Розовый сахар

      Белоснежная зима закончилась, и за ней пришла весна с ее проливными дождями, серым небом и редким солнышком, которое, однако, успевало успешно прогревать землю, пробуждая жизнь. Но все это меркло для меня в данный момент, потому что, поджав под себя ноги и вытаращив глаза, я уставилась в угол потолка.       – Джесс!... Джесс, пожалуйста, помоги! – мой голос был на грани того, чтобы перейти на ультразвук.       В проеме двери показалась блондинистая головушка сестрички.       – Что случилось? – прищурив глаза, слегка раздраженно спросила она, но, проследив за моим взглядом, тут же смягчилась, – Ох, Кимми, сейчас!       – Только быстрей, молю тебя! – мне было даже страшно моргать, поэтому я вылупила глаза на маленького и, казалось бы, безобидного черного паучка, который решил свить свою паутину в углу под потолком.       После того прекрасного «приключения» в заброшенном здании я внезапно обнаружила у себя арахнофобию. Хм-м-м, даже не знаю, почему. Хотя нет, знаю. М-да, во мне просыпается уже от паники фиговый такой комик. Скорее бы Джессика вернулась, а то еще внезапно сейчас сочиню деревянный стэнд-ап.       Влетевшая в комнату с маленьким сачком сестрица молча забралась на мою кровать с ногами и, вытянувшись, поймала паучка в полупрозрачную сетку, правда, лишь со второй попытки. Под мой наполненный ужасом взгляд она осторожно открыла окно и аккуратно вытряхнула восьмилапого нахлебника на улицу.       – Все! – радостно сообщила она, разворачиваясь на пятках ко мне, – Отставить панику!       – Спасибо тебе огромное! – разом высохли глаза и даже прорезался нормальный голос.       – Кимми, что за странности с тобой последний месяц? Раньше чуть ли не целовалась с лягушками, а сейчас маленьких комнатных пауков боишься до усрачки? – сложив на груди худенькие ручки, спросила блондинка.       – Да все тот кошмар виноват, – опять я вру и отвожу глаза. Ага, кошмар. Наяву который, а не во сне. Но Джесс мне ни за что не поверит.       – Давай успокаивайся, а я пойду, волосы до конца выпрямлю, – она тряхнула волнистой половиной своей шевелюры, которую еще оставалось привести в божеский вид, – а потом приходи на кухню, я заварю тебе чай с облепихой.       – С двумя ложками сахара? – крикнула я ей вдогонку, потому что моя сестрица, если ей нужно привести себя в порядок, бегает похлеще антилопы.       – Следи за фигурой! – донеслось приглушенно до меня.       Засопев, я спустила ноги с кровати и присела на ее край, положив руку на живот. Ну, есть немного жира, ну, подумаешь. До лета еще далеко, похудею. Помассировав свои пылающие щеки, я встала с кровати и потянулась, разминая немного затекшее тело. После, развернувшись, собрала принадлежности для рисования, разбросанные по кровати, и аккуратно разложила их по ящикам. Ну, вот и порядок.       Отряхнув руки от невидимой пыли, я со слабой улыбкой направилась на кухню. Из ванной донеслось веселое щебетание сестры. Надеюсь, она свои волосы не сожжет, с нее станется, запоется и забудется. Хмыкнув, я включила чайник и плюхнулась на стул, который жалобно скрипнул подо мной. Ну, вот давай без намеков, я не жирная, деревянный мой друг. Подперев лицо ладонью, я стала ждать Джессику, которая, еще минут десять провозившись в ванной комнате, наконец, вышла. Я практически могла видеть клубы пара, повалившие из маленькой комнатки, а затем, наряженная в тонюсенькое облегающее платье и с идеально уложенными волосами, сестра продефилировала в мою сторону и, подбоченившись, встала, ожидая моего отзыва.       – Ты куда в таком виде? На панель? – наблюдая за тем, как темная ткань буквально облепила каждый сантиметр ее тела, задала я вопрос. Ну, серьезно, у меня только такое первое впечатление вызвал этот ее «шекшуальный» образ.       – Ой, иди ты, – она сморщила носик, – Джейк меня на свидание в ресторан пригласил!       – Это который каждое утро подруливает к школе на своем маслкаре*? – решила уточнить я.       – Вау, ты его запомнила, похвально, – сложив руки на груди и прищурив подведенные глаза, ответила мне сестра.       – Ему точно можно доверять? – я еще раз прошлась глазами по ее наряду, – Как бы ваше «свидание» не закончилось где-нибудь в мотеле на окраине города.       – Спасибо за «заботу», – съехидничала Джессика, – уверяю тебя, ничего не будет. Может, я и выгляжу, как типичная дурочка, но мозги у меня все же есть. Все будет хорошо.       – Очень на это надеюсь, – проследив глазами за ней, я подождала, пока она выключит чайник и заварит нам обеим по кружке чая, разбавив кипяток холодной водой. Присев на стул напротив меня, девушка пригубила осторожно напиток и, довольно прищурившись, сделала большой глоток.       – Какие планы на день? – в перерыве между глотками задала блондинка вопрос.       – Обещала, вот, Джонсону к четырем часам прийти, – бровки Джесс сошлись на переносице, – обещала помочь с картиной, над которой он сейчас работает.       – Ох уж эти проблемы художников, – сестра закатила глаза, – смотри у меня, я все еще не доверяю этому наркоману.       Я опустила взгляд в кружку, наблюдая за своим отражением. Зря она так, ведь Ларри в тот злополучный день, придерживая меня за талию, довел до дома и сам постучал в дверь, после чего передал меня в руки родителям. Они пытались выяснить у него с Салом причину моего шокового состояния, но они лишь пожимали плечами и отвечали, мол, Кимми не уследила за дорогой и, поскользнувшись, скатилась в овраг с арматурой, припорошенный снегом. Спасибо им, что не стали рассказывать правду, иначе бы мои родители упекли нас троих в психушку.       После молодые люди еще пытались заговорить со мной о происшествии, но мне было страшно вообще что-либо рассказывать о том монстре. Еще с неделю я ходила и чувствовала на своем лице его гнилое дыхание. И всю неделю меня рвало по ночам, а просыпалась я в холодном поту. Он хотел одолжить мое тело, но… Я не понимаю, у него не вышло? Я не выпадала из реальности, все последующее время и вплоть до сегодняшнего дня помню, как проходил каждый мой день, и никто из моих друзей, знакомых и родных не жаловался на мое странное поведение.       В глубине души разлилась радость оттого, что со мной все в порядке, и я не одержима злым духом. Пусть остальные из нашей компании, кроме Эш, еще не могут успокоиться и периодически пытаются вернуться к этой теме, но я уже для себя ее перечеркнула в мозгу и теперь пытаюсь жить дальше, постепенно отходя от ужаса и забывая те мгновения, от которых моя кровь стыла в жилах.       – О чем задумалась? – прервала поток моих мыслей Джессика, тряхнув головой.       – Чай очень вкусный, – я подняла на нее взгляд и искренне улыбнулась. Она недоверчиво на меня посмотрела, а после фыркнула и встала из-за стола.       – Ну-с, пойду завершу финальные приготовления, – оповестила она меня.       – Ты еще не закончила? У нас скоро плитка в ванной отвалится!       – Очень смешно, но я не в ванную. Пойду, посмотрю на туфли и на сумочку. Хочу, чтобы все было идеально, – щелкнув отманикюренными пальчиками, она хихикнула и исчезла в нашей комнате.       – Удачи! – крикнула я ей вслед и посмотрела на часы, монотонно тикающие на стене.       Стрелка лениво перевалила за два часа дня. Думаю, соваться к Ларри раньше времени не стоит, все же, знаю, каково это, когда твое личное пространство нарушает посторонний, пока ты, погрузившись в себя, творишь на холсте.       Допив чай и вымыв кружки, я, обув свои старые добрые сапоги и набросив на плечи весеннюю куртку, взяла с полки ключи.       – Джесс, я на улицу, ключи с собой. Закроешь дверь сама! – уже стоя на пороге, кинула я в квартиру.       – О’кей, – крикнули мне в ответ.       Спустившись по лестнице, так как моему мозгу внезапно приспичило заняться легкой физкультурой, я, поприветствовав Лизу, которая вовсю оттирала какое-то липкое пятно с пола, вылетела на улицу, подставляя лицо солнечным лучам. Скоро появятся новые веснушки, и Ларри опять начнет шутить про «любовницу Солнца». Шутник, блин.       Хлюпая по грязи ногами, я прошествовала вдоль дома и, завернув, пошагала по тропинке в сторону домика на дереве. Нет, я не собиралась лезть в тайное убежище моих друзей, к тому же, Ларри меня туда еще ни разу не приглашал. Постояв несколько секунд перед этим самым толстым деревом и попялив на разбухшие от влаги доски, прибитые к стволу, я с улыбкой обогнула «препятствие» и направилась к небольшому перелеску, где в свое время пряталась от парней.       Осторожно дотронувшись до влажной коры, я полной грудью вдохнула запах сырой земли и набухших почек, после чего сорвавшаяся с ветки капля упала мне на нос, заставив чихнуть. Стерев влагу, я задрала голову, чтобы, прищурившись, посмотреть на солнце сквозь сплетение веток. Как же хорошо. Чавкающая под ногами земля налепилась с кусочками перегнивающих листьев на подошвы, когда я прошествовала внутрь. На ладонях оставалась влага и кусочки мха. Я вдыхала полной грудью запах наступающей весны, кружилась среди мокрых стволов и нещадно пачкала сапоги и джинсы.       Не заметив толстый витой корень, я споткнулась и, уже начиная заваливаться, ухватилась руками за ствол, срывая с него набухший темный мох. Сохранив равновесие, я аккуратно сжала в руках кусочки мха, и мои ладошки тут же намокли. Хмыкнув, я положила их под корни дерева и, насвистывая какую-то веселенькую мелодию, направилось к выходу из лесочка. Перекинув хвост на плечо, я осторожно вытащила пару застрявших древесных чешуек и маленький сучок. Маленькие подарки природы, как мило. Кинув их на землю, я продолжила свой путь, правда, уже гораздо медленнее, наслаждаясь моментом.       Нужно бы еще заглянуть домой и привести себя в божеский вид, а потому, обив сапоги о ступеньки, я осторожно открыла входную дверь, а после прошествовала по коридору, пока не заметила наблюдающие в небольшой прорези за мной глаза из 103-й квартиры. Улыбнувшись, я сделала пару шагов назад и, склонив голову, поприветствовала наблюдателя.       – Здравствуй, юная леди, – глаза мистера Эддисона «улыбнулись», – ты откуда такая счастливая?       – С небольшой прогулки, – я слегка раскачивалась, переступая с пятки на носок, – погода просто замечательная!       – Да, воздух стал таким свежим… И сырым, – ответил мне собеседник, – уже почки на деревьях набухли?       – Еще пару дней – и мы все будем любоваться свежей зеленью на ветках, – прикрыв глаза и заулыбавшись, я наблюдала за темными глазами мистера Эддисона, обрамленными длинными густыми ресницами.       – Юная леди, да Вы вся разрумянились, – он сдержанно засмеялся, – Ким, я рад, что ты пришла в норму.       – А разве я была не в порядке? – я тут же нахмурилась и вопросительно уставилась на дверную щель.       – Ты была такой бледной, страшно было смотреть…– глаза посмотрели в сторону, будто прячась, – Извини за прямоту и возможную грубость.       – Все в порядке, правда, – я слегка махнула рукой, как бы показывая, что я совершенно не в обиде, – я, и правда, последний месяц была сама не своя.       – Ну, теперь, я надеюсь, все в порядке?       – Конечно.       Тут я услышала цокот каблучков по коридору и, повернув голову, застала бегущую сестрицу. Она держала в руках сумочку с тонким ремешком.       – Ты только собралась, Джесс? – спросила ее я, краем глаза замечая, как хозяин апартаментов уже скрывается в своей квартире, и теперь на меня разве что «смотрят» поблескивающие серебром буквы.       – Да, сама не ожидала, что так задержусь, – пропыхтела она, поправляя упавшую на лицо прядь.       – Машины пять минут назад еще не было, – заранее ответила я, предугадывая ее вопрос.       – Хорошо. Большое спасибо, – махнув мне рукой и слегка ущипнув за щеку, Джессика побежала дальше и, открыв дверь, скрылась в лучиках солнца, выбегая на улицу. Потерев покрасневшую щеку, я направилась к лифту.       Неуверенно переступая с ноги на ногу, я все же собралась со своими мыслями и громко постучала в дверь, за которой доносилась уж больно спокойная музыка. Послышались шаги, и после мне открыл Джонсон. Опершись о дверной косяк, он окинул меня взглядом и слегка сморщил нос.       – Подруга, я же говорил, дверь открыта, – лениво протянул он.       – А я тебе говорила, что не могу вот так врываться в чужой дом, – я скрестила руки и посмотрела на него исподлобья.       – Да-да, воспитание, все дела. Проходи, – еле заметно улыбнувшись самым краем рта, брюнет отлип от косяка и прошел внутрь, приглашая и меня.       Переступив порог, я прямиком направилась в комнату Ларри. Скрипнула дверь с наклейкой, открывая мне вид на вечный беспорядок в комнате молодого человека.       – Куда мне присесть? – металлист развернулся ко мне, держа в руках деревянную, уже потемневшую от постоянных махинаций палитру.       – Вот на то кресло, – указал он мне рукой и вновь отвернулся, доставая остальные художественные принадлежности.       Пройдя к взбитому мешку, именуемому «креслом», я развернулась на пятках и плюхнулась на него, тут же утонув.       – Как слон, – послышался комментарий.       – Мешок с костями, молчи, – парировала я.       Расположившись максимально удобно, я перестала рассматривать висящую на стене картину серой собаки с яркими желтыми глазами, лежащую в траве и омываемую дождем, и повернулась к художнику. Он, присев на табурет рядом с мольбертом, сейчас внимательно глядел на меня. Даже не моргает, блин. Отчего-то к ушам прилила краска.       – Распусти волосы, – хриплым шепотом сказал Джонсон, и я, сняв резинку, расплела косу. Мои волосы волнами заструились по плечам и спине.       – Можешь взлохматить их?       Я начала мотать головой и запустила пятерню в локоны, продирая пальцы сквозь них.       – … Не совсем то, что мне нужно, – его брови сошлись на переносице.       – Ну, так сделай так, как тебе хочется, – я руками отбросила волосы на спину и вызывающе посмотрела в карие глаза.       Ларри два раза говорить не нужно. Подойдя ко мне, брюнет опустился на колени и протянул руки к моим волосам. К щекам предательски прилила кровь, окрашивая их в алый цвет, но взгляд я не отвела. Пользуясь случаем, я решила рассмотреть его лицо, хотя, казалось, что там еще можно рассматривать, когда все давно изучено. Но нет, каждый раз, как первый.       Его руки пропитаны табачным дымом, и этот запах оседает на моих волосах. Я смотрю на его длинные прямые ресницы, которые роняют тени на и без того темные синяки под глазами. Недосып и наркотики делают свое дело, даже сейчас от него веет легкой кисловатой дорожкой травки. Легкая щетина, наверно, если коснусь ладонью, то будет щекотно. Белесый шрам над густой бровью, который на холоде становится слегка синеватым. Сухие, потрескавшиеся тонкие губы с ярко выраженной галочкой на верхней. Темная родинка полумесяцем под глазом, такая очаровательная, придающая его болезненному виду слегка детский оттенок. Джонсон любит зачесывать волосы назад, но сейчас они скатились по его плечам и теперь слегка поблескивали от света.       Молодой человек закончил свои махинации и теперь смотрел мне прямо в глаза, и я рассматриваю свое разрумянившееся отражение в карих глазах. Шумно выдыхаю и ловлю ехидную ухмылку на его губах. Он отстраняется и оценивающе глядит на плод своих стараний.       – Vaya una sorpresa!** А тебе идет такой лохматый видок, – вернувшись к холсту, парень еще раз на меня глянул и после взял в руки кисть и карандаш, что лежали прямо под ногами. Как он на них не наступил и не переломил, я не знаю. Чудо какое-то.       О-па, в комнате разлился голос солиста Aerosmith. Старая-добрая Crazy, ставшая уже классикой нашего поколения. Я слегка прикрыла глаза, наслаждаясь расслабляющей хрипотцой певца и расслабляясь в кресле. Как бы мне хотелось сказать кому-то, что я мчусь в Голливуд…       Открыв глаза, я всмотрелась в максимально сосредоточенное лицо металлиста. Ларри с головой ушел в искусство, выводя на холсте мои черты. Знаю, в конечном счете вряд ли на холсте буду именно я, ведь, зная стиль его работ, нетрудно догадаться, что от меня останется лишь едва уловимый образ. Но мне безумно льстило то, что он выбрал меня в качестве образа для своей работы. Было трудно признаться в этом такому приколисту, как Джонсон, но, в конечном счете, я собрала всю свою волю в кулак и в один прекрасный день выпалила скороговоркой, мол, Ларри, да у тебя ахеренные работы.       Звучало почти как признание, и знаете… Я впервые увидела, чтобы на смуглом лице этого человека пятнами проявился румянец. Это было так необычно и забавно, что я даже не удержалась от смешка.       – Ва-а-у, Ким, ты заставила его покраснеть, – сидевшая тогда рядом Эшли протянула мне ладошку, по которой я хлопнула.       – Эй, Ларри, слишком внезапно? – оторвавшись от своей приставки, толкнул локтем друга Салли, заинтересованно глядя уже на лицо друга.       – Чувиха… – протянул длинноволосый тогда, потемневшими глазами взглянув на меня, – Реально внезапно, но спасибо.       И вот сейчас я сижу перед ним и подрабатываю «моделью». Смешно, но нужно сохранить лицо, чтобы не смазать образ.       – Эй, Ларрс, – я подняла глаза к бетонному потолку, рассматривая влажные от сырости трещины, - ты сходишь с ума?       М-да, не совсем то я хотела просить, но под влиянием песни слова вырвались как-то сами собой.       Опустив взгляд, я заметила, что молодой человек смотрит на меня, не моргая.       – Что мне сделать, любимая, мне так стрёмно!*** – его губы растянулись в усмешке.       Я пустила смешок, но умолкла, заметив, как его глаза потемнели. Прямо как в тот раз. Интересно, почему…       Поправив шнуровку кед и убедившись в крепости узлов, я распрямилась и, сопровождаемая Джонсоном, направилась к лифту. Он направлялся к Фишеру, а я – домой, спать. Встав в кабинке, мы молча проехали весь путь сначала до моего этажа. Какая-то странная, слегка напряженная тишина. И ни одной шутки или взаимного стеба, это так на нас непохоже. Уже выходя из лифта, я почувствовала сухую мозолистую руку на своем запястье, а в следующую секунду мне в ухо горячим дыханием прилетело:       – Подумай над той фразой, Кимми.       Выскочив из лифта, я, красная, как рак, развернулась, чтобы с возмущением взглянуть в лицо металлисту, но успела лишь за закрывающимися дверями уловить самодовольное выражение и смех в карих глазах. Ах он… Шпала!       Просто стрелой залетев в квартиру и, поздоровавшись с удивленными моим поведением родителями, я прошла в комнату и плюхнулась на заправленную кровать прямо так, в обуви. Лицо предательски горело и не желало остывать. Ударив по подушке пару раз кулаками, я уселась на покрывале, обняв всю ту же бедную подушку, и задумалась.       Никаких предпосылок, ну прямо совсем никаких. Так с чего?... Мы с Джонсоном общались, как самые обыкновенные друзья, я бы ни за что не поверила, если бы кто-то сказал, что Ларри видит во мне девушку. Да это, небось, одна из его шуток, не больше. А я-то чего так переполошилась? Да, точно, он просто решил вновь вывести меня из состояния равновесия. Ну, кто будет объекту симпатии рассказывать о том, как его рвало желчью на прошлой неделе? А, зная то, какие порой шутки они с Салли отмачивают, то неудивительно, что он решил подшутить надо мной с помощью такой штуки, как «чувства». Наверное, сейчас сидит у синеволосого и рассказывает, покатываясь со смеху, о том, как мое лицо вытянулось и созрело, точно клубника на солнце. Падла!       Еще раз врезав кулачком по подушке, я, разувшись, забралась на кровать и повернулась лицом к стенке. Мне просто необходимо переварить эту суматоху. И, желательно, в одиночестве.       Блин, надеюсь, сейчас родители не зайдут со своими расспросами. Я тогда совсем сгорю от стыда.                   ***       – Ким, – я только со второй попытки услышала Эш. Мы с ней сидели во дворе на скамеечке, предпочитая тухлым сэндвичам из столовой свежий воздух наступившей весны.       – А?... – я повернулась к ней.       – Ты какая-то рассеянная… – она обеспокоенно прикоснулась ладонью к моей щеке, – Бессонница вновь мучает?       – Нет, я почти забыла тот кошмар… – я попыталась улыбнуться, но вышло как-то тухло.       – У тебя ужасные синяки под глазами, – ее палец аккуратно скользнул по нежной и тонкой коже, очерчивая темное пятно.       – Эшли, – я заглянула в ее добрые зеленые глаза, – как думаешь, я похожа на чувственную девушку?       – Если честно… – она вздохнула, – Совсем нет.       – Вот как… – я устало прикрыла глаза и отвернулась.       – Или ты просто хочешь казаться бесчувственной.       – Все возможно… – я следила за перелетающей с ветки на ветку птицей.       – А с чего вдруг такой разговор? – скрипнула скамейка, Кэмпбелл придвинулась ближе и вцепилась в мой локоть.       Повернув к ней голову, я тяжело вздохнула и, одной рукой помассировав нос, наконец, решила поделиться:       – Да меня одна вещь тревожит… – чувствую, как дрогнули мои ресницы, – Мне вот кажется, что я нравлюсь Ларри.       – Правда? – зеленые глаза, смотрящие на меня, вдруг заискрились хитростью вперемешку с неподдельным, живым интересом.       – Но, – я пустила смешок, – это же не так, правда?       И тут Эшли, вечно прямо говорящая все по поводу Ларри, отвела взгляд и слегка прикусила накрашенную губу.       – Кто знает, кто знает…– как-то тихо ответила девушка.       – Да не може… – начала с чувством я, как меня окликнул нарисовавшийся в дверях, ведущих во двор, Джо.       – Ким! До звонка три минуты, а Роуз себе места не находит, ей срочно нужно повторить с тобой ваше сообщение.       – Уже бегу! – я повернулась к другу лицом и заметила, как его глаза округлились в удивлении.       Резко вскочив со скамейки, я, не оборачиваясь на брюнетку, которая сверлила мне спину взглядом, прошмыгнула мимо друга в коридор и чуть ли не бегом направилась в класс.       Да что такое?! Где мое душевное спокойствие?       Будь ты проклят, Джонсон! *Маслкары – класс автомобилей, существовавший в США в середине 1960-х – середине 1970-х годов. В настоящее время у американских автостроителей наблюдается тенденция эксплуатировать известные названия моделей и некоторые черты дизайна из эпохи маслкаров. Автомобили этого типа довольно часто можно видеть в американских фильмах. **Vaya una sorpresa!(исп.) - Вот так сюрприз! ***What can I do, honey, I feel like the color blue! (с) - строчка из песни Aerosmith - Crazy