Время снять маски

Я всегда переживаю за наши с мамой и братом жизни. Я никогда не жила, как обычный подросток. У меня не было красивой одежды, всегда приходилось перекрашивать свои ярко-рыжие волосы в черный, носить кофты и куртки с большими капюшонами, чтобы никто не видел моего лица. То же самое делал и мой брат. Мы постоянно переезжали с места на место, никогда не задерживаясь надолго, убегали от всех. За 16 лет у меня не было ни одного друга, кроме мамы и брата. Я никогда не влюблялась и не могла ни с кем поговорить откровенно, показать человеку, кто я на самом деле. Это было просто невозможно. В школах, которых была, я даже не пыталась запомнить имена одноклассников и учителей. Все считали меня чудачкой. Большинство думали, что семьи Моргенштерн уже давно нет на свете и можно было считать, что мы уже в безопасности. Так мы и думали с мамой до моих 8 лет, а затем Инквизитором стал человек, который не верил в легенду. Он начал искать. На этом спокойная жизнь закончилась и началось то, с чем живу до сих пор. Казалось, что бежать нужно только от Конклава. К сожалению, через полгода мы узнали, что отец «воскрес» и ищет дочь, сына и жену, и «воскрес» он не только для нас, но и для всего мира. Поиски Конклава усилились, ведь теперь они искали и «любимого» папу. Я знала, как он издевался и одновременно любил маму, знала, что он сделал со мной и с Джонатаном. Мое сердце ненавидело его так, как ненавидели все сумеречные охотники. Если бы вы только знали, как мне надоело оглядываться, когда кто-то идет сзади меня или вздрагивать, когда кто-то стучит в дверь. Лишь одна ночь и одни двери, которые впустили людей, изменили мою жизнь навсегда. Мы собирали вещи для очередного переезда в другой штат. Была поздняя ночь, часы показывали 02:00. Вдруг в дверь позвонили, мама сразу подскочила открыть их, но брат успел раньше. В комнату вошли те, от кого мы бежали — посланцы Конклава. Их было пятеро, и они сразу схватили Джонатана. Он пытался отбиваться и вырываться, но было все старания были бессмысленны. Охотники бросились ко мне, маме бежать было некуда. Я хотела отбросить их с помощью руны, но что-то тяжелое опустилось на затылок. Мама и Джон обмякли в руках мужчин, значит, я успела. Дальше наступила тьма. Когда я смогла открыть глаза. У меня болело всё тело, словно на него вылили ведро воды. Я поняла, что прикована тяжелыми цепями на руках и ногах. Подняв голову, я увидела огромного человека. Массивные и крепкие руки могли сразу свернуть шею, даже не напрягаясь. Его темные глаза посмотрели на меня, он улыбнулся и вышел из камеры. Через минут 10 вернулся. Этот тиран начал снимать меня с цепей, оставляя на руках только наручники, потом грубо взял за рукав кофты и поволок по темному коридору. В других камерах тоже сидели заключенные. Все смотрели с интересом на мою кривую улыбку и отовсюду были слышны такие фразы: «Неужели это дочь Валентина?» «Она уничтожит всех» «Почему ее не казнили?». Некоторые поддерживали отца, надеясь, что он спасёт и меня, и их. Дураки! Это существо никогда не придет сюда ради меня! Ради всех нас! У него есть только одна цель! Мы зашли в комнату, где меня посадили на стул и сразу привязали. Понятно, что будут допрашивать. В поле моего зрения попал человек, ему было где-то до 40 лет. Седина уже начала покрывать виски, но отсутствовал пивной животик, который характерен для мужчин такого возраста. Скорее всего, там был стальной пресс; дорогой костюм только подчеркивал ширину плеч и делал человека более мощным. — Я надеюсь, что ты будешь хорошей девочкой и все расскажешь. Правда? — голос был с хрипотцой. Мужчина поднял мою голову так, чтобы я смотрела прямо ему в глаза, и ожидал ответа. — Смотря что вы будете спрашивать. Я отвечу только на то, что буду знать, и на то, что не будет угрожать жизни моим родным. Слушаю вас, — я решила действовать дипломатично, не кричать и не делать из себя героиню. Здесь нужно вести себя разумно. — Какая умная девушка. Начнем. Ты дочь Валентина Моргенштерна? — спросил он. Но разве это не очевидно? Возможно, просто проверяет, поэтому я кивнула, подтверждая этот факт. — Ты знала, что твой отец жив? — Знала, — мой голос оставался холодным. Я старалась не показывать свои истинные эмоции. — Почему твоя семья убегала от Конклава? — допрос продолжался. — Потому что мы знали, что нас уничтожат. Мама боялась за наши с братом жизни. — Ответ твой неверный. Просто скажи, что твой отец запретил вам это делать. Где Валентин? Какие у него планы? — он начинал кричать. — Я не знаю, — первый удар пришелся по лицу, разбив мне губы. Далее вопросы повторялись, а я не знала на них ответы. В камеру зашел охотник и сказал: — Безмолвные братья не смогут снять руну, которая была наложена. Говорят, что снимет только тот, кто создал ее, — но я не позволю им сделать то же с братом и мамой, что они делают со мной. Далее вопрос был только один, а ответа на него не было. Мое лицо уже было не похоже на лицо человека. Удары перенеслись на все тело, затем я поняла, что что-то режет меня. Они беспощадно полосовали тело ножами, раны были неглубокие, а именно такие приносили беспощадную боль. Когда я теряла сознание, меня довольно быстро приводили в себя. Потом был раскаленный металл. Терпеть было нереально и тогда в голову пришла мысль. — Можно мне сказать? — прохрипела я, мужчина улыбнулся и кивнул.— Я требую проверить свои слова на Мечи Смерти — это может сделать каждый Сумеречный Охотник. — Ты права, но ты нанесла руну на своих родных. — Когда вы убедитесь, что я не связана с Валентином, то не думаю, что вы будете бить моих родных, проверите их слова на Мече. — Как я и сказал, умная девочка, — он погладил меня по голове. — Бросьте её в камеру, завтра все узнаем.