***
На следующий день я стояла у зеркала и не могла понять, что со мной не так. Вроде, я выглядела так же, как и всегда: чёрные волосы, лежащие на уставших плечах; покусанные губы; немного уставшие глаза, но что-то выбивалось из обычного режима, что-то, из-за чего я чувствовала дискомфорт, смотря на своё отражение. В этот день мне даже не хотелось петь, не хотелось кружиться, оценивая свой наряд. Мне хотелось лишь поскорей прожить этот день, поскорее отыграть на конкурсе и уйти немного в себя, скрыться от надоевших проблем. — Что-то произошло? — именно это я услышала от Юны в первую очередь вместо обыкновенного «привет». Встревоженный взгляд прошёлся по всему моему телу и остановился прямо напротив моих глаз. — Всё в порядке, — сказала я и улыбнулась, но из-за этой улыбки у меня болели мышцы, будто я сделала что-то не то. — Я поверю тебе сейчас, но позже мы поговорим, — Юна похлопала меня по плечу и, улыбнувшись, удалилась за поворотом. Больше я ни с кем не говорила в этот день, потому что Чонгука в школе не оказалось, Тэхён уехал на танцевальный конкурс в Сеул, а Юнги заболел. Как оказалось, но подцепил простуду от своей новой девушки, которая, не боясь его заразить, целовалась с ним. Именно об этом рассказал мне парень, но было ли так на самом деле — неизвестно.***
Незаметно для меня пролетело несколько дней, и я не успела одуматься, как наступил самый важный и страшный день в моей жизни — международный конкурс, исход которого решал мою судьбу. Несмотря на то, что я уже почти попрощалась с Чонгуком, во мне всё ещё боролись разные стороны, разные взгляды на эту ситуацию. С двух сторон доносились голоса. Один твердил, что нужно бороться не только за свою любовь, но и за своё место в жизни, в академии, в музыке. Он твердил, что я должна сыграть так, будто это мой последний конкурс, выпустить наружу все сомнения, все страхи, переживанию, всю свою страсть, превраив его в большое произведение. Другой же голос твердил, что я не могу идти против отца Чонгука, что я должна сдаться, признав своё поражение. Он подталкивал меня к ошибке, твердил, что упрямство не приведёт ни к чему хорошему, ведь «долго и счастливо» с Чонгуком у меня не будет никогда. Я смотрела на свои руки, пытаясь найти правду в ним, в свои глаза, надеясь на их глубине найти верный ответ. Но руки твердили — сдайся — и дрожали, пуская неприятную дрожь по телу. Глаза же отвечали — борись — и отражали биение моего сердца, отражали мне правду. — Ты готова? — спросила меня Сохи, которая, одетая уже в красивое платье цвета хаки, ждала меня около выхода из комнаты, отсчитывая оставшиеся до каникул дни. — Да, — я приободрилась и выдохнула, вновь посмотрев на себя в зеркало: чёрное платье до колен, украшенное белым ажурным воротником; аккуратные туфли лодочки, одолженные у соседки; высокий хвост и дежурная улыбка, припасенная на все случаи жизни. — Тогда пойдём, — мы вышли, закрыв за собой дверь, и направились на выход из общежития, — мне не терпится увидеть моего ненаглядного! — Он будет вести этот конкурс, — я улыбнулась, увидев воодушевлённое лицо подруги. — Насмотришься ещё, потом вообще надоест. — На моего любимого парня я готова смотреть вечность! — пропела Сохи и слегка подтолкнула меня, дабы быстрее добраться до места назначения. Мы дошли до института, где и проходил конкурс, за полчаса, но за это время я успела замёрзнуть. В этот день как раз поднялся сильный ветер, который при каждой возможности задувал мне под платье.Любовь моей жизни: Привет, свет моих очей, ты уже в пути? Если честно, то волнение этой женщины меня скоро убьёт Мне кажется, она уже километра три прошла
Вы: Мы уже идём, почти на месте Скажи ей, что переживать не о чем! Вообще-то, она в нас надежду видит!Любовь моей жизни: Сейчас она стоит под дверью русского пианиста Какого-то там Макора… Макира… Не знаю, но сейчас она сломает себе пальцы
Вы: Я в пути Передай ей, что мы лучшие ЛюблюЛюбовь моей жизни: И я тебя люблю♥
С Чонгуком я не смогла ничего решить. Я осознала, что слишком сильно люблю его, что ценю каждое мгновение, проведенное с ним, ведь скоро этого не станет. Я решила просто отдаться этим чувствам, в последний раз насладиться ими по полной, заполнить дыры в сердце нежной любовью. — Кто тебе пишет? — спросила Сохи, заглянув в мой телефон, но я не ответила, шикнув только на неё за нарушение моего личного пространства. — Ой, будто больно надо! Я засмеялась, увидев обиженное лицо Сохи, и немного забыла о страхе, о переживаниях. Сейчас я забыла об огромнейшем давлении, об этом злосчастном конкурсе, который заставил меня потрепать нервы, при том очень сильно. — Наконец-то ты пришла, — как только я вошла в здание, на меня накинулась моя учительница, которая в данный момент была бледнее мела. Розовые губы, накрашенные блестящим блеском, выделялись на фоне немного посиневшего лица. — Мне кажется, я сейчас умру от переживаний! Я столько детей на конкурс отправляла, но этот просто невозможный! Я послушала, как играет представитель от России, Макар Ишковский, и умерла от восторга! А китаянка, — женщина потерла лоб, — не вспомню имя, идеально сыграла Бетховена! В этом году конкуренция просто огромная! — Вы в нас не верите? — спросила я, сузив глаза, а потом приободряюще улыбнулась, хотя сама дрожала от страха. — Верю, просто… — Вот и успокойтесь, — я похлопала её по плечу, а потом крепко обняла, — мы всё сделаем сами! Попрощавшись с учителем, мы с Чонгуком отправились на третий этаж, в кабинет, отведенный специально для нас. Это был кабинет теории, именно поэтому, как только мы вошли, нас окружили портреты бессмертных гениев музыки, правила по построениям аккордом и интервалов, квинтовый круг* и небольшое пианино у входа. В просторное помещение попадали лучи солнца, пробегаясь по тёмным уголкам шкафов. На доске остались построения доминантового септаккорда с его обращениями, гаммы соль мажор и тритонов. — Как ты? — я вздрогнула, когда почувствовала руки, расположившиеся на моей талии, и губы, прикоснувшиеся к моей шее. Тепло от чужого тела немного успокоило меня, заставив отойти от мысли о провале. Я ластилась к чужому телу, прижималась ближе, ведь, признаться, мне безумно не хватало родных объятий. — Сильно переживаешь? — Нет, — я прикрыла глаза, стараясь запомнить каждый вздох, — мне почти не страшно. — ложь. — А я боюсь, — парень развернул меня к себе лицом и заглянул в глаза, прямо в мою душу, а затем мягко поцеловал, захватывая в плен верхнюю губу. Мне хотелось раствориться в чужих руках, исчезнуть. — Ты самый лучший пианист в мире, — я крепко обняла парня, почувствовав его учащённое сердцебиение, — и ты утрёшь нос этим выскочкам! — Если бы это было так просто, — он улыбнулся, а я от этой улыбки разбилась на миллионы осколков.Влюблённые голубки: Мы уже в институте! Можете не выходить, лучше готовьтесь! Я уверена, что вы всё сможете Мы сидим на первых рядах Будем кричать громче всех! Кстати, это Тэхён
Вы: Спасибо Что бы я без вас делала! Я вас люблю♥Влюблённые голубки: Это Юна Я тут увидела какую-то девушку Она говорила очень странно А ещё она попыталась заговорить с Тэхёном Теперь ты обязана утереть ей нос Иначе я ей его сломаю!
Вы: Господи Хорошо, только не трогай никого!Влюблённые голубки: Это Тэхён Не слушай Юну, она просто ревнует Ты всё сможешь! Файтинг! И ты Чонгук! Если читаешь Окей, напишу тебе Или ладно ПЕРЕДАЙ ЕМУ файтинг
Чонгук засмеялся, когда увидел открытую переписку. На самом деле, нечему было удивляться, потому что Тэхён безумно похож на инопланетянина. Его ход мыслей всегда отличается от наших, и эти мысли совсем не глупые, напротив, они гениальные. Каждый, кто знает этого парня, называет его чёртовым гением. Ведь он из самой простой соломинки может сделать что-то нереально крутое и полезное. — Надеюсь, что у нас с тобой всё получится, — прошептал Чонгук, обняв меня покрепче, — ведь мы так долго трудились! Мы должны выйти и показать всё, на что способны! Он протянул мне раскрытую ладонь, и я, вложив в неё свою руку, пошла на дрожащих ногах за ним на первый этаж, где уже собралось много народу. Там были не только конкурсанты, но и их родители, преподаватели, друзья и простые зрители, желавшие поближе познакомиться с искусством, потому что этот конкурс — выставка экспонатов, крайне редких и ценных, потому что каждое произведение хранит в себе особую энергию, особый шарм. Каждая соната, каждая полифония или пьеса была написана с особенной любовью. В них были вложены все чувства, которые способен ощутить человек. — Ребята, — учительница вытерла вспотевшие руки о чёрные строгие брюки и взяла нас за руки, — я верю в вас, в ваши силы! Мы так долго трудились, чтобы подойти к этому моменту, поэтому выложите всё именно сегодня! Сыграйте так, будто это последний день в вашей жизни, будто через музыку вам нужно передать историю своей жизни, свои чувства. Именно сегодня вы должны окунуться в музыку, стать с ней единым целым. Главное — не победа, главное — это посыл, это жизнь, прожитая на сцене вместе с этими произведениями! Получите удовольствие от выступления, ведь это самое важное! Удачи! Она обняла нас, поцеловала каждого в лоб и, сжав покрепче наши руки, отпустила, попросив нас идти за кулисы. Кулисами служил небольшой кабинет, располагающийся прямо около концертного зала, из которого выходили артисты. Нам нужно было идти прямиком к огромному чёрному роялю, стоящему в центре красиво украшенного зала, садится на невысокий кожаный стул и играть. Играть, как и сказала учительница, как в последний раз в жизни. Отдать этому выступлению всё! Через десять минут предварительных репетиций и подготовок начался сам конкурс. Фанфары звучали со всех сторон, когда называли известных музыкантов, сидящих в жюри. Зал взрывался аплодисментами, когда со стула вальяжно поднималась очередная фигура, обтянутая в чёрный шёлк или любую другую дорогую ткань. Украшения на шеях женщин сверкали от яркого света, заполнившего зал, а дорогие запонки мужчин поблёскивали, выделяя особое финансовое положение человека. Ведущий ещё несколько минут говорил об истории конкурса, о его основоположнике. Растолковывая его название, говорил о цене победы — о поездке в Россию, в Санкт-Петербург, для обучения в одной из самых известных академий в мире, где преподают известные деятели искусств. — Там выпускника ждёт обучение по специальности фортепиано, — ведущий улыбался, перечисляя прелести данной академии. — Известнейшие мастера искусств, прекрасные укротители музыки, лучшие из лучших ждут там нашего победителя, чтобы передать ему особые знания, особую ценность музыки. Именно сегодня, дорогие жюри, вам предстоит выбрать последователя, который отправится покорять российских мастеров! Международный конкурс юных пианистов имени Ли Румы я объявляю открытым! — зал вновь взорвался аплодисментами, и это означало, что сейчас начнутся конкурсные выступления. Я почувствовала, как дрожат мои коленки, когда ведущий начал объявлять первого конкурсанта. Это была девушка из Англии, из известного музыкального училища. Как мне сказали, среди студентов она слывёт гением музыки, заклинателем нот. И правда, она играла одно из сложнейших произведений Рахманинова и справилась с этим на отлично. Её руки, словно крылья бабочки, легко порхали над клавишами, а из приоткрытой крышки чёрного рояля лилась прекрасная мелодия. В этот момент я засомневалась в своих силах. Следующей пошла китаянка, которая играла произведение какого-то китайского композитора. На самом деле, это была одна из самых красивых мелодий, что я слышала в своей жизни. Прекрасная гармония, лёгкая мелодия, подкрепленная крепкими басами, действительно очаровывала, а я качалась в такт ей, позволяя себе расслабиться. — Следующая участница — Ким Джису, Корея, — проговорил ведущий, а я на ватных ногах вышла в зал, стараясь не смотреть в него. — Для вас она сыграет легендарную «Сонату для фортепиано номер четырнадцать до диез минор, опус двадцать семь, номер два»** Людвига вана Бетховена! Встречайте громкими аплодисментами! Я уже стояла у рояля, когда ведущий покинул сцену, оставив меня один на один с залом, с десятками людей, жаждущих увидеть и услышать что-то невероятное. Я была готова дать им это, ведь именно ради этого я выходила на сцену. Отодвинув стул, я села на него, положила руки на коленях, чуть сжав платье в кулаках, и опустила голову, чтобы восстановить дыхание и вспомнить темп произведения, проникнуться его настроением. Я медленно дышала, сильнее сжимая кулаки, и погружалась в темную ночь, на берегу реки, где на меня светила одинокая луна. Чуть слышно шумела река, моя кожа покрывалась мурашками от прохладного ветра, а недалеко от меня жужжали насекомые, кое-где был слышен свист птиц. Природа медленно засыпала под убаюкивающей мелодией ночи. Я открыла глаза, уместила руки на клавишах и начала играть, еле касаясь их, чтобы создать атмосферу той ночи, дать слушателям возможность ощутить на себе её очарование. Я шла за мелодией, касалась её пальцами, наслаждаясь вибрирующим звучанием. Я полностью ушла в эту сонату, растворилась в тишине волшебной ночи, забылась под светом одинокой луны. Вот темп и настроение уже изменились, и я киваю головой, соглашаясь с каждой нотой, идя туда, куда она мне указывает. Сопротивляться ей невозможно, и я закрываю глаза, в последний раз утопая в завораживающих нотах, звенящих в тишине. В последний раз я слышу отголосок ми бемоля, а потом вглядываюсь в стену напротив. Сердце стучит, а руки дрожат. Безумно сильно. Сейчас я умерла, сыграв последний аккорд своей жизни. Я завершила свою историю и перевернула страницу, чтобы написать новую. Точка поставлена. Мои руки сделали выбор, и теперь мне остаётся лишь согласиться, медленно встав и покинув зал. Овации, кажется, перекрывали бешеный стук моего сердца. Я сказал все, о чем молчала, показала все, что умела. Когда я прошла на ватных ногах около картин выпускников прошлых лет, висящих в коридоре, то заметила довольную ухмылку на знакомом, но таком чужом лице. — Я рад, что ты сделала свой выбор, — сказал он, после чего протянул мне руку, но я лишь с отвращением посмотрела на неё. — Вы ужасный человек, — прошептала я, но мужчина услышал меня и изменился в лице, — когда-нибудь вы это поймете, но будет поздно. Вы сломаете жизнь сыну, а за это он вас никогда не простит. — Я сам знаю, что хорошо для моего сына, а что плохо, — отстраненно проговорил он, скользнув по мне ледяным взглядом, — и советы маленькой девочки мне не нужны. Удачи в дальнейшем! Надеюсь, Чонгуку не придётся ничего долго объяснять! Я ещё раз посмотрела на мужчину, не понимая, как можно так свободно строить личную жизнь своего сына без его ведома. Как отец может быть таким холодным и безразличным по отношению к своей родной душе, своему чаду, которое он растил. Почему? Как только я немного отошла от выступления, ведущий огласил следующего участника, которым и был Чонгук. Я подошла к заднему входу, чтобы посмотреть его выступление и ещё раз запечатлеть в памяти его волшебный образ. Он играл «Фантастическое рондо на испанскую тему «El contrabandista» Ференца Листа. Очень сильно ощущалось, что он полностью ушёл в музыку, растворился в каждом голосе. Его движения были мягкими и плавными, а тело двигалось за мелодией, танцуя страстный танец любви к каждой ноте, к каждой паузе. Зал слушал его, затаив дыхание, будто прямо сейчас, на этой сцене, происходило какое-то невиданное чудо. Но игру Чонгука можно было смело назвать чудом, потому что чувства, с которыми он играл, передавались каждому зрителю. Каждый человек, сидящий в зале, мог почувствовать энергию, исходящую от парня. Я следила за каждой эмоцией, отражающейся на лице Чонгука: его брови то взмывали вверх, выражая искреннее удивление, то собирались, выражя недовольство и некоторое замешательство. Спокойное лицо с прикрытыми глазами, немного покусанными губами и дрожащими ресницами навсегда сохранилось в моей памяти. — Джису, — я вздрогнула, когда на моё плечо опустилась чужая рука. В отражении дверного стекла я увидела Юнги, на шее которого был повязан большой шарф, закрывающий не только шею, но и рот и нос. Его глаза были красными, будто он недавно плакал. — Ты отлично сыграла! Но почему ты в конце… — Это долгая история, — я отмахнулась, после чего прикрыла дверь, за которыми уже раздавались громкие аплодисменты. — Как ты? Совсем плохо? — Да нормально, — махнул рукой парень, после чего громко чихнул, вызвав недовольный взгляд проходившей мимо женщины. — Просто заболел немного. Уже иду на поправку, поэтому через несколько дней уже вернусь в академию. — Выздоравливай, — улыбнулась я, а потом почувствовала крепкие объятия и поцелуй в щёку. — Ты слышала меня? — спросил Чонгук, а его глаза были полны радости и озорства. Он глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание, а по виску потекла капля пота. — Я был великолепен! Зрители кричали, хлопали и не могли усидеть на месте! Он активно жестикулировал руками, пытаясь передать все свои эмоции через них. Стоя рядом с ним, я чувствовала бешеный прилив энергии. Это выступление было действительно идеальным, и победа точно уйдёт в его руки. Искренняя улыбка парня заставила меня забыть о всех переживаниях, о встрече с господином Чоном и о его словах. Просто находясь рядом с ним, я ощущала себя намного лучше, словно он был моим целительным напитком. В его глазах, в бархатистом смехе, в мягких прикосновениях таилась живительная сила, заживляющая все раны на моём теле. — Ты самый лучший, — сказала я и обняла Чонгука покрепче. — Жюри были в полном восторге от твоего родно! — Ты тоже была прекрасна, — он приложил горячую ладонь к моей. — Но ты же не слышал, — улыбнулась я и поцеловала его руку, оставив на ней след от помады. — Мне не нужно слышать, — парень цокнул и принялся стирать отпечаток с руки, — я уверен в этом! Я поморщилась и прикрыла глаза, всё ещё не веря в происходящее. Я до сих пор чувствовала крепкие руки на своей талии; горячее дыхание в шею; нежные поцелуи; его бархатный голос; искреннюю улыбку. Понимать, что когда-то потеряешь это всё, просто невыносимо. Но более невыносимо ждать этого, отсчитывая каждую прожитую секунду, минуту, день. Невыносимо с каждым днём ощущать пустоту в душе, чувствовать прохладу в сердце. Ты боишься, что, однажды прикоснувшись, ты не почувствуешь тепла, а его образ просто рассеется, оставив после себя разочарование и боль. Боишься, что, позвонив ему, услышишь лишь протяжные гудки. Боишься, что сообщения останутся непрочитанными. Боишься, что, войдя в академию, будешь искать его среди знакомых лиц… Но натолкнёшься лишь на пустоту. — Ты в порядке? — я услышала его голос как сквозь туман и машинально кивнула, покрепче сжав его руку в своей. Я слишком сильно привязалась к нему. Через полтора часа конкурс закончился. Всё это время мы стояли в Чонгуком в тишине, смотря на фотографии выпускников. Я пыталась уцепиться за эту секунду, за этот момент, чтобы запомнить его навсегда. Я хотела запомнить каждый его вздох; каждый взмах длинных ресниц; каждое слово, сказанное вслух; каждое движение; его особенный запах, совмещающий в себе простоту и изысканность; его идеальный профиль; острые черты лица, а особенно скулы. Хотелось просто остановить время и остаться в этом моменте навсегда. — Ребята, — голос учительницы вызволил меня из моих размышлений, — конкурс закончился, сейчас начнётся объявление результатов! — Да, мы сейчас идём, — сказал Чонгук, после чего женщина, развернувшись на каблуках, ушла в зал. — Ну что? — теперь он обратился ко мне. — Пойдём за победой? — Мы могли бы, — прошептала я, понимая, что победитель будет только один и это буду не я. — Мы будем вместе всегда, — он поцеловал меня в щёку, а я старалась сдержать слёзы, которые раскалённым железом тяжелели в глазах. Я кивнула, и мы направились в зал, где уже начиналась церемония награждения. На сцену поднялись все жюри, судившее конкурс, а рядом с ними встал ведущий. Напряжённая атмосфера висела в воздухе, не позволяя мне спокойно дышать. На столе, накрытом красивой шёлковой тканью, стоял большой кубок, сверкавший в свете ламп. Узоры, обвивающие его, приобретали другие краски, стоило свету немного погаснуть. Теперь прожектор был направлен в центр, куда и выходили конкурсанты. — Теперь приступим к самому главному, — загадочно проговорил ведущий, заставив зал застыть в ожидании, — узнаем, кому же достанется главный приз! Кому из тройки талантливых молодых людей достанется этот прекрасный кубок, отливающий золотом? Кто же сможет перенять мудрость великих русских музыкантов! — мужчина указал рукой на кубок, и зрители восторженно захлопали. — Представляем эту честь председателю нашего жюри — Хван Миёну! — Здравствуйте, — мужчина нервно поправил галстук, который туго сжимал его шею, — сегодня все мы собрались здесь, чтобы узнать имена наших победителей! Этот конкурс показал нам, но и не только нам, что в мире существует огромное количество талантливых детей, которые действительно любят музыку, живут ей! Для нас действительно важно это, ведь за нами последуют эти прекрасные дети, — он махнул рукой в зал, после чего вновь поправил галстук. Он перенервничал, поэтому начал заикаться. — Мы прослушали ог-огромное количество произведений и получили от этого огромное удо… удовольствие! Вы показали, что можете играть не хуже взрослых, может, даже лучше. — Он очень нервничает, — проговорил ведущий, когда увидел, что мужчина начал задыхаться, — давайте поддержим его аплодисментами! — Да, — Хван Миён вновь поправил галстук, — спасибо. Итак, в моих руках сейчас находится конверт, в котором находится имя победителя! Но, — мужчина улыбнулся, услышав разочарованный вздох зрителей, — сначала мы объявил конкурсанта, занявшего третье место! Это девушка произвела на нас огромное впечатление! Поздравляем Юй Кингжао, — на сцену поднялась хрупкая девушка с длинными волосами, собранными в высокий пучок, и приняла из рук говорившего будек цветов, грамоту и денежное вознаграждение. — Теперь перейдём к оглашению победителя! — сказал ведущий, вызвав среди зрителей восторг. — На сцену я попрошу выйти Чон Чонгука и Ким Джису, Корея. Я, услышав своё имя, встала с места и пошла за Чонгуком, абсолютно не видя, куда идти. Из-за этого я чуть не упала на лестнице, ведущей к сцене, но, благо, Гук успел схватить меня за руку. Выйдя на сцену, я посмотрела в зал. Среди незнакомых лиц я увидела Тэхёна, Юну и Юнги. Но потом мой взгляд наткнулся на очень знакомый пиджак, и я увидела маму, которая сидела в первых рядом и улыбалась, хлопая громче всех. Она не говорила мне, что сможет прийти, поэтому её появление стало для меня сюрпризом. — Давайте похлопаем этим замечательным детям, — начал Хван Миён, в очередной раз поправив свой галстук. — На самом деле, я впервые вижу здесь, в центре, детей из одной страны, а тем более из одного учебного заведения. Лунная соната Бетховена и Фантастическое рондо Листа заставили меня вспомнить о былых временах! Я не могла спокойно дышать, ведь в эти секунды решалась дальнейшая судьба наших с Чонгуком отношений. Мои ноги были ватными, а руки дрожали, не давая мне сконцентрироваться на словах мужчина. Через секунду я почувствовала горячую руку парня и переплела его пальцы со своими. Я улыбнулась, ощутив поддержку с его стороны. — Итак, — мужчина понизил голос, а я перестала дышать, — победителем нашего конкурса становится, — он хитро посмотрел в зал, после чего, вновь попровив галстук, продолжил: — участник из Кореи… А перед тем, как огласить результат, мы хотим рассказать вам о великих композиторах, чьи произведения исполняли ребята! — зал вновь разочарованно выдохнул, а я засмеялась, потому что нервы были уже не к чёрту. Моё сердце громко стучало, заглушая любые посторонние звуки. У меня появилось ощущение, будто я оказалась заперта в невидимом кубе, через который не проходит ни воздух, ни различные звуки. Я была атрофирована от постороннего мира невидимыми гранями. Перед глазами всё плыло, поэтому яркая одежда зрителей превратилась в единую палитру разных оттенков. Мне хотелось разбить эти грани, стереть невидимую пелену с глаз, но я будто не могла прикоснуться к ним. Я лишь могла стоять и вдыхать остатки воздуха, задерживая дыхание поске каждого вздоха. Секунды превратились в вечность и тянулись мягкой пастилой во временном измерении. Живот скрутило чуть ощутимыми спазмами боли, и я прикрыла глаза, стараясь избавиться от тревожного чувства, сжимающего меня со всех сторон. — Ференц Лист был истинным гением, — Хван Миён улыбнулся, услышав смех не только всего зала, но и своих коллег, — который пополнил своими произведениями великую коллекцию музыкального искусства. Его прелюдии, рапсодии, концерты исполняют все: от мала до велика, потому что они поистине завораживают слушателей! Одно из таких произведений сыграл нам Чонгук, — мужчина указал на парня, — это было прекрасно, не правда ли? Это рондо всегда мне нравилось! — он улыбнулся, и я почувствовала, что атмосфера в зале уже не была такой удручающей. — А Бетховен? Вы его знаете? — зал выкрикнул всеобщее «да», а мужчина удовлетворённо кивнул головой. — Его гениальная «Лунная соната» будоражит каждого, ведь, слушая её, оказываешься в той волшебной ночи, когда на небе светит луна. Его сонаты, пьесы, концерты нашли признание не только у музыкантов, но и у обычных слушателей! — он покачал головой, после чего, прочистив горло, серьёзно продолжил: — А теперь вернёмся к конкурсу. Ребята, — он обратился к нам, — вы сегодня были на высоте! Каждый из вас показал всё, чему он научился за эти годы. Вы открыли нам дверь в другой мир, окунули в ту атмосферу, таящуюся в произведениях, сыгранных вами. Вы оба талантливые, но в конверте лежит имя только одного победителя. Готовы? — мы кивнули, а я зажмурилась, стараясь очутиться в другом мире, более светлом, где нет тех проблем, что преследуют меня уже несколько дней. Сердце началось биться ещё быстрее, грозясь пробить грудную клетку, а я ещё сильнее сжала чужую руку, чтобы остаться в сознании и не рухнуть в обморок прямо тут. — Ну что ж, — открыл конверт и достал белую бумажку, украшенную золотыми ленточками. — Победителем становится…