Розовый сахар

      Утро сегодня выдалось крайне солнечным, что, несомненно, и радовало, и раздражало меня. А раздражало тем, что именно солнце сегодня разбудило меня в выходной день, нагло заглянув через шторы и приземлившись мне на лицо.       Кое-как приведя себя в приемлемый вид, я направилась на кухню, чтобы выпить крепкого чая с бутербродами. Джессики не было ни слышно, ни видно, что весьма настораживало меня с утра пораньше. На кухонном столе я обнаружила записку от родителей. Укатили по делам в соседний город, значит… Видимо, Джесс, увидев эту записку, тут же умчалась на свидание, чтобы не быть загруженной уборкой по дому.       Я тоже не хочу убираться, хоть и надо. Отхлебнув чая, я потянулась, после чего осмотрела кухню. Ага, посуду оставили специально для меня. Кто больше всех спит – тот больше всех огребает. Вздохнув, я вновь пригубила, прикрывая глаза и пытаясь в голове организовать свой день. Ну, или хотя бы ближайшие два часа.       Стук в дверь вырвал меня из мыслей, и я, поставив уже пустую чашку к посуде, пошла открывать и интересоваться, кто там прибежал с утра пораньше.       – С добрым утром! – обняв опешившую меня, а затем подвинув в сторону, в квартиру прошла Эшли.       А за ней прошли в квартиру Салли, Ларри и Тодд. Что происходит? Мое лицо, скорее всего, и отразило этот вопрос, потому что Моррисон, прикрыв дверь, взял меня за плечи и с максимально серьезным лицом обратился:       – Возможно, мы нарушаем твои планы на этот день, но это весьма срочное дело.       – Я вся во внимании, – сложив руки на груди, я развернулась к ребятам, которые, пройдя в гостиную, удобно устроились кто куда: Салли на ковролине, сложив ноги, будто йог, Эш на диване, поджав к подбородку колени, Ларрс на том же диване, но с другого конца, вытянув свои длинные худые ноги.       Мы с Тоддом прошли в комнату, и он приземлил свое тело рядом с Фишером. Я же, захватив стул с кухни, «оседлала» его, и с интересом уставилась на друзей, положив голову на сложенные на спинке руки.       – Не ожидала вас увидеть у себя всей оравой, – перебегая с одного лица на другое глазами, начала я.       – Никто не ожидал, – усмехнулся Джонсон, уставившись прямо на меня. Мои щеки покрылись румянцем.       – Ребята сказали, что это весьма важное дело, связанное с… Тем злополучным зимним вечером, – Эш опустила глаза.       Ребята знали о моих последствиях, пусть я и не всем делилась, желая не тревожить их своими возникшими проблемами. Судя по словам Салли, как-то Джессика наехала на них в школе за то, что «ее любимая сестренка» теперь мучается ночными кошмарами, до ужаса боится пауков и дергается от любого шороха. Немного понимаю, почему она наехала именно на них, но после этой новости мы знатно повздорили, потому что Джесс сунула нос не в свое дело, а уж тем более полезла к, на минуточку, МОИМ друзьям. Понимаю, я – младшая сестра, мои проблемы и ее касаются тоже, но не так же их решать!       – Если вы о том существе – сразу говорю: нихера о нем не знаю, поэтому даже не подскажу, с чего можно начинать, – развела я руками, с содроганием вспоминая того недопаука с крайне отвратительной пастью.       – Сал знает, – буквально двумя словами Тодд будто на меня ушат ледяной воды вылил.       С расширившимися глазами я медленно повернула голову в сторону мирно сидящего и пока что молчащего паренька. Он, заметив мою проснувшуюся панику, готовую дать по газам в любой момент, поднял руки, призывая к спокойствию.       – Ким, только сейчас держи себя в руках, – с этими словами синеволосый, медленно расстегнув сумку на поясе, которую я до этого не заметила, выудил на свет божий стеклянную банку.       Всего две секунды, чтобы я поняла, кто внутри банки – и стул с грохотом полетел на пол, а я, буквально спрыгнувшая с него, начала пятиться назад. Споткнувшись о вытянутые ноги Джонсона, я с вскриком начала заваливаться назад, размахивая руками, но мой молодой человек, быстро среагировав, схватил меня и посадил мигом на колени, больно перехватив за талию и давя попытки вырваться. Все еще круглыми глазами сверля банку с огромным черным пауком в ней, я впилась пальцами в его руку, заставляя металлиста шипеть.       Черный, с большим блестящим волосатым брюшком, с круглыми глазами-бусинами, в которых искорками блестел свет лампочки, паук спокойно поставил передние лапки на стенку банки, явно наблюдая за мной. Сомнений нет, это не обычный членистоногий.       Меня замутило от нахлынувших эмоций, слезы сами выступили на глазах.       – Кимми, спокойно, – попыталась перехватить руку и сжать ее в поддерживающем жесте Кэмпбелл.       – Уберите его! Прошу, уберите! – я замотала головой, чтобы не дать слезам пролиться, и хлестанула брюнета по лицу волосами. Что-то мне подсказывает, так, на подкорке, что меня сейчас придушат.       – Ким, тебе придется на него посмотреть, – встав с пола, Салли подошел к окну и поставил на него банку. Контраст белых рам и подоконника еще больше подчеркнули черноту обитателя банки. Тот же, с интересом спустившись всеми лапками на дно, теперь развернулся и продолжил смотреть на меня.       Я сглотнула ком и стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Они явно притащили эту хрень и себя заодно не без причины. Потихоньку расслабляясь, я поерзала на коленях металлиста и повернула голову к внимательно глядящему на меня Салу.       – Это же не обычный огромный паук, да? – очень медленно спросила я.       – В точку, – с сарказмом ответили мне сзади.       – Мы опять сгоняли в то здание, – ответила мне Эш, пнув друга локтем под ребра.       – Как вы вообще… Умудрились впихнуть эту херню в банку? – вспомнив, каких габаритов был тот монстр, я невольно нервно хихикнула, скользнув взглядом по черному пауку, который, вновь поставив лапки, будто бы впился в меня взглядом.       – У нас свои методы, – пожал плечами Фишер, – но проблема в том, что избавиться от него мы не можем.       - Как? – только от одного этого предложения по моему телу побежала сильная дрожь, и Ларрс, шумно выдохнув мне в шею, перехватил руками меня удобней, готовый сдерживать все попытки вырваться и убежать.       – Этот монстр из тех, кто будет питаться страхами, чтобы наращивать свою силу, – пояснил Тодд, поправляя сползшие очки, – мы, конечно, сдули его и даже заключили в материальную оболочку, но эта тварь не подохнет, пока не исчезнет самый последний источник питания.       – Материальная оболочка? – я с удивлением и плохо скрываемым страхом уставилась на Моррисона.       – Даже я вижу этого черного и жирного паука, – осторожно сказала Эш, внимательно наблюдая за мной.       – Нельзя ли его раздавить? – я обратилась к Салу, – И дело с концами.       – Ну, мы так уже делали. В итоге дух просто снова оказывался на свободе.       – Черт.       Я поднесла палец ко рту и прикусила кончик ногтя, хаотично перемещаясь взглядом по комнате, не задерживая внимание ни на чем, и особенно старательно избегая направлять взгляд на подоконник.       – Ты сейчас даешь ему подпитку, – нарушил тишину Джонсон.       Я аж дернулась, как от удара. Что, простите? Я?       – Твой сильный страх, появившийся в тот вечер, сформировал между вами связь, – опять начал объяснять Тодд, – он зацепился за него, как за спасительную соломинку, и стал «пожирать» тебя твоими же страхами.       – Но это как-то странно… Я всего лишь стала хуже спать и приобрела арахнофобию.       – Тебе нужно больше? – вскинул брови очкастый.       – Нет, конечно, – подняв руки в форме креста, я мотнула головой для убедительности.       – Фактически, из того, что я смог найти по такому типу потусторонних существ, информации предоставлю немного. Основное: через несколько месяцев он бы сам раздулся настолько, что смог бы оказывать на тебя сокрушительное влияние. И заставил бы прийти к нему, чтобы «съесть», – очертил парень пальцами кавычки.       – Отлично, монстр-людоед, – я выплюнула эти слова, – и вы притащили его ко мне.       – Под «съесть» я имею в виду не прямое значение. Эта фигня просто поглотила бы твое «я» и заняло тело. Ему нужен сосуд. Большой сосуд.       «Так вот о чем он мне тогда раздраженно нашептывал».       – Есть же способ избавиться от этой штуки? – я дрожащим пальчиком указала на банку.       – Я скажу честно, искал ОЧЕНЬ долго, – продолжил рыжий, – и нашел совсем ничего. Но, с помощью ребят, мы составили более-менее понятный алгоритм наших действий.       – Один только нюанс, – очень и очень тихо вставила Эшли, я, может быть, и не заметила ее реплики, если бы не обострившиеся до максимума чувства.       – Какой же? – я осторожно повернула голову в ее сторону.       – Ты будешь бороться с ним. И бороться одна, – как приговор, ответил мне вместо подруги металлист.       Несколько мгновений я сидела, будто окаменевшая, переваривая информацию и пытаясь уложить это в голове. Затем глазами, полными плохо скрываемого бешенства, я воззрилась на Сала.       – Нахуя ты, нет, ВСЕ ВЫ, притащили это чудище ко мне? – мой голос дрожал, – Вы хотели, чтобы я обосралась? Поздравляю, я уже.       – Ты имеешь право злиться, – спокойно ответил мне синеволосый, – но и имеешь право дослушать нас и успокоиться уже.       – Как я должна успокоиться в этой ситуации, Фишер? Как? Не к тебе же прицепилась эта дрянь, в конце концов! – в конце мой дорожащий голос резанул всем по ушам, как бензопила по металлу.       – Эй, успокойся, – сжав до хруста меня, очень грубым тоном обратился ко мне Джонсон.       От его интонации я осела, ведь иногда он умел говорить так властно и грубо, что невольно подкашивались коленки. Но я все еще смотрела на Салли, ожидая ответов.       – Тебе повезло, что ты не видишь, Ким.       – Не вижу чего? – я прищурилась.       – Того, что висит надо мной, – спокойно ответил Салли.       – Никто этого не видит, – добавил Тодд.        Я опять застыла, переваривая информацию и бегая по щуплой фигурке паренька в протезе глазами.       – Тебе очень везет, Кимми, – обратился ко мне Ларри, – что ты видишь своих монстров. А есть такие, как у Сала, которые никто не увидит. Никогда.       Я продолжала напряженно глядеть на друга, который выдерживал мой взгляд с холодной решимостью. И внезапно мне вспомнились те самые случаи, когда меня охватывал ну просто животный страх в присутствии этого щуплого паренька. Неужели, это потому, что его окружают те самые демоны, которых мы не видим? Я нервно сглатываю и напрягаю глаза из всех сил, чтобы увидеть хоть что-то, но бесполезно. Сал стоит в комнате совершенно один, без потусторонних гостей.       – Не напрягайся так сильно, никто не видит, – заметив мои потуги, подал голос Фишер, – поэтому никто и никогда мне не поверит.       – Брось, чувак, мы же тебе верим, – усмехнулся Ларри, перехватывая меня удобнее.       – Хоть кто-то, – голос паренька потеплел всего на полтона, но блин, как же приятно слышать эту теплоту.       Я глубоко вдыхаю и поворачиваюсь к Джонсону, чтобы шепнуть на ухо просьбу об освобождении. Он неохотно размыкает объятия, и я встаю, оттягивая задравшуюся футболку.       – Знайте, мне все еще страшно, это просто я храбрюсь, – обведя взглядом друзей, я снова глубоко вздохнула, – что мне делать?       – Ты про этого паука?       - Нет, ты что, я думаю, что делать с вашим бедламом и как вас выставить без наименьших жертв, желательно, в мою сторону, – я фыркнула, и Эш спрятала улыбку в кулаке.       – О, уже шутки травить пытаешься, – усмехнулся металлист, откинув упавшую на лицо прядь рукой.       – Действия максимально простые, но учти, ключевым моментом остаешься ты.       Синеволосый подходит и кладет свою небольшую мозолистую ладошку мне на плечо, как бы подбадривая. Затем Тодд, покопавшись в рюкзаке, извлекает устройство, подозрительно похожее на Super Gear Boy, и вкладывает мне в дрожащие руки.       – Как только я открою банку, ты должна будешь немедленно нажать кнопку «Play». И сразу закрывай глаза. Не открывай и ни в коем случае не смотри в его сторону! Что бы ты не слышала, как бы тебя не умоляли, не открывай глаза, – начал инструктировать меня Моррисон.       – Только будет хоть какой-то, пусть самый слабый, но звук, похожий на звон – жми кнопку опять. И держи крепко – этот хрен хоть и не отберет у тебя приставку из рук, но может заставить расслабить пальцы.       – Х-хорошо… – мой голос дрожал, я сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. Не помогло.       – Послушай меня, – обратился ко мне Ларрс, отвлекая от Тодда, – можешь потом побить, попинать ногами, дать по яйцам, только сейчас, прошу, послушай, не перебивая.       Моррисон, поняв, что это разговор личного характера, махнул рукой Эш и Салли, чтобы они втроем вышли.       – Ким, – Джонсон прикрыл глаза и тяжело вздохнул, но затем вновь прямо уставился в мои глаза, – ты сильная. Ты гребанная баба с яйцами. Со стальными яйцами, покрытыми шипами. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что ты отправишь этого паучонка к праотцам и еще плюнешь в дорогу.       Парень перевел дыхание и заправил мне прядь за ухо.       – Поэтому соберись, глубоко вдохни и задай этому недодемону жару!       Я кивнула и постаралась выдавить из себя улыбку. Металлист сжал мои щеки и нежно поцеловал в нос, пока никто не видит, а после, выпустив меня, прошел к дверному проему с криком:       – Моррисон, жги!       – Так, дело принимает серьезный оборот, – ту же вошел в комнату рыжеволосый. Я лишь могла поворачивать голову, следя за ним, настолько мое тело сковало от нервов, – я открою банку лишь по твоему сигналу. Кивни, если готова.       Напряженно всматриваясь в эту маленькую банку с пауком, над которой уже была занесена рука, я отсчитывала удары моего сердца. Нужно выровнять дыхание.       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.       По виску скатилась капля солоноватого пота.       Вдох.       Я киваю ему и, наблюдая за тем, как банка открывается, подношу большой палец к кнопке. А затем медленно, до невыносимого медленно закрываю глаза.                   . . .       Темно. Темно и тихо. Хотя… Похоже на какой-то очень отдаленный и приглушенный гул.       – Ким? – я дергаюсь, поворачивая голову, но не открываю глаза.       – Кимми, детка, что ты делаешь? – мама обеспокоенно кладет мне руки на плечи, вот только руки у нее ледяные, – Милая, сядь на диван, открой глаза, посмотри на меня. Снова эти кошмары?       Я передергиваю плечами, чтобы сбросить эти руки.       – Кимми, поговори со мной, – мамин голос такой теплый, так хочется отозваться, – ты очень бледно выглядишь, присядь.       Но я мотаю головой, отказываясь.       – Кимми, мне страшно за тебя! – в голосе слышится отчаяние, – Дорогая, открой глаза, посмотри на меня…       Где-то справа от меня доносится посторонний звук. Серебристый перелив колокольчика. Палец тут же вдавливает шероховатую кнопку почти до отказа.       Будто щелчок. И снова тишина. Это была не мама.       – Ким, ты не поверишь! – я поворачиваюсь в сторону звонкого голоса, – Майк только что… Э-э-э, ты что делаешь?       Джессика. Я шумно выдыхаю и сдвигаю брови к переносице.       – Сестричка, они что, заманили и тебя в свои дурацкие игры? – теплые, мягкие руки сжимают мне щеки, а затем поворачивают голову из стороны в сторону, будто Джесс осматривает меня на наличие ранок на лице.       – Ох, боже, ты же не всерьез, да? – мне почти видится, как она закатывает глаза, – Джесс вызывает Ким! Давай же, присядь, поговори с сестренкой.       Руки спускаются мне на плечи и давят, заставляя попятиться назад, где, предположительно, находится диван.       Вот только у моей сестрицы руки, наоборот, прохладные.       – Ким? – она беспокоится, я слышу, – Пожалуйста, прекрати. Я не могу на тебя такую смотреть. Я не…       Очень тихий звон, но кнопка тут же вдавлена в пластик. И опять щелчок.       Что-то мне подсказывает, что эта тварь сейчас начнет играть очень и очень по-крупному.       – Эй, чуви-и-ха, – ох, вот же черт, – ты отлично справилась!       Я чувствую, как ко мне подходят и небрежно обнимают за плечи, тут же прижимая к себе.       – Салли, скажи ей, а то она не верит!       – Ого, Ким, я и не ожидал, что все пройдет так быстро, – слегка удивленный, но такой знакомый голос Сала заставляет меня вздрогнуть. Что? И правда, все закончилось?       – Молодец! – я чувствую, как Эшли подходит и убирает за уши выбившиеся пряди волос у меня, – Боже, она вся дрожит. Посади ее, Ларрс, она же упадет сейчас.       Меня тут же тянут на диван, чуть ли не волоча, и усаживают. Я так хочу открыть глаза, ведь здесь рядом мои друзья. Они волнуются, а мне так хочется прекратить это волнение.       – Давай, можешь открывать глаза, – слышу Тодда, – этот кошмар кончился, ты победила.       И я хочу, действительно хочу. Но… Не знаю. Не верится, что все прошло так легко.       Давайте, ребята, убедите меня, что ваша подружка Кимми сейчас окончательно не сошла с ума.       – Подожди ты, – вмешалась Эш, садясь рядом со мной, – дай ей успокоиться, тут ведь такое творилось.       Чтобы успокоить меня, девушка начинает гладить меня по плечам, затем по предплечью, так мягко, как умеет только она. Я позволяю себе расслабиться, очень медленно выдыхая. Ее руки такие теплые, а рядом мои друзья... Неужели, все закончилось?       Я уже начинаю приоткрывать глаза, но почему же так мучительно медленно и трудно?       Руки брюнетки все еще гладят меня, почти прикасаясь к моим кистям самыми кончиками… Но совсем не доходя до них.       Я впиваюсь до побеления костяшек в Super Gear Boy, а руки Эшли все еще гладят меня. Рядом доносится голос Ларри, он грубо двигает меня своими бедрами, садясь.       – М-да, она совсем расклеилась, – склонившись ко мне, он говорит, – ну что, баба с яйцами, давай, услышь меня. Или ты совсем того?       Он присвистывает, не получая от меня никакой реакции, и начинает оживленно обсуждать с ребятами мое состояние. Тодд предполагает, что я в трансе, и почти все соглашаются с ним, лишь Салли молчит.       – Мне это не нравится, – брюнет очень и очень раздражен. Он хватает меня за плечи и встряхивает, а я морщу лицо, лишь бы не открывать глаза.       – Ким, еб твою мать! Ну давай, подруга, ты чего? – в его голосе я слышу плохо скрываемое беспокойство. И совсем не узнаю в нем голос Ларри.       – Эй, давай, вернись к нам, – это уже не голос Эш. Скрипучий, вязкий, он будто надломанным суком прощелкал у меня над ухом.       Я мотаю головой и резко встаю, но на коже будто остается слизь. Противное чувство, сейчас стошнит. Я напрягаюсь из последних сил, чтобы услышать звон, но его все нет.       – Так значит, ты не хочешь по-хорошему, да? – отдаленно напоминающий металлиста голос будто проходит сквозь меня.       – Но почему? – все он же, но больше похож на зеленоглазую мою подругу, – Что мы сделали не так?       – Или, может, что Я сделал не так? – тихий голос Сала смешивается со скрежетом металла, и мне хочется зажать уши.       Но нельзя отпускать приставку, нельзя расслабляться. Где же, где ты, звон, черт бы тебя побрал?!       – Но, Кимми… – а этот голос мне знаком еще с того зимнего вечера, – Почему ты даже слова мне не скажешь?       Я хочу отшатнуться, ведь чувствую, что он совсем рядом, но не могу. Ноги будто приросли к земле, а все тело налилось свинцовой тяжестью. Чудовище осторожно гладит мою щеку своей рукой, но я отворачиваю голову. Блин, меня сейчас вырвет.       – Ты думаешь, что, раз я такой обезображенный, ТО, ЗНАЧИТ, Я ДЕМОН, МОНСТР? – с сожалением шепчет чудище, и я слышу нотки боли, а в конце оно завыло, резанув этим гулом мне по ушам. Терпи, он выбивает из твоих рук приставку, только и всего! А потом тебе кирдык.       – Ты ведь даже не знаешь, что со мной случилось… - этот хер что, говорит прямо у меня в голове? – Мне больно, Кимми… Я так обезображен, потому что мое тело сожрали мухи. А их, в свою очередь – пауки.       Я не хочу это слушать. Нет, не хочу.       – Меня порубили на куски и засунули в горшки, оставляя гнить. Когда мое тело начало разлагаться, в нем завелись личинки мух, – он нашептывает это, зная, что я не могу закрыть уши.       – Горшки закрыли, заставляя мои останки преть, а личинок – прогрызать в мясе проходы. Мне больно, мне до сих пор больно. Они под моей кожей.       Нет, нет, пожалуйста, прекрати! Я закусываю губу до крови, чтобы отрезвить себя.       – Они жрали меня и плодились. Они вырывались из меня и бились о толстые стенки горшков, надеясь выбраться на свободу. А я лежал, обглоданный. А потом они погибали, задыхаясь в таком узком пространстве, и оравой осыпались на то, что от меня осталось.       По моей коже бегут мурашки, такое ощущение, что я сама сейчас начала переживать это. Хочется почесать руки, под кожей будто что-то зашевелилось.       – Я был съеден. Остались лишь белесые кости. Они выели все. Эти мухи, эти отвратительные людоеды выжрали все. Я хотел оставить себе хотя бы глаза. Но я слеп. Я ослеп, Кимми, я расплавился, не осталось ничего, кроме скелета.       Твою мать, мне плохо. Хочется вытошнить все, что есть в моем желудке, и сверху добавить желчи.       – Я всего лишь хочу найти убийцу. Помоги мне. Пожалуйста…       Звон! Тихий, еле заметный! Или это звон в моих ушах? Или это шум от нахлынувшей крови и подскочившего давления? Я схожу с ума. Я определенно, с х о ж у С У М А.       Я совсем еле-еле нажимаю на кнопку и падаю на колени, а затем приземляюсь головой на ворс ковра. И приставка вылетает из моих рук, со стуком приземляясь на ковролин.                   . . .       – Все… Закончилось? – я слышу тихий голос Эш, а также начинаю что-то чувствовать.       Я лежу в чьих-то обжигающих объятиях. Мне безумно жарко.       – Она смотрит пустым взглядом уже три минуты. Чел, ты уверен, что она не одержима? – кажется, обращаются к Салли.       – Знаешь, я уже не так уверен, что у нас здесь хэппи энд, – это голос Тодда.       Я щурюсь, и внезапно меня слепит вспышкой света. Неужели, я, правда, лежала с открытыми глазами? Безумно щипит, они все пересохли. Хлынули слезы, я отчаянно пытаюсь проморгаться и подношу кулаки, чтобы протереть бедные глазки.       – Ким? – слышу совсем над собой голос Ларри, но руки не убираю.       – Бля-я-я-ть, – тяну я бесцветным голосом, вытягивая ноги и чувствуя под собой сильные руки моего парня, – какой же это пиздец.       – Запишу это в книгу жалоб компании «ДемонОбосрейтед», – серьезным тоном отвечает на мои стоны Моррисон.       – Это точно ты? – от Эш, вечного скептика в плане призраков и, в принципе, любых мистических, паранормальных явлений, этот вопрос звучит крайне глупо.       – Вообще-то меня зовут Авраам, можно просто Адам, – я пытаюсь имитировать мужской голос и тут же получаю по репе.       – Не смешно нихуя, – кажется, Ларрс сейчас меня скрутит в один сплошной чавкающий комок человека, и тогда я точно отправлюсь в ту самую компанию, которую так оригинально назвал рыжеволосый.       – С возвращением, – ко мне склоняется Салли и кладет свою прохладную ладонь мне на горячий лоб.       – Спасибо.