Розовый сахар

      Я сосредоточенно водила кистью по лицу Ларрса, высунув кончик языка и немного прищурив глаза. Он, сгорбившись, сидел без футболки, прикрыв глаза.       – Еще долго, дорогая моя? – хриплый голос заставил меня вздрогнуть, ведь мы молчали больше часа. Лишь тихая музыка разряжала обстановку, да как-то поспешно гнала время.       – Почти закончила, – обмакнув кисть в краску, я довела последние линии на губах и, отстранившись, осмотрела плоды своих трудов.       Вышло даже лучше, чем я ожидала. Перфекционист во мне довольно потирал ручки, пока я восхищенно смотрела на тело моего парня, над которым я колдовала больше двух с половиной часов. Осталось только, чтобы краска на лице высохла, и просто конфетка.       – Спина затекла, – расправив плечи и повертевшись на месте, брюнет открыл глаза и посмотрел на меня, слегка улыбнувшись.       Вышло очень зловеще из-за грима, но я лишь довольно хихикнула.       – Помассировать?       – Ты мне ее быстрее сломаешь, – растерев шею рукой, Ларри встал, чтобы пойти в ванну и посмотреть на себя в зеркало.       Проводив смуглую спину с выпирающими позвонками взглядом, я протерла кисти и стала закрывать тюбики краски, чтобы сложить в футляр. К щекам прилила краска, но я старательно пыталась сделать каменное лицо.       Мы уже столько времени в отношениях, а я до сих пор не хочу показывать весь свой спектр эмоций. Сказывается множество лет, на протяжении которых я приучила себя ходить с максимально безучастным, равнодушным лицом. Джонсона это безмерно бесит, и мы часто ругаемся по этому поводу. А потом примирительные поцелуи, горячие руки по телу и секс на кухонном столе… Так, остановись, Ким! Остапа понесло, а ты должна остановиться!       Хлопаю себя по румяным щекам как раз тогда, когда в комнату заходит металлист. Удивленно приподняв бровь, он плюхается рядом со мной, сложив ноги по-турецки, и сжимает мое лицо ладонями.       – Смотри, как кровь прилила, – и сжал мои щеки так, что я и слова нормально выговорить не могу, – ты еще больше себя хлопай, глядишь, как помидор будешь.       – От.. Пуффти… – тяну беспомощно я, схватив его за запястья. Молодой человек сильнее меня, но побороться нам никто не мешает.       – Ай! – я стукаюсь головой о пол, а Ларри нависает сверху, уложив меня на лопатки.       Смотрю на него и стряхиваю с лица длинные темные волосы. Длинноволосый тяжело и глубоко дышит, я слежу за вздымающейся грудью, мажу взглядом по твердым соскам, да за методично покачивающейся тонкой серебристой цепочкой.       – Еще не вечер, мой дорогой Харви Дент*, – шепчу я и толкаю его в грудь, заставляя встать и помочь мне подняться.       – Волосы ты мне будешь присыпкой херачить? – потянувшись, Ларрс вопросительно уставился на меня.       – У нас есть другие варианты? – пожимаю я плечами и поправляю топ.       Свой костюм я еще не надевала, но, по сравнению с Джонсоном, я, отвечаю, буду верхом скромности. А почему? Потому что мой дорогой сегодня будет в сопровождении очаровательной черлидерши. Ну, я надеюсь, очаровательной. Хихикаю и достаю детскую присыпку.       Мы понятия не имеем, как эта хрень будет держаться на его волосах, что он старательно забрал в хвост, и потому не можем сдержать смех, когда Салли, зайдя за нами, чтобы проверить наши «успехи», многозначительно опирается о дверной косяк и складывает руки на груди. Ну, я бы тоже офигела, если б зашла в комнату и обнаружила своих друзей в столь странной позе: один сидит, склонив голову над газетой, с поднятыми будто в «домик» руками, чтобы не дать пыли улететь, а другая сыпет на его голову присыпку с таким лицом, будто сжигает ведьму, причем максимально разъехавшись по полу ногами, чтобы лучше видеть, что творится на голове у ее парня.       – Давайте всем говорить, что у меня на волосах кокаин, – чихая, предложил Ларрс мне и Салу.       – Ты к концу будешь обрит к чертям собачьим, – невозмутимо ответил Фишер, оглядывая наши труды, – и нахера вы стараетесь? ветер подует – все улетит.       – Ну и обосраться теперь, – я сокрушенно ставлю банку с пудрой на стол, – он сам этого персонажа выбрал, я не причем.       – Но-но-но! – стряхнув пыль с рук на газету, Ларри поднял указательный палец, – не гоните, я же классный сейчас?       – Только сейчас и только когда молчишь, – шиплю я свозь зубы и показываю язык молодому человеку, после чего направляюсь к выходу. Салли, посторонившись, осматривает меня и стряхивает с руки белесые полосы.       – Ты ей хоть время оставил, о, великий Двуликий? – обратился синеволосый к другу.       – Как видишь, нет, – я пожала плечами и потянула Сала за одну из синих кос, что он заплел себе, – поэтому мчу на всех парах к себе.       – Уже жду тебя в этом костюме секси-черлидерши! – крикнул мне вслед Джонсон, и я, захлопнув дверь, прислонилась к холодной поверхности, чувствуя, как все лицо наливается краской.       – Придурок, – улыбаясь, тянусь в лифте, после чего проскакиваю в квартиру и, чмокнув мать в щеку, залетаю в комнату.       – Я уж думала, что он действительно вызвал Ктулху там, и тебя сожрали, – Джессика, тщательно выкрашивая ногти на ногах конфетно-розовым лаком, прервалась, чтобы обратиться ко мне.       – Там немного по-другому работает, Джесс, – я хватаю разложенную форму сестры на кровати и начинаю стягивать штаны. Это точно юбка, а не полоска цензуры? И как она только в этом танцует, гимнастка чертова.       – Моя сестренка наконец-то покажет свою грудь всему миру! – хлопнув в ладоши, сестричка вновь сосредоточилась на ногтях, – надеюсь, кто-нибудь сфоткает. Я-то не застану.       – Куда идешь? – стягивая заляпанный красками топ, я осторожно втискиваюсь в верх формы. Блин, а чего так тесно-то?       – Джейк в кино пригласил! В уличный кинотеатр! – разлегшись на кровати, блондинка мечтательно прикрыла глаза, – звездное небо, я, он, машина и какой-то фильм ужасов… Романтика!       – Что, никаких комментариев на фильм ужасов? – я ухмыляюсь, одергивая одежду и чувствуя себя максимально голой.       – Со мной мой малыш, – обняв подушку, протянула сестричка, – мне нечего бояться.       – Только не устройте там трахотрон, – я осторожно просовываю ногу в белый гольф.       – Давай начнем с того, что трахотроном ты занимаешься даже больше, чем я…       – Тихо ты! – я резко вскидываю голову и испуганными глазами смотрю на дверь, – Вдруг мама услышит?       – Ох, Боже, – хлопнув себя по лбу, сестра посмотрела на меня с максимально скептичным взглядом, – ты что, реально думаешь, что она не догадалась?       – Я искренне надеюсь.       – Ну-ну, засосы по всей шее на прошлой неделе – это так, комариные укусы.       – Джесс! – я хватаю подушку и кидаю ее в сестру, попадая ей точно в лицо, – В яблочко.       – Ах ты, коза! – не успеваю среагировать и тут же получаю подушкой в ухо.       Джессика, хихикая, схватила вторую подушку и накинулась на меня. Взвизгнув, я начала яростно отбиваться, из последних сил стараясь выиграть в этой войне. Но, как известно, старшие сестры – сильные сестры, поэтому, спустя десять минут нашей потасовки, я лежала лицом в кровать, пока на мне восседала сестрица, заботливо одергивая юбку, чтобы не открывать всему миру мои трусы.       – Хоть бы белье сексуальное надела, ей богу, – хлопнув меня по заднице и тяжело дыша, девушка слезла с меня и откинула назад налипшие на лицо волосы.       – Ага, чтобы их потом сдуло с моей жопы к чертям собачьим, – я начинаю расчесывать волосы, а Джессика открыла ящик, чтобы достать розовые резинки с крупными пушистыми шариками. Сестрица любезно решила мне помочь в этом нелегком деле и завязать два высоких хвоста.       – Ой, брось, отвечаю, кое-кто быстрее с тебя их стянет своими загребущими руками, – собрав один хвост и натуго перетянув волосы так, что у меня глаза на лоб полезли, блондинка принялась за вторую половину головы. Она решила меня еще и подтяжкой лица обеспечить, просто замечательно.       – У меня вопрос, – прижавшись к ледяной каменной стене спиной, я подала голос, – а какого хрена?       – Тихо, – шипит Тодд и прикладывает палец к губам, даже не оборачиваясь на меня, а продолжая осторожно выглядывать за край стены.       Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза и закусила губу. Ноги уже затекли в столь неудобном положении и теперь гудели, требуя сменить позу. Но я упорно терпела, потому что, как сказали ребята, это очень важное событие и им срочно нужно за ним проследить.       – Видно что? – осторожно интересуюсь и чувствую ладонь Джонсона на своем плече. Оборачиваюсь и вымученно улыбаюсь, он хмурится, видя, что у меня трясутся ноги от напряжения.       – Очень дерьмово видно, – шипит Моррисон.       – А не здесь живет Трэвис? – интересуюсь я, осторожно кладя свою руку поверх руки моего молодого человека.       – Относительно. Это ведь церковь, принадлежащая его семье, – отвечает мне Эшли, поправляя браслеты на своих руках и растирая заледеневшие пальцы в кожаных перчатках.       Вдруг изнутри раздался какой-то грохот, и по стенам прошлась дрожь, тут же отдав в нас, прижавшихся к одной из них. Не удержавшись, я рухнула на колени и зашипела от боли, а Салли с Эш вовремя выставили руки, правда, Сал стесал кожу на ладонях.       – Что за чертовщина? – рыжеволосый зарылся рукой в волосы, озабоченно уставившись на нас.       Ларрс помог мне подняться и отряхнул мои колени от приставшей к ним травы.       – У них там клуб пиротехников-любителей? – недовольно поморщился брюнет, прикладывая руку к стене, еще совсем недавно содрогавшейся.       – По ней трещины пошли! – воскликнула Эшли, тут же прикасаясь руками к нескольким кирпичам, по которым расползлась страшная паутина трещин, – Обалдеть!       – Твою мать, что это за церковь такая? – металлист, сплюнув, обернулся к Моррисону и засунул руки в карманы плаща, движением головы откидывая выбеленные пряди.       – Понятия не имею, – поправив очки, рыжий выпрямился и отряхнул колени, – сносить надо это место к чертовой матери.       – Ты на святой земле, – ляпнула я, осматривая стену вместе с Кэмпбелл.       – Ой ли, тебе самой не смешно? – вскинув бровь, скептично посмотрел на меня Тодд.       – Это место – что угодно, но не святая земля, – подал голос до сих пор молчавший Сал.       – Давайте свалим отсюда, – предложила я, обнимая себя за плечи. У меня от этого места уже мурашки по коже.       А все началось с того, что Салли с Ларри заметили в толпе ряженных людей Трэвиса, который, будучи облаченным в весьма странный наряд, напоминающий одеяние оккультистов, торопился куда-то, расталкивая людей. Это показалось им очень странным, и они, махнув нам, сиганули за ним. Заметив и отследив, куда направляются наши друганы, мы тоже рванули следом. И оказались около этой церкви, принадлежащей семье Феллпсов. Жуткое, голое место, оно и днем-то не внушает доверия, а ночью… Натуральный дом ужасов, даже в декорациях не нуждается.       Над нашими головами сверкнула молния, после чего раздался оглушительный грохот, и первые ледяные капли оросили землю. Вскинув голову, я тут же сморщила лицо, когда ледяная вода попала мне на лоб.       – В прогнозе погоды не было дождя… – протянула брюнетка, стирая капли с лица и тоже смотря в темное небо.       – Сейчас видимость совсем по пизде пойдет, так что пошли отсюда, – Ларрс схватил Тодда под руку, – мы потом вернемся осмотреться, ты же сам понимаешь, что мы быстрее промокнем до костей, чем что-либо выясним.       – О’кей, – он послушно пошел за нами, и мы, поеживаясь от внезапно налетевшего ветра, принялись обходить здание вдоль стены, чтобы выйти на мощенную камнями дорожку и уйти отсюда.       Прижавшись к Ларри, я семенила ногами, напряженно сверля синий затылок моего друга взглядом и раздумывая над тем, какого, собственно, фига, мы поперлись за своим знакомым. Да, он вызывает кучу подозрений, да, я знаю, что у Ларрса и Эшли на него зуб, но, однако… Все могут праздновать свой Хэллоуин по-разному. Вот, Феллпс, видимо, с фейерверками и грохотом в церкви… Наверно, это… Нормально?       Я издала нервный смешок от своих мыслей и тут же словила неодобрительный взгляд своего парня.       – И когда ты только успел выкрасить волосы? – я ощупала белые пряди, – какие острые сосульки.       – Ты не представляешь, что стало с расческой после нашей с Кромсали идеей, – усмехнулся парень.       – Лиза тебя убь…       Позади нас, ужасно проехавшись по ушам, скрипнули двери, заставив всех замереть прямо посреди дороги и синхронно повернуть головы.       Стоящий на пороге Трэвис, казалось, почти буквально метал гром и молнии в гневе. Указав дрожащей рукой на нас, он заорал, что есть мочи, и выпучил свои глаза:       – УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!!!       Ветер взметнул полы его одеяния, и я, ужаснувшись, отшатнулась и врезалась в сзади стоящего Фишера. Ноги блондина были покрыты порезами, сочащимися кровью, и черными синяками. Моррисон, взмахнув рукой, тут же обернулся и двинулся на нас, заставляя всех пятиться.       – Уходим, – ужасающе спокойно произнес наш друг, и нам, ничего не оставаясь, пришлось развернуться и ускорить шаг.       Ветер стал сильней и теперь трепал наши волосы и одежду, норовя и нас самих сдуть, чтобы поднять, закружить в небе, а затем сбросить со всей силы вниз, превращая в сплошное кровавое месиво. Прижимая руками короткую юбку, я шла рядом с Эшли, пока нас окружили парни, чтобы нам доставалось меньше ветра. Зеленоглазая ободряюще мне улыбнулась и закинула руку на плечо, прижимая к себе.       – Ну, у нас еще есть полвечера, чтобы хорошенько оттянуться, так что сделай лицо попроще, – хихикнув и стрельнув глазами в надувшегося металлиста, подруга еще сильней прижала меня к себе и ущипнула за бок, после чего отпустила и увернулась от моей руки, которой я хотела схватить ее за локоть и вцепиться, аки пиявка.       Накуксившись, я повернула голову к брюнету, чтобы уже высказать свое недовольство, как краем глаза заметила за его спиной какое-то темное пятно, которое тут же рассеялось, стоило мне напрячь глаза.       – Ким, ты что-то видишь? – повернув голову и посмотрев туда, куда смотрела я, Джонсон не обнаружил ничего за собой и вопросительно уставился на меня.       – Не знаю, – немного растерянно сказала я, повертев головой и вновь осматриваясь. Но, нет, ничего больше не было видно. Ни теней, ни темных пятен.       – Показалось, наверно, – я вцепилась в руку парня и переплела с ним пальцы, – у тебя рука теплее моей, я погреюсь?       – Мерзлячка, – усмехнувшись, длинноволосый достал другой рукой пачку сигарет и, подцепив одну зубами, тут же извлек зажигалку и подкурил.                   . . .       Моя корзинка для сладостей в форме ужасающе веселой тыквы грозилась взорваться от того количества конфет, что я собрала. Обеспокоенно посмотрев на набухшую тыковку, я достала большой сникерс и, открыв, надкусила. Сегодня мне очень везло, будучи очаровательным черлидером, я не осталась с пустыми руками.       Эшли, поправив на голове маску из кожзаменителя, прошагала на каблучках мимо, игриво подмигнув мне. Сегодня она была в костюме Женщины-Кошки, вся затянутая в латекс, черная и опасная, с алой помадой на губах. В сочетании с ее выразительными зелеными глазами образ стал просто стопроцентным попаданием, особенно среди парней, которые встречались нам по дороге или в домах и квартирах. Поэтому ее сумка из мешковины была забита вообще под отказ, даже шнуровка почти не стягивалась, и ей приходилось осторожно нести свое сокровище, чтобы не рассыпать по асфальту сладости.       Дождь, слегка поморосив, почти сразу закончился, лишь немного подпортив грим Ларри, да смыв кое-где белый грим у Тодда. Очкарик выбрал сегодня себе образ Дракулы и даже попытался сделать волосы зализанными, вот только его кудряшки плохо послушались своего хозяина. Поэтому вышло что-то среднее: зализанные волосы с множеством кудрей на кончиках. Забавно и даже очень вписывается в образ.       А вот Фишер вообще отличился: по городу спокойно разгуливала Уэнздей Аддамс, правда, с синими косичками, на концах которых забавно болтались маленькие черепа, иногда стукаясь друг о друга. Из нашей компании не нашлось ни одного человека, который бы удержался и не дернул Сала за косичку. Сначала Салли закатывал глаза, но потом смирился, ведь мы же не отстанем.       Как раз, столкнувшись с ним нос к носу, я не удержалась и потянулась к косичке, но тут синеволосый, оказавшись быстрее, схватил меня за кончик хвоста и слегка дернул, заставив меня опешить. Посмеявшись над моим вытянувшимся лицом, он тут же рванул куда-то во дворы, чтобы не получить по голове. Бросив догонять его минут так через пять, я остановилась и прислонилась к высокому дереву, на котором украшением висели летучие мышки. Достав рафаэлку из корзинки, я закинула ее в рот, а фантик попыталась добросить до мусорки, что стояла в двух шагах от меня. Но, подхваченный легким ветерком, он отлетел в сторону, заставив меня покачать головой и пойти к нему. Не люблю мусорить на улицах, да и родители приучили все выкидывать в мусорные ведра.       Выкинув злополучную бумажку, я обернулась и увидела идущего в мою сторону Джонсона с рюкзаком, наполненным сладостями, перевешенным через плечо.       – Вот куда ты забрела, – поравнявшись со мной, он взъерошил мою челку и засмеялся, когда я, красная от возмущения, хлопнула его по рукам и принялась разглаживать кавардак на голове.       – Так вот зачем ты худела, – оглядев меня с головы до пят, парень вдруг приложил ледяную ладонь к моему оголенному животу. Так как я запарилась бежать за Салом, то расстегнула, а затем сняла бомбер, чтобы остыть. Не самое правильное решение, но я так часто делаю, привычка уже.       Охнув от того, какой холод расползся по коже, которая мигом покрылась мурашками, я перехватила руку молодого человека и сильно сжала.       – Ну-ну, ты своими хилыми ручонками вообще что-то можешь? – насмешливо смотря на меня сверху вниз, пробасил брюнет.       – Это ты тут у нас качаешься, а не я, – пыхтя, я в итоге схватила его за шею и начала в шутку душить, наклоняя к себе.       Чертыхнувшись, металлист склонился ко мне и заглянул недовольно в глаза. Я же, отпустив его шею и положив руки на плечи, приблизилась и поцеловала холодные губы. Легко, невесомо, но его леденящая ладонь уже на талии, а губы настойчиво раздвигают мои, чтобы углубить поцелуй.       – Мам, там дядя целует тетю! – я фыркнула от смеха темноглазому в губы и повернула голову в сторону голоса.       Маленькое «привидение» настойчиво дергало за руку красивую «ведьму», второй указывая на нас. Улыбнувшись и что-то шепнув своему ребенку, женщина махнула нам рукой и пошла с сыном в другие дворы, неся с собой две тыквенные корзинки.       – У меня вся спина из-за тебя в ледник превратилась, – я отскакиваю от своего парня и поспешно натягиваю бомбер, чтобы согреться.       – Ну, простите уж, – буркнул брюнет и закурил.       В тишине я пошла рядом с ним, сплетя пальцы и крепко держа любимую руку. Осенний ветер, играясь, закутывал сизый дым в моих волосах, и запах оседал на них вперемешку с ароматом листвы. Идиллия нашей тишины. Щеки заливает легкий румянец, я прикрываю глаза и склоняю голову к его руке, слегка коснувшись ее, и большим пальцем огладив ярко выступающую вену на тыльной стороне его руки. Ларри шумно выдыхает и, выпустив дым, выкидывает куда-то в темноту окурок, который, маленьким огоньком сверкнув в последний раз, исчез. Я недовольно побурчала по поводу того, что впереди была нормальная мусорка, на что Джонсон цокнул языком.       Ветер вызывает легких свист в моих ушах, и я двигаю плечом, немного наморщившись.       – Ты тоже слышишь?       – Ага, свистит ужасно.       – Свистит?       Я поднимаю голову и смотрю на нахмурившееся лицо Джонсона. Крепче стиснув мою руку, он напряженно смотрел вперед, сдвинув брови к переносице.       – Что ты слышишь? – спрашиваю, изучая лицо своего спутника.       – Будто кто-то зовет на помощь, – помедлив, отвечает Ларри и обеспокоенно смотрит на меня, ища поддержку.       – Я не слышу ничего, – осторожно отвечаю и склоняю голову, – не волнуйся, возможно, это вышедшие на праздник духи. Ты же знаешь, в нашей компании лишь Эш не чувствительна ко всякой сверхъестественной дряни.       – Ты права, – Ларрс все еще хмурится, – чувиха, пойдем отсюда.       – Идем-идем, – я киваю и тяну его за собой, чтобы выйти на центральную улицу.       «Помогите!»       Я останавливаюсь, как вкопанная, и металлист врезается в меня. Испуганно поворачиваюсь к нему и заглядываю в родные темные глаза.       – Только не паникуй, – Ларри отпускает мою руку и закидывает ее мне на плечо, прижимая к себе и как бы «закрывая» от улицы.       – Нам нужно быстрее к остальным, – шепчу я, а от страха у меня начинают стучать зубы.       – Мы выберемся, я обещаю, – брюнет начинает широкими шагами сокращать расстояние до нужной улицы, буквально волоча меня за собой. Я уже не беспокоюсь о сохранности моей корзинки, и из нее вот-вот, да выпадает какая-нибудь конфета. У меня внутри все трясется, а по спине начал скатываться липкий пот.       «Помогите мне!»       Я вздрагиваю и зажмуриваюсь, пытаясь плечами закрыть себе уши. Голос резонирует в моей голове, давит на виски, но я, стиснув зубы, продолжаю движение, хотя, Ларрс почти буквально волоком тянет меня. Приоткрываю глаза и смотрю на его напряженное лицо. С виска скатилась капля пота, губы сжаты в тонкую полосу, взгляд устремлен вперед.       Пожалуйста, Ларри, мы сможем выйти отсюда. Только не останавливайся.       Я перебираю ногами и сосредотачиваюсь на лице темноглазого, чтобы ненароком не повернуть голову, хотя желание это сделать просто невыносимо огромное.       «П О М О-»       Добравшись до выхода на улицу, Ларри резко отпускает меня и толкает рукой в спину, и я буквально вываливаюсь с темной улицы на освещенную сторону. Конфеты из моей «тыквы» рассыпаются на асфальт перед ногами. Испуганно поворачиваюсь и тут же прижимаю руки ко рту, силясь заорать.       Ларри смотрит на меня глазами, полными отчаяния и просьбой простить его. Красными, светящимися глазами. Его рука, толкнувшая меня, медленно опускается и безжизненно повисает вдоль туловища. Вижу, как за его спиной ужасающе-медленно сгущается черная тень с высокими рогами и яркими красными глазами. Хочу позвать кого-нибудь из прохожих, что вижу раем глаза, но язык будто прилип к небу. Эти отвратительные черные руки с длинными когтями, они опускаются на поникшие плечи парня, а голова склоняется к нему. Вижу, как красные глаза Джонсона становятся все ярче, а от лица отливает вся кровь. Он кривится от боли, и я вся трясусь, тянусь к нему, чтобы помочь.       – Не подходи сюда, – одними губами произносит брюнет, и я замираю с полными слез глазами.       Меня трясет, пот крупными каплями стекает по спине, по рукам, ногам, я так боюсь этой тени, этого демона, что сейчас забирает у меня Ларри. Тяну руки к нему, надеясь на то, что он протянет свои в ответ, и я вытащу его из этой темноты. По подбородку скатываются крупные слезы, они затекают мне в рот, жгут глаза, я почти перестаю видеть, захлебываясь в немых рыданиях.       – Пожалуйста… – шепчу я и с ужасом понимаю, что у меня нет голоса.       Демон смотрит на меня, и на его «морде» растягивается отвратительная красная улыбка, которая искажает его всего.       – Я люблю тебя до смерти, – одновременно с тем, как это шепчет Джонсон, рот демона двигается, и получается, что их голоса накладываются друг на друга, оглушая меня.       Один шаг назад – и мой любимый исчезает в этой темноте. Он сделал этот шаг назад, утянутый демоном в эту пучину тьмы.       Ко мне возвращается голос и я сдавленно вдыхаю, тут же всхлипывая и задыхаясь в рыданиях.       – Ким!!! – ко мне подбегает Эшли и хватает за плечи, тут же со страхом смотря мне в лицо, – Что случилось?       Я вижу Салли, который, запыхавшись, подбегает к нам и машет кому-то за мной рукой. Через несколько мгновений появляется обеспокоенный Тодд, который тут же всматривается в мое лицо.       – Неужели это-       Тьма. Темно. Не вижу.       Что.       – Я не понимаю, как это-       Открываю глаза и тут же зажмуриваюсь, со стоном поднося руку к ним. Мне будто песка насыпали. Нестерпимо жжет и болит. Понимаю, что лежу на чем-то твердом и максимально холодном. Тело прошибают мурашки, ворча, медленно сажусь и спускаю ноги со скамейки, на которой оказалась. А, собственно, почему я на скамейке? Не помню.       Хмурюсь, но в голову ничего не идет. Я совершенно не помню, чтобы что-то провоцировало меня на потерю сознания. Прикладываю пальцы к вискам и начинаю их слегка массировать. Совершенно непонятно, что происходит.       Осматриваюсь по сторонам и вижу, как под фонарем стоит Ларри, задумчиво куря сигарету. Легкий ветерок трепал вылезшие из хвоста прядки, да стряхивал затвердевшие и потрескавшиеся кусочки краски. Недалеко вижу Салли, которому Эш заботливо перевязывала резинки на косах, пока тот держал сумки со сладостями и, видимо, очень смущался.       – О, ты проснулась? – меня за плечо осторожно тронул Тодд, и я, дернувшись, обернулась к нему.       – Что произошло? – не узнаю свой охрипший голос, в горле будто огнем полыхнули, сухо и саднит.       – Выглядишь, как живой мертвец, – цокнув языком, Моррисон выпрямился и позвал Ларрса.       – Очнулась наконец! – выкинув окурок, он подсел ко мне и сжал в ладонях мои щеки, – Я только и успел тебя словить, иначе бы ты стесала всю морду об асфальт.       – Вот спасибо, – пробурчала я, цепляясь за ледяные руки своего парня, – ты меня сейчас заморозишь!       – Можно подумать, ты теплее, – я тут же ущипнула его за бок и улыбнулась, когда Джонсон стал, шипя, его растирать.       Тут на меня налетела Эшли и стала буквально душить в своих объятиях.       – Спасибо, что ты в порядке! – воскликнула она, опасно балансируя на носочках, так как перегнулась через спинку скамейки, чтобы обнять меня, – Ты будто перестала дышать, я так испугалась за тебя!       – А что вообще произошло? – потирая виски, я обратилась к подошедшему Салли.       – Честно говоря, мы хотели это у тебя спросить, когда ты очнешься, – он скосил глаза на брюнета, который, напряженно вглядываясь куда-то в сторону, поджимал губы, – видимо, ты тоже ничего не знаешь.       – Я плохо помню даже то, что было перед этим, – осторожно начала я, пытаясь хоть что-то припомнить, – я была с Ларри… Ты ничего не знаешь?       Я обратилась к металлисту, и он нехотя повернулся к нам, выдыхая облачко дыма из вновь прикуренной сигареты.       – Понятия не имею, – промолвил парень в ответ, – чувиха, ты нас всех напугала до усрачки.       – Не переживай ты так, – я положила свою ладошку поверх его ледяной руки и успокаивающе погладила.       – Ага, конечно, – со злости темноволосый перекусил зубами фильтр и, чертыхнувшись, сплюнул, – моя девушка внезапно теряет сознание, а я должен быть спокоен и не переживать.       – Прости… – я потупила глаза на свои коленки.       – Ладно, не ругайтесь, – Фишер опустил свою ладонь на плечо Ларри, – не злись на нее, думаешь, она сама ожидала такого от себя?       – Ты прав, – встав со скамейки, Джонсон протянул мне руку, – держись, а то мало ли, насколько ты еще слаба.       – Ну, я же не инвалид, – схватившись за крепкую руку, я легко поднялась – и у меня тут же закружилась голова.       – Вот видишь, – закатив глаза, молодой человек тут же перехватил меня за талию и прижал к себе, заставляя кончики ушей и щеки налиться краской от таких действий.       – Милые бранятся – только тешатся, – хихикнула в кулак Эш, после чего подошла к Салли, который все еще держал сумки, и стала увлеченно рыться в одной из них.       – Понимаю, после такого случай не самый подходящий, – она развернулась к нам, держа фотоаппарат, – но давайте сделаем снимки!       – У меня лицо распухшее, – пробасила я, ища глазами свою корзинку и обнаруживая ее в руках Тодда.       – Ну, Ким, только не отказывайся, – надув накрашенные губы, Кэмпбелл состроила самые щенячьи глазки, которые только могла.       – Ладно-ладно, – я подняла одну руку в знак капитуляции, – только я не виновата, если получусь на фотографиях супер-дерьмово.       – Не лучше, чем в жизни, – усмехнулся Ларри и получил толчок локтем под ребра, от чего сразу же согнулся и выпустил меня из своих объятий, чтобы растереть пульсирующее место.       – Пошел ты, – цыкнула я.       – Так, давайте сгруппируемся, – тут же сгреб нас в охапку Моррисон, и я прижалась к Салли, ведь нас вытолкнули вперед, как мелких.       – Сыр! – протянула Эш, и мы попытались выдавить из себя улыбки.       – Нет, – даже не щелкнув, она убрала от лица фотоаппарат и нахмурилась, – свет дерьмо.       – И куда ты предлагаешь? – лениво протянул Ларрс, опуская руку на голову Сала и ероша тому волосы. Кромсали недовольно закатил глаза и наступил на носок кроссовка брюнета, заставив того ойкнуть.       – Давайте выйдем на освещенную улицу, а то мы в какой-то кромешный мрак ушли.       – Мы искали скамейку.       – И нашли только в какой-то жопе мира, – помахав рукой, мол, двигайтесь, Эш пошла к проходу между двумя домами, и мы потянулись за ней, словно утята за мамой-уткой.       Ларри нагнал меня и схватил руку, тут же крепко переплетая мои пальцы со своими. Я тепло улыбнулась этому и подняла глаза, чтобы заглянуть в его.       И тут же дернулась, но он удержал меня рядом, так что никто и не заметил мое переменившееся лицо, тем более, мы шли в самом хвосте, и никто не обернулся – ребята оживленно болтали впереди.       Его глаза… Такие родные, темные глаза, с тонкой, едва заметной, но красной дымкой в них. Я сглотнула, наблюдая за тем, как дрогнули его ресницы, пока Ларрс моргал. Но наваждение не исчезло, и внутри я вся похолодела, вслушиваясь в бьющиеся запертыми птицами мысли в голове.       Что-то не дает мне вспомнить, ведь неспроста у него такие глаза. Я напрягаюсь и тут же ойкаю, прикладываю руку к голове. Звон, непонятный, но сильный. Он не дает мне заглянуть глубже, вспомнить. Мои воспоминания заблокировали. Но кто? И зачем? Губы начинают дрожать, и я закусываю нижнюю. Слез не осталось, сухие глаза горят, и я снова смотрю на Джонсона, который в удивлении приподнимает бровь, наблюдая за моим изменившимся лицом.       Но тут и до него доходит, что я вижу. Вижу то, чего не должна, что постарались стереть из моей памяти, чтобы убрать мою панику, истерику, слезы. Заткнуть меня, ибо я раскрою что-то страшное. В мутных глазах на секунду мелькает неизвестная мне злоба, а потом Ларрс закусывает губу и шипит, а я вижу проступившие капли крови поверх краски на его лице.       Звон в голове повторяется, и парень прикладывает холодную ладонь к моему лбу, мигом снимая его. А я с ужасом понимаю, что никогда, никогда не ощущала его руки настолько ледяными. Шмыгаю носом и вглядываюсь в родное лицо, а мой парень нежно обнимает меня за плечи и прижимает к себе так, что я утыкаюсь ему в грудь.       – Ну-ну, не пугай людей, – тихо произносит он, – итак всех напугала внезапным обмороком.       А я и пошевелиться не могу, лишь иду на автомате вместе с ним, только сильнее сжимаю холодную ладонь так, что впиваюсь ногтями в кожу Джонсона. Меня трясет от страха, и только чудом ребята не видят это. Да и Ларри не давал мне вырваться и подойти к ним, жестко обхватив меня и сжав пальцы на моем плече.       – Вы чего там отстаёте? Шевелите булками, – Тодд крикнул это через плечо и скользнул по моему лицу взглядом, – Ким, что с тобой?       – Я… – я прикусываю щеку, чтобы не зашипеть от боли в плече.       – Она опять бледная, как поганка, – ответил ему металлист, тряхнув головой, – я поражаюсь, как еще не тащу ее, будто мешок с говном.       – Да ты сама любезность, – бросила Эш, обхватывая ладонь Сала и осторожно сплетая с ним пальцы.       Синеволосый тут же попытался вырвать свою ладонь, но она дернула на себя, заставляя его пошатнуться.       – У тебя ладони ледяные, дай согрею, – строго посмотрев на друга, Кэмпбелл склонилась к его протезу и заглянула в глаза.       Я отвлеклась на них, наблюдая за тем, как ветер трепал волосы Фишера, делая косички симпатично-небрежными. Мои губы даже тронула легкая улыбка, когда Салли поправил их с Эшли вещи, а заодно еле заметно сжал ладонь в ответ.       – Я, кстати, придумала! – воскликнула Эшли, повернувшись с улыбкой к нам, – я хочу сфоткать вас всех около апартаментов Эддисона! Вся компания жителей в сборе, да еще и в костюмах! Круто же!       – Не самый лучший видок, серость, облезшая зелень, – задумчиво пробасил брюнет, ослабляя хватку.       – Давай, Ларрс, – прошептала я, обращая внимание на себя, – мне кажется, на фоне этой «серости» мы будем очень даже яркими. Разве не это главное в фотографии?       Мне нужно проверить. Остальные не видят, только я. Или притворяются сейчас, что не видят. Может, на фотографии все станет явным. Пожалуйста, пусть оно станет явным.       – Ты – да, я же сольюсь, – ответил он мне и склонился, чтобы легко коснуться губами волос.       Меня бросило в жар, но по спине полезли мурашки ужаса.       – Блин, начинает моросить, – шикнул Тодд, огибая всех нас и торопясь к дому, – давайте быстрее, а то весь грим потечет.       – Особенно мой, – протянул мой молодой человек, перехватывая мою ладонь и утягивая за собой, – растечется в та-а-а-кую пиздень…       Впервые за столь долгое время я смогла позволить себе слабый, еле слышный, но смешок.                   . . .       – Ты не замечаешь ничего странного?       – Что именно? Обычная же фотография.       – Не знаю… Как бы сказать… В моем облике, в его облике?       – Не вижу, правда… Может, ты опять заболела?       – Я совершенно здорова! Ладно, я поняла.       – Погоди-погоди, ну, не обижайся! Я, правда, не вижу.       – Совсем ничего?       – М… Совсем. Прости.       – Ладно. Видимо, опять, моя паранойя.       – Или ты, и правда, болеешь.       – Да не болею я!       – Хорошо-хорошо, только не ори!                   . . .       Я осторожно присела на корточки и дотронулась рукой до черной земли. Мертвая, обугленная, пустая. Пустое место моих последних счастливых воспоминаний, после чего жизнь покатилась под откос. В голове живо нарисовался образ мощного дерева с растрескавшимися досками, приколоченными к стволу – ступенькам, ведущим в домик на дереве. Пальцы буквально почувствовали этот детский восторг в смеси с напряжением от осознания того, что ты можешь собрать кучу заноз, пока поднимаешься.       Еще почему-то оставшийся запах гари въелся в ноздри, и я чихнула. Выпрямившись, я откинула со лба челку и поправила волосы, всматриваясь в линию деревьев далее, которая теперь виднелась без препятствий. А ведь, когда-то, я пряталась за одним из деревьев, осторожно наблюдая…       – Столько лет прошло… – я так долго молчала, что, казалось, мой голос также треснул, как и обветренные губы, – а тело до сих пор не нашли.       Легкий ветерок заставил меня поежиться и плотнее укутаться в пальто. Жаль, не взяла перчатки – кончики пальцев совсем заледенели. Нижняя губа начала дрожать, и я закусила ноготь на большом пальце, чтобы успокоиться. От нахлынувших воспоминаний глаза заволокла пелена слез, и я, не сдержавшись, ощутила, как соленая влага одиноко стекла по левой щеке, чтобы тут же сорваться с подбородка и упасть поодаль, подхваченная ветром.       Другая крупная слезинка выкатилась из глаза, и я поспешила стереть мокрые дорожки, пока они не засохли и не стянули лицо.       - Я так скучаю, - задрав голову, я всмотрелась в мутное небо с тяжелыми, серыми облаками, закрывающими солнце – Ларри, я та-ак скучаю…       Слезы все равно продолжили течь из глаз, теперь скатываясь по вискам и пропадая в волосах. Прошли года, время, а сердце до сих пор болит. Мне так больно, так тяжело. Я будто все время ощущаю, как кто-то ковыряется внутри ножом, не давая ране стянуться. Закусив указательный палец, я вновь другой стала стирать влагу, чувствуя, как нарастает звон.       Я живу уже столько дней с ним. Он преследует меня во сне, наяву, не давая спать, не давая забыть и одновременно блокируя воспоминания. Кто-то, изрядно надо мной поиздевавшись, пошел дальше, и теперь я то забываю, то вспоминаю все лишь кусочками, несуразными паззлами, которые никак не складывались в полноценную картину. Ненавижу, как же я это ненавижу.       Судорожно всхлипнув, я осознаю, что начинаю скрипеть зубами, что у меня аж свело челюсть, и плотно смыкаю губы, чтобы не начать плеваться в рыданиях. Я будто пережила это только вчера, воспоминания взорвались очередными кривыми кусками, подкидывая фрагменты.       – Я очень надеюсь, что все решится в твою сторону, Джонсон, – сипло шепчу, не узнавая свой голос.       Я искренне хочу увидеть его, хоть разок, в самый последний разок. Но не могу, никогда больше я не смогу, только воспоминания, только те счастливые четыре года, что мы были вместе, наслаждаясь друг другом.       А потом наша история так внезапно закончилась. С его очередным приступом, с ярко горящими глазами, красными, как сама кровь. От воспоминания об этом в груди отдалось тупой болью, и я по привычке прижала пальцы к ней, почти нащупывая, осязая шрам. Да, тот роковой удар стал последней каплей в нашей чаше. Ларри стукнул тупой стороной ножа, трясясь, исходя слюной, но пытаясь, изо все сил пытаясь противостоять тому, что хотело меня убить.       А я пересрала. Я так испугалась, что оттолкнула его, смолчала в тряпочку, утаила от друзей и от родных. Сидя в ванной, я перебинтовывала собственную грудь, захлебываясь слезами и соплями, сжимая в зубах полотенце, чтобы родители не услышали и не прибежали.       И только Джесс… Молча приняла меня. Ничего не спрашивая, лишь случайно найдя окровавленные бинты, она просто подошла ко мне и обняла, заставляя израненное сердце щемиться от этой теплоты, что сестричка решила мне дать. Джессика решила не задавать вопросов, в отличие от остальных, она лишь обнимала меня по ночам, засыпая со мной в одной кровати и помогая мне не рыдать в голос.       А потом, я просто сбежала из дома. Молча, собрав небольшой рюкзак, никому и ничего не сказав. Мне удалось уехать на два года, и это были самые пустые листы в моей жизни. Отвратительно белые, будто в беспамятстве. Я бросила всех. Мама…       Не хочу об этом думать. Я, правда, благодарна ей. Благодарна, насколько могу.       – Ларри… – заметив маленький, пожухлый листок, я подняла его с земли и смяла в руках, прислушиваясь к хрусту, – надеюсь, ты найдешь покой.             Я помню.                         Я забыла.                   Красные глаза.                               Я люблю тебя. *Харви Дент (Двуликий) - суперзлодей вселенной DC Comics, враг Бэтмена.