***
За окном танцевали вальс хрупкие снежинки, падая на землю и проваливаясь в рутину городской суеты. Небо переливалось серыми красками, пуская заметные пятна фиолетового, отражая в блестящих дорожках снега истинную красоту смешивания цветов. Хотелось дотронуться до мягкости неба, кончиком пальца почувствовать влажность облаков, добавить в палитру холодных цветов что-то тёплое, мазнуть красной краской по линии. Тусклый мир, погрязший в заговорах и сплетнях, нуждался в ярких красках. Он нуждался в лёгкости оттенков. Я проснулась от лёгкой мелодии, которая прозвенела в тишине, прервав мой прекрасный сон, в котором я тонула. К сожалению, только открыв глаза, я забыла его. Нащупав рукой телефон, лежащий на прикроватной тумбе, я недовольно простонала, потому что забыла выключить будильник, который каждый день будит меня в семь утра. Это был единственный выходной, когда я могла спокойно полежать в кровати, нежась в мягких простынях, но теперь всё упущено по моей вине. Я не раз удивлялась беспорядку, царившему в моей жизни. — Привет, — дверь хлопнула, а глухой звук лёгкой болью отдался в голове. В комнату вошла Сохи, которая мурлыкала себе под нос какую-то песню и пританцовывала. — Ты чего так рано? — я недовольно поморщилась и прикрылась одеялом, потому что холодный воздух пробрался под пижаму. — В отличии от тебя, моя дорогая соседка, — она сделала ударение на слово «соседка» и лукаво улыбнулась, — я держу себя в форме и забочусь о своём здоровье! — Ты меня толстой назвала? — я недовольно взвизгнула, потому что не любила критики, направленной в сторону моей фигуры. — Это твои слова, — она собрала рыжие волосы в высокий хвост, а я посмотрела, как солнечные лучи игрались в длинных волосах. — Просто ты постоянно сидишь, не давая отдыху своему телу и спине. Ты бегаешь напряженная, как наседка. Тебе нужно расслабляться хоть иногда, иначе через пару лет ты будешь мучиться с остеохондрозом. — Я не настолько старая, — я обиженно сложила руки на груди и надула губы. — Не перевирай мои слова, Джису, — она строго посмотрела на меня и погрозила указательным пальцем. — Я предлагаю тебе расслабиться. Ты постоянно напряжена, будто выполняешь поручение президента! В конце концов, позвони своему ненаглядному Чонгуку, позови его в клуб или в кино и отдохни. Культурное развитие и приятное времяпрепровождение! — Я подумаю, — я улыбнулась, кивнув головой, но когда поняла, чьё имя вырвалось из уст соседки, то быстро вскочила, отбросив одеяло в сторону, — но при чём тут Чонгук? — я старалась казаться невозмутимой, но нервные вздохи выдавали меня с головой. — Ой, — она закатила глаза и хлопнула в ладоши, а потом рассмеялась, ткнув меня в бок. — Только не надо рассказывать мне сказки, конспираторы чёртовы! «Мой парень учится в училище, пианист!» — проговорила Сохи тонким голосом, копируя мои слова. — Я сразу поняла, что здесь что-то не так! А потом увидела вас с Чонгуком, мило воркующих на этаже! — Мы друзья, — я подняла руки вверх. — Да, и в программу дружбы входят поцелуи и нежные объятия. Боже, вы со стороны выглядели так мило, что я не могла на вас злиться! — она зажмурила глаза и широко улыбнулась, показывая маленькие ямочки на щёчках. — Кстати, вы знали, что у вас появился собственный фан клуб? — Что? — я думала, что неправильно расслышала последнее слово. — Фан клуб! — она улыбнулась в попытке донести до меня смысл этого слова, но в моей голове было пусто. — Ты не знаешь, что такое фан клуб? — Что? — я тряхнула головой, чтобы избавиться от посторонних мыслей. — Знаю, просто я немного зависла. — На сайте академии есть блог, который ведёт одна из учениц, и он посвящён вам! — она показала мне победный танец. — В народе вас кличут Чосу! Девушка встала в воинственную позу, в каких обычно изображают полководцев, и помахала рукой, рассеивая тонкими пальчиками прохладный воздух. В голову прокралась мысль, что мне нужно закрыть окно, иначе от холода я посинею. Она стиснула зубы, вытянув губы трубочкой и что-то невнятно пропела. Мелодия была похожа на национальный гимн, который исполняют перед важными соревнованиями. Её тёмные брови нахмурились, создав между собой несколько морщинок, а глаза посмотрели в окно, охватывая беглым взглядом улицу, засыпанную снегом. Она была очень стройной, поэтому даже эта нелепая стойка не портила её, напротив, придавала ей какого-то шарма. Сохи была похожа на тех девушек, которые родились для красоты, для подиума. Она была сплошной эстетикой, потому что идеальный носик, россыпь рыжих веснушек, яркие волосы, собранные в высокий хвост, острые ключицы, виднеющиеся из-за растянутой футболки, изящные руки и тонкая шея — всё это было чем-то невероятным. Это было настоящая красота, которой поклонялись художники и архитекторы, музыканты и поэты. — Кстати, — она щёлкнула пальцами прямо перед моим носом, — теперь я тоже часть этого фан клуба! — Что? — я поморщилась, представляя себе маленьких девочек, рисующих в тетрадках сердечки. — Это же идиотизм! — Как ты можешь такое говорить?! — она ужаснулась, отдалившись от меня. — Я уверена, что это фанатки Чонгука, которые просто смирились с моим появлением, — я вздохнула и посмотрела на часы. — Не знаю, — она подошла к сумке и что-то вытащила из неё. Она подошла ко мне и вручила нашу с Чонгуком фотографию, украшенную розовыми перьями, — это тебе подарок от фан клуба. Я теперь тоже местная знаменитость, потому что живу с девушкой самого Чон Чонгука! — Ты же его ненавидела, — я скептически пострела на неё, сузив глаза. — А кто сказал, что теперь я его люблю, — она фыркнула, сложив руки на груди. — Просто ты моя соседка и подруга, а мешать твоему счастью своей ненавистью я не хочу. — Боже, Сохи, — я растрогалась и обняла девушку, ведь до этого момента она не говорила обо мне как о подруге. У нас вообще не самые лучшие отношения были. — Это так мило! Я тоже тебя люблю! — Так, — она оттолкнула меня. — Я не говорила, что люблю тебя. Просто мы подруги, поэтому я буду ненавидеть Чонгука тихо, так, чтобы ты не заметила. Я улыбнулась. Под холодным взглядом жила милая девушка, готовая ради своих друзей пойти на всё. Раньше я не думала о том, чтобы назвать Сохи своей подругой, ибо наши отношения варьировались где-то между знакомыми и соседями. Мы не делились секретами и не просили советов друг у друга, а просто прикрывали перед комендантом. В первый же день девушка обдала меня таким жёстким и холодным взглядом, что внутри меня все замёрзло, будто её глаза прожигали насквозь, вплетая в сердце нить холода. Её поднятый подбородок складывал не самое лучшее мнение о ней, но она оказалась очень милой и доброй. Сохи напоминала мне Юнги, только она была более женственной и рыжей его версией. Неосознанно я считала их важной частью своей жизни, потому что многое было связано именно с ними.***
Не успела я оглянуться, как наступил ненавистный всеми понедельник, который заставил меня проснуться пол седьмого утра, потому что уроки начинались с восьми. Этот день был самым трудным, поскольку многие предметы поставили именно в понедельник: два урока сольфеджио, которые шли подряд и убивали меня, уничтожая нервные клетки; урок химии, который убивал меня выстрелом химических уравнений; урок корейского языка, на котором я постоянно получала от учителя за разговоры с Чонгуком — он, между прочим, первый начинал; урок литературы, где мы сейчас разбираем великих классиков мировой литературы; урок дирижирования, на котором мне постоянно заезжали рукой по носу близ стоящие соседи; урок английского языка, где мы читали Шекспира на языке оригинала; а затем моя любимая математика, которая уничтожала меня логарифмами. В общем, этот день был очень насыщенным, и каждую неделю я мечтала об его окончании. Я молила бога, чтобы поскорее наступил вторник. Я шла с опущенными плечами, на которых висел десятикилограммовый портфель, полный тетрадей и учебников, и безвыходно стонала. Ноги были ватными, будто я бегала вчера несколько часов подряд, а глаза закрывались. Мне хотелось, чтобы на академию упал метеорит или что-то вроде того, чтобы отменили занятия и отпустили домой. Но здание было целым, оно продолжало стоять на земле, уверенно опираясь на фундамент. Я недовольно цокнула, но открыла дверь, чувствуя приятное тепло. На улице было достаточно прохладно, и контраст температур был очевиден. — Как же я ненавижу понедельник, — буркнула я и зашла в здание, медленно, еле передвигая ногами. Тело не слушалось, а мозг хотел спать, чтобы генерировать сны. — Даже так? — я почувствовала поцелуй в щеку, а потом перевела недоумённый взгляд на Чонгука, который мило улыбался. — Как ты можешь радоваться?! — я прикрыла глаза. — Никто не любит понедельник, потому что это самый ужасные день, когда-либо существовавший в системе исчисления! — Эй, — он ткнул меня в плечо и надул губки на манер маленького ребёнка. — Я радуюсь, потому что увидел тебя. Ты меня игнорировала все выходные, а я, между прочим, соскучился. Парень прижался к моей спине крепкой грудью, и я почувствовала стаю мурашек, атаковавшую моё тело. Приятный запах мужского парфюма проник в носовые рецепторы, вырывая из груди несдержанный стон. Приятные нотки пихты стали ярче, а к мятному бальзаму-ополаскивателю добавилась пена для бритья, источающая запах свежей розы. Моё тело реагировало на крепкие объятия, пуская импульсы по всему телу. Изящные пальцы Чонгука перебирали тонкую ткань моей блузки, которая виднелась из-под коротенькой куртки. — Я тоже соскучилась, — я прикрыла глаза и положила голову на чужое плечо. — Просто я много думала на выходных, а если быть точнее, то постоянно. — О чём же ты так сильно думала, что забыла о своём непревзойденном парне, который, между прочим, места себе не находил! — хватка на талии усилилась, а я кашлянула из-за резкого уменьшения количества воздуха. — Ты же просил, чтобы я поговорила с мамой, — я облизнула губы, потому что кожа неприятно зудела из-за отсутствия нежных поцелуев. — Я и поговорила, а потом подумала. — И что же она сказала? — чужое дыхание защекотало около уха, и я нервно выдохнула, стараясь держать себя в руках. — Что отдаёт тебя мне, потому что я самый прекрасный, самый надёжный, самый лучший и самый красивый парень на свете? — Нет, — отрезала я и с садистским удовольствием посмотрела на сползающую улыбку. — Она напрочь запретила мне жить с тобой, потому что ты мужчина, а отдать меня она не готова. — Не может такого быть, — он нахмурился, а я вновь отметила сходство Чонгука с его отцом. — Почему же? — Я же Чон Чонгук, и каждая девушка мечтает жить со мной! — он фыркнул, убрав руки с моей талии. — Твоя мама тоже женщина, но почему она не очарована? — Если честно, — я загадочно посмотрела на парня, выдерживая паузу, — ей больше нравится Юнги! Я увидела на чужом лице замешательство, которое выражалось в сдвигающихся бровях и вытягивающихся губах. Поймав момент, я ущипнула Чонгука за бок и побежала на урок, и только через несколько секунд я услышала протяжное, полное возмущения: — Что?! Я побежала быстрее, чтобы парень не смог меня догнать, но мои физические способности достаточно скудные, поэтому на первом же повороте я оказалась прижата к стене. Тяжёлое дыхание выдавало мою слабость в беге, но я продолжала невозмутимо смотреть сквозь Чонгука. Я не собиралась сдаваться, даже чувствуя спиной прохладную стену. — Объяснись! — обиженно сказал Чонгук, перехватив моё запястье. — Что? — я улыбнулась. — Как «что»? — его голос повысился. — Почему твоей маме больше нравится твой друг, а не твой парень?! Какого чёрта вообще?! Когда я вручал ей подарок, она обняла меня и поблагодарила! — За подарки положено благодарить, а если ты думал, что понравился моей маме, то это лишь самовнушение! — я подняла брови и посмотрела в сторону, проследив за учениками, скрывшимися за дверьми класса. — Это была любовь! — он ударил ладонью по стене, а я вздрогнула от резкого стука. — Она улыбалась мне! Твоя мама даже на семейных фото не улыбается, а тут она мне улыбнулась, а потом ещё обняла! Она любит меня! — Сомневаюсь, — протянула я. Было забавно наблюдать за парнем, который ходит по коридору, разбрасывая лучи нереальной уверенности, и который сейчас переживает из-за «несимпатии» чужой для него женщины. — Почему тебе так важно, чтобы она любила тебя? — Она моя будущая мама! — он пожал плечами, а я подавилась слюной. — Что?! — Вообще-то, когда-нибудь я собираюсь на тебе жениться! — Собираешься? — я находилась в ступоре, потому что его слова оставили большую царапину на сердце, остриём ножа коснулись распустившихся цветов. Появилось ощущение, будто он делает одолжение, помогая неимущей. — А захочу ли я выходить за тебя замуж?! Ты не подумал? — В каком смысле захочешь? — он посмотрел на меня, а я сдерживала слёзы. — Ни в каком! — я оттолкнула Чонгука и пошла на урок, но парень схватил меня за запястье. — Я что-то не то сказал? — взволнованный взгляд прожигал меня насквозь, а я прикрыла глаза, чтобы успокоиться. — Нет, — я выдохнула, открыв глаза и улыбнувшись уголками губ, — просто на урок не хочу опоздать. Развернувшись, я пошла в кабинет. Мне было действительно обидно слышать такие слова от любимого человека. Чонгук стал важной частью моей жизни, и каждое его слово, каждое выражение и действие стало для меня чем-то особенным. Каждый новый стук сердца, что я слышу, приложив голову к крепкой груди, стал для меня новым ритмом жизни. Я не была человеком, который имел какие-то свои убеждения и взгляды, поэтому наивно тащилась за обществом, которое постоянно осуждало меня. Если надо мной издевались, я пускала в ход кулаки, потому что не имела у себя запас нужных фраз. Из моей груди вырывалось примитивное «отстань от меня» или «отвали». Его слова ранили меня, потому что они задели меня за живое. Парень произнёс её так просто, будто я просто вещь, которая не имеет собственного мнения. Его интонация резала сердце, заставляя слёзы собираться в уголках глаз. Для меня всегда была важна независимость, потому что я была тем человеком, который просто ненавидел держаться в рамках. Я не любила, когда родители ставили мне ультиматум, поэтому просто закрывалась в комнате. Для меня свобода очень важна, поэтому я очень остро реагировала на любые посягательства на неё. На сольфеджио я не могла думать о нотах, изображенных на доске. Я думала о Чонгуке, о наших отношениях, которые, как мне показалось, довольно бурно развивались. Я не была против, потому что долгие сопли были ни к чему. Я действительно любила этого парня, отдавала ему каждый день частичку себя. Я обожала смотреть на красивое тело, какое имели только греческие боги, изображенные на страницах учебника; любила наблюдать за дрожащими ресничками и губами, вытянутыми в трубочку; сходила с ума от приятного аромата парфюма, который пропитал всю мою одежду. Карие глаза, которые с плескавшейся в них нежностью смотрели на меня, тянули меня за собой, и я, ведомая ими, шла за парнем, открывая для себя новые миры. Милая улыбка, которая открывала миленькие кроличьи зубки, будоражила меня и вызывала во мне столько противоречивых чувств, что я утонула в них, захлёбываясь ими. — Госпожа Ким, — я тряхнула головой, когда сквозь невидимую пелену услышала голос учителя, — вернитесь на землю и ответьте на поставленный вопрос! — Что? — я втянула голову в плечи. — Я задал вам вопрос, — стальной голос резал насквозь. — Будьте так добры, ответьте на него, желательно, верно! — Я, — это был конец, потому что вопроса я не слышала. Даже кусочка не уловила. — Извините, я просто… — Просто замечтались и наплевали на мой урок, — идеальная тишина в классе убивала меня, а я старалась держаться до последнего, чтобы не рассыпаться на этом столе, — я вас понял. Действительно, зачем современным детям нужен такой скучный предмет как сольфеджио, на котором они рисуют кружочки на линейках и что-то поют. Лучше же сидеть в телефоне всё время, а потом скакать на сцене как лошадь, уподобляясь маленьким детям. Отличное будущее, я вам скажу. — Извините, — я опустила голову, потому что стыд огромной волной окатил меня, заставив щеки пылать. — Идите к доске, — я нервно выдохнула и вышла, мысленно готовясь к казни. — Раз у вас прекрасно развито воображение, что вы сейчас нам продемонстрировали, я попрошу вас придумать гармонию. Оттолкнувшись от неё, вы напишите небольшое произведение, которое мы послушаем на следующий урок. — Что? — я впала в ступор, ибо мои композиторские способности были не развиты от слова «совсем». До этого я пыталась сочинить мелодию, выстроив сложную гармонию, но ничего не получилось, ибо тональность постоянно менялась. — Извините, я не умею сочинять музыку, я лишь… — Ты можешь лишь мечтать, я понял, — жесткий голос пробирал до мурашек, а холодный взгляд, прожигающий дыру в моём теле, заставлял ноги дрожать от лёгкого страха. — Зачем ты вообще здесь учишься?! — он повысил голос, а я вздрогнула и сжала кулаки, успокаивая быстро бьющееся сердце. — Чтобы отдыхать или любовь строить?! Здесь нужно постоянно работать не покладая рук! Ты вообще должна забыть об отдыхе и постоянно заниматься, повторяя материал так, чтоб от зубов отскакивало! А вместо этого ты мечтаешь на моих уроках! Ты думала, что тебе все на блюдечке подадут, как принцессе?! Все ученики, — он обвел рукой всех присутствующих, а после указал пальцем на меня, — постоянно работают, чтобы не вылететь отсюда! — Я понимаю, простите меня, — я опустила голову, пытаясь сдержать слезы, которые неприятным жжением отдавались в перегородке носа. — Если я ещё раз услышу от тебя ответ, что ты чего-то не умеешь, поведу сразу к директору, — он тяжело выдохнул, а потом окинул меня нечитаемым взглядом. — Бестолковым здесь места нет! Рукой он махнул в сторону парт, указывая тем самым на моё место. Я поклонилась и прошла к своей парте. На душе неприятно тянуло, будто большой камень появился в сердце. Слова учителя больно ранили меня, потому что любую критику я принимала очень близко. Его слова, которые резали меня без ножа, строгий взгляд и громкий голос заставили усомниться в моих способностях. Я чувствовала себя человеком, который не желает прислушиваться к кому-то. Мне противно от самой себя, ведь критика позволяет человеку стать лучше, а я принимаю ее слишком близко к сердцу и плачу, разочаровываясь в себе. Я бы хотела взять себя в руки, доказать всем, что я действительно стою чего-то, но что-то не позволяет мне этого сделать. Как только я вижу толпу людей, взгляды которой направлены на меня, мои ноги подгибаются, а голос начинает дрожать. Пальцы не слушаются меня, а дыхание сбивается. Я не могу сфокусировать взгляд на чем-то одном, поэтому часто пытаюсь зацепить глазами какую-нибудь вещь, но ничего не выходит. В итоге я просто проваливаюсь, закапывая себя все больше в яму сомнений. — Джису, — тёплая рука коснулась моего плеча, а я вздрогнула от неожиданности, — мне жаль, что я наговорил тебе сегодня столько неприятных слов. — Ты ничего не сделал, — я улыбнулась, стоило мне наткнуться на знакомые черты лица, а главное — на любимые шоколадные глаза, в которых я с удовольствием утопаю. — Просто настроение было паршивое, но теперь все хорошо. — Я знаю о произошедшем на уроке, — он обнял меня со спины, а я прикрыла глаза, пытаясь каждой клеточкой тела почувствовать родное тепло. — Не бери в голову, он просто разозлился. — Я бы хотела, Чонгук, — я вцепилась в предплечья парня, — но постоянные сомнения не дают мне это сделать. — Мы же говорили об этом, — он провёл кончиком носа по моей щеке, а я устало вздохнула. — Да, и ты мне очень сильно помог, — я повернулась лицом к парню и заглянула в чужие глаза, а потом коснулась любимых губ, на которых таился клубничный вкус. — Тогда в чем дело? — я ощутила горячие губы на скуле. — Не знаю, — я обвила шею парня руками и положила голову на крепкое плечо. — Может, дело в моей чертовой неуверенности! — Раз дело в ней, — тёплые пальцы провели дорожку по моему позвоночник, а по телу пробежали мурашки, — то я избавлю тебя от неё. — Спасибо, — я выдохнула в шею Чонгука и почувствовала, как дрогнули его руки. — За что? — шепот опалял мою кожу и разжигал огонь возбуждения. — За то, что ты рядом со мной.***
С того инцидента прошло две недели, за которые мне удалось восстановиться и вернуть себе звание лучшей ученицы. Я смогла доказать учителям, что способна на лучшие результаты. По сольфеджио я вернула свою законную «пятерку», сочинив небольшое произведение, не без помощи Чонгука конечно же. За это время именно от него я получила огромную поддержку, которая помогла мне не опустить руки и продолжить работать. Постоянные слова, которые он шептал на ухо, нежные прикосновения, с помощью которых он давал мне почувствовать весь мир. Он стал для меня очень важным человеком. Я не представляю себе, как я буду жить без него, ведь для меня он стал чем-то незаменимым. Его парфюм, которым пахнет почти вся моя одежда, будоражит мои рецепторы, забираясь в лёгкие; карие глаза забирают в свой омут, даря мне второе дыхание; сильные плечи, на которые я могу положить руки, чтобы не упасть — всё это кажется мне нереальным. Даже в самых смелых мечтах я не представляла себе такого заботливого и нежного парня. Чонгук стал моей душой, действительно стал моей второй половиной. — Слушай, ты сегодня где ночевать будешь? — голос соседки вывел меня из транса, а я зажмурила глаза, чтобы полностью вернуться в реальный мир. — Здесь, — я похлопала по кровати, а Сохи поднесла указательный палец к губам. — А не могла бы ты переночевать где-нибудь в другом месте? — она неловко улыбнулась, а я хищно улыбнулась, ведь этот жест указывал на смущение. — Кто-то придёт? — я не смогла сдержать улыбки, ведь несмотря на постоянные подколы со стороны девушки она является моей подругой. — Да, — она прикрыла глаза, а я потёрла ладоши, готовясь послушать прекрасную историю любви. — Ну? — Что? — она приподняла брови и лукаво улыбнулась. — Кто он? — Не скажу! — она послала мне воздушный поцелуй, но я не собиралась сдаваться. — Скажи! — Нет! — Скажи! — Вот ты меня раскрыла, а я не детектив, поэтому просто скажи мне, с кем ты теперь встречаешься! — я пересекла на её кровать, а перед моим лицом появился средний палец. — Эй! Мы же подруги! — Если ты не умеешь скрывать личную жизнь, то это не мои проблемы! — она отвернулась от меня и начала перебирать косметику на столике. — Вот и всё! — я решила хитростью выбить из неё признание, поэтому просто надавила на то, чего она боится. — Больше я тебя прикрывать не буду, а ещё сейчас пойду и расскажу, что ты ночевала несколько раз вне общежития. — Стой! — она вцепилась в моё запястье, а я улыбнулась. — Ладно. Это Намджун с твоего отделения. — Намджун? — я искренне удивилась этому, хотя подозрения у меня возникли в тот день, когда Намджун приходил в нашу комнату. — Да, — она прикрыла глаза и улыбнулась. — Я знала, — вскрикнула я и обняла Сохи, которая стала для меня близкой подругой. — Надеюсь, тебе с ним повезло. — И все-таки, — она выдержала паузу и поджала губы, — ты не могла бы переночевать где-нибудь сегодня? Я кивнула и вновь обняла подругу, которая теперь целовала меня в знак благодарности.***
До конкурса оставался всего месяц, и я уже ощущала жуткий страх. До этого моим самым большим и престижным конкурсом был «Сакура», который помог мне поступить в академию. К нему я основательно готовилась и достигала поставленной цели. Я c детства мечтала учиться в таком учебном заведении, получить хороший опыт и образование. Сейчас я немного растеряна, ведь последние события пошатнули мою уверенность в своих силах. Я была уверена в своей игре и претендовала на место в тройке лидеров, но в то же время дрожала от страха, что окажусь в самом конце. — Ты всё сможешь, ведь я рядом с тобой, — шептал мужской голос на ухо, а тёплые руки касались плеч. — Просто думай обо мне, когда играешь. — Боюсь, тогда мне не удастся сконцентрироваться на произведении, ведь ты просто невыносимо красив. — Я знаю, — парень смахнул со лба челку и улыбнулся, оглядывая коридор академии. — Дурак, — я ударила парня в грудь, а он шикнул и потер ушибленное место. — Зато любимый, — пропел он, а я вздохнула, потому что прозвенел звонок на урок. Фортепиано я любила, но до тех пор, пока мои пальцы не горели от боли. Сейчас я всем сердцем ненавидела музыку, потому что подушечки пальцев, которыми я отбивала ритм на крышке пианино, жутко зудели. Не знаю, как это произошло, но я начала заигрывать моменты произведения, путая пальцы, а потом и стала забывать целые такты. Возможно, на меня влиял стресс, которым я окружила себя в последние несколько дней, но для моей учительницы это было не преградой, ведь если нельзя играть на клавишах, то можно сыграть на деревяшке. Теперь мои пальцы горели, а в голове отдавался глухой звук. — Вот так будем играть в ближайшие несколько дней, — заявила она, а я простонала от предстоящей боли. Урок закончился, и я с огромным удовольствием выбежала из класса, не забыв прихватить папку с нотами. Мои мучения закончились, но учительница попросила подойти к ней вечером, чтобы она кое-что сказала мне дополнительно. На крыльях свободы я полетела в столовую, где уже сидели мои друзья и Чонгук. На самом деле, я не знаю, что я сделала в прошлой жизни, чтобы получить в этой таких прекрасных друзей. Тэхён кормил Юна с ложечки супом, а она смешно морщилась и целовала парня во время паузы. Тот расплывался в широкой улыбке и с ещё большей любовью смотрел на девушку, что была похожа на маленького ребёнка. В моих глазах они были действительно счастливы, и я была очень рада за них. Юна пережила очень многое, и она заслужила это счастье. Недавно парень перекрасил волосы, придав им русый оттенок, и сейчас они с девушкой составляли прекрасный дуэт. Их глаза одинаково горят любовью, когда они смотрят друг на друга. Юнги, смотря на них, лишь улыбался, ведь теперь он тоже обрёл человека, с которым может поделиться своими тайнами и чувствами. Девушка, с которой они познакомились на встрече общих друзей их родителей, ответила взаимностью на ухаживания парня, и теперь Юнги очень часто улыбается самому себе. Теперь сердце холодного принца было растоплено, и каждый ученик академии, увидев искреннюю улыбку парня, удивлялся. Казалось, что лучше уже быть не может.***
Время шло с неумолимой скоростью, а конкурc приближался, заставляя меня дрожать от ожидания. Вся академия готовилась очень усердно, ведь до этого важного события оставалась всего неделя. Даже Юнги, которого можно с уверенностью назвать опытным пианистом, дрожал от мысли о конкурсе. Ему была не по вкусу перспектива учится в России, но престиж конкурса помог бы ему подняться выше, показать талант миру. Я не знала ничего об этой стране, поэтому не представляла себе огромное здание знаменитой академии. Я слышала, что русские музыканты действительно хороши. Если честно, я боялась, что Чонгук победит в конкурсе и получит шанс обучаться в России. Я желаю ему всего самого лучшего, в том числе победы, но я не представляю, как смогу пережить наше расставание. Нам придётся целый год жить на расстоянии друг от друга, и меня жутко пугает неизвестность. Я знаю, что Чонгук любит меня и я искренне люблю его, но сомнения в его верности душат меня. Я боюсь, что в России окажется девушка, которая сможет очаровать парня. Не знаю, смогу ли я пережить такое предательство. — Ты не должна переживать о таких вещах, — сказала Юнги после того, как я поделилась с ним своими переживаниями. — Чонгук любит тебя, и он не дурак, чтобы уходить на сторону. — Просто я… Не знаю… Мне кажется, будто я не подхожу ему. Его отец на меня так смотрит, что меня в дрожь бросает, — мурашки пробежали по телу, стоило мне вспомнить ледяной взгляд, осколками впивающийся в душу. — Я уверен, что всё будет хорошо! — парень приобнял меня и поцеловал в щеку, а я улыбнулась в попытке поверить. — Просто я так сильно люблю его, — я прикрыла глаза, представляя перед собой Чонгука. — Я отдала ему душу, ведь он стал мне так близок. Рядом с ним мне хочется дышать, а в разлуке с ним хочется умереть. Я не знаю, смогу ли выдержать целый год. — Мы рядом с тобой, Джису, — Юнги поцеловал меня в макушку, а я спросила бога: что же я сделала в прошлой жизни? После разговора с Юнги мне стало легче, и перспектива расстаться с Чонгуком на год уже не казалась такой плохой. Я не буду стоять на пути у него, ведь обучение в таком учебном заведении приносит богатый опыт. Я не думаю, что смогу сыграть лучше него, ведь за спиной парня его прозвали «гением». Я копалась в голове, пытаясь найти нужные мысли, которые помогли бы мне настроиться на лучшее, поэтому не заметила, как уже дошла до кабинета, в котором проводились мои уроки по фортепиано. Я хотела зайти, но знакомый леденящий голос остановил меня, заставив руку застыть в сантиметрах от деревянной поверхности. Эта сталь, которая острыми концами полосует душу, оставляя глубокое впечатление и врезаясь в память острым лезвием. Сквозь дверь я чувствовала сильную харизму, непробиваемую уверенность, которые заставляли мои ноги дрожать. — Вы хотите, чтобы Чонгук победил? — голос учительницы окончательно снял пелену раздумий, и я прислушалась к разговору. — Да, — жёсткий голос перекрыл воздух, холодными пальцами сжав шею. — Но он встречается с этой девочкой, которая может помешать ему. Теперь я прислушалась ещё больше, ведь если в разговоре упомянули твоё имя, то это не подслушивание. — Джису. — Да, она, — я услышала ровные шаги и лёгкий скрежет. — Она может помешать ему. Дело в том, что Чонгук — наследник моей компании, мужчина, который взвалит на свои молодые плечи большую ответственность. Его игры на пианино и пение — лишь развлечение для молодой души. Если он сможет победить в конкурсе, то получит шанс на обучение в российской академии, где учится дочь известного миллиардера Николаева Анна. Как прискорбно бы это не звучало, Джису не пара для Чонгука. Я понимаю несправедливость данной ситуации, но такова судьба детей, принимающих наследство, — я прикрыла ладонью рот, чтобы тихие всхлипы не вырвались из горла. Значит, мои опасения были не зря, и нам действительно придётся расстаться? — Что от меня требуется? — учительница вздохнула, а я постаралась сдержать себя в руках, потому что слёзы уже жгли щёки. — Поговорите с ней, — мужчина вновь прошелся по кабинету, о чем свидетельствовали тяжёлые шаги. — Деликатно попросите сделать ошибку. В конце концов, она достаточно умная девочка. Воздуха в лёгких осталось катастрофически мало, а слёзы уже прожигали дорожки в коже. Я не могла поверить, что моё счастье, в котором я утонула с головой, так быстро закончилось. Мне не хотелось расставаться с Чонгуком, и сердце протестующе ныло, требуя любимых объятий в данную секунду. Паника нарастала с каждой секундой, неприятным эхом отдаваясь в голове. — Джису? — я подняла заплаканные глаза и увидела учительницу, которая взволнованным взглядом посмотрела меня. — Что ты здесь делаешь. Я перевела взгляд левее и увидела отца Чонгука, который холодным взглядом убивал меня, а своей уверенностью выжигал лёгкие. Хищный прищур глаз осматривал меня с ног до головы, будто сканировал. — Ты же все слышала, — в холодном голосе не было ни капли сомнения. — Надеюсь, ты умная девочка, — он засунул руки в карманы деловых брюк и пошёл, но, остановившись, повернулся ко мне и добавил: — Не разочаруй меня.