Кукла для императора

***

      Корабль, легко покачиваясь на волнах, шёл неотклонимо придерживаясь курса. Соленый морской ветер вздымал белые паруса, наполняя их своим свежим дыханием. Судно держало курс на столицу империи- город Элэг Верс.        Война в землях Мидонии была почти окончена и генерал, командовавший военной кампанией теперь спокойно возвращался в столицу, чтобы преподнести императору рапорт о своих доблестных заслугах на поле боя вместе с дарами для Его милости. Среди груза, что генерал вёз в столицу было много драгоценностей, красивых вещиц и прочего, но бриллиантом его даров была девушка с чужих земель. Красивая, словно кукла, с нежной белой кожей, волосами, цвета спелой пшеницы, которыми теперь искусно играл морской бриз, и глубокими и чистыми, как горные озёра, глазами. Которые сейчас почему-то потухли, похолодели, как-будто лёд сковал их гладь своей ледяной коркой.       Злость и ярость утихли в сердце Рин, прихватив с собой и все её силы, а осталась лишь пустота и апатия. Злость, как тот пожар, что спалил её городок, выжгла всё её сердце, всю её душу и всё внутри неё, оставив после себя пепелище безразличия. Такое горе, которое пришлось пережить девушке сломило бы и взрослого человека, а она всё ещё была ребёнком, наивным и добрым ребёнком.        Тот генерал, что всё же сохранил ей жизнь, увёз её. Она знала, что ей предстоит стать подарком для жестокого императора, о котором говорили со страхом и благоговением. С таким отношением подданных, воображение девушки рисовало ей бородатое лицо, злое, с дьявольским огоньком в чёрных глазах. А что он мог с ней сделать она и не представляла.        В отличии от тех пленников, что генерал увёз лично для себя, она имела больше свободы и относились к ней лучше. Как к дорогой старинной вазе, которую так боялись разбить. Солдаты лишь поглядывали на неё, но не били и не принуждали есть, когда она не притрагивалась к скудной пищи. На ней не было ни верёвок, ни кандалов. Да и зачем? Куда бежать посреди моря? Разве что на верную смерть, но те, кто только недавно взглянул ей в глаза, не осмелится снова бросить вызов судьбе.       Моряки заметно засуетились. Подняв пустой и усталый взгляд, Рин поняла причину. Впереди выступили громадные, величественные стены Элэг Верса. Высокие, аж до голубых небес, гладкие, из светлого камня, отражающего солнечные лучи от своей отшлифованной, рукой не одного искусного мастера, поверхности. На них, словно маленький жучки сновали часовые, неустанно несущие свою стражу, защищая сердце империи.       Вход в гавань охраняли не менее великолепные врата Илена, возведённые в далёком прошлом Иленом Строителем, ещё королём. Огромная пасть льва вырывалась из тоннеля в городской стене. Устрашающие клыки нависали над каждым кораблём, входящим в порт столицы, наводя трепет на покорителей морских волн.       Судно медленно вошло в пасть зверя. Температура воздуха здесь резко снизилась, лицо Рин обдало холодным и влажным порывом ветра, оставив неприятное ощущение пронизывающей сырости на нежной коже, пробираясь под неё до самых костей. От мокрого замшелого потолка отрывались и падали крупные капли, ударяясь об тёмную волнующуюся поверхность воды, разбиваясь на тысячи мелких брызг, отлетая в стороны и становясь единым целым с морем, играя причудливую и жуткую мелодию, которая пришлась бы по вкусу разве что призракам и другим тёмным тварям.       Свет блеснул ослепительной вспышкой, ударив только привыкшие к мраку глаза, заставляя щуриться и прикрывать лицо от настырных солнечных лучей. Тишину сменил гул сотен голосов, скрип, треск, ругань матросов и звуки жизни города. Босоногие мальчишки бегали по причалу, ругаемые усатыми морскими волками, старухами с плетёными корзинами. Торговцы пытались продать свой товар, шумно утверждая, что он лучший во всей империи, уверяя в его свежести и справедливости цены. Неприятный запах заползал в ноздри, привыкшие к морской свежести. Сердце Рин быстро забилось от внезапно нахлынувшего волнения, мурашки побежали по коже, в горле пересохло. Она ещё никогда в жизни не видела большого города и не знала о том, что он может в себе таить. В детстве она никогда не покидала свой тихий уютный дом, где каждая улочка, каждый уголок были ей хорошо знакомы. Там не было тайн, даже камень не мог затаиться в высокой траве и остаться никем не замеченным.       Дерево стукнулось о каменную пристань, матрос спрыгнул на причал, чтобы пришвартовать судно. И тут все звуки смешались в одни неразделимый рокот, уносящий сознание светловолосой девы в далёкое и неведомое. Её разум и силы медленно уплывали, она почувствовала как ноги её подкосились, голова закружилась.       Рин ощутила влагу на своём лице, вкус соли на губах. Её веки слабо дрогнули и она открыла глаза. Трое людей склонились над ней. Кажется, она упала в обморок. -Вставай-скомандовал низкий голос и сильные руки поставили её на ноги. Всё её тело ныло и слабость одолевала каждую клеточку, чтоб не упасть пленница крепко вцепилась в его руку. -Кажется, она не может идти...-заметил мужчина, в которого она вцепилась. -Тогда отнеси её в телегу. И пусть ей дадут молока,- распорядился кто-то рядом. Мужчина подхватил её на руки, словно куклу, и отнёс к телеге.        В голове всё ещё стоял туман, когда ей сунули жестяную посудину с молоком. Рин послушно выпила. -Бедное дитя,- покачала головой сморщенная старуха, сидевшая рядом. Девушка ничего не ответила, небольшими, не смелыми глотками впитывая живительную силу питья. В телеге с ней сидела ещё с десяток других женщин. Старые и молодые, красивые и уродливые. И во всех взглядах она читала жалость к ней одной. Вместо положенной благодарности, в сердце девушки подняла свою мерзкую голову змея отвращения, громко зашипела, выпуская свой яд, затуманивая разум. "Не смотрите на меня так! Не смотрите!"- ей хотелось отвернуться от этих всевидящих глаз, сбежать, забиться в самый дальний и тёмный угол. -Трогай!- крикнул грубый бородатый мужчина, хлопая огромной ручищей по хрупкой оградке телеге, от которого та заходила ходуном, вот-вот рискуя и вовсе развалиться. Старичок на козлах вздёрнул поводья. -Но! Но! Пошла!- его голос взлетел высокими скрипящими визгами. Животное лениво ударило копытами о грязную брусчатку, колёса жалобно заскрипели.        Липкий всепроникающий ужас охватил маленькой фарфоровое тельце. Дворец? Везут ли их в дворец уже сейчас? Нет, сейчас Рин не была готова туда отправиться. Только не сейчас. Она сжала пустую посудину, умоляюще глядя на своих спутниц, глядящих вперёд себя невидящим взглядом. Вязкий туман отчаяния окутал её разум, прочно прицепившись к её мозгу. -Куда мы едем? Мы же едем не дворец? Нет! Пожалуйста, только не туда!- её голос сорвался на пронзительный высокий крик, смешанный с хрипом и плачем. Крупные слёзы закапали на грубое полотно одежды, оставляя грязные мокрые пятна. Девушка будто совсем обезумела, светлые волосы растрепались, во взоре чистых глаз горел дикий огонёк, как у затравленного зверька, а тело поминутно сотрясалось дрожью и всхлипами. -Тише, тише- прошептала старушка, приобняв хрупкие плечи.- Всё будет хорошо- шептала она прижимая к себе Рин. -Мы же не в дворец едем?!- в панике продолжала твердить обезумевшая. -Замолкни!- грубо оборвал её старик, своим писклявым голосом, неприятно отзываясь в барабанных перепонках. Старушка крепче прижала бедняжку, словно заведённая твердя только одно слово. Она же мёртвой хваткой вцепилась в её одежду, цепляясь за неё, как за соломинку своего единственного спасения. Её истерика начала понемногу угасать, переходя в тихие рыдания.       Когда телега остановилась перед довольно внушительным зданием, Рин всё же смогла совладать со своими чувствами, лишь мокрые дорожки слёз на щеках напоминали о недавно нахлынувших эмоциях. Она подняла восхищённый взгляд на не больших размеров дворец перед ней. До этого она никогда не видела ничего подобного. Он казался ей невероятно красивым и огромным. Всего в строении было три этажа. От главной постройки на запад и на восток простирались два крыла дворца. Фасад украшал барельеф с маленькими птичками и прекрасными цветами. Под каждым окном размещалась клумба с лилиями всех возможных сортов и цветов, но над всем разнообразием преобладали необычные лиловые, любимые цветы генерала. -Это дворец императора?- открыв от удивления рот, спросила девушка, забыв о недавнем страхе, уступившему место восторгу. -Нет, милая,- улыбнулась старушка, гладя её по светлым шелковистым волосам.-Это дом генерала Гакупо- объяснила она, встречая вопросительный взгляд Рин.        Солдаты из личной охраны генерала подскочили к телеге, но не для того, чтобы помочь женщинам, а для того, чтобы они не сбежали. Рин выбралась последней. После колючей соломы, тёплый песок приятно ласкал уставшие, опухший ступни. Она боязливо держалась позади остальных пленниц, со страхом поглядывая на суровых и неприветливых солдат. Другие слуги расступались перед процессией новоприбывших рабов, покорно глядя себе под ноги."И я должна стать одной из них?-подумала девушка с ужасом.-Нет!- твёрдо решила она,-нужно сопротивляться. Они могут сжечь наш дом, убить нашу семью и поработить нас, но им никогда не подчинить нашу волю!"       Их провели через холл с высокими колонами, длинный коридор с полом из серых, белых и аметистовых мраморных плит, несколько комнат с большими окнами и мягкими коврами, и наконец оставили в зале с множеством деревянных скамеек. Солдаты и слуги вышли, оставив их совсем одних. Светловолосая девчушка огляделась по сторонам. Стены комнаты украшали многочисленные гобелены, изображающие сцены из жизни знати, исторические события и деяния королей этой страны. Потолок был обделан лепниной с цветами, птицами и витиеватыми узорами. В центре замысловатой композиции весел массивный канделябр со свечами. На окнах, извиваясь в танце с ветром, развевались шелковые, почти прозрачные занавески. Из сада доносилось многообразная симфония голосов его пернатых обитателей и сладкий пьянящий аромат.        Дверь распахнулась и на пороге появилась высокая, худая женщина в длинных одеждах, скрывавших её тело. За ней толпилась стайка служанок. Она окинула своих будущих подчинённых придирчивым взглядом, задержав его на Рин, которая явно выделялась среди всех. -Добро пожаловать в Мурасакиро. Я Лука-управляющая домом и прислугой. С этого дня вы все становитесь моими подопечными. Сейчас вас приведут в порядок и накормят, а затем вы приступите к своим новым обязанностям,-она говорила это спокойным ровным голосом, будто читала стихотворение. На шее, как и у всех рабов, было надето ожерелье из янтаря, но это не мешало держаться ей, как госпоже. Идеально ровная осанка, спокойный мелодичный голос и грация её жестов возвышали Луку над всеми остальными слугами.        Другие служанки выпорхнули из-за её спины стайкой пёстрых бабочек, подлетев к уставшим пленникам, беря их под руки и уводя за собой. -А ты- Лука обратилась к напуганной Рин, от чего та вздрогнула, будто проньзённая стрелой,- идем со мной. На твой счёт, хозяин дал отдельные указания,-управляющая развернулась, взметнув водопадом нежно розовых волос и уверенно зашагала вперёд, уводя девушку куда-то в глубь дома.        Коридоры, маленькие комнатки, не больше каморки, и широкие залы проносились мимо, а они всё шли дальше в этом изящном лабиринте. Наконец управляющая остановилась перед маленькой дверкой, достала ключ из складок своих длинных одежд и отперла дверку, позволяя своей подопечной войти первой. Это была ванная комната с бассейном, в центре которого ключом била теплая вода из разинутых пастей двух уродливых мраморных рыб. Откуда-то из угла выскочили две смуглые девушки едва старше самой Рин. Они помогли стянуть с пленницы грязную одежу, обнажая почти кукольное тело. Но это уже не было тело ребёнка, в нём начинали прорисовываться плавные изгибы женщины. На бледных щеках заалел румянец, когда последняя тряпка оказалась на полу. Рин неуверенно прижала руки к груди, растерянная и смущённая. Она с опаской коснулась воды, чувствуя жар исходящий от слегка мутной поверхности. Во влажном воздухе витал аромат благовоний, переплетающихся между собой в сильный, но приятный запах. Девушка погрузилась в бассейн почти с головой, чувствуя как тепло окутывает её, проникает сквозь кожу и растекается по венам. Даже кости будто размякли под действием горячей ванны. -Когда закончишь, наденешь вот это- Лука положила на краю бассейна стопочку тканей и вышла, оставив Рин наедине со всеми её страхами и переживаниями, навеянными неизвестностью.       Она оказалась совершенно одна в огромной, для её наивных представлений, комнате, в чужой стране. Впереди её ждал только кошмар, завернутый в блестящую упаковку роскоши. Об императоре, для которого люди ни чуть не ценнее вещей, думать и вовсе не хотелось. Эти мысли не сулили ничего кроме бездны отчаяния. Несчастная пленница выбралась из не остывающей воды и обернулась в большое белое полотенце, оставленное прислугой рядом с её новой одеждой. Она старалась растянуть каждую минуту на сколько это было возможно, но даже они предали её на этой враждебной земле, не торопя стрелки часов в их монотонном шествии. Мягкий ворс жадно впитывал каждую капельку, пока их совсем не осталось, но даже тогда Рин продолжала старательно вытирать себя, будто она всё ещё была покрыта той грязью, вперемешку с кровью своих родителей, соседей и жителей своей деревни. Не смотря на эфирные масла, в ноздрях всё ещё стоял ужасный смрад обгоревшей плоти. -О, ты уже выкупалась,- Лука вошла совершенно незаметно или невольнице так только показалось.-Я помогу тебе одеться.       Мягкий голос экономки развеял угнетающую ауру. Её пальцы ловко справлялись с замысловатыми деталями платья. Можно было бы даже подумать, что маленькая светловолосая девчушка какая-нибудь важная госпожа, никто из прислуги не мог бы носить таких роскошных, но вовсе не вычурных, одежд. Элегантные тонкие ткани, золотые и серебряные нити, искусные узоры, сплетающие между собой цветы и лозы. Лишь одна деталь напоминала о истинном положении дел-янтарное ожерелье, что служило клеймом для скота, невольников, рабов.       Снова Рин вели через запутанные пути королевского особняка генерала в совершенно неизвестном ей направлении, не дав никаких объяснений. Жизнь в этом месте текла в другом, непонятном ей русле. Всё тут подчинялось своим правилам и законам, и теперь девушке предстояло окунуться в этот новый мир и невольно стать его частью. Судя по проделанному пути, они направлялись в другое крыло здания. В здешних коридорах попадалось куда меньше суетящихся слуг. В залах витала благородная, но ни капли не подбадривающая, тишина. Даже Лука старалась ступать тише, хотя полу были застелены великолепными коврами, её походка стала менее уверенной и властной. Можно было догадаться, что в этом крыле обитал хозяин сего дома. Маленькая пленница почувствовала подступающую волну сковывающего волнения. Ведут ли её к генералу? В голове закопошились пугающие догадки. Перед внутренним взором снова возникли эти пугающие глаза, в них горел огонь убийц, жажда крови и наживы. Эти взгляды будут преследовать выживших в ночных кошмарах всю оставшуюся жизнь. Женщина остановилась перед белой двустворчатой дверью, оставляя Рин на растерзание собственным опасениям. Но вместо того, чтобы войти и предупредить хозяина о прибытии гостьи, управляющая снова начала перебирать объемную связку ключей. Отбросив несколько грубых кусков меди, она наконец нашла один небольшой, сделанный из серебра ключик. Лука отперла дверь и пригласила чужестранку войти. -Это твоя комната. Обед сейчас принесут. Сегодня вечером господин проведёт званный ужин, на котором тебе надлежит присутствовать, но об этом чуть позже,-говоря это, как заученную речь, женщина распахнула тяжелые шторы на окнах, впуская внутрь золотой солнечный свет. Нигде не взметнулось ни пылинки, аккуратный туалетный столик сверкал идеальной чистотой, как и все остальные поверхности, вычищенные до идеального блеска. -Перед ужином я зайду к тебе, чтобы помочь переодеться.       На этом дверь закрылась, снова оставляя маленькую потерянную девочку одну. Наверное, ей стоило хоть что-то ответить или кивнуть, но, видимо, этого никто от неё не ждал. С ней обходились словно с куклой, вымыли, красиво одели. Разве так положено обращаться с пленными? Вряд ли другим женщинам из повозки так же повезло. Рин, не зная, что ей позволено делать, решилась осмотреть свою комнату. Своей она её вовсе не считала, но так сказала Лука и будет гораздо проще отличать её от остальных называя своей. Это были настоящие хоромы для маленькой деревенщины. Тут можно было уместить не меньше двух её прежних домов. Что и говорить, везде лучшее шелка и атлас, золото и серебро, тонкая работа ювелиров. Из огромного зеркала выглядывало робкое личико, сейчас большее напоминающее детское. За время морского путешествия бедняжка совсем исхудала. Новое платье свободно струилось с худых плеч, кости и вены играют под почти прозрачной кожей при каждом движении. Пальцы невольно потянулись к гладкой поверхности зеркала, будто подозревая, что это какой-то обман, но отражение так же подняло руку и коснулось в ответ.       Изучение нового помещения прервал вкрадчивый стук. Не дожидаясь ответа, служанка вошла, держа в руках серебряный поднос с обедом. Она, не проронив ни единого слова, поставила его не столик из темного дуба и удалилась. Пленница подошла поближе, заглядывая, что же ей принесли. На белой фарфоровой тарелочке с изящными завитушка, источая головокружительный аромат, лежали несколько пухлых булочек с корицей, пара поджаренных яиц и куриное филе, нарезанное на тонкие ломтики. Одного взгляда на это скромное произведение кулинарного искусства хватило, чтобы желудок пронзительно взмолился о пищи, громко заурчав. На протяжении всего пути от своего городишки и до сегодняшнего дня Рин почти ничего не ела, но сейчас испытала непреодолимое желание расправиться с содержимым тарелки. Как бы она не хотела сопротивляться, ей нужны были силы, много сил. Пока златовласая кукла не знала, что ей делать или как отомстить этим чудовищам, что отняли у неё всё, но она точно знала, что обязательно сделает это, а пока с аппетитом прикончила свой обед. Он оказался невероятно вкусным, словно его приготовила мама. Увы, она была мертва и уже никогда не сможет порадовать дочурку своей стряпней. От осознания этого факта на голубых глазах выступили горькие слезы. Совершенно обессиленная и подавленная девушка рухнула на большущую кровать, тихо рыдая о своей утрате. Она не успела заметить, как накопившаяся усталость и боль одолели её, и красавица провалилась в глубокий сон.