки снял — в благодарность за спасение жизни. Нда… Так что насчет Лирсли? Вы с ней, помню, не ладили в последнее время. Файс нахмурилась и отхлебнула дорогущий «Меч Ласваха», поморщившись, словно это было скверное пойло в дешевом трактире. — Обойдемся без Лирсли, — отрезала она. — А что насчет дядюшки Хавральта? — мурлыкнул Ресхи. Надо же, как он изменился, заполучив собственный замок! Аристократ до мозга костей, представительный, вальяжный, одет с иголочки. Усы пышные отрастил. Только вот седой совсем. Впрочем, и седина ему идет, придает импозантности. А в черных глазах нет-нет, да и блеснут озорные искорки, как у того гибкого, смуглого паренька, акробата из бродячего цирка, по странному стечению обстоятельств оказавшегося в Трайматте. Паренька, с которым Коэрви училась и дружила, кажется, вечность назад. — Нет, только не Хавральт! — вырвалось у Файс. Ну, она-то, положим, сдержится, как бы ни хотелось растерзать того, кто помогает владыкам Бархальда использовать магию Уз для создания беспомощных живых щитов. Но если этот прихвостень головорезов из Опао разберется, кто разрушил его чары, схватки точно не избежать. А он разберется, можно не сомневаться. Это лишь вопрос времени. — Ну, Коэ! — полудосадливо-полунасмешливо вздохнул Ресхи. — Умеешь ты, право, заводить друзей! Ладно, как насчет Унга? — Он стал частью Слепой топи, — грустно сказала Файс. — Он поможет, но… — Ясно, — помрачнел Тоэ. — Впрочем, к этому шло, не находишь? Коэрви пожала плечами. — Ладно, нам нужны еще двое, — Ресхи наколол на деревянную шпажку ломтик твердого сыра и обмакнул в свежий мед. — Я позвал бы старину Демсли… Не знаешь, куда он запропастился? — Мертв, — неуверенно предположила Файс. — Впрочем, не знаю. Слышала, что он проиграл поединок и потерял замок. Но Коам Ротри, который его победил, мой двоюродный дед, так что, если Демсли и выжил, он скорее вызовет меня на бой, чем станет помогать. — А с чего бы ему иметь зуб на тебя? — удивился Ресхи, облизав шпажку и накалывая на нее новый кусочек сыра. — С того, что ему захочется отомстить, а изо всей родни Коама в живых осталась только я, — пожала плечами Коэрви. — Демсли, помнится, был парнем довольно миролюбивым, — заметил Тоэ, нарисовав шпажкой узор в воздухе. — Возможно, за это и поплатился. Но ты права, с возрастом… точнее, с опытом, у всех сийвери портится характер. — Неудивительно, — хмыкнула Файс. — А твои ученики? — осторожно спросил Ресхи. — Двое погибли. Давно, — Коэрви смотрела в сторону. — Даннес… не знаю. Возможно он жив, но… — Если жив, мы его найдем, — Тоэ допил вино и поднялся, потягиваясь. — Если ты не против, конечно. — Даже в этом случае не хватает пятого участника, — нахмурилась Коэрви. — Возьмем Лармаста. Файс вопросительно приподняла брови. — Лармаста Йирша, моего ученика, — с явной гордостью пояснил Ресхи. Коэрви кивнула с понимающей улыбкой. Тоэ было чем гордиться. Взять ученика или признать кого-то наставником для Одаренного — всегда риск рано или поздно получить удар в спину. На такое решаются редко и только тщательно обдумав последствия. Бывают между сийвери и союзы, и дружба, и любовь, случается искренняя преданность между учеником и учителем. Но искушение отобрать чужую силу велико, и те, кто забывает об этом, обычно живут недолго. Дверь распахнулась, и в комнату вошел юноша. Среднего роста, крепкий, с длинными каштановыми волосами, явно тщательно уложенными, и аккуратно подстриженной бородкой. Н-да, ученик под стать наставнику. Тоже со временем станет вальяжным, словно сытый котяра. А Ресхи, значит, полностью доверяет мальчишке, раз даже позвал его мысленно. При телепатической связи менее опытный сийвери, конечно, рискует больше, но и старшему расслабляться не стоит. Хотя… кто бы говорил. Она-то сама связала себя Узами с Кештиорой, ни на миг не усомнившись. Просто потому, что девчонку надо было спасать. Да и мальчика этого обреченного, Илинго, тоже. — Добрая встреча, — улыбаясь, сказал Йирш. Зубы у него были ровные и белоснежные, а голос низкий и глубокий. Ой, беда девчонкам! Приворожит и не заметит. — Воистину добрая, — приветливо отозвалась Коэрви. — Все приготовил? — коротко спросил Ресхи. Юноша показал на увесистый мешок за спиной. — Я ввел его в курс дела, пока мы с тобой обсуждали охоту, — пояснил Тоэ. — А порядок у меня тут получше, чем в кладовых Трайматты. Собраться можно быстрее, чем бокал вина выпить. Так что приканчивай свой и ставь портал на Даннеса. * * * — Спасибо, хозяюшка, — Даннес Шаасти вытер губы рукавом и вернул глиняную кружку. — А чей это замок там, на холме? — Аралгайды Мо, — приосанившись, ответила женщина, — колдуньи нашей. — Колду-уньи? — Даннес округлил глаза. — Настоящей? — А то! Ты, парень, будто с неба свалился. Кто замком владеет, тот и есть самый настоящий колдун. — И давно она тут живет? — небрежно спросил Шаасти. — А ты что это выведывать вздумал? — ощетинилась крестьянка. — Ишь, любопытный какой! Ступай своей дорогой! Нам тут чужаки без надобности. Даннес пожал плечами и пошел дальше по улице. Деревушка была маленькой и не сказать, чтобы зажиточной. Так, серединка на половинку, не богато, не бедно. А между тем, поселения рядом с владениями сийвери обычно процветали. Правда, в города превращались редко: замок с особенно густо населенными окрестностями становился слишком лакомым кусочком для Одаренных, которые пока не обзавелись собственным. Дело быстро заканчивалось поединком, после которого победителю приходилось долго зализывать раны и восстанавливать разрушенные постройки. Окрестные земли при этом на время оставались без должной защиты и помощи. Деревня осталась позади. Даннес прикрыл глаза ладонью, разглядывая башни на холме и пытаясь вспомнить все, что знал о его хозяйке. Аралгайда Мо была вроде бы из поколения его наставницы. И если она до сих пор жива, да еще обзавелась замком, значит, силой не обделена точно. Хотя, судя по состоянию деревушки, со времени поединка прошло не так уж много времени. Аралгайда может быть еще не в лучшей форме. Даннес достал карту и поставил на ней крестик. Уже третий. И по-прежнему непонятно, какой из присмотренных замков выбрать для захвата. Пытаться решить дело нахрапом слишком рискованно. Надо выбрать подходящий момент, когда кто-то из хозяев ослабеет. И тогда напасть. Внезапно повеяло холодом, и Шаасти мгновенно подобрался, разворачиваясь лицом в сторону открывающегося портала. Как бы самому добычей не стать! * * * — Надо же! Получилось, — восхищенно шепнул Ресхи. Коэрви невесело улыбнулась. Связь между учеником и наставником остается навсегда, если ее не рвать специально. Слабеет, но остается. — Добрая встреча, Даннес, — быстро сказала Файс. Парня их внезапное появление явно испугало, и он приготовился драться. Талантливый мальчишка, сбитый с толку дикими обычаями Трайматты. Ему стоило тогда помочь, а не прогонять. Если бы не дружба с Лирсли, не ужас от того, что именно их ученики схатились насмерть, приняв тренировочное состязание за настоящую войну… Шаасти на приветствие не ответил. Стоял напряженный, с застывшим лицом и холодно смотрел на бывшую наставницу. Он стал еще выше, чем во время их последней встречи. Жилистый, жесткие темные волосы все так же торчат во все стороны. Он и в юности вечно ходил растрепанный. Густые брови почти срослись на переносице, и от этого взгляд черных глаз кажется мрачным, а длинный заостренный нос делает парня похожим на галчонка. Взъерошенного галчонка, одинокого, готового сражаться со всем миром. — Добрая встреча, — доброжелательно сказал Ресхи, протягивая Даннесу руку. Тот поколебался, но все же подал свою. — Воистину добрая, — ответил сдержанно. — Я Ресхи Тоэ, а это мой ученик, Лармаст Йирш, — хитрюга Рес мгновенно перехватил инициативу. — Мы охотимся на буттака. Я много слышал от Коэрви о твоей отваге и силе и буду рад, если ты присоединишься к нам. Не скрою, наш поход очень опасен, а тварь, которую мы преследуем, намного мощнее своих сородичей. Чтобы победить, потребуется все наше искусство. — Что это за буттак? — глаза Даннеса возбужденно заблестели. Мальчишка честолюбив, отметила про себя Файс. И падок на лесть. Впрочем, он всегда был таким, потому и наделал глупостей в Трайматте. Хотя не только он. — Коэрви, расскажи нам подробности, — попросил Ресхи. Даннес избегал смотреть на бывшую наставницу, и все же было понятно: он пойдет с ними. Не столько из желания помочь, сколько ради того, чтобы показать свои умения. И возможно научиться чему-то новому. До знаний Шаасти был не менее жаден, чем до признания. * * * Расстояние до буттака сокращалось даже несмотря на то, что Кештиора давала отдых коню, время от времени переводя его на шаг. Должно быть, чудовище не спешило. То ли наелось, то ли останавливалось, чтобы подкрепиться. Орри до боли сжимала зубы при мысли о том, скольких жизней может стоить любое промедление. Но не загонять же лошадь: ей еще возвращаться. И вызволенных детей обратно в Тмео везти. Да и Бутона жалко. Повезло, что ночь была ясная, а дорога шла в основном полями, не лесом. В кромешной темноте в лучшем случае с пути собьешься, а то и вовсе шею сломаешь. В очередной раз пустив коня шагом, Орри съежилась от внезапно накатившего мерзкого ощущения. Словно холодные липкие щупальца касались лица и шеи, лезли под куртку, сжимали запястья, присасывались к коже, вытягивая тепло, лишая сил. — Он рядом, — еле слышно пробормотала девочка, но от звука собственного дрожащего голоса ей стало еще муторнее. — Давай, Бутон, — она прочистила горло, стараясь говорить твердо, чтобы подбодрить не столько лошадь, сколько себя. — Мы почти догнали его. Но конь захрапел, прижимая уши, и вместо того, чтобы подняться в галоп, начал пятиться. Кештиора проворно соскользнула на землю, подвела его к дереву и крепко привязала. Только бы не порвал уздечку и не ускакал в панике! Потом его не найдешь, и придется идти в город пешком, а потом еще объясняться с хозяйкой. — Жди здесь, — строго велела Орри. — Я скоро вернусь. Главное — убедить себя, что скоро. Что вообще вернешься. Эхо было таким отчетливым, что Кештиоре не приходилось останавливаться, чтобы прислушаться. Она почти бежала вперед, будто собака, взявшая след. И с каждым шагом ощущение леденящей хватки на горле усиливалось. А потом невидимый след свернул влево, и Орри, мгновение поколебавшись, тоже сошла с дороги, проламываясь через кусты. Как же тварь пробралась тут? Она же вполне материальна, да еще и с добычей. Но заросли казались нетронутыми, а навстречу отчетливо тянуло могильным холодом. — Мя-а-ау-у! От внезапного кошачьего вопля у Кештиоры свело живот. Совсем близко! Развернуться и бежать! К дороге. К Бутону. Вскочить в седло и гнать, гнать, гнать коня галопом, карьером, во весь опор — к городу, к людям, к спасительной ратуше, защищенной заговоренными свечами и шестисилом. Орри застыла на месте, дрожа всем телом. Если она отступит, утащенных детей уже не спасти. Здесь нет Коэрви, нет никого, кроме нее. Если она струсит, Роун останется неотомщенным. А буттак наестся и станет еще сильнее. И снова придет — в Тмео, в Северную Данмару, в Прильт, куда угодно. И больше никто не сможет его остановить. Кештиора крепко зажмурилась и медленно перевела дыхание. Потом открыла глаза и сделала шаг вперед. * * * — У-у-унг! Бродить по Слепой топи и в светлое время опасно, а уж к ночи… Коэрви поморщилась. День пролетел слишком быстро. Добраться до Ресхи было легко: он не прятался, да и дружеская связь всегда облегчает задачу. А вот Даннеса удалось отыскать только на закате, после доброго десятка тщетных попыток. Парень закрывался изо всех сил, явно не ожидая от других сийвери ничего хорошего. Спасло только то, что Файс очень хорошо знала ученика. Да и не так уж сильно изменился Даннес. Возмужал, да. Ожесточился, что, возможно, и к лучшему, учитывая нравы некоторых выкормышей Трайматты. В любом случае настроить портал Коэрви в конце концов смогла. А вот найти Одаренного, которого поглотил Источник… Сущность Унга словно размазалась по болоту, впиталась в грязь, проросла осокой. Портал-то поставить было легко — на Слепую топь. А вот по самой топи можно хоть целый день рыскать… или в данном случае — ночь. Коэрви вздохнула: не было у нее ночи на поиски. Не откликнется Унг — придется идти на буттака как есть, вчетвером. Иначе и спасать станет некого, и без помощи Трайматты не обойтись. Если тварь успеет сожрать утащенных ребятишек — такую силищу наберет, что обычными средствами ее не убить. И цена победы тогда станет совсем высокой. Непомерно высокой. Для всех. — У-у-унг! Сийвери закашлялась. Опасливо посмотрела вниз и невольно вздрогнула: вокруг щиколоток уже начала сгущаться проклятая синяя дымка. Не обошлось. Файс торопливо достала зеркальце и уставилась в него. Пока отражение видно, защита будет работать. Но как только окончательно стемнеет, придется уходить. Спутников она оставила на краю топи: не стоило рисковать всеми. Если Коэрви не вернется до того, как Страж поднимется в зенит, Ресхи поведет мальчишек на буттака сам. Коэрви прочистила горло. — Унг!!! Заквакала лягушка, с плеском прыгнула в мутную воду. Файс на мгновение оторвалась от зеркальца, чтобы оглядеться. — Ты предала меня! — прямо перед ней стоял Шаасти. — Я верил тебе, я на все был готов. Я победил, я же всех победил, наставница! Ради тебя! Чтобы ты гордилась мной! Чтобы я был достоен тебя! А ты… ты отвернулась от меня! Я же был лучшим! «Это не Даннес, — Коэрви закусила губу и уткнулась в зеркальце, поднеся его к самым глазам. — Это морок. Даннес ждет с Ресхи, в безопасности». — У-унг! — Чего ты разоралас-сь? — проскрипело рядом. Коэрви заставила себя поднять взгляд. — Добрая встреча, Унг, — она облегченно вздохнула. — С-сомневаюс-сь, — прошипел хозяин болота. — Что у тебя с-стряслос-сь на этот рас-с? — Буттак, Унг. Тот самый, что разорил Северную Данмару. — Да, ты рас-сказ-сывала. И чем он теперь тебе помеш-шал? Ты же уш-шла из Данмары. — Эта тварь за нами таскается, — Коэрви раздраженно прихлопнула комара. — За девчонкой моей, Кештиорой, ты видел ее. Унг скрипнул — резко, словно выругался. — Теперь буттак в Тмео, — добавила Файс. — Отъелся, силу набрал. Детей из домов таскает. — И тебе нужна помощ-щь. — Нужна, очень. Нас четверо сейчас. А надо хотя бы впятером идти, иначе не справиться. — Будет ш-шес-сть, — решительно заявил Унг. — Так надеж-шнее. Только дай слово, что вы с Лирс-сли не с-станете дратьс-ся между с-собой, пока не улож-ш-шите буттака. * * * — Орри! Роун! Живой! Оборванный, грязный, окровавленный, но живой! Кештиора мимолетно удивилась, что отчетливо видит друга, несмотря на темноту. — Ты отпустишь его, тв-варь! — сдавленным от жгучей ненависти голосом пробормотала Орри, вытаскивая кинжал. Вообще-то, чтобы убить буттака, требуется оружие из специального сплава, да еще и по-особому закаленное. Но в книгах из храмовой библиотеки говорилось, что если правильного меча или кинжала нет, то сойдет и железный. Только над ним надо прочитать заклинание, омыть кровью оэрси и намазать специальным снадобьем. Потрепанные листки, на которые Кештиора когда-то тщательно переписывала из книг все, что удалось найти про буттаков, Коэрви ей отдала, как только к девочке вернулась память. Правда, взяла с ученицы слово, что та не пойдет искать чудовище в одиночку и без должной подготовки. «Прости, наставница, что пришлось нарушить обещание! Но лучше бы ты была здесь!» Правду сказать, Кештиора очень надеялась, что Файс окажется рядом — сильная, мудрая, непобедимая. Коэрви же вперед отправилась, да и порталы ставить умеет. По всему выходило, что они с Орри встретятся и победят буттака вместе. Что же случилось? Но беспокоиться о судьбе наставницы было некогда, потому что Роун истошно орал, извиваясь в лапах твари, а призрачные когти уже тянулись к девочке. Создатели, сколько же у чудовища рук, или что там у него?! По меньшей мере, четыре, если не все шесть! Орри сделала несколько шагов вперед, споткнувшись о какой-то корень и чудом устояв на ногах. Скинула заплечный мешок, судорожно распустила завязки, едва не вывалив на землю все содержимое, трясущимися руками выдернула фонарь, зажгла и выставила перед собой. — Буттака арихшит ларангал… — звонко начала Кештиора, с трудом удерживаясь, чтобы не сорваться на визг. Хищно тянувшиеся к ней лапы-тени вроде бы отдернулись, но не похоже было, чтобы свет и слова заклинания сильно испугали тварь. Девочка быстро поставила фонарь возле мешка, достала сверток с порошком шестисила и торопливо насыпала вокруг себя круг из снадобья. Вовремя! Лапы буттака подобрались к очерченной границе и отдернулись. Зато Роун взвыл громче прежнего — чудовище принялось терзать его когтями так, что кровь брызнула во все стороны. — Не сме-ей! — заорала Кештиора и спохватилась, что прервала заклинание. Придется начинать заново. Она выпрямилась посреди крошечного защитного круга, одной рукой подняв над головой фонарь, другой сжимая кинжал. Обычный, железный, втихую позаимствованный у кузнеца — не зря же Орри обходила опустевший Тмео перед отъездом. Конечно, нехорошо брать чужое, но ей нужно было для дела, и вообще, она же вернет оружие. Вот убьет буттака, а кинжал отмоет и незаметно вернет на место. — Ларангал ди Вастарна, кветри ди Лайссика, кветри ди Тенгер э ари алхорт! — выкрикивала Орри, но вопли истязаемого чудовищем Роуна почти заглушали ее голос. «Он выманивает меня! Выманивает из круга!» Как же дотянуться до врага кинжалом? Метнуть? Но если промахнешься, второй попытки не будет. И тогда сбежать, может быть, успеешь, но друга уже не спасешь. И утащенных детей тоже. — Орри-и! — Роун захлебнулся рыданием. Оцепенев от ужаса, Орри смотрела, как тварь оторвала у пленника руку и отбросила в сторону. Словно крылышко у мухи. В глазах стало темно. — Кветри ди Тенгер! — пронзительно закричала Кештиора, бросаясь вперед. — Кветри ди Орикейн! Что там дальше, она внезапно забыла, хотя выучила заклинание назубок и каждый вечер повторяла про себя перед сном. А тут — словно черная пелена разом накрыла сознание. Да и некогда перечислять всех Создателей. Если бы они хотели, они бы уже помогли! Подскочить к твари и ударить кинжалом. Один-то раз она точно успеет. И этого раза должно хватить! Кештиора ведь заговорила оружие. И кровью намазала. Пусть не оэрси — где ее возьмешь-то здесь, — но свежая кровь в лавке мясника нашлась. И почти все ингредиенты для снадобья удалось стащить у аптекаря. — Назад! Орри! Голос Коэрви откуда-то из-за спины. Но ее здесь нет, она задержалась, исчезла, и это уже неважно, потому что главное — дотянуться до врага. Земля почему-то скользкая и качается под ногами. И вокруг черно — только два светлых пятна впереди: перекошенное лицо Роуна и грязный мешок с уродливыми кляксами вместо глаз. Орри продирается через воздух, внезапно сделавшийся вязким, словно кисель… … ненавижу кисель, всегда ненавидела, он склизкий и противный… Уворачивается от когтистой лапы… от лап… …не лапы — щупальца, со всех сторон щупальца, тянутся, обвивают, липнут к коже… И бьет кинжалом вверх, туда, где качается бесформенная башка с глазами-провалами… …прямо в грудь Роуна, по самую рукоять. Кто-то хватает Орри за шиворот, дергает назад, и девочка падает навзничь, размахивая руками в тщетной попытке удержать равновесие. Ее тащат прочь… Щупальца? Когти? Руки? А воздух наполняется гулом, голосами, женскими и мужскими, сильными, громкими, оглушительными. Слова, частью неизвестные, частью смутно знакомые, складываются в подобие песни, странной и жуткой. Мелодия давит на голову, ядовитыми колючками впивается в тело, забивается в горло жгучим шипастым комком, не дает вдохнуть. Перед лицом… нет, где-то бесконечно далеко качается небо: звезды в прорехах туч. Что-то холодное касается лица, жесткое тычется в губы, рот обжигает терпкой горечью. — Кештиора… — Голова болит, — шепчет девочка, кое-как проглотив едкую пакость, неведомо как оказавшуюся во рту. — Давай-ка еще. Очень хочется прижать пальцы к разламывающимся вискам, но руки не слушаются. — Спи. * * * — Значит, это и есть твоя новая ученица, — Ресхи пристально рассматривал чумазую девчонку, свернувшуюся калачиком на земле. — Силой не обижена, не отрицаю. Отваги, пожалуй что, даже через край. А вот ума… Тут природа, похоже, решила отдохнуть, ты уж извини, Коэ. Файс нахмурилась, но ничего не сказала, устало опираясь на посох. — Он сбежал, — объявила Лирсли, которая вместе с Унгом и Даннесом исследовала густые кусты между дорогой и оврагом, где они настигли буттака. — Нужно добить, не то это отродье Скитальца залижет раны и вернется. — Не Скитальца, — проворчала себе под нос Коэрви. — Муврала. Бывшая жрица сделала вид, что не услышала. Файс пожала могучими плечами и отвернулась. — Нашел! — донесся из зарослей голос Лармаста. — Живы! По крайней мере, трое из них. Трое… Коэрви стиснула зубы. Трое из шестерых. Только бы тварь не успела сожрать Корхэ! Закусит Одаренным парнишкой — и все, малой кровью справиться с ней не удастся. Да и большой не с одного раза. — Я присмотрю за Орри, — негромко сказал Ресхи. Файс благодарно кивнула и пошла туда, где Лармаст пытался успокоить перепуганных ребятишек. И облегченно вздохнула, увидев среди спасенных Корхэ. Видимо, тварь приберегла юного сийвери на десерт. Еще уцелели Сойви и сын кузнеца. — Кому-то придется отвести их в Тмео, — мрачно сказала Файс, вернувшись вместе с Лармастом и детьми на поляну, где Тоэ охранял Кештиору. Спасенные жались к ней, вцепившись в одежду, так что каждый шаг давался с трудом. — Тебе, кому же еще! — пожал плечами Ресхи, кивнув на детей. — Они теперь будут за тобой хвостиком следовать, как цыплята за наседкой. — Я не смогу поставить портал, — нехотя призналась Коэрви. — Слишком устала. — Там вроде лошадь привязана, — Лармаст показал в сторону дороги. — Похоже, твоя ученица на ней приехала. Файс бросила тревожный взгляд на спящую Орри. В таком состоянии девчонку только на себе тащить. Но если бы не отвар из ягод сийлимы, Кештиора могла стать серьезной помехой в бою с буттаком. И уж точно не пережила бы эту ночь. Впрочем, еще не факт, что переживет. — Девочку надо убрать отсюда, — Ресхи сочувственно коснулся плеча Коэрви. — И чем скорее, тем лучше. — Нельзя упустить буттака! — вмешалась Лирсли, старательно избегая смотреть на Коэрви и Даннеса. — Надо идти за ним! Сейчас же! — Сил у нас хватит лишь на один портал, — сказал Тоэ, осмотрев маленький отряд. — Даннес, тебе слишком сильно досталось, едва на ногах держишься. Не обижайся, но тебе дальше нельзя. Если буттак дотянется до тебя, нам всем конец, сам понимаешь. А дотянуться ему будет легко. Шаасти хотел было возразить, но передумал и мрачно кивнул: — Я доставлю детей и… — он с сомнением посмотрел на Кештиору, — раненых в Тмео. — Нас-с с-слиш-шком мало, — прошипел Унг. — И мы из-с-смотаны. — Надо идти впятером, других вариантов нет, — Файс повернулась к бывшему ученику. — Справишься один? Даннес пожал плечами: — Если ты сумеешь оторвать карапузов от своей юбки. * * * Влип. Вместо того, чтобы строить планы захвата замка или хотя бы охотиться на буттака, пусть и в неприятной компании, придется тащить мелюзгу в Тмео. Даннес дождался, пока временные союзники скроются в портале, нагнулся, поднял Кештиору и с некоторым трудом перекинул через плечо. Девчонка была тощей и легкой, но вот сил у него и вправду почти не осталось. Ресхи не преувеличивал. — Идти можете? — спросил Даннес детей. Те закивали, бледные после пережитого ужаса. Шаасти не очень-то любил малышню, но этих ему невольно стало жалко. — Не отставайте, — буркнул он и направился туда, где Лармаст вроде бы видел лошадь. Соловый конь смирно стоял возле дерева, к которому был привязан. Даже не вспотел. Скакун погорячее, почуяв буттака и заслышав звуки боя, давно уже порвал бы уздечку и был таков. Впрочем, что взять с рабочей лошадки! Даннес оценивающе посмотрел на детей. Пешком не дойдут: малы. Коняга-то их троих увезет, сколько там весу. Но вот спящую ученицу Коэрви на него тогда уже не взвалишь. А на себе тащить ее всю дорогу… Хмыкнув, Шаасти перекинул Кештиору через седло, а потом подсадил на коня девчушку и одного из пареньков. — Придерживайте ее, чтобы не свалилась, — велел он. — А мы с тобой, — повернулся он к оставшемуся мальчику, — будем охранять их. Устанешь — поменяешься местами с приятелем. Мы едем домой. * * * — Орри… — хрипит Роун. Изо рта его струйкой стекает кровь. А из груди торчит рукоятка кинжала. Ее кинжала. Буттака нет. Кештиора ошиблась. Страшно, непоправимо ошиблась, приняв друга за чудовище. Но как Роун тут оказался?! Она же гналась за буттаком. — Мя-а-ау! Орри стремительно оборачивается на вкрадчивый голос. Ну, конечно! Вот она, тварь, и тени-когти ползут по траве, подбираясь все ближе. А оружия нет. Если сейчас вырвать кинжал из груди Роуна, чтобы драться с буттаком, раненый умрет. — Орри! — голос друга звучит неожиданно звонко и чисто. — Твой ножичек? Девочка поворачивает голову к Роуну, стараясь при этом не упустить из виду буттака. А кинжал уже в руке мальчика, и тот заносит оружие, не обращая внимания на глубокую рану в груди, и зло улыбается окровавленными губами. — Ты ударила меня клинком, Орри! Ты хотела убить меня. Но знаешь что? Я сам тебя убью! Кештиора замирает на месте: с одной стороны замахивается кинжалом Роун, с другой — призрачные когти вот-вот коснутся ноги, схватят. — Проснись! — железные пальцы больно вцепляются ей в плечо и дергают вверх. Орри отчаянно вырывается, но ее неумолимо поднимают. Внизу остаются Роун и буттак… верхушки деревьев… темное пятно леса на фоне более светлых лугов… — Скит-талец и все твари его! Ее же сейчас стошнит! Ку-уда?! Сиди на месте! Я разберусь. Тихо, тихо, Кештиора… дыши. Земля стремительно несется навстречу и кружится, кружится… от этого отвратительного вращения Орри, кажется, вывернет наизнанку. Внизу что-то твердое. Девочка отчаянно вцепляется пальцами в эту опору, прижимается к ней, боясь, что та исчезнет и падение продолжится. Внутренности скручивает болью, а стальные когти по-прежнему держат за плечи. — Ты… птица? — с трудом выговаривает Орри между спазмами. — Ты несешь… меня своим птенцам? — Какой только дрянью тебя напичкали, хотел бы я знать?! — раздраженно отвечает хищник, немного ослабляя хватку. — Не урони меня! — хрипит Кештиора. Горло горит, словно обожженное. — Я не птица, — ворчливо отвечает собеседник. — Ты на земле. На, прополощи рот, как следует. И попей. — Где… буттак? — Нету буттака. Прогнали его и сейчас добивают. Пей уже! От воды становится легче. Зрение проясняется. Кештиора морщится при виде запачканной травы и отползает в сторону. И наконец отваживается посмотреть на своего спасителя. Какое мужественное лицо! Черты резкие, нос крупноват, но это совсем не портит внешность незнакомца, наоборот, делает ее необычной и запоминающейся. Черные глаза кажутся еще ярче, благодаря светлой коже. Он очень взрослый, наверное, даже старше принца, которого они с наставницей спасли, но это уже не важно. — Полегчало? — спрашивает герой, и от его низкого голоса теплеет в груди. — Да, — растерянно улыбается Орри, не сводя с него глаз. — Встать можешь, Кешт? Еще никто не называл ее так. Девочка кивает и поднимается с земли, благодарно опираясь на его руку — такую надежную, теплую, ласковую. По спине бегут мурашки. — Сядешь верхом. Я подсажу тебя. Ну-ка… — Его зовут Бутон, — сообщает Орри, продолжая улыбаться. — Кого? А, коня. Да… — незнакомец ерошит пятерней и без того лохматые черные волосы. — Я Даннес. Даннес Шаасти. Слушай, Кешт, нам надо как можно скорее доехать до Тмео. Выдержишь? — Конечно, Даннес, — нараспев произносит девочка, словно пробуя имя на вкус. В животе становится щекотно и немного смешно. И ночь уже не кажется пугающей. Ничего страшного не может быть в мире, где есть он. Даннес. Даннес Шаасти. — Так, хватайся за пояс Кештиоры, — приказывает он Сойви. Потом снимает с седла Корхэ и усаживает на его место сына кузнеца. — Держись крепко. Такой серьезный, такой восхитительно деловитый! — Ну, все, помчались, — командует Даннес маленькому отряду. И они «мчатся» скозь темноту к далекому Тмео. И Орри хочется, чтобы этот путь продолжался вечно. * * * Еще одна упущенная возможность! Девчонка эта, Кештиора, лакомый кусочек: силищи много, пользоваться толком не умеет. Забрать ее дар проще, чем отобрать леденец у ребенка. Да и мальчонка, пусть маловат еще, но тоже сгодился бы. И вот у тебя уже сила трех Одаренных, и одолеть следующего противника станет легче. Одолеть и забрать замок, подчинить чужое творение, настроить на себя. Сначала один замок, потом… да сколько угодно! Даннес усмехнулся. Вернуться в Трайматту, говорить с великим Мэддисом Толем-Арди как с равным. Равным ли? Еще неизвестно, кто к тому времени накопит большую мощь! Мэддис, конечно, прожил не одну тысячу циклов и много знает, ну, так и Даннес будет учиться. Тем более, что, поглощая чужой дар, получаешь и знания его обладателя. Поэтому, кстати, детей трогать невыгодно, много с них не возьмешь, даже если потенциал огромный. Но надо же начинать с чего-то. Даннес посадил к себе на плечи уставшего мальчика и усмехнулся: волк несет ягненка. Да, этих юнцов, конечно, хватятся, но ведь в пути может случиться всякое, а Ресхи и Коэрви знают, как ослабел Шаасти в бою с буттаком. Ослабел настолько, что не сможет никого защитить в случае нападения, к примеру, разбойников. Но сможет создать правильную иллюзию, так что уцелевшие дети все подтвердят. Конечно, дар индивидуален, и нужно время, чтобы поглощенная чужая сила слилась с твоей. А до тех пор опытный сийвери легко заметит приобретение и даже определит, у кого оно было отобрано. Так что с Коэрви лучше вообще пока не встречаться: она, похоже, привязана к этой Кешт. Привязана? Или… связана? Эхо учителя и ученика обычно становится созвучным, но не настолько. Казалось, что Файс где-то рядом. Или что девчонка похожа на наставницу, словно отражение в неспокойной воде. Даннес еще вслушался в эхо и невольно облизнулся. Но потом брезгливо поморщился, ощутив отчетливый след. Буттак оставил метку на своих жертвах. И на мальчонке, и на Кештиоре. Поглотишь их силу — получишь «подарочек». А удастся ли Коэрви с компанией убить тварь или только загнать надолго в какую-нибудь глубокую нору, это еще вопрос. Окончательно убедившись, что поживиться ничем не удастся, Даннес вместо естественного в такой ситуации разочарования внезапно почувствовал облегчение. Словно должен был сделать что-то неприятное, а теперь оказалось, что это не требуется. Шаасти даже остановился от неожиданности, немного отстав от мерно шагающей лошади. Это что же — ему жаль их, что ли? Кешт с ее восторженно-доверчивым взглядом и глупой улыбкой, мальчугана, клюющего носом у него на плечах. Сийвери, поддающийся жалости, долго не проживет. Другие-то не пощадят тебя. Только дай слабину — тут же станешь добычей. Об этом не принято говорить, но забывать уж точно не стоит. Даннес вздохнул: были времена, когда он понятия не имел об очаровательных обычаях сийвери. Наивный мальчишка, радующийся своим способностям, жаждущий учиться и творить. В Трайматте излечивают от подобного простодушия. Не сразу, конечно, и не всех. Тех, кому удается уцелеть. Шаасти хмыкнул, поправил на плечах сладко уснувшего мальца и зашагал быстрее.