***
Подозрительный хруст раздался со стороны, Гарри обернулся и внимательно осмотрелся, взгляд остановился на Роне, который напряженно замер, уставившись в ответ с нервной улыбкой. Но буквально через мгновение хруст повторился. — Рон, — Гарри прищурился, — ты что, ешь? — Нет, — невнятно отозвался тот под насмешливым взглядом. — Так заметно? Гарри лишь приподнял брови: — Почему именно на уроке? В это время около доски добродушно щебетал Слизнорт, поразительно ловко бросая в котёл ингредиенты. В классе стояла тяжёлая духота, к потолку поднимался, закручиваясь спиралями, пар из котелков. — Не успел на завтрак. Всю ночь пытался дописать эссе для Снейпа, — он зашебуршал пакетиком. Из больничного крыла Рона выписали через два дня после той стычки с Малфоем. Каким же диким было негодование Уизли, когда узнал, что от домашних заданий его не освободили. А от того, что эти задания сыпались на них, как снег зимой, над Роном за время незапланированного отдыха образовался уже приличный сугроб. Поэтому всё своё свободное время тот пытался разгрести его, не успевая толком поныть о своей тяжёлой доле, но даже он заметил, как осунулось лицо Гарри. Ему не спалось уже вторую ночь. Только закрывались глаза, под веками вспыхивали лучи заклинаний и испуганное белое лицо. Мысли крутились в голове, сердце панически стучало где-то в глотке, и даже когда получалось открыть глаза, остатки сна не отпускали, липко стягивая сознание туманом. Остатки ночи проводились в бессмысленном разглядывании балдахина и мучении от осознания, что снова вляпался по самые уши. Может быть впервые дела Малфоя его не касались, и ему не стоило лезть в это. Он, правда, старался не обращать внимание на слизеринца, но за завтраком невольно ловил взглядом белобрысую макушку, на уроках место рядом с Забини, а на зельеварении узкую ладонь с длинными пальцами, держащие черпак около котла. Да сам слизеринец шарахался от него, словно Гарри был лысый безносый, а по ночам сбрасывал кожу. Едва завидев, Малфой сворачивал в другом направлении, старался держаться подальше и полностью игнорировать сверлящие взгляды. Теперь то, что он знал о Малфое, подвергало сомнению весь стройный ряд мнений и суждений о нём. Раньше он знал, что ненавидит его и за что, но как следует думать сейчас? Колючий взгляд, плотно сжатые губы, и Малфой отвернулся, принимаясь стучать по доске ножом. Всё останется, как есть. Слизеринец не похож на нежную фиалку или слезливую Лаванду. Малфой был Малфоем. Более или менее в голове стало чище. Гарри подтащил к себе пергамент и, неаккуратно на нём нацарапав пером, сложил в неряшливого журавлика. Заколдованная бумажная птица спикировала сквозь пар котлов гриффиндорцев под руку слизеринца. Малфой, не откладывая ножа, сгрёб записку в карман мантии, возвращаясь к работе. Больше Гарри старался не пялиться в сторону слизеринской половины. — Видел Маклаггена, — произнёс Рон, выходя следом из класса. — Жутко выглядит. Ты точно не с ним дрался? Гарри поглядел на Гермиону, которая делала вид, что не рассказала о случившемся Рону, и пыталась сразится со своей копной волос, связав их в хвост. — Я не идиот, чтобы наступать на одни и те же грабли дважды, — несложно было догадаться, что таким образом через Рона Грейнджер пытается выпытать из него правду, потому он, выделив, прибавил: — правда, Гермиона? Она невинно поглядела в его сторону. — А вот Маклагген выглядит так, как будто этими граблями его хорошенько поколотили, — хмыкнул рыжий, — правда, Гермиона? Гренджер закатила глаза и добавила: — Будь осторожнее, потому что седьмой курс Гриффиндора может тоже оприходовать тебя этими граблями. Только вот последний раз Маклаггена Гарри видел, когда бил его около Больничного крыла. Но у такого придурка точно могли быть другие недоброжелатели, поэтому придавать этому значения не стоило. — Ах да, Джинни попросила тебя спросить, когда ты назначишь тренировку? — уже спокойнее произнесла Гермиона. Голова и так шла кругом от заданий, недосыпа, наказания и событий, в которые Гарри размашисто вляпался. Всё это и так давило тяжёлым грузом, и вот ещё к этому прибавилась команда по квиддичу, которая жаждала внимания своего капитана. Резко накатило ощущение, что со всем этим он не способен будет справиться. — Скажи, что она будет… когда-нибудь. Но не сейчас, всё свободное время отняла Макгонагалл, меня же наказали. Сейчас в расписании было окно, поэтому они поднялись в Выручай-комнату. Войдя, Рон сразу же прыгнул на кучу подушек. — Точно, совсем про это забыла, — Гермиона полезла в его сумку, выуживая учебник Принца-полукровки и начиная листать. Снова допустив ошибку в приготовлении зелья, она искала там ответ. — Я передам Джинни, что ты занят. Гермиона ушла в чтение, задумчиво постукивая пальцами по корешку пальцами. Рыжая макушка Рона выглядывала где-то из подушек, и буквально через пару минут начало раздаваться приглушённое сопение. И почему-то эта атмосфера, наполненная шуршанием страниц, еле уловимым шёпотом, похрапыванием, вдруг остановила медленно закипающую бурю внутри. Гарри прижался щекой к плечу Гермионы, которая лишь не глядя погладила его по волосам. Накатило тихое спокойствие. Иногда он лениво поглядывал на страницы, прислушивался к шороху её слов и ощущал нежный запах лаванды. Да, ему стало стыдно. Из него явно получился бы плохой слизеринец, который бы постоянно чувствовал муки совести за свою ложь. — Сильно не раскисай, — вдруг произнесла Гермиона, понизив тон и мягко толкнула плечом его щеку, — мантия вся промокнет и придется выжимать твои страдания. Гарри фыркнул. — Так заметно? — Очень, — улыбнулась она. — А ещё сильно видно, что Малфоя ты в покое не оставил. Записки в него кидаешь, да ещё каким способом, — Гарри честно постарался сохранить невозмутимое лицо. — Я видела, что так у нас журавликами перебрасывались только парочки. И плюс ко всему твоё поведение, все уши мне о нём прожужжал. Поэтому мне тут подумалось… ммм, Гарри, может, он тебе нравится? — Что? Гермиона, это же Малфой, кому он может нравится? — он уставился на неё, не понимая к чему были эти слова. — Ты не понял, — Гермиона отложила учебник и поудобнее развернулась к нему лицом. — Он тебе нравится… ну… влюблён? Голос вдруг пропал. Гарри вытаращился на подругу, пытаясь понять, может, он ослышался, или она чуток тронулась умом, надышавшись испарений своего испорченного зелья. — Ты себя хорошо чувствуешь? — видя, в каком шоке Поттер, она потрогала его лоб. — А ты? — выдавил из себя Гарри. — Как ты могла о таком подумать? — Ты не подумай, я нормально к этому отношусь, — ладошка сжала его руку, а на него посмотрели понимающие глаза. — Мой дядя из Австралии, помнишь, я рассказывала про него, счастливо живёт со своим другом… — Гермиона! — Гарри не мог поверить, что она говорит всерьёз. Горло ещё сдавливали шок и непонимание, поэтому из него полились невнятные оправдания, которые, если хорошо постараться, можно было бы сложить в связное нечто. — Не волнуйся так. Вначале сложно, я готова поддержать тебя. А насчёт Рона… — Нет! Всё не так! — Да? Значит, есть другая причина, почему ты пишешь ему записочки? — Гермиона внимательно посмотрела на него. Дар речи пропал во второй раз. Его только что провели. — Ну так что, расскажешь и оправдаешь свою гетеросексуальность? — она явно веселилась. На какие ухищрения пришлось пойти Гермионе для того, чтобы вытянуть из него все тайны и замыслы. — Что за приёмчики? От кого ты этого нахваталась? — Пообщалась с несколькими слизеринцами на всякий случай. Всё время в сторону Слизерина пялишься, вдруг к ним уйдёшь. А я тебя бросать не хочу, вот и решила держать марку. Вдруг подумалось, что Гермиона была достаточно проницательной, чтобы догадаться, как всё было на самом деле тем вечером. Стыд залил щеки бледным румянцем. — Просто решил спросить его о нападении на Лаванду, — было видно, что она с трудом верит в эти слова. По крайней мере Гарри не совсем врал: при встрече задал бы подобный вопрос. — И видимо, он с радостью тебе всё рассказал? — Не знаю, я же ещё не спросил. — Ох, Гарри, — Гермиона наконец-то отпустила его взглядом и перевела всё своё внимание на учебник, вновь укладывая на колени. — Глупая затея. Только время потратишь зря. Гарри пожал плечами. Возможно, это так, но она не знала тот факт, от которого Малфой мог сделаться более сговорчивым.***
Письмо помялось, один из уголков был неаккуратно оторван. Лист не пострадал в схватке, когда на него падали осколки, лилась вода, но легко сдал позиции в кармане мантии. Возможно, дело обстояло в том, что Гарри мял его в руке, пока ждал слизеринца на Астрономической башне. Последнее время Хогвартс неустанно заливали дожди вперемешку со снегом, но сейчас поздно вечером на небе не было ни тучки: ярко светила полная луна и пахло холодной свежестью. Пальцы продрогли, Гарри часто прятал лицо в форменный шарф. Малфой опаздывал уже на двадцать минут. Было тяжело поверить в то, что это письмо ничего не значило для него, поэтому Поттер стоял на холоде и сверлил взглядом подъём. Содержание письма и перемены Малфоя создали тысячу и одну теорию, как всё произошло. И во всех них Малфой-старший оказывался конченым ублюдком. Насколько же нужно было быть бесчувственным человеком, чтобы отказаться от собственного ребёнка. Теперь было понятно, почему это так подорвало слизеринца в Большом зале. Гарри даже чувствовал вину за то, что помчался за ним. Представить, как плохо может быть при потере близкого человека, он мог. Была мысль, что Малфой это с собой сделал специально, потому что хотел. Гарри слышал о таких людях. В магловском обществе к подобному относились нетерпимо, в магическом же более спокойно, но, видимо, недостаточно, чтобы Малфой-старший мог смириться с изменением своего ребёнка. Но тогда вставал вопрос: почему Драко не открылся, а всё тщательно скрывал? Вообще у него было огромное множество предположений, почему это произошло с Малфоем. И хоть он чувствовал, что это не его дело, но огромное любопытство распирало изнутри. Со стороны входа в башню послышались шаги, потом на стенах заплясали тусклые блики, и вскоре площадку залил свет маленького огонька. Малфой явился спустя целую вечность и одного закоченевшего гриффиндорца. — Ты опоздал, — неприятно морщась и ежась, Гарри сделал несколько шагов вперёд. Малфой не приблизился, сощурив глаза, он внимательно осмотрел всё вокруг. — Чего тебе надо, Поттер? — голос лишь отдалённо напоминал Малфоя, но тон выражений остался прежним. — Почему ты без своей маскировки? Губы Малфоя неприязненно искривились. И так стоявший, как натянутая до предела струна, он сильнее закоченел. — Что тебе надо? — твёрдо по слогам произнёс Малфой. С нескрываемым интересом Гарри оглядывал слизеринца, но натолкнувшись на льдистые глаза, полез в карман и вытащил мятую бумагу, поворачивая гербом. Малфой не поменялся в лице, напряжённо выжидая. — Я хотел, чтобы ты ответил на пару моих вопросов. Вдруг Малфой хохотнул. — А не слишком нагло для тупорылого гриффиндорца? Гарри потряс письмом: — Ну, если ты не хочешь поговорить со мной спокойно, придётся предать это письмо… ммм, скажем, через Паркинсон. Она уж точно вернёт его в сохранности. — Ого, Поттер, шантаж? — Малфой усмехнулся. По его лицу нельзя было понять, напуган он или нет. — Нет, всего лишь удобное предложение, — определенно поступать так было для Гарри в новинку, и сейчас перед ним стоял слизеринец, который мог легко распознать блеф, вывернуть всё в своих интересах и потом ещё его самого использовать. Это не на чувствах Гермионы играть… Из кармана Малфоя показался какой-то амулет, тот осветил его палочкой, какое-то время смотрел на него, потом кивнул своим мыслям и недобро вернул взгляд на замершего Гарри. — Неужели от того, что я сломал тебе нос, ты совсем растряс последние остатки мозгов? Хотя нет, подожди. Если их не было, то ты не смог бы додуматься шантажировать меня, значит, там, — он указал пальцем на голову Гарри, — что-то есть. Чем-то ты же придумал этот гениальный план. Ну тогда вот послушай внимательно, герой, — Малфой сделал несколько шагов в его сторону и отчётливо произнёс: — Мне плевать. Гарри внимательно смотрел на лицо слизеринца, пытаясь отыскать тот страх, что видел в прошлую их встречу, но находил лишь горькую усталость. — Мне плевать, что ты собираешься делать с этим письмом. Мне плевать, кому ты его отдашь или оставишь себе и повесишь в рамку. Станешь ли ты орать на весь чёртов Хогвартс, кто я, или развесишь огромные плакаты, или напишешь это у себя на лбу — всё равно мне будет плевать. И уж тем более за этот бесполезный клочок я не собираюсь проводить приятную беседу, выкладывая всё, что тебе надо, лишь потому что гениальный Поттер придумал гениальный план шантажа, — буквально выплюнув это, Малфой развернулся и пошёл к выходу. — Но всё же ты сюда пришёл, — догнал его голос Гарри. — Да, — Малфой обернулся. — Благодарю, мой вечерний променад был вполне приемлем. Хоть слова и были вежливыми, но звучали острее, чем самая горячая ругань. — Что с тобой произошло? Кто это сделал? Малфой не ответил и скрылся в тьме коридора, оставив стоять продрогшего Гарри с письмом в руке.