Цветущая осень

      Уличные фонари, свет из окон, фары автомобилей и сияние рекламных вывесок разрезали сгущающуюся темноту. Не так давно набежавшие и слившиеся цветом с небосводом тучи заволокли звёзды и луну. Хосок и Хеджун медленно шли по аллее. Под ногами время от времени хрустела опавшая листва. Откуда-то потянуло влажной прохладой и Кан, поёжившись от холода, запахнула плащ и спрятала руки в карманах.       — Свежестью тянет. Как бы дождь не пошёл. — вздохнул, бросив взгляд на девушку, Джей-Хоуп.       — А ты не брал зонт?       — Не брал.       — Я тоже.       — Надеюсь, мы успеем разойтись по домам до того, как он начнётся. — улыбнулся Чон, и в этот же момент хлынул сильный дождь.       — Вау! Это потрясающе! Ты понадеялся, что дождя не будет, и он тут же полил! — звонко рассмеялась Хеджун, задрав голову к небу. Волосы девушки тут же намокли, а с лица, искрившегося от счастья, на шею, плечи и грудь стекала вода. Хоуп сглотнул вставший в горле ком.       «Она просто невероятная». — подумал мужчина и, сам того не замечая, широко улыбнулся.       Кан вдруг перевела взгляд на него и задумалась, обхватив пальцами подбородок.       — Если побежим, минут через пять будем у меня дома. Обсохнешь, согреешься и поедешь к себе на такси. Идёт?       Хосок кивнул, хотя не особо вслушивался в то, что она говорила. Лишь ощутив прохладную мокрую ладонь девушки, крепко сжавшую его руку, он понял, что произошло, но менять что-то было поздно — они бежали, и ошарашенному Хоупу только и оставалось, что вслушиваться в бешеное биение сердца, проходящее через всё тело и эхом раздающееся в голове.       Перевести дыхание удалось только после того, как Хосок и Хеджун впопыхах забежали в подъезд. Лифт оказался не особо просторным, а с ними ехали ещё несколько жильцов дома, поэтому Чон стоял почти вплотную прижавшись к девушке. После пробежки она шумно дышала, запрокидывала голову, открывая обзор на точёную линию подбородка и челюсти, изящную шею и родинку на ней где-то под левым ухом, ближе к затылку. Джей-Хоуп смотрел на Кан, не находя в себе сил оторваться, ему казалось, что мозг плавится, а ещё более-менее работоспособными остатками разума мужчина понимал, что упустил момент, когда Хеджун стала такой невообразимо привлекательной в его глазах. К горлу снова подступил ком, но только теперь было чувство, что в дыхательных путях действительно что-то застряло. Хосок закашлялся, прикрыв рот рукой, и явственно ощутил, как это что-то, застрявшее в дыхательных путях, вылетело из горла и пристало к ладони, влажное от слюны. С опаской оглянувшись на девушку, смотревшую в это время в потолок, Чон разжал кулак и сдавленно ахнул, не поверив своим глазам. Это был крохотный сиреневый лепесток, похожий на те, что были у цветов, изображённых на зонте, который одалживала Кан в день, когда Джей-Хоуп предложил дружить.       «Хорошо подружился, нечего сказать. И что мне теперь делать?» — растерянно подумал он, пряча лепесток в кармане брюк.       — Что-то случилось? Выглядишь обеспокоенным. — сказала девушка, заметив рассредоточенный взгляд друга.       — Я простыл, кажется. — соврал Чон, потупив взгляд.       — Не переживай, сейчас согреешься, выпьешь чая и, может быть, удастся избежать простуды.       Хоуп натянуто улыбнулся, отвечая на её спокойную улыбку.       Квартира Хеджун была небольшой, но уютной. Девушка отвела Хосока в гостиную, усадила на диван и, включив обогреватель, ушла за сухой одеждой. Мужчина осмотрелся. В комнате было много горшков с цветами, на стенах висели картины, в углу у окна стояло пианино, а рядом с ним — стеллаж, полностью заставленный книгами.       — Вот, возьми. Футболка моя, но я брала на несколько размеров больше, а штаны брат забыл, когда приезжал. И полотенце ещё. Может, в душ?       Джей-Хоуп уже в который раз за день нервно сглотнул, чувствуя себя, как на иголках, и взял вещи.       — Нет, спасибо. Я только переоденусь.       — Хорошо. Как закончишь, проходи на кухню, это соседняя комната справа. Ну или можешь здесь посидеть и подождать, пока я принесу чай. — Кан уже собиралась выходить, но вдруг обернулась. — Мокрые вещи можешь повесить на спинку стула возле обогревателя. — сказав это, она вышла и закрыла за собой дверь.       Переодевшись, Чон пошёл на кухню, которая также, как и гостиная, была обставлена горшками с цветами вдобавку с кактусами. Хеджун как раз заливала в чайник воду.       — Картины в гостиной красивые. — сказал Хоуп, когда девушка заметила, что он пришёл.       — Правда? Спасибо, мне очень приятно. — улыбнулась она.       — Это ты их написала?       — Да.       — А пианино? Ты ещё и играешь?       — Я не так хорошо играю, как хотелось бы. После окончания музыкальной школы у меня не хватает времени практиковаться.       Кан снова переключилась на готовку, и пока она увлечённо заваривала чай, Хосок совсем потерялся в мыслях. Догадок о том, как лучше поступить, не было, а страх липкой массой закрадывался в сознание, внося ещё большую неразбериху и ощущение потерянности. От размышлений Чона оторвал звук поставленной перед ним чашки.       — Цветы липы, мята и календула. При простуде помогает.       «Прямо как её любимые цветы: ароматный и терпкий». — отпив тёплую жидкость, тоскливо подумал мужчина. На языке всё ещё ощущалась запашистая горечь фиалкового лепестка.       Почти всё время, что Хосок и Хеджун пили чай, они молчали, и только после, всё так же не говоря ни слова, девушка поднялась со своего места, подошла к Джей-Хоупу и приложила свою прохладную ладонь к его лбу. Мужчина дёрнулся и поднял глаза на Кан.       — Похоже, температуры у тебя нет. Это определённо хорошо. — улыбнулась она.       Сердце застучало с усиленной скоростью, и, задумавшись о том, что девушка сейчас слишком близко и он может слышать её тихое дыхание, Чон Хосок ощутил, что воздух встал где-то на пути к лёгким, встретившись с преградой. Из груди раздалось сипение. Хосоку, испугавшемуся, что сейчас Хеджун поймёт, что никакая это не простуда, показалось даже, что все силы в одно мгновение покинули тело. Трясущимися руками он прикрыл рот и, отвернувшись, закашлялся. Когда кашель отступил, Хоуп хотел уже спрятать сжатые в кулаке лепестки, которых по ощущениям было больше, чем один, в карман, но вовремя вспомнил, что он сейчас не в своей одежде. Пришлось сжать кулак крепче и пытаться скрыть смятение на лице за извиняющейся улыбкой.       — Ты в порядке? — встревоженно спросила Кан Хеджун. — Может, тебе ещё чая налить?       — Не надо. Всё хорошо. — голос Джей-Хоупа был заметно потускневшим и растерянным.       Девушка отошла к шкафчикам, достала оттуда несколько небольших картонных коробок и, положив их в пакет, протянула Хосоку.       — Держи, дома заваривай и пей почаще. Мне мама привезла из деревни, так что у меня этого добра навалом.       — Спасибо.       — Выздоравливай.       Когда одежда подсохла, мужчина всё так же отстранённо попрощался и ушёл, оставив Хеджун в лёгком недоумении по поводу своего поведения.       «Он такой грустный только потому, что заболел и устал». — успокоила себя Кан, со вздохом закрыв входную дверь.       Вернувшись домой, Хосок заметил раскрытую книгу на своём рабочем столе. Хоуп обычно всегда клал вещи на место, поддерживая порядок, но с недавнего времени стал замечать за собой, что иногда изменяет привычкам. Окинув взглядом красочные страницы с иллюстрациями, Чон прочёл несколько строк.       —Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка! — сказал ей Счастливый Принц. — Там, далеко, за городом я вижу в мансарде юношу. Он склонился над столом, над бумагами. Перед ним в стакане увядшие фиалки.       — И почему столько всего, что касается Хеджун, так или иначе связано с цветами? Может, она цветочная фея? — печально улыбнувшись, шёпотом сказал Хосок. Читать дальше он не стал, так как знал уже, что Ласточка, выклевав сапфировые глаза Счастливого Принца, отнесёт их юноше-писателю и девочке, торгующей спичками, что птица останется с ослепшим Принцем, что они умрут вместе и что Господь вознаградит их.       Мужчина достал из кармана лепесток, который появился ещё когда Хосок и Хеджун ехали в лифте. Положив его между страниц, Хоуп закрыл книгу и, поставив её на полку, спрятал в ящике стола остальные лепестки. Не раздеваясь, Хосок лёг в кровать, сдаваясь под гнётом накатившей усталости.       — Как я теперь должен поступить? Мне стоит ей сказать, что это вовсе не простуда и у меня в груди распустились фиалки? — задал сам себе вопрос Джей-Хоуп, так и не обратив внимания на то, каким удивлённым взглядом сверлит его сосед по комнате Чимин, вопреки поспешно сделанному Хосоком выводу не спавший.