Зовущий из тени

Вопль издыхающей твари пронзил предрассветную тишину. Сийвери сжимали кольцо, ритмично выкрикивая слова заклинания, давя буттака объединенной мощью. Еще немного… — Лармаст, сзади! Короткий возглас Коэрви порвал ритм. В кольце образовалась брешь. Ученик Ресхи развернулся — медленно и неловко: они все уже еле держались на ногах. — Создатели, второй! Здесь второй! Лармаст кое-как увернулся от стремительно удлиняющихся когтей: новый буттак сумел подобраться почти вплотную, пока Одаренные были заняты его собратом. — Мы не справимся с двумя, — прохрипел Ресхи. — Не сейчас. — Уходим! — подхватила Коэрви. — Портал! Тварь, которую они преследовали, неуклюже осела на землю — осталось только добить. Зато второй буттак был полон сил и явно собирался хорошо поохотиться. — Ресхи, ставь… мы тебя прикроем! Портал получился маленький и нестабильный: Тоэ, как и все они, был измотан. Но выбирать не приходилось. — Скорее… пока держу. Первыми в черный провал запрыгнули Лирсли и Коэрви. В другой ситуации Ресхи позабавило бы такое единодушие бывших врагов… бывших ли? Следом с натужным скрипом неуклюже ввалился Унг. Ворота дрогнули, но удержались. Тоэ толкнул в проход замешкавшегося Лармаста, каким-то чудом ухитрился заставить буттака на мгновение отдернуть лапы и почти упал в темноту портала. Ворота захлопнулись за его спиной. * * * До Тмео они добрались на рассвете. Мать уже спряталась за горизонт, следом торопился побледневший Страж. Городские ворота были приоткрыты, и Даннес остановился, придержав за уздечку Бутона. — Это я оставила, — смущенно призналась Кештиора. — Торопилась… гналась за буттаком. Щекам и ушам стало горячо: теперь Шаасти сочтет ее безмозглой малолеткой и не будет принимать всерьез. — А горожане все в ратуше и в соседних домах, — поспешила она сменить тему. — Я помогла им подготовиться и закрыться. — Ясно, — коротко ответил Даннес, внимательно оглядывая ворота. Орри залюбовалась его хищным профилем в лучах восходящего солнца. Даже то, что Шаасти был намного старше, не делало его менее привлекательным. Наоборот, все в его облике — от жесткой линии тонких губ до упрямой морщинки между густых бровей — выдавало огромный жизненный опыт. Даннес несомненно прошел через многое: сражался и страдал, побеждал и проигрывал, падал и поднимался, как герои древних сказаний. Да и что значит возраст для Одаренного! — Все прячутся, — объяснила Кештиора, изо всех сил стараясь не улыбаться. Стоило Шаасти повернуться к ней, как в животе снова стало тепло и щекотно, а уголки губ непроизвольно поползли вверх. — Я велела им не открывать дверей до восхода солнца, — торопливо добавила девочка, ни с того ни с сего заливаясь краской. Создатели, как же глупо она выглядит! — Ясно, — повторил Даннес и почему-то вздохнул. К моменту, когда подковы Бутона звонко зацокали по вымощенной камнями центральной площади, солнце уже поднялось над горизонтом. Орри подумала, что надо бы вернуть лошадь в конюшню, расседлать и почистить, но расстаться с Шаасти было выше ее сил. К тому же, пришлось бы признаться, что она взяла чужого коня без спроса. Даннес осмотрелся, деловито подошел к сигнальному колоколу, висевшему на перекладине между пары массивных столбов, и дернул за веревку. Солнечные лучи скользнули по бронзовому боку, металл отозвался гулким звоном. Ну, да, так гораздо проще, чем стучаться в двери и объяснять, что угроза миновала. А буттак уж точно не стал бы звонить в колокол. При этой мысли Кештиора невольно хихикнула и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой. Пережитые ужас и гнев померкли, потеряли значение, словно все, что произошло этой длинной ночью, случилось не с ней или было давным-давно. Двери ратуши приоткрылись. Кто-то опасливо высунул голову и тут же снова скрылся. Даннес еще пару раз ударил в колокол и отпустил веревку. Аккуратно снял с плеч и поставил на землю проснувшегося Корхэ. Мальчишка осоловело хлопал глазами. Двери распахнулись настежь, и из ратуши с достоинством вышел Тоурх, а следом остальные советники и стража. Городской глава подозрительно смерил взглядом Даннеса и нахмурился: — Где волшебница? — Сражается с буттаком, — поспешно вмешалась Орри, соскользнув со спины Бутона и помогая спуститься малышам. — Мы привезли спасенных. — Тварь похитила шестерых детей, — Тоурх упорно обращался к Даннесу. — Где еще трое? — Это все, кого удалось спасти, — холодно ответил Шаасти. — Но буттак не вернется. Мы сильно ранили его. Коэрви и ее… отряд преследуют тварь, чтобы добить. Тем временем из ратуши и соседних домов вывалила толпа и окружила их плотным кольцом. Сойви высмотрела мать и бросилась к ней, таща за руку недотепу Корхэ. Люди расступились, и Лаюмира прижала к себе детей. Сквозь толпу протиснулся кузнец и обнял спасенного сынишку. — А моя дочь?! — заголосила какая-то женщина. — Илпи! Где моя Илпи?! Она протолкалась к Даннесу и вцепилась в его куртку. — Мне жаль… — начал сийвери, тщетно пытаясь оторвать от себя ее руки. — Верни мне до-очь! — И моего сына! — И моего! Почему вы привезли не всех? Вы позволили твари сожрать наших детей! — Довольно! — ледяной голос Шаасти легко перекрыл вопли. Орри так и не поняла, что сделал Даннес, но люди, плотно окружившие его, разлетелись в стороны, словно их отбросила какая-то сила. Многие не удержались на ногах. Рядом с Шаасти распахнулся портал. Даннес шагнул туда и исчез прежде, чем Кештиора успела удержать его или последовать за ним. Оставшись в одиночестве, девочка растерянно остановилась возле места, где только что был проход. На глаза ее навернулись слезы. — Мы спасли всех, кого смогли! Слышите, вы?! — закричала Орри. — Мы сделали все, что… — Не все, — сурово сказал Тоурх. — Вы — Одаренные, ваши возможности почти безграничны. И если вы спасли не всех, значит, не слишком старались. Кештиора резко повернулась, и толпа опасливо расступилась перед ней, освобождая дорогу. Девочка зашагала прочь с площади, размазывая по щекам слезы ярости. Она больше ни минуты не останется в Тмео, среди этих неблагодарных людей! — Орри! Девочка сделала вид, что не слышит. — Орри, постой! Теплая рука легла на ее плечо. Кештиора обернулась, раздраженно сбрасывая ее, и встретила сочувственный взгляд Лаюмиры. — Не уходи так, — попросила трактирщица, снова мягко взяв девочку за плечо. Она тяжело дышала: видимо, догоняла Кештиору бегом. В свободной руке она держала уздечку Бутона, на котором сидели Сойви и Корхэ. — Мы сделали все, что могли! — выпалила Орри. — Меня едва не убили! Мы шли всю ночь, а эти… — Они не правы, — Лаюмира обняла ее. — Люди ослеплены горем, они потом одумаются. — Меня это уже не касается, — зло бросила Кештиора. — Я ухожу. — Конечно, — терпеливо согласилась трактирщица. — Только поешь и отдохни у меня немного. Ты спасла моих ребят, я до конца жизни буду благодарна тебе. — Я взяла твою лошадь, — невпопад пробормотала Орри и всхлипнула. * * * — Надо забрать Кештиору, — прошептала Коэрви. Но даже с пола не поднялась. Они все валялись там, куда вышли, а точнее, выпали из портала. К счастью, замок Ресхи Тоэ, был одним из самых безопасных мест в мире. По крайней мере, для его друзей. Хозяин пришел в себя, разумеется, первым. Наверняка припас несколько мощных якорей, чтобы восстановить силы, если придется туго. — Благодарю, фил Тоэ, — подчеркнуто учтиво, хотя и слабым голосом, сказала Лирсли, кое-как усевшись и принимая из рук Ресхи чашу с подогретым вином. — Ты рисковал жизнью, ставя для нас портал. А ведь мог просто перенестись к одному из якорей в замке. — Я не бросаю товарищей, филхоэ… Лирсли, — столь же церемонно ответил хозяин замка, помогая гостье встать с пола и перебраться в кресло. — Прости, не знаю твоего родового имени. — Я отказалась от него, став жрицей Вастарны, — с достоинством ответила та. — Армала, — проскрипел Унг, тяжело ворочаясь на мозаичном полу гостиной. — Ты больш-ше не ж-шрица, так что неч-шего рубить корни. — Армала — славный род, — уважительно заметил Ресхи, наливая новую чашу и направляясь к Коэрви. Лирсли бросила гневный взгляд на Унга, но промолчала. От горячего вина с пряностями ее щеки порозовели. — Я прикажу приготовить вам комнаты в западном крыле, — предложил Тоэ, когда Коэрви тоже устроилась в кресле. — Отдыхайте, сколько нужно. — Лучш-ше верни меня на болото, — попросил Унг. — Мне душ-шно под крыш-шей. — Мы с Кештиорой будем рады остаться на время здесь, — благодарно улыбнулась хозяину замка Файс. Лирсли подавила вздох. Изо всех присутствующих она больше всех нуждалась в надежном убежище. Бежала из Данмары в чем была — ни припасов, ни денег. Конечно, Унг окружил ее заботой на свой лад, но спать на островке посреди гнилой трясины и питаться лягушками радости мало. — Замок большой, — дружелюбно заметил Ресхи Тоэ, заметив колебания синеглазой сийвери. — Вы можете остаться все, и ничуть меня не стесните. — Здесь заблудиться можно, — жизнерадостно подтвердил Лармаст, который уже пришел в себя и принялся помогать наставнику. — Я должна вернуться в Северную Данмару, — покачала головой Лирсли. — С ума сош-шла! — возмутился Унг. — Я еле вытащ-щил тебя оттуда! — Там остались мои друзья, — возразила бывшая жрица. — Город обречен, но я могу хотя бы их спасти. — Почему ты так уверена, что Северная Данмара погибнет, филхоэ Армала? — приподнял брови Ресхи. — Кое-кто из сийвери пытался одолеть нашего знакомого буттака в одиночку, — нехотя ответила Лирсли. — Я помогла, но… — Вон как! И кто же этот… герой? — живо заинтересовался хозяин замка. — Демсли Эрс. — Быть не может! Он же проиграл в поединке. Неужели выжил? — Похоже, Коам Ротри не стал убивать соперника. Захватил замок, а Демсли заточил. — В подземелье? — Лармаст не выдержал и вмешался в разговор старших. — Нет, в зачарованный браслет. — Изобретательно, — усмехнулся Ресхи. — Но Коам Ротри умер. У кого же теперь… это украшение? — Я видела его на руке какого-то парня, — уклончиво ответила Лирсли. — Что за парень? — Обычный человек, не сийвери. Буттак не оставил нам времени, чтобы познакомиться, фил Тоэ, — хмыкнула бывшая жрица. Ресхи несколько мгновений смотрел на нее, прищурившись, а потом пожал плечами: — Жаль. Если браслет попадет не в те руки, бедняге Демсли не позавидуешь. Впрочем, ему в любом случае не сладко. Он помолчал. — Ты можешь отдохнуть здесь, сколько сочтешь нужным, филхоэ Армала. А потом, если не передумаешь, я помогу тебе вернуться в Северную Данмару. Лирсли бросила быстрый взгляд на Коэрви, поджала тонкие губы, но, вновь посмотрев на Ресхи, кивнула: — Благодарю тебя, фил Тоэ. Я у тебя в долгу. * * * Лирсли крутилась перед огромным зеркалом, придирчиво оглядывая себя со всех сторон. Вообще зеркал в замке было на удивление много, несмотря на то, что владел им мужчина. Разных форм и размеров, простые и в богато украшенных рамах, тщательно отполированные. Лирсли подумала бы, что Ресхи использует зеркала в качестве якорей, но ничего не почувствовала, как ни старалась. Впрочем, сийвери такого уровня способен замаскировать любой артефакт. Бывшая жрица еще немного прибавила себе роста, сделала бедра круглее, а черты лица мягче и осталась довольна. Из зеркала на нее смотрела юная девушка, высокая, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, с задорно приподнятым носиком и темно-русыми кудрями. Достаточно симпатичная, чтобы располагать к себе, но не слишком красивая, чтобы не привлекать излишнего внимания. — Меня зовут Лери Веттон, — сказала Лирсли и поморщилась: голос получился слишком писклявым, надо еще поработать. — Я Лери Веттон, — добавила она некоторое время спустя на октаву ниже и вытерла пот со лба. Менять внешность и тембр голоса могли многие Одаренные, но на это уходило немало сил. Не только на само преображение, но и на то, чтобы блокировать невыносимую боль, не чувствовать ее. Можно было, конечно, обойтись и иллюзией. Любители экспериментировать с обликом чаще всего так и поступали. Но для серьезного дела облегченный вариант не годился: фальшивая оболочка запросто могла слететь при переутомлении или от некоторых снадобий, которые бдительные жрицы способны украдкой подмешать в еду новенькой. «Или если тебя ранят и ты потеряешь сознание», — напомнила себе Лирсли, старательно отогнав мысль о возможности пыток: мало ли, как все сложится в Данмаре. Она вздохнула: возвращаться в обреченный город совсем не хотелось, тем более делать хоть что-то для его недалеких и озлобленных жителей. Но там остались Аштея, Оэкки, Дивильда, и к ним не поставишь портал, чтобы вытащить в безопасное место: защита храма не позволит. Придется лезть прямо к коннурху в глотку. Ну, вот, почти все. Лирсли приблизила лицо к зеркалу, внимательно разглядывая глаза. Слишком похожи, надо еще изменить разрез… вот так. И нельзя делать их голубыми, это опасно близко к ее природному цвету. Пусть будут светло-серыми, ну, ладно, чуть-чуть отливающими лазурью, чтобы хоть что-то свое осталось, хоть отзвук. — Все, — грустно сказала своему отражению Лирсли. — Готово. Теперь отоспаться до завтра и поставить портал как можно ближе к Северной Данмаре. Но достаточно далеко, чтобы ни жрицы, ни соглядатаи консула ничего не заметили. Лери Веттон, сирота из Тмео, фанатично преданная Великой Матери и мечтающая посвятить себя служению ей, явится в город пешком. А как пройти к храму, ей покажут местные жители. * * * — Ты поедешь со мной? — Шаасти наклоняется к уху Орри, и она чувствует его теплое дыхание. Они уже в пути, их кони идут рядом: вороной Даннеса и серый в яблоках Кештиоры. — Куда? — спрашивает Орри. Хотя это не имеет значения, если они будут вместе. — Сначала в Ортелин, — у Шаасти невероятно красивый голос, бархатистый и низкий, и это мешает сосредоточиться на словах. — На Великую ярмарку. Мы купим тебе платье из настоящего квеснийского шелка. — Ярко-красное? — завороженно улыбается Орри. — И ярко-красное, и синее, как цветы сийлимы, и белое, как снег на горных вершинах Подковы, и еще одно темно-зеленое, расшитое серебром. От слов Даннеса, от его близости у Кештиоры кружится голова, а в животе становится тепло и щекотно. — И мы посмотрим выступление знаменитых ортелинских акробатов. И будем есть пироги с кистеперкой. Знаешь, синяя кистеперка — самая вкусная рыба в мире, и водится она только в Алхротте. Мы будем запивать ее жидким медом. Он в Ортелине очень густой, сладкий, и от него немного пощипывает язык. А потом мы сядем на корабль и поплывем по великому озеру… — Орри! Вздрогнув от неожиданности, девочка поворачивает голову на зов. На дороге впереди стоит мама и радостно машет ей рукой. И папа. И наставница Коэрви. И Мийраль, и Вильта, и Нальти, и бабушка. И… Роун? Кештиора хмурится, пытаясь вспомнить что-то важное, очень важное и неприятное, о чем она почему-то забыла. Но ведь она и Даннес едут домой, в Северную Данмару, чтобы жрицы в храме Вастарны сочетали их браком, а потом будет свадьба — пышная и веселая, на которой будет гулять весь город, а потом они отправятся в путешествие в Ортелин и купят платье из настоящ… — Орри, проснись! Роун идет ей навстречу. На груди его медленно расплывается кровавое пятно. И у него нет глаз. Вместо них черные провалы. Кештиора силится отвести от них взгляд и не может. — Даннес! — она пытается позвать на помощь любимого, но голоса нет, и она не может пошевелить языком. Шаасти… нет, внезапно оказавшийся на его месте Роун хватает ее за плечо и сильно встряхивает. — Кештиора! Орри в ужасе отшатывается и падает с лошади, но сразу же вскакивает. — Тише, тише, это я, все в порядке, — Коэрви обнимает ее, прижимает к себе. — Мы победили буттака, слышишь? Я с тобой. Ты в трактире у Лаюмиры, в нашей комнате. Девочка переводит дыхание, а сердце все еще колотится. — Я все сделала, как ты велела, — потупившись, говорит Кештиора. — Никто в городе больше не пропал, кроме… тех детей. Но я не могла сидеть здесь, пока ты сражаешься. — Все сделала? — сурово уточняет наставница. — О твоем поведении мы поговорим позже. А сейчас собирайся, мы уезжаем. — Куда? — робко спрашивает Орри, торопливо нашаривая одежду, которую вчера — или годы тому назад — бросила на пол возле кровати: не было сил складывать. — В Тоэтран, замок Ресхи Тоэ, моего друга. * * * — Ты сможешь вылечить его, филхоэ Коэрви? — Лаюмира печально посмотрела на сына. Тот безучастно сидел на полу в уголке, перекладывая, по своему обыкновению, щепки из одной кучки в другую. Шустрая Сойви опять куда-то убежала по поручению матери. — Он и раньше-то помощником не был, а теперь и вовсе… — хозяйка трактира проглотила слово «пропащий», помолчала и добавила. — Дочка-то после похищения быстро оправилась, разве что послушнее стала, не такая шебутная, как раньше, а парнишка… — У Корхэ дар, — напомнила Коэрви, вглядываясь в сумрачное лицо мальчика. — Такие дети порой кажутся странными, пока не подрастут. Но именно из-за дара твой сын — лакомый кусочек для буттака. Тварь оставила на нем свою метку, теперь они связаны. Лаюмира вздрогнула и тревожно оглянулась на дверь, за которой скрылась дочь. — Сойви буттаку не нужна, — успокоила ее Файс. — Точнее, нужна не больше, чем любой другой ребенок. А вот из Корхэ тварь тянет жизненные силы, даже на расстоянии. И будет это делать, пока не явится за ним сюда. — Почему вы не убили чудовище? — с горечью спросила трактирщица. — Сил не хватило, — вздохнула Коэрви. — Мы ранили его и прогнали далеко от Тмео. Но пока мальчик здесь, он будет притягивать тварь, как магнит. И когда буттак вернется, он постарается забрать не только Корхэ. — Если мой сын пойдет с тобой… — Я смогу защитить его, — твердо сказала Одаренная. — И обучу. Но увидишься ты с ним не скоро. Возможно мне потребуется несколько лет. — Что ж, — голос Лаюмиры дрогнул. — Так будет безопаснее для всех. Я соберу его вещи. Главное, чтобы Сойви не видела, что Корхэ уходит. Она так любит его. * * * Но Сойви увидела. Они уже вышли за ворота. Коэрви вела за руку малыша, Кештиора хмуро тащилась следом. Мало того, что ей предстояло получить заслуженный нагоняй от наставницы, так Файс еще зачем-то решила прихватить с собой этого никчемного мальчишку, похожего на маленького старичка. Одаренный, Одаренный… она бы его еще в ученики взяла! Орри со злостью пнула подвернувшийся камешек. Она сама не могла толком понять, почему Корхэ так раздражает ее. Просто… сколько учеников может быть у одного наставника? И если только один… но не может же Коэрви предпочесть Кештиоре глуповатого сына Лаюмиры! Не прогонит же она Орри только за то, что та один раз ослушалась! Хотя Корхэ-то уж точно будет покорным… в нем ни капли характера нет! — Мой брат! — Сойви выскочила с заднего двора: должно быть, кормила скотину. — Куда ты его забираешь? Мальчик внезапно встрепенулся и потянулся к сестре. Та подбежала и крепко обняла его. — Буттак навредил ему, — очень мягко сказала Файс. — Я отведу его в безопасное место, чтобы вылечить. — Но… он вернется? — всхлипнула девочка. — Я не могу пойти с ним, я должна помогать маме. Но ты защитишь его, если меня не будет рядом? Ну, почему, почему из близнецов дар достался именно Корхэ! Сойви такая смышленая и храбрая, такая славная и хорошенькая! Кештиора могла бы стать для нее старшей сестрой, заступницей и наставницей, любила бы и заботилась. — Я буду оберегать его, пока он мал, — заверила Коэрви дочку трактирщицы. — И я обучу его. Он станет очень умным и сильным. Он сможет сам постоять и за себя, и за тебя, и за вашу маму. И тогда он вернется к вам. — Ладно, — тихо сказала Сойви, серьезно глядя на нее снизу вверх бархатно-серыми глазами. — Смотри же, ты обещала. Возвращайся скорее, Корхэ, — она нежно поцеловала брата. — Я буду ждать тебя. * * * Ортелин, торговый и культурный центр Содружества вольных городов, полукругом охватывал великое озеро Алхротту и террасами поднимался на Сиреневый холм. Ласнава, официальная столица, где решались все политические вопросы, заключались союзы и вершились судьбы страны, была строже, аскетичнее и скучнее. Ортелин же был знаменит многодневными ярмарками и карнавалами, состязаниями атлетов и уличными представлениями. Ортелин, не знающий ночной темноты. Ортелин, город трех храмов и восьми серебряных башен. Ортелин, где есть абсолютно все, а если чего-то нет, значит, это и не особенно нужно. Илинго с удовольствием проводил здесь время в бытность свою принцем. И неплохо знал город, по крайней мере, ту его часть, которая относилась к развлечениям. Но помимо роскошных дворцов, пышных садов и укромных беседок, где удобно уединяться с девушками, Ортелин мог похвастаться внушительной библиотекой, по величине которой уступал только Трайматте. Впрочем, Трайматта, хоть и находилась на территории Содружества, фактически была независимым государством. — И кто меня пустит в библиотеку? — озабоченно спросил Илинго своего невидимого спутника, усевшись на белых мраморных ступенях одной из лестниц, ведущих на вершину Сиреневого холма. Тот, кстати, действительно был сиреневым. А еще лиловым, фиолетовым, синим и голубым. Породы, выходившие здесь на поверхность, были разноцветными и очень яркими — словно живописец с гигантской кистью пробовал краски на склоне. По древней легенде, холм появился в результате соперничества двух богинь за любовь ясноглазого Орикейна, создателя звезд и огня. Каждая из них приготовила для избранника дар, в который вложила все свое мастерство. Найортэ, хозяйка земных недр, воздвигла холм, переливающийся разными цветами, словно драгоценный камень. Легконогая Лайссика попросила помощи у своей сестры Ларкаэ, владычицы моря, и та помогла ей создать Алхротту, великое озеро, которое питает тысяча рек и ручьев, а вода в нем прозрачная, как хрусталь. Три ночи и три дня думал Орикейн, кого из двух претенденток назвать невестой, и брат его Синриу остановил движение неба, чтобы смена времени суток не отвлекала Повелителя звезд от сложного выбора. Огнеликая Фиернэ на своем золотом коне оставалась в зените, но скрытая густыми облаками, иначе земля сгорела бы от ее жара. На исходе третьего дня сияющий скакун устал стоять и умчал всадницу по небесной тропе к закату. Тогда Синриу пришлось разогнать тучи, потому что мир погрузился во тьму. И едва Орикейн увидел, как красиво его любимые звезды отражаются в чистой воде Алхротты, он принял решение и назвал своей невестой Лайссику. Обиженная Найортэ горько рыдала, и так впервые случилось в мире землетрясение, а у некоторых гор отвалились верхушки и наружу вырвался подземный огонь. Но Ильстрин, которому она давно нравилась, утешил ее и взял в жены, а на Сиреневом холме расцвели нежные розовые цветы ирсинии, ставшие талисманом влюбленных. Впрочем, более поздние легенды гласили, что Скиталец просто воспользовался тем, что сломленная горем красавица Найортэ не смогла в очередной раз его отвергнуть. А о том, кто создал ирсинию, сказители и вовсе не упоминали. Какая разница! Просто красивый цветок, символ вечной любви, из которого делают венок для невесты. Обычай такой, да и все. — В библиотеку университета пускают всех, — в голосе Демсли явно прозвучал упрек, словно собеседник обязан был это знать. Илинго обиженно нахмурился, но потом лишь пожал плечами: в Бархальде принято было заботиться лишь о надлежащем образовании наследника престола. Младших детей, которым предстояло стать живыми щитами, учили только необходимым основам. Конечно, пожелай кто-то из них посвятить себя науке, никто не стал бы препятствовать, но какой смысл годами корпеть над книгами, когда жизнь может в любой момент оборваться. Лучше уж развлечься, как следует, посмотреть мир, насладиться сполна каждым отпущенным днем. Но разве способен это понять обычный человек! А тем более сийвери, у которого в запасе не одно столетие. — Ладно, — Илинго поднялся. — Ты хоть знаешь, где там искать нужные сведения? — Разберемся на месте, — туманно пообещал Эрс. Добытчик подавил вздох, покосившись на озеро, соблазнительно искрящееся на полуденном солнце, и поплелся по бесконечной белой лестнице к вершине холма, увенчанной бледно-желтым каменным зданием университета. * * * Перебирать старые рукописи, осторожно разворачивать сухо шуршащие древние свитки, листать шершавые страницы толстых фолиантов оказалось не так нудно, как опасался Илинго. В чем-то это было сродни охоте. Добытчик приходил в библиотеку утром и возился с книгами до позднего вечера, лишь раз-другой за день выбираясь на волю, чтобы вдохнуть свежего воздуха и наскоро перекусить. Жизнь Одаренных всегда представлялась юноше исключительно удобной, долгой и приятной. Они старели во много раз медленнее обычных людей, могли изменять внешность по своему вкусу и вдобавок мгновенно перемещались по миру, создавая порталы. — Это те Одаренные, которые на виду, — хмыкнул Демсли, когда они вернулись после очередного дня в библиотеке и устроились ужинать за столом в углу трактира, где их беседу некому было подслушать. Точнее, ужинал добытчик, а Эрсу оставалось только тихо завидовать. — Таких единицы, — продолжил пленник браслета, пока проголодавшийся Илинго за обе щеки уплетал горячее мясо, запивая его очень приличным ортелинским вином. — Те, кто в детстве не стал добычей старших сийвери. Те, кому повезло избежать несчастного случая, которые часто происходят, когда юный Одаренный неумело применяет свои способности. Те, кто сумел пройти обучение если и не до конца, то хотя бы первые ступени, не потерял силу, не отступил перед трудностями, не погиб во время очередных испытаний. Те, кого не уничтожили позже в поединке или предательским ударом в спину. Из десятка детей, родившихся с даром, повзрослеть и научиться владеть им удается хорошо, если одному. И, как правило, сила такого сийвери большей частью отобрана у собратьев. — И твоя тоже? — тихо спросил добытчик. — В большинстве поединков кто-то становится победителем, — если бы Демсли мог, он пожал бы плечами. Илинго решил не уточнять, что стало с неудачливыми соперниками Эрса. — Расскажи мне о твоем бое с Коамом Ротри, — попросил он. — Если мы хотим разрушить заклятие, которое он наложил, я должен знать подробности. — Он забрал мой замок и мою силу, — бесстрастно ответил Демсли, но узор на браслете из золотисто-зеленого стал багровым. — Обычно в таких случаях побежденного убивают, быстро или медленно, но Коам почему-то решил оставить меня в живых. Скорее всего, ради знаний, которые были бы утрачены с моей смертью. — А твое тело? Он уничтожил его? Эрс долго молчал и наконец проговорил: — Не уверен. Я пришел в сознание лишь через несколько дней. Или месяцев. — Или лет? — озабоченно нахмурился добытчик. — Когда заточен в браслете, время ощущается по-другому, — вздохнул Демсли. — Из того, что удалось найти в записях, следует, что тело ты можешь… м-м-м… пересоздать заново. Но нужна основа. — Можно использовать животное, — задумчиво сказал Эрс. — Но с человеком будет проще, меньше менять. — Ты… хочешь кого-нибудь убить, чтобы заполучить его тело? — потрясенно спросил юноша, едва не подавившись мясом. — Экий ты кровожадный! — усмехнулся пленник. — Есть масса вариантов, как обойтись без крайних мер. Хотя у Одаренных такая мягкость не в чести, тут ты прав. Большинство сийвери скорее отнимут чужую жизнь, в идеале у собрата, чем усложнят свою размышлениями. — И все же — о каких вариантах ты говоришь? — недоверчиво уточнил добытчик. — Люди умирают от болезней, от несчастных случаев, на войне или от разбойничьего кинжала. Кого-то убивают, иные сами накладывают на себя руки. — Ну… да. И что же нам, как стервятникам, искать свежие трупы? — поморщился Илинго. — Нет, нам будет гораздо проще, — заверил его Демсли. — В записях ничего не было об этом, — хмуро сказал Илинго. — Было, парень. Просто у нас с тобой… э-э… немного разный уровень подготовки. — Так вот почему ты все время требовал от меня держать руку над текстами! Ну, да, если уж ты говоришь и слышишь, почему бы тебе не видеть и не читать… Так что ты нашел? — То, что ожидал, — признался Демсли. — В сущности, я искал подтверждение своих догадок и некоторые детали. Чтобы возродиться, мне нужно какое-нибудь тело и достаточное для перехода в него количество сил. — То есть мы должны отобрать дар у кого-то из твоих собратьев? — предположил Дийс. — Н-да, я начинаю думать, что нравы добытчиков еще суровее, чем у сийвери, — усмехнулся Эрс. — Я сейчас не боец, а тебе, при всем уважении, с Одаренным не справиться. Мы сделаем проще, мой друг. Мы используем якори. — То есть нам придется вернуться в замок Ро… в твой замок? — Илинго поежился. — Придется. Не могу обещать, что это будет приятно и безопасно, потому что Коам, стирха ему в глотку, перенастроил систему защиты на себя, причем грубо и неумело, а что не смог изменить, просто сломал. Но если мы найдем один-два уцелевших якоря, мне на первое время хватит. Я не скупился, в отличие от большинства наших. Якори у меня мощные, — Демсли был явно горд собой. — Только вот… Илинго посмотрел на остывающие остатки мяса и отодвинул тарелку. Есть ему расхотелось. — Новое тело для меня мы найдем, силу я возьму из собственных якорей, но для переноса нужны еще кое-какие компоненты. — У меня уже недобрые предчувствия, — криво усмехнулся добытчик. — Слюна оэрси, немного белого ила со дна озера Алхротты, кровь молодого стирхоя, измельченная кора остварна, яд из колючек бурокоготника и… — Демсли замялся. — Последний компонент я пока не хочу называть, давай поищем замену. — Слюна оэрси? — поперхнулся юноша. — Их же не существует… вроде. — Обычно перестают существовать те, кто встретился с ними. — Ну, да, а теперь мы явимся к этим оэрси и попросим их любезно плюнуть в стаканчик? — Примерно так, — рассеянно ответил Демсли. — Ты закончил ужин? Тебе стоит выспаться, завтра нам предстоит долгий день в библиотеке. Илинго вздохнул и подумал, что, кажется, скоро будет рад отправиться хоть в объятия оэрси, хоть в замок Эрса, лишь бы не корпеть больше над записями. Впрочем, если удачно расположить руку над текстом, иногда удается немного вздремнуть. * * * — Я и не знал, что оэрси так хороши собой, — галантно сказал Илинго, стараясь не опускать взгляд ниже подбородка собеседницы. Это было непросто с учетом того, что дева, сидящая на соседнем камне, обладала весьма внушительным бюстом, вдобавок ничем не прикрытым. Точнее сказать, она вообще не использовала одежды. Юноша сглотнул, стараясь сосредоточиться на деле. Оэрси склонила прелестную головку набок, так что пышные каштановые волосы волной упали на точеное плечико, и обольстительно улыбнулась. Илинго бросило в жар. Не отвлекаться! И не забывать, кто перед ним! Оэрси — не люди. Они… Девушка протянула руку, обхватила запястье добытчика и нежно сжала. Сначала легонько, потом сильнее. Юноша нахмурился и попробовал убрать руку, но изящные пальчики оэрси казались стальными. И вдобавок стали нестерпимо горячими. — Да проснись уже наконец! — Проклятие, Демсли, ты с ума сошел! — Илинго потер запястье и огляделся. — Страницу переверни, — сердито потребовал Эрс. — И нечего храпеть на всю библиотеку, на нас уже начали оглядываться. — Нашел что-нибудь? — зевнул добытчик, покорно перелистнув страницу фолианта и с тоской глядя на кипу записей, которые Демсли еще не успел просмотреть. — С учетом, что мне то и дело приходится тебя расталкивать? — фыркнул сийвери. — Ничего, парень, скоро мы отправимся в путь, только дай мне еще пару дней. И постарайся не спать здесь. * * * — Мы должны заключить контракт, — заявил Демсли, когда Илинго уселся ужинать в углу облюбованного ими трактира. Прошла не пара дней, а почти декада, но в конце концов Эрс, хотя и с явной неохотой, признал, что вряд ли имеет смысл дальше перелопачивать записи. — Контракт добытчика? — удивился Илинго. — Зачем? Я просто так тебе помогу, как другу. — Я ценю твою дружбу, парень, — проникновенно сказал сийвери. — И это еще одна причина, чтобы не рисковать твоей жизнью. — Контракт не позволит мне отступить, если что-то пойдет не так, — медленно проговорил добытчик. По спине его пробежал неприятный холодок. — Да, — невозмутимо согласился пленник браслета. — Но он же защитит тебя от проклятий, на которые можно нарваться, добывая компоненты. — Каких проклятий? — подозрительно спросил юноша. — Даже я не могу предсказать, с чем нам придется столкнуться, — уклончиво ответил Эрс. Илинго молчал, угрюмо глядя в глиняную миску, в которой остывало жаркое. — Например, оэрси не очень любят людей, — снова заговорил Демсли. — Точнее, любят, но… в качестве праздничного блюда. Остварны растут лишь в священной роще Орикейна и еще в нескольких местах со столь же серьезной защитой. Коннурховы кости, парень! Мы с тобой связаны! Даже если бы мы не были друзьями, неужели ты думаешь, я допущу, чтобы ты погиб? «Не допустишь, — подумал добытчик. — Мгновенной гибели точно не допустишь, но умирают не всегда быстро». Он привык доверять Демсли, но контракт, который тот предлагал, слишком походил на ловушку. Сколько времени Эрс пробыл в заточении? На что готов, чтобы выбраться? На что пошел бы сам Илинго, оказавшись в столь отчаянном положении? И главное — способны ли вообще сийвери на дружбу, с учетом их нравов? Если они с легкостью истребляют себе подобных, то станет ли один из них церемониться с человеком? — А если я откажусь? — глухо спросил добытчик, внезапно остро ощутив, что избавиться от злополучного браслета, возможно, не легче, чем от Уз. Демсли ничего не стоит погубить его в любой момент. Дать неверный совет, например. Или не дать никакого совета. Или пробудить силы, о которых у Илинго нет ни малейшего представления. И если все рассчитать верно, то можно оказаться там, где яркое украшение на запястье мертвеца кто-нибудь заметит и снимет. Кто-нибудь более подходящий для планов сийвери. А может, Демсли это и не потребуется. Может, достаточно, чтобы добытчик погиб, и браслет сам слетит с руки. Да и с чего Илинго решил, что Эрс не может покинуть его в любой момент при желании? Со слов самого Эрса? А еще — юноша похолодел при этой мысли — они могут не найти для сийвери подходящее тело. Захочет ли Демсли ждать, если у них будут якори и все компоненты для переноса? Ему ведь ничего не стоит застать спутника врасплох: ему-то не нужно спать. Хотя, с другой стороны, рук у Эрса нет. Даже, если бы он и решил убить Илинго и захватить его тело, он не сможет самостоятельно провести ритуал. Если только не заставит хитростью добытчика все подготовить, а в последний момент… — Отказаться — твое право, — если бы Демсли мог, он бы, похоже, пожал плечами. — Но контракт всегда предполагает оплату, не так ли? Особенно такой сложный и опасный. На тебя наложено заклятие, парень. И наложено очень неаккуратно. Топорная работа, я бы сказал, — сийвери фыркнул. — С чего ты взял? — Ты жаловался, что тебя никто не может запомнить. При этом внешностью ты не обижен, и в толпе бы не затерялся… если это специально не устроить. А поскольку ты сам свою особенность преимуществом не считаешь, стало быть, мы имеем дело с побочным эффектом. Допустим, ты подцепил что-нибудь, выполняя контракты. Такое случается с добытчиками. Но у тебя двоится тень, а это говорит уже о прицельном вмешательстве кого-то из Одаренных. Вряд ли ты перебежал дорогу одному из моих сородичей: нам с людьми, как правило, делить нечего. А расплата за невыполнение контракта гораздо серьезнее, чем месть недовольного заказчика, так что никто из сийвери не стал бы специально вредить тебе. Значит, это вышло случайно. Далее, ты однажды упомянул, что ты принц. Не помнишь? А я предупреждал, чтобы ты был поосторожнее с вином, даже если сильно расстроен! Ты в совершенстве владеешь языком Содружества, но характерный бархальдский акцент все равно не скроешь. Итак, ты принц из династии Гайдис. Наследник престола — Армальт, он жив и здоров. Ты один из младших отпрысков. Магии Уз на тебе нет, ни активной, ни дремлющей — иначе я бы почувствовал эхо, его ни с чем не спутаешь. К тому же, ты скрываешь свою настоящую личность, стало быть, ты в бегах. Самостоятельно избавиться от Уз невозможно, значит, кто-то из сийвери сумел тебя освободить, но сделал это весьма небрежно. Я могу… хм-м… почистить за ним. Убрать столь обидную для тебя незаметность и пугающую людей вторую тень. Сделать так, что ты сможешь вернуться в Бархальд, если тебе заблагорассудится. И будешь в безопасности, даже столкнувшись нос к носу с наследником, от которого улизнул, или с Хавральтом. Они никогда не вспомнят о твоем существовании, и магия Уз не сможет вновь пробудиться, чтобы убить тебя. Я уничтожу все ее следы. Навсегда. Что скажешь? Илинго вытер пот со лба. — А для того, чтобы ты смог это сделать, что потребуется от меня? — осторожно спросил он наконец. — Ничего, — твердо ответил Демсли. — Это действительно очень тонкая работа. Но если я верну себе облик, силу и свой замок, мне не составит труда освободить тебя полностью и окончательно. Итак? — Я согласен, — медленно проговорил добытчик. — Но как ты подпишешь контракт? — Сила каждого сийвери оставляет след, неповторимый, как отпечатки пальцев. Этот оттиск заменит подпись. Илинго с некоторым сомнением посмотрел на свои руки: обычные пальцы, такие же, как у всех. Впрочем, вполне возможно, что у Одаренных они и вправду какие-то уникальные, как и способность к магии. Демсли явно все продумал заранее, и бывшему принцу снова стало не по себе. Но ссориться с Эрсом было не менее рискованно, чем заключить контракт. Добытчик и так все время ходит по кромке пропасти, и последнее, что нужно в такой ситуации, это спутник, который мечтает от тебя избавиться, при том, что сам ты с ним расстаться не можешь. «Большинство сийвери скорее отнимут чужую жизнь, чем усложнят свою размышлениями», — однажды сказал Демсли. Кто знает, не относится ли он сам к этому большинству? — Ясно, — коротко ответил юноша, развязал мешок и вытащил чистый пергамент. Добытчики почему-то не любили записывать контракты на бумаге, хотя Илинго сомневался, что соглашение отменится, если документ будет уничтожен. — Только обмен выходит неравноценный, — заявил бывший принц. — Мне придется рисковать головой, добывая каждый из компонентов. А тебе ничего не стоит освободить меня от магии Уз, как только мы вернем твою силу, ты сам сказал. — Обмен справедлив, — хмыкнул Демсли, — если учесть, что лишь двое или трое сийвери в мире, включая меня, способны тебя освободить. Но изволь. Что ты хочешь в дополнение? Золото? — Артефакты, которые помогут мне в работе добытчика, — потребовал юноша. — Два артефакта. И чтобы на них не было никаких… сюрпризов. Некоторое время Демсли размышлял. — Будь по твоему, — сказал он наконец. — Пиши. Илинго обмакнул перо в чернила и склонился над пергаментом. * * * К вечеру небо заволокло тучами, и человек в сером дорожном плаще озабоченно посмотрел наверх и поежился, опасаясь не столько дождя, сколько того, что сумерки сгустятся раньше, чем он отыщет безопасное место для ночлега. Работающих трактиров у дороги, ведущей из Прильта в Северную Данмару, почти не осталось, а спать в пустом доме в одной из брошенных деревень путнику хотелось не больше, чем под открытым небом. Но до города он доберется не раньше завтрашнего вечера, ничего не поделаешь. Когда-то оживленный тракт был неприятно пустым. По крайней мере, путник не встретил никого, кто ехал или шел бы в одном с ним направлении. Зато ему несколько раз попадались те, кто недавно покинул город — поодиночке и с семьями. Расспросить их не удавалось: люди спешили убраться от Северной Данмары как можно дальше и были явно напуганы. Но эпидемия же давно закончилась, и, по слухам, нападения буттака прекратились. Мужчина придержал свою невысокую пегую лошадку и поехал шагом, напряженно озираясь в поисках огонька: светящегося окна в доме или костра, у которого устроились отдыхать путешественники, застигнутые сумерками вдали от жилья. Закат отгорел, пасмурное небо наливалось густой синевой, а вокруг дороги, как назло, тянулся лес. Путник плохо знал эти места: он вообще редко покидал родной город, где провел всю жизнь, а когда в последний раз ехал по тракту — из Данмары — был слишком охвачен паникой, чтобы осматривать окрестности. Да и не думал он тогда о возвращении — только о том, как выжить и спасти семью. Раздавшийся вдали вой заставил мужчину вздрогнуть. Лошадь испуганно всхрапнула и дернулась в сторону, так что всадник едва не потерял равновесие. Он тревожно оглянулся и неловко нашарил кинжал, висевший на поясе. От прикосновения к оружию путнику стало немного спокойнее, хотя он прекрасно понимал, что не сможет отбиться в случае серьезного нападения, случись ему встретить разбойников или хищников. Или буттака. Мужчина зябко передернул плечами и пустил кобылу рысью, надеясь, что лес по сторонам дороги закончится прежде, чем станет совсем темно. Вой повторился. Ближе. И тут же зверю ответил второй голос. Потом еще несколько. Путник хотел пришпорить лошадь, но она сама понеслась галопом. Теперь он страстно желал добраться до заброшенной деревни. Страшно тревожить покой мертвых, но жилье могло опустеть и потому, что все покинули его, спасаясь от эпидемии. Он только дождется утра в каком-нибудь доме, и если выехать сразу после восхода солнца и не останавливаться на отдых, до следующего вечера, наверное, получится добраться до города. Новый вой послышался уже совсем близко, многоголосый, и теперь не было сомнений: стая учуяла всадника и преследует его. А лес по сторонам дороги оставался все таким же густым — ни просвета, ни тропинки, отходящей от тракта. Рыжий свет мелькнул между стволов, когда всадник уже почти потерял надежду. Путник резко натянул повод, лошадь захрапела и дернула головой, разбрасывая клочья пены. Невидимые за деревьями хищники продолжали перекликаться, пока не решаясь напасть. Мгновение поколебавшись, мужчина спрыгнул на землю и бросился туда, где виднелся отсвет огня, таща за собой кобылу: смирная рабочая лошадка, хоть и была испугана, к счастью, не слишком упиралась. Он с хрустом проламывался сквозь подлесок, моля Создателей, чтобы у костра оказались не разбойники, а мирные путешественники, хотя лучше бы не совсем мирные, а владеющие оружием и способные отбиться от хищников. — А ну стой! — рявкнул кто-то. Рыжие отблески выхватили из темноты поджарую фигуру, замершую в боевой стойке. Костер горел на небольшой поляне. Человек около него был один, по крайней мере, беглец больше никого не увидел. — Помогите! — выдохнул путник, едва не потеряв равновесие, когда кобыла внезапно рванулась в сторону. — Во… Волки! — Держи факел! — незнакомец бросил ему палку, обмотанную на конце паклей. — Подожги. И держись поближе к огню. Незадачливый путешественник кое-как подтащил заартачившуюся лошадь к освещенному костром кругу и трясущимися руками привязал к дереву, молясь, чтобы она уцелела. Если кобыла убежит или станет добычей хищников, на новую денег нет, придется идти пешком, а путь неблизкий и опасный. Худощавый незнакомец тем временем швырнул что-то в костер, отчего пламя с ревом взвилось вверх, меняя цвет. Лиловые языки сплетались с ядовито-желтыми и сине-зелеными. В небо рванулся сноп разноцветных искр. От резкого запаха путник закашлялся, на глаза навернулись слезы. Поджарому, между тем, вонь, похоже, не мешала. Он пронзительно свистнул, словно позвал кого-то, поджег от костра второй факел, поднял его над головой и бесстрашно шагнул к темным зарослям. В другой его руке блеснул клинок. В густом подлеске вокруг поляны кто-то возился, хрустя ветками и рыча, но приблизиться к огню звери пока не отваживались. Путник вытащил из ножен кинжал и судорожно сжал рукоять. Пользоваться оружием он не умел и всю дорогу надеялся, что не придется. В прежние времена тракт между Северной Данмарой и Прильтом считался одним из самых безопасных. Поодаль раздалось ржание, но не испуганное, а злобное и угрожающее, и звуки ударов. До путника донесся яростный визг и тут же второй, полный боли. Тут мужчина спохватился, что не зажег факел, и стал опасливо подбираться к бушующему пламени, вздрагивая и затравленно озираясь: бой шел совсем рядом, и было непонятно, кто победит. Жилистый незнакомец совсем скрылся в зарослях, но был еще жив. Сквозь ветки мелькало разноцветное пламя его факела. Звук падения, истошный вой, треск веток, опять вопль боли, удаляющийся топот — и все стихло. Несколько мучительных мгновений путник ждал, стоя с горящим факелом настолько близко к костру, насколько позволял жар, напряженно вглядываясь во мрак за световым кругом и стараясь не кашлять. Потом из темноты появился поджарый незнакомец, за которым по пятам следовала гнедая лошадь без седла и уздечки. — Отбились, — прохрипел он. — Этой ночью они не вернутся. Он внимательно осмотрел своего коня и легонько хлопнул его по шее: — Молодец, Хорт. Отдыхай. Гнедой шумно вздохнул и неспешно ушел в ночь. Незнакомец воткнул древко факела в землю, сунул в ножны кинжал, отцепил от пояса флягу и сделал несколько жадных глотков. — Дрейврил Кафрильди, — представился он, отдышавшись. Вытер ладонь о штаны и протянул путнику. — Шартис Тхайранги, — тот крепко пожал руку спасителю. — Я в долгу перед тобой, фил Кафрильди. — Можешь называть меня Дрейврил. Мы с Хортом убили одну из этих тварей, пойдем, поможешь подтащить тушу к огню. Надо освежевать ее. Мясо у них негодное, зато из шкуры получится неплохое одеяло. Кстати, это были не волки. Орхагры. Странно, что они охотились так близко к жилью. Когда они вернулись к костру, сгибаясь под тяжестью мертвого хищника, пламя уже обрело нормальный оттенок, и вонь прошла. — Чем ты их отпугнул? — спросил Шартис, наблюдая, как Дрейврил сноровисто снимает с туши пушистую золотисто-рыжую шкуру. — Специальное снадобье, — Кафрильди тыльной стороной ладони отвел упавшую на лоб прядь светлых волос. — Я добытчик. Приходится быть готовым к разным… встречам. Орхагры — еще не самый опасный вариант. — Ты тоже едешь в Северную Данмару? — осторожно спросил Шартис, втайне надеясь, что удастся добраться до города с надежным спутником. — Да. Если завтра тронемся в путь на рассвете, к вечеру как раз доберемся. Только вот… — Кафрильди внезапно замялся. — Ты уверен, что тебе действительно туда нужно? Шартис недоуменно уставился на него. — В Данмаре сейчас опасно, — пояснил добытчик. — Очень опасно. Если ты ехал по тракту, должен был заметить: многие оттуда бегут. И правильно делают. — Но ведь эпидемия прекратилась, — неуверенно возразил Тхайранги. — И я слышал, что буттака тоже… в общем, избавились от него. — Поверь моему слову, беды этого города не закончились, — хмуро сказал Дрейврил. — Худшее впереди. На охотника или добытчика ты не похож… — Я пекарь, — с достоинством ответил Шартис. — У меня лавка и дом на Баранке. — Пекарь, — хмыкнул Кафрильди, сочувственно глядя на собеседника. — При всем уважении, даже если твой дом уцелел, тебе лучше держаться как можно дальше от Северной Данмары. По крайней мере, пока все не… уладится. Послушай доброго совета, поворачивай назад, не рискуй жизнью. Никакая лавка того не стоит. — Не могу, — грустно улыбнулся Шартис. — У меня осталась дочка в Данмаре, Кештиора. Мы успели уехать сразу, как пришло поветрие, а Орри была больна… нет, не мшанкой, но, в общем, она осталась в храме Вастарны, со жрицами. Мы поселились в Прильте… на время. Я вернулся бы за своей девочкой раньше, но… — Ясно, — Дрейврил совсем помрачнел. — Я помогу тебе добраться до храма. И если твоя дочь там, хватай ее и беги из города, не оглядываясь. И да хранят Создатели вас обоих, если вы задержитесь хоть на один лишний день.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ ЦИКЛА