find my way back

Новенький прислоняется к шкафчику слишком небрежно, в стиле плохого мальчика, и Лидия лишь закатывает глаза, едва понимает, что рассматривает он именно ее; ну конечно, ее, кого же еще? Мальчики-школьники непонятной национальности с усмешкой на все лицо ее не интересуют уже пару лет, вот только они этого не знают, а если и знают — верить не хотят, подкатывают каждый раз с большей оригинальностью. Лидия утыкается в телефон — Скотт пишет о каком-то очередном сумасшествии в Ньй-Йорке — ей бы вылетать ближайшим самолетом, но она приехала ради матери, и до завтрашнего утра чужие проблемы ее не интересуют; мальчишка ловит ее за локоть, почти даже не контролируя силы, но Лидия фыркает, не отрываясь от экрана, и шагает вперед; может, пора завести табличку — ‘не интересует?’ Мама рассказывает про новые уникальные исследования, про университеты, что готовы соперничать за их лучших студентов — конечно, после того, как город покинул Альфа, позволив маленькому Лиаму разруливать ситуации, зло в Бикон Хиллс не приезжает, тусуется где-то на окраине; у них теперь все хорошо, восстанавливать школу каждую неделю не требуется, и учиться стало гораздо проще. Лидия слушает — но не Натали, а саму себя, и голова у нее кругом идет; дожили, она к голосам, шепчущим о смерти, привыкнуть еле смогла, а теперь какая-то девица кричит о том, как холодно в этой башне, а ее пальцы не способны согнуться — что.за.ерунда.что.за.чертова.эволюция? Лидия скатывается на пол, едва девица переходит все допустимые нормы и орет уже что-то непонятное, возможно, даже и не на английском; Лидия чувствует панику, ощущение тесноты — ей душно в этом кабинете, ей хочется на волю, куда-то подальше отсюда; Лидия вырывается прочь, чувствуя, как на кончиках пальцев взрываются фейерверки, она будто под алкоголем, хотя и не притрагивалась к бутылке больше года. Тот парень ловит ее в свои объятия за первым поворотом, прижимает к себе и пальцами приглаживает волосы — Лидия бы убила за такое кого угодно другого, но он успокаивает, и она просто падает, ноги подкашиваются — парень шепчет что-то успокаивающее, но Лидия видит — она может читать его мысли? — что сам едва стоит. — Лидия. Ей тесно, душно, страшно; на волю — скорее, туда, где воздуха больше, где никто не кричит, не давит, не заставляет сходить с ума; Лидия вырывается из его хватки, отшатывается и слышит непонимающее ‘черт’, что раздается из уст Стайлза, никто другой так гласные не тянет. На локтях чувствуются пальцы, и Лидия даже не удивляется, поняв, что новенький уцепился за ней; Стайлз слишком ошарашенный, как и Скотт, глядящий на них с открытым ртом. Лидия дышит полной грудью, чувствуя, как пружина внутри разжимается, пальцы все еще колет, но бороться с этим можно. — Только не говори, что ты какое-то очередное существо, разыскивающее альфу, и решивший выйти на него через меня. Снесу голову за секунду. Лидия скрещивает руки на груди, а парень осматривается, ходит из стороны в сторону, а затем дергает плечами; Лидия это движение знает — он будто не в своем теле, застрял там, где не особо хотел находиться. На ней самой сейчас будто чужая кожа, и Лидия не знает, чего хочет больше — оттереть ее мочалкой или содрать когтями. — Пенни. И, кажется, мы с тобой соулмейты, детка. Лидия начинает хохотать первой: она и этот несчастный — как он там сказал, Пенни? — соулмейты? те, кому судьбой уготовано быть вместе? он явно что-то принял с утра; Стайлз вместе со Скоттом опаздывают на пару секунд — это слишком иррационально, чтобы быть правдой. Пенни сосредотачивается, силясь создать простенький трюк с солнечным зайчиком — он не Элис, конечно, но свет и ему подчиняется иногда, однако в этот раз ничего не происходит, он едва ли не слышит истеричный голосок Марго, что касалась бы острыми ноготками его плеча и, еле выдыхая, шептала, какой он неудачник. Но он ведь перенесся, верно? И как Лидия могла бы это сделать, да и сразу захватить его с собой, если была бы обычным человеком? И что за фигня эта — альфа? Что.черт.возьми.происходит? Когда Лидия перестает смеяться, она подходит близко — едва не нос к носу — и глядит сразу в душу; светлые волосы вокруг головы летят ореолом, и Пенни понимает — она не обычный человек, значит, ее силы перенеслись к нему; Лидия поднимает ладонь на уровень его глаз — огоньки срываются с ногтей, и ей больно, но Пенни не может ничего с этим поделать — контролю нужно учиться самому, он не сторонник воспитания Маяковского. — Что ты такое? — Путешественник. — Кто? Стайлз грохается со стула, а Скотт щелкает челюстями так громко, что Лидия не может сдержать улыбки — почему-то ей кажется, что ее любимые мальчики пополнятся еще одним, и их трио превратится в квартет; бросить их она не может, а без Пенни разобраться с тем, что значит быть ‘путешественником’, практически нереально — и Лидия выносит за скобки чертовых соулмейтов; этого ей еще не хватало. Лидия садится на кровать, решительно протягивая кисть к Пенни — ‘как мне это убрать?’; он пожимает плечами, чувствуя какое-то внутреннее спокойствие: даже если Лидия какое-то странное сверх-существо, которое нужно убить, а не позволять жить, он не может этого сделать, да и благодаря ее силам голоса в голове замолчали: может, все не так и плохо. И когда через секунду Пенни слышит шепот внутри мозга о том, что какой-то Лиам в опасности, он только закатывает глаза — бывает же, блять!