Просто любовь

— Идём на ужин. — Юнги уже выключил компьютер и шагал к вешалке. Чимин вынырнул из своих мыслей и растерянно посмотрел на мужчину. Смысл слов дошёл не сразу до него. — Зачем? — вслух удивился Чимин, но отложил бумаги и пошёл за своей курткой. Сверху на неё повязал коричневый шарф, пока босс опять не рассердился. — Чтобы поужинать, — безразлично отозвался тот и пошёл к выходу. — Пройдёмся пешком. Тут неподалёку есть кафе. В кафе было тихо, несмотря на то, что на часах было почти восемь часов, когда большинство людей в городе были готовы приступить к ужину. Видно, это место было не сильно популярным. Чимину здесь понравилось, поскольку после рабочего дня посидеть в тишине было очень ценно. Он подумал, что, наверное, Юнги именно поэтому выбрал это место. За тишину. Они заказали еду и как всегда, пока ждали заказ, почти не разговаривали. За редкими репликами следовали неловкие минутные паузы. Чимин взял в руки салфетку и принялся её складывать, чтобы чем-то себя занять. Его мысли были где-то далеко, прерываемые лишь отдалённым звяканьем приборов и тихим гулом разговоров немногочисленных людей в кафе. Он думал о том, вспоминал ли о нём босс вне работы и понимал ли, что делает со своим подчинённым. Это была глупая мысль, но Чимин никак не мог от неё избавиться. Вдруг он осознал, что, по сути, они друг о друге ничего не знали. Чимин понятия не имел, какая у Юнги жизнь за пределами работы, кто его семья, чем он увлекается. Это казалось… неправильным — связываться с кем-то, едва зная человека. Да, имя Мин Юнги было известно ему больше года, и они много раз пересекались, но Чимин совершенно ничего о нём не знал. Считал ли Юнги так же? Чимин тоже ничем личным с ним не делился, хотя было бы что рассказывать, на самом-то деле. И всё равно, даже понимая, что их отношения ограничивались исключительно сексом, он очень хотел, чтобы мужчина проявил хотя бы небольшую заинтересованность в отношении человека, с которым спал. Еду подали на красивых белых тарелках. Чимин тихо поблагодарил официантку и посмотрел на свой заказ. Картофель фри и поджаренный сэндвич с ветчиной. Он импульсивно заказал первое, что попалось ему на глаза в меню. Ветчина ему не особо-то и нравилась. Юнги немного закатал рукава и взял со своей тарелки картошку, чтобы попробовать. — Что тебя беспокоит? Чимин на мгновение растерялся, но сперва собрался с мыслями, чтобы не выдать какую-нибудь чепуху. — Ничего. — Ты в этом уверен? — Правда в том, — медленно и неуверенно начал Чимин, поднося ко рту картошку, — что вы меня даже не знаете. Вас это не волнует? Что вы едва ли знаете человека, с которым спите? — Это была опасная тема, но эти мысли глодали его с самого утра, и, если честно, это стоило обсудить. Он взял другую картошку фри, окунул её в соус и зажал в зубах, чтобы заткнуться. Юнги принялся аккуратно вытаскивать из своего бургера маринованные огурцы. Ответил он так же осторожно. — Не особо. Меня волнует только то, насколько ты хорош в постели. — Он понизил голос, осматриваясь своими кошачьими глазами по сторонам, словно он бы постыдился, подслушай кто-нибудь его слова. Мужчина укусил бургер и задумчиво пожевал, ни разу не посмотрев в сторону Чимина. Чимин прикусил губу и вместо того, чтобы есть, стал топить несчастную картошку в соусе. Не такой ответ он хотел услышать, но вполне ожидаемо, так почему в груди так тянет? — Тогда зачем ты позвал меня поужинать? Какой в этом смысл? Юнги наконец посмотрел на него и слегка пожал плечами, откладывая бургер обратно на тарелку. — Ладно, хорошо. Будь по-твоему. — Он вытер пальцы салфеткой и взялся за чашку слева от него. — Какой твой любимый цвет? Чимин пришёл в замешательство из-за внезапной смены решения и не смог удержаться от лёгкой улыбки. — Нет одного. Я все цвета люблю. — И пока Юнги не задал следующий вопрос, спросил сам: — Какая твоя любимая еда? Юнги снова взялся за бургер. — Холодная пицца. Чимин фыркнул и прикрыл рот тыльной стороной руки. Юнги смутился. — Что? Какие-то проблемы, Пак? — Нет! Просто… никогда бы не подумал, что у нас есть что-то общее. — Это была правда. Чимин очень удивился, что обеспеченный директор, у которого имелись деньги на что угодно, предпочитал холодную пиццу каким-нибудь деликатесам. Это делало Юнги в его глазах больше человеком и меньше богатеем. Юнги принялся за еду, и разговор, к сожалению, затих. Чимин тайком наблюдал за Юнги. Как он вытирал салфеткой лицо каждый раз, когда на губах оставался кетчуп, вместо того, чтобы слизывать его языком. Или как он внимательно изучал еду, прежде чем кусать, словно это решение было очень важным. Чимин справился быстрее Юнги. Они заплатили за ужин и вышли на мороз. Рождественские огни уже зажгли, несмотря на то, что был ещё только конец ноября. Они обвивали фонари и голые деревья. Всё это было так захватывающе красиво, что Чимин с восхищением ребёнка остановился полюбоваться. Витрины зданий тоже были украшены игрушками, огнями и колокольчиками над входными дверями. Чимин почувствовал, как его потянули вперёд за рукав. Он понял, что стоял и пялился на глупые рождественские огни уже минуты две. Покраснев, он нагнал мужчину и сунул руки в карманы, чтобы согреть. Они пошли вдоль улицы. Пару раз Чимин столкнулся с Юнги плечами, чтобы уступить дорогу идущим навстречу людям. На четвёртый раз Юнги взял его за руку, отказываясь отпускать. — У тебя есть домашние животные? — неожиданно спросил Юнги, когда толпа немного рассеялась. Чимин посмотрел в его сторону, а потом перевёл взгляд на их соединённые руки. Людей стало меньше, но он не стал отпускать его руку, и мужчина не выказывал никакого дискомфорта. — У меня нет. Но я присматриваю за кошкой лучшего друга. — Почему? Ах да. Юнги же понятия не имел, что лучший друг Чимина в настоящее время проживал в Париже, не то чтобы они это обсуждали. Еще одно доказательство того, как мало они друг о друге знали и как сильно Чимину хотелось бы разузнать, что творилось в голове директора. — Он учится во Франции. Вернётся весной. Юнги коротко кивнул и наконец отпустил Чиминову руку, чуть отступая, чтобы они больше не сталкивались плечами. — Так его кошка живёт у тебя? — Это был глупый вопрос, на который уже был дан ответ, но Чимин всё равно кивнул. — Ты хороший друг. — А что насчёт тебя, Юнги? — Чимин предпринял попытку сократить расстояние между ними, но мужчина отступил ещё дальше. — Где твои друзья? — Друг, — поправил Юнги, заставив сердце Чимина сжаться. — Мой единственный друг живёт здесь. Я не часто с ним вижусь. — Почему? — У него своя жизнь, у меня своя. Это в порядке вещей, Пак. Друзья отдаляются с возрастом. — Они остановились на перекрёстке в ожидании, когда значок оранжевой ладошки сменится белой фигурой. — Его зовут Сокджин. Он иногда помогает с делами компании, но, возможно, вы с ним не пересекались. Чимин задумался, припоминая это имя, но в итоге лишь покачал головой. — А знаешь, — начал он и сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Почему бы тебе не встретиться с ним? На друзей всегда нужно находить время. В конце концов, они единственные люди, кто остаются у тебя в жизни. — Так не бывает, Чимин. Потому что жизнь очень несправедлива. — Юнги говорил твёрдо, но тихо, слегка понурив голову и отрывисто дыша, словно пытался не падать духом. А может быть, всё так и было, ведь для Чимина его жизнь оставалась загадкой. Чимин похлопал мужчину по плечу, чтобы поддержать. — Человек — сам кузнец своего счастья. Юнги усмехнулся на это, но ему было явно невесело. Только боль скрывалась где-то глубоко внутри. — А в чём смысл жить, если всё равно умрёшь, Чимин? — Это был не вопрос, а скорее горький девиз его жизни. *~*~* По лицу Юнги начинали стекать дорожки пота, которые выхватывал свет лампы, заставляя кожу блестеть. Чимин проводил одну каплю глазами и потянулся стереть собравшийся пот над чужой бровью. Взгляд скользнул ниже, остановившись на глазах Юнги, которые Чимин признал красивыми. Кофейная с золотым радужка с тёмно-шоколадным провалом зрачка, создающие удивительный цвет глаз. Ресницы у мужчины были длинные, чёрные и прямые, слегка закручивающиеся на концах. Чимин повёл пальцем ниже, осторожно касаясь их и заставляя Юнги закрыть глаза. Поцелуи с Юнги были со вкусом сосновой хвои и пота. Приятные и странным образом пьянящие. Чимин не смог удержаться от стона прямо в эти розовые пухлые губы. Их языки переплетались, чтобы распробовать друг друга. Раньше такого между ними не было. Перемена пугала, несмотря на то, что ничего коренным образом между ними не поменялось. Но Чимин чувствовал это, где-то глубоко внутри он понимал, что именно это значило. В тот момент он мог сосредоточиться только на маленьких родинках, рассыпанных на плече Юнги, и том, как восхитительно мужчина двигался в нём. Чимин кончил первым с тихим стоном, когда Юнги начал водить по его члену рукой в такт толчкам. Скоро и мужчина кончил следом. Тело на мгновение напряглось, а после плечи расслабились. Чимин не стал отпускать Юнги, продолжая обвивать ногами его бёдра, решив, что так сможет удержать его подольше, чтобы ещё немного насладиться ощущениями. Чимин провёл руками по груди Юнги. Его рубашка была расстёгнута только наполовину, но пришлось довольствоваться тем, что есть. Он спустился руками вдоль боков, остановившись на талии, и закрыл глаза, потому что ему было очень хорошо. Юнги попробовал отодвинуться, чтобы выйти из него, но Чимин остановил его, легонько потянув за рукав рубашки, даже не открывая глаз. — Постой так, — прошептал он, потянув на себя руки мужчины, пока они не оказались у него на бёдрах. — Пожалуйста. — Хорошо, — выдохнул тот так же тихо и остался внутри Чимина, пока всё это не стало слишком, и они неохотно разделились. Что ж… кажется, Чимин попал. *~* — У нас с Чонгуком вчера был секс. — Вот какая новость встретила Чимина, когда он ответил на телефон. Было уже за полночь, он засыпал на ходу, потому что кофе из организма уже давно вышел, а тело отчаянно нуждалось в отдыхе. Чимину пришлось обдумать услышанное едва соображающей головой пару минут, прежде чем он хотя бы понял, с кем вообще разговаривает. Потом до него дошло, что это Тэхён, и у лучшего друга довольно серьёзные новости. Чимин прочистил горло и сел на кровати, потирая сонные глаза. — Чего? — Чонгук пригласил меня к себе на ужин, и мы трахнулись прямо на столе. — Возбуждение Тэхёна ощущалось даже через телефон. Он привычно тараторил информацию в трубку. — Это было восхитительно, Чимин. Клянусь, он так хорош в постели! И поверь мне, я знаю, что мы знакомы всего ничего, но мне кажется, что это может вылиться в серьёзные отношения. Чимин сидел и моргал в темноте комнаты, нахмурив брови, пытаясь переварить услышанное. — Ну, замечательно, наверное. То есть я совершенно не хочу слушать подробности твоей сексуальной жизни, но я счастлив за тебя, Тэ. — Правда? — прошептал Тэхён с надеждой. — Я боялся, что ты рассердишься, потому что я всегда тороплюсь. Но Чонгук другой, понимаешь? Он ко мне очень добр. — Я бы не стал на тебя сердиться, Тэ, — ответил Чимин, забивая на сон и вылезая из кровати, и направился на кухню. С вечера вторника там осталась пицца. Уже, правда, четверг, но он был уверен, что вполне может её съесть. Он достал кусочек и почти половину запихал в рот. — Мне кажется, Чонгук хорошо к тебе относится. Только будь осторожен, ладно? Сам знаешь, я его придушу, если тебя обидит. Тэхён громко и заливисто рассмеялся. — Да, знаю. — Последовала пауза. Чимин успел взять почти пустую двухлитровую бутылку содовой и открутить крышку. — Я правда очень счастлив, Чимин. Кажется, всё становится на свои места. — Я рад. — Чимин взял телефон и еду и пошёл обратно в комнату, чтобы лечь, одновременно пережёвывая затвердевшую пиццу. — Ты этого заслуживаешь, Тэ. — Ты так считаешь? Чимин кивнул, хоть и знал, что Тэхён этого не увидит. — Да. Конечно. — Спасибо, Чимин. А как там твои дела? Выходил из дома с тех пор, как я уехал? Чимин не хотел говорить о себе, потому что это напоминало ему о тех вещах, о которых он думать не желал. И, если говорить честно, он изо всех сил пытался избегать своих проблем. Но Тэхён всегда был любопытным, вне зависимости от ситуации. — Всё замечательно. — Он чувствовал себя дерьмово из-за лжи. — Недавно ходил выпить с новым коллегой. Он милый. — Ого, — завопил Тэхён. — Парень? Потенциальная пассия? — Нет, — вздохнул Чимин. — Просто друг. Ну, с натяжкой. Мы лишь разок зависли в баре, и это было несколько недель назад. — Любовь стучится, когда её меньше всего ожидаешь, Чимини! — прокричал его друг. Динамик телефона протестующе взвизгнул. Да, подумал Чимин, в этом Тэхён был прав. Но это не всегда хорошо. *~* — Мы сегодня опять собрались в бар, — начал Хосок, отпивая свой сладкий кофе, когда они с Чимином возвращались к зданию компании. Они решили снова сходить куда-нибудь пообедать, но по причине отсутствия времени пришлось сделать это по-быстрому. — Хочешь с нами? Намджун с Юной хорошо провели с тобой время, и я тоже. Было бы круто, если бы ты согласился. Чимин взглянул на него поверх большого повязанного шарфа. Погода становилась всё холоднее. Он наконец-то взял с собой шарф, но забыл перчатки и шапку. — Я… — начал он, вспоминая, были ли у него планы. — Конечно. С удовольствием. — Отлично, — просиял Хосок, вставая на носочки. Чимин подумал, что он похож на ребёнка. Они зашли в здание, скинули куртки и шарфы и направились к лифту. — Встретимся там же, в то же время, что и в прошлый раз. *~* — Нужно, чтобы ты задержался сегодня, — заявил Юнги, когда Чимин начал собирать свои вещи. На часах было полдевятого, самое время, чтобы поехать домой и переодеться. Нахмурившись, он посмотрел на Юнги, но не перестал складывать бумаги и собирать вещи. — Я не могу, сэр, — возразил Чимин. — У меня на сегодня есть планы с другом. — Планы могут подождать, — непоколебимо добавил Юнги. — В твои обязанности входит помогать всегда, когда мне необходима помощь. Чимин фыркнул и закинул сумку на плечо, готовый отправиться домой. — Юнги, я не стану отменять свои планы. — Непонятно, когда он успел стать таким храбрым, потому что всего несколько дней назад даже необходимость произнести имя директора его нервировала. Вероятно, стресс наконец-то дал о себе знать. — Сегодня я иду гулять и развлекаться. Я достаточно задерживался всю неделю. Ручка в руках Юнги застыла над документом, который он подписывал. Он вскинул глаза, одаривая Чимина убийственным взглядом. — Полагаю, у вас складываются весьма личные отношения с новым секретарём, я прав? — выдавил он низком голосом сквозь стиснутые зубы. — Это с ним вы сегодня встречаетесь, Пак? Поэтому отказываете мне в помощи? — Ну и что, если я встречаюсь с ним, — огрызнулся Чимин. — Кажется, наше соглашение предполагает, что мы не должны вмешиваться в личную жизнь друг друга. Мужчина выглядел так, словно разрывался на части. Он глянул на документ перед собой, крепко сжав пальцы на ручке, после чего перевёл взгляд на край стола. Он потянулся и схватил впечатляющую стопку бумаг, с которой встал и подошёл к нему. Мужчина довольно грубо пихнул ими Чимина в грудь, а потом развернулся на каблуках и вернулся за стол. — К понедельнику эти бумаги должны быть рассортированы и изучены. Чимин уставился на кипу в руках и от удивления раскрыл рот. — Это слишком много, — запротестовал он, повышая голос, отскакивающий от стен кабинета. — Мне с ними и за неделю не управиться, а уж тем более за два дня! Ты это делаешь мне назло? — Убирайтесь из моего кабинета, — спокойно приказал Юнги, возвращаясь к работе. — Увидимся в понедельник утром, Пак. *~* Чимин напился вдрызг. Да так, что только с помощью сильных рук Хосока добрался до уборной, где его долго рвало. Он был в жутком состоянии. Не стоило столько пить за такое короткое время, но он был зол, задет и очень растерян. Хосок сидел позади, поглаживал по спине и убирал волосы с глаз. Это только ухудшало ситуацию, ведь они тоже едва знали друг друга, и всё же вместе сидели в маленькой кабинке грязного туалета. Чимина выворачивало, а Хосок присматривал за ним. Это всё была вина Юнги, этого идиота. Чимин отбросил с лица волосы и оглянулся через плечо, чтобы заглянуть Хосоку в глаза. — Знаешь, — пробормотал Чимин, тыкая в парня пальцем. — Он иногда ведёт себя, как распоследняя сволочь! — Кто? — тихо спросил Хосок и погладил Чимина по спине. Чимину показалось, что его сейчас снова вывернет. Он склонился над унитазом и крепко ухватился за него, чтобы не упасть, хотя от трясущихся рук и так было мало толку. — Юнги! Он так… разозлился! Знаешь, ещё он такой грубый и холодный, но, Хосок… Он мне так, чёрт подери, нравится. — И его опять стало рвать до боли в груди и выпачканной в желчи одежды. — Давай отвезём тебя домой, — тихо предложил Хосок, убедившись, что больше повторений не последует. Дорогу домой Чимин не помнил, потому что успел заснуть, но он вспоминал потом, как говорил Хосоку свой адрес, лежа на заднем сидении машины с пакетиком в руках на случай, если его снова будет рвать. На следующее утро Чимин проснулся и увидел на прикроватной тумбочке стакан воды, две таблетки аспирина и записку «позвони, когда станет лучше» неаккуратным почерком Хосока. Он тихо простонал и откинулся на подушки, чувствуя себя самым ужасным человеком на земле за то, что позволил себе потерять контроль и надраться на глазах людей, которых только начал узнавать. Чимин не стал звонить Хосоку, но написал сообщение, дав знать, что не умер во сне. До конца дня провалялся в постели, утопая в жалости к себе с самым ужасным похмельем, угрожающим медленно его доконать. *~*~* Чимин разобрался с документами, которые Юнги ему дал, и принёс их в понедельник на работу, как и было приказано. На нетвёрдых ногах он поднялся на последний этаж, чувствуя, как нарастает беспокойство. Он думал о том, изменится ли что-то между ним и Юнги из-за ссоры в пятницу, но очень надеялся, что нет. На самом деле Чимин до конца не понимал, отчего так нервничал. Между ними не было никаких личных отношений. Ничего личного, даже секс. В приёмной стояла тишина. Минджу с Хосоком усердно работали за своими компьютерами, как будто от этого зависела их жизнь. Что ж, по сути, так и было. Работа — это деньги, а деньги двигают миром. Когда Чимин вышел из лифта, Хосок оторвался от монитора и робко махнул рукой из-за высокой стойки. Минджу сняла наушник и провела рукой по золотистым волосам, одаривая Чимина взглядом, который тому был очень хорошо известен. — Босс не в настроении, — пробурчала она и помахала в воздухе пакетом. — Удачи, друг мой. Вот тебе завтрак. Чимин подошёл к ним и взял пакет. Живот заурчал, отозвавшись на аромат какого-то вкусного угощения. Юнги всё-таки был не в настроении, а он не горел желанием иметь с этим дела. Он перевёл взгляд с Минджу на Хосока, пытаясь потянуть время, которого у него не было. — Спасибо, — вздохнул он. — Что ж, мне пора в ад. — И с этими словами он повернулся и пошёл к резным дверям, пытаясь сглотнуть вставшее поперёк горла волнение. Юнги всё утро напряжённо молчал, яростно стуча по клавиатуре. Чимин тоже сохранял дистанцию и задавал вопросы, только если в чём-то был совсем не уверен, но и на эти вопросы не получал ответов. Тягостное напряжение затапливало кабинет, не давая Чимину сосредоточиться ни на чём другом. Минуты превратились в часы, но в полдень Юнги наконец сорвался и вскочил с кресла, подлетел к Чимину, взял бумаги, лежащие у того на коленях, и отшвырнул в сторону. Он подался вперёд, грубо, на грани удовольствия и боли зарываясь пальцами в волосы Чимина, и поцеловал. Юнги агрессивно вёл, а Чимин старался за ним поспевать. — Прости, — наконец произнёс он почти шёпотом, отстранившись и вытерев губы тыльной стороной руки. Чимин только и сумел, что таращиться на него во все глаза с колотящимся в груди сердцем, потому что… да что блин это было вообще? — Я повёл себя как идиот в пятницу. Прости меня. Было странно слушать, как он извинялся, словно раненый зверь, с опущенными к полу глазами. Чимин отбросил ненужные мысли и поднялся со стула, чтобы обнять мужчину, неловко и немного по-дурацки, но всё равно успокаивающе. Ведь для того, чтобы первым извиниться, ему наверняка пришлось перебороть себя, а Чимин не смог бы отказаться от извинений. — Всё хорошо, — выдохнул Чимин, усаживаясь обратно. Его губы немного пекло после грубого поцелуя, но ему нравилось это ощущение. К такому он мог привыкнуть. Они вернулись к привычной работе. После неожиданного извинения всё вернулось на круги своя. Юнги даже снизошёл до странноватой шутки после возвращения с обеда с такой неловкой концовкой, что сам залился краской. В тот вечер Чимин поехал домой, чувствуя себя уже не так ужасно, потому что, по крайней мере, Юнги его не ненавидел, а дел на работе по-прежнему хватало, чтобы не успевать надумывать лишнего. Однако дома ситуация выглядела совсем иначе. Весь ворох мыслей в голове когда-нибудь его точно убьёт, если раньше этого его не накроет нервный срыв. Стоило ему перешагнуть порог квартиры, как они тут же начинали атаковать, заставляя утопать в жалости к себе. Он хотел бы, чтобы ему было на кого опереться, хотя бы на мгновение. Рассказать кому-нибудь, что он так погряз в своих проблемах, что уже не знает, как двигаться дальше. Продолжать ли ему эту тему с личным-помощником-тире-секс-партнёром или же уволиться и жить дальше? Если быть до конца честным с самим собой, Чимин выбрал бы первый вариант. Ему было очень хорошо с Юнги. Он чувствовал себя желанным, и он этого отчаянно хотел. От одного чужого прикосновения его бросало в дрожь, заставляя желать большего. Но, возможно, это большее было слишком сложным, а, следовательно, Чимин чувствовал внутри себя и пустоту. Назвал бы Тэхён его безрассудным? Признаться, один раз переспать с боссом — рисковый поступок, а уж продолжать это делать — совсем иной уровень идиотизма. Зайдя в квартиру, Чимин скинул ботинки и сразу бросился в душ, чтобы привести мысли в порядок. Он был взрослым человеком, способным принимать решения самостоятельно. Если он начнёт сомневаться в своём выборе, то так и до инфаркта в свои двадцать недалеко. Ну и что, что он спал с директором компании, на которую работал? Чимин в полной заднице, и это факт. Вытирая полотенцем волосы, он расхаживал по комнате в старой пижаме, которую уже давно не стирал, рассудив, что сложившийся у него жизненный кризис не предполагает ношение чистой одежды. Диван стал надёжным убежищем, где он мог свернуться и на время забыть об остальном мире. Чем он, собственно, и занимался последние несколько недель. На нём его ждала подушка с одеялом. Откинув полотенце и захватив пачку чипсов из шкафчика над холодильником, он упал на диван и закинул в рот целую горсть. Он был жалким. Вёл себя, как какой-то эмоциональный подросток, но ведь он взрослый человек с реальными обязательствами. Вместо того, чтобы превращаться в отшельника, пустившего корни на диване, ему следовало бы быть более продуктивным. Чем Юнги занимался после работы? Вёл ли он себя так же, как Чимин? Хандрил ли в растянутых домашних трениках, забивая желудок гадкими чипсами? Или у мужчины всё было зашибись, и он продолжал жить своей жизнью за пределами кабинета? Он задумался над тем, были ли у Юнги другие партнёры в личной жизни, которые оставались в его большом доме на ночь и могли позволить себе просыпаться рядом с ним каждое утро, видеть его спящим. Делал ли Юнги им кофе и принимал ли вместе с ними душ? Нечто тёмное и неприглядное начало зарождаться в сердце Чимина. Самая настоящая ревность. Бездумно уставившись в экран телевизора, он неосознанно напрягся, сжимая руки в кулаки и оставляя красные следы от ногтей на ладонях. Он не имел права на ревность, и всё же это была она. Его выводила из себя мысль о том, что кто-то мог быть рядом с Юнги. Это было несправедливо. Чимин вдоволь нарыдался в ту ночь, обнимая Флаффи, которая сперва недовольно крутилась в его руках. Оставив фильм в качестве фонового шума, он плакал, уткнувшись носом в шерсть Тэхёновой кошки. *~*~* Зайдя в кабинет, Чимин сразу же ощутил напряжение, висевшее в воздухе. Предупреждающие знаки будто атаковали его со всех сторон разом. Он неуверенно закрыл за собой дверь и, как обычно, оставил на стуле вещи, прежде чем подойти к Юнги со спины, чтобы посмотреть, над чем тот работал. Привычный разбор документов, ничего необычного. — Нужна помощь? — спросил он, когда Юнги тихо выдохнул и оторвался от компьютера. Мужчина коротко взглянул на него и пошёл за нужными бумагами к шкафу. Он взял их и прижал к груди. На его лице не было совершенно никаких эмоций. С ним что-то случилось, или же Чимин сходил с ума? — Займись бумагами, — твёрдым и не допускающим возражений голосом велел он. Чимин вздрогнул из-за приказного тона. — Юнги, всё хорошо? Мужчина заметно напрягся и пошёл к дверям. Но взявшись за ручку, прорычал: — Просто… перестань. Ладно? Возвращайся к работе. — И ушёл, оставив Чимина стоять с отвисшей челюстью и бешено стучащим сердцем. День выдался длинным и тихим. Директор так и не вернулся, чтобы подбросить Чимину работы. Большую часть времени Чимин просто сидел, с беспокойством поглядывая на резные двери, словно чудовище могло показаться за ними в любой момент. Что заставило Юнги так огрызнуться и уйти, не сказав больше ни слова? Чимин что-то не то ляпнул? В чём бы ни была проблема, Чимин очень боялся узнать правду. Солнце опустилось за горизонт, наступил вечер. Чимин выключил компьютер и прибрался на столе, прежде чем пойти собирать вещи. Он подумал, что, может быть, босс пошёл домой, чтобы побыть одному. Но Чимин всё равно за него волновался, поэтому задержался подольше, наблюдая, как по небу плыли тёмные облака. Чуть позже пошёл дождь, и он решил, что дальше ждать нет смысла. Чимин накинул пальто, взял свою сумку и пошёл на выход к лифту. Когда тот звякнул и открылся, он налетел на Юнги, который выглядел ещё злее, чем раньше. Чимин отступил на пару шагов назад, чтобы его пропустить, а затем против своей воли сунулся следом за ним обратно в кабинет. — Сэр? Что-то случилось? — тихо спросил Чимин. Юнги окинул его тяжёлым взглядом, замечая пальто на его плечах. — Куда это ты собрался? Чимин принялся нервно теребить рукав пальто. — Домой, сэр. Уже почти полночь. — Ты не пойдёшь домой. Я хочу, чтобы ты доделал работу. Ты и так дал слабину в последнее время. — Юнги перезапустил свой компьютер и схватил с края стола папку, принявшись изучать её содержимое. Несколько мгновений стояла тишина, после чего мужчина добавил: — Пошевеливайся. Что бы ни случилось с ним, делиться проблемами с Чимином он, очевидно, не собирался. И, если начистоту, Чимин устал от его несправедливого к нему отношения. Юнги даже не отметил того, что Чимин и так на несколько часов задержался после окончания своей рабочей смены просто потому, что волновался за него. От того, что его усилия остались незамеченными, стало горько. — Нет, Юнги. Я иду домой. Я уже и так сильно задержался. Юнги кинул на него нечитаемый взгляд. — Прекрасно. Тогда убирайся отсюда. — Да в чём твоя проблема? — взорвался Чимин, топая ногой, как ребёнок, чтобы лучше отразить всю степень своего возмущения. — Моя проблема — ты, Чимин! — прорычал Юнги, вскакивая со своего кресла. На мгновение Чимину показалось, что он сейчас обогнёт стол и накинется на него. — Ни на что не годишься, идиот! Чимин опешил и с трудом сглотнул. Видимо, он сделал что-то совсем ужасное, раз Юнги так сильно взбесился, но слова всё равно его сильно задели. Он посмотрел на мужчину с недоверием, но решил, что ему больше нечего было сказать. Он не позволит ему увидеть, что он расстроен или, что хуже, плачет. Он развернулся, толкнул дверь и пулей вылетел из здания. Бог, наверное, очень сильно ненавидел Чимина. Когда он сел в свою развалюху и вставил ключ в замок зажигания, после минутной истерики он понял, что двигатель не заводится. Это должно было рано или поздно произойти. Чимин этого ожидал, но лучше от этого ему не становилось. Ну почему он не мог повести себя как нормальный взрослый человек и вложить деньги в работающую машину, а не в это едва дышащее уже несколько лет недоразумение? Он яростно вытер слёзы и пару раз приложился головой о руль, прежде чем распахнуть скрипящую дверь. Оставив вещи на заднем сидении, чтобы они не промокли, он закрыл машину и замер возле неё под холодным дождём, льющимся на волосы и плечи. У него не было с собой зонта, потому что собственная глупость не позволила вспомнить о нём и взять с собой, а телефон он не заряжал уже два дня, поэтому, очевидно, такси вызвать он тоже не мог. На дорогах никого, да и поделом ему. В его понимании это было наказание. Справедливо заслуженное наказание. Чимин был так… глуп. Зачем вообще позволил себе влюбиться в мужчину, который заведомо никогда не смог бы ответить ему взаимностью? И почему не мог купить себе нормальную машину, чтобы не мёрзнуть теперь под ледяным дождём? Со злости Чимин ударил ногой по переднему колесу, сделав больно пальцам, после чего развернулся и пошёл в направлении своей квартиры, которая была очень далеко отсюда. Он уже успел вымокнуть насквозь. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с дождевой водой. Он чувствовал себя героем какой-нибудь типичной дорамы, где главного героя бросили умирать в бушующий ливень. Руки тряслись из-за всхлипываний и погоды, но он упёрто поднял ладонь, чтобы вытереть текущий нос и откинуть мокрые волосы с глаз, чтобы не закрывали обзор. Его квартира находилась слишком далеко, чтобы идти до неё пешком в таком состоянии, но какой у него был выбор? Позвонить некому, и уже было слишком поздно, чтобы искать открытые заведения. Оставалось лишь надеяться, что мимо проедет такси и подберёт его. Из-за этой мысли Чимина накрыло пуще прежнего. И он промерз до самых костей. Чимин брёл по тихим улицам Сеула с изредка проезжающими мимо машинами, потому что в такое время все люди уже ложились спать. Дома, под тёплыми одеялами, прижав к себе любимых. И, чёрт возьми, Чимин им всем завидовал. Почему он не мог жить нормальной жизнью, с друзьями, которые не бросали бы его ради Парижа, и настоящей любовью, которая не трахала бы его просто секса ради? Что Чимин такого натворил в прошлой жизни, что в этой творится черти что? — Не смог даже машину себе новую купить! — прокричал он, задрав голову к тёмным тучам. — Неудачник! Но крики не помогут разобраться с проблемами, только выставят его безумцем. Он повесил голову и продолжил идти вперёд, вяло ступая по треснувшим плиткам к точке назначения, до которой ещё шагать и шагать. Может быть, эта мука научит его чему-нибудь. Всё шло наперекосяк. Чимин никогда не ненавидел себя сильнее, чем в тот момент. Он чувствовал себя жалким, продолжая идти вперёд в дурацком костюме. Таким жалким, что просто невыносимо. Если бы существовало понятие абсолютного дна, он бы сейчас ударился о него. Через двадцать минут Чимин перестал чувствовать пальцы на ногах. Больше не в состоянии это выносить, он решил сдаться и уселся на бордюр в надежде, что мимо всё же проедет такси и сжалится над ним. Он весь сжался и подтянул колени к груди, чтобы уткнуться в них лбом и хоть как-то сохранить оставшееся тепло. Он выплакал все слёзы и теперь не чувствовал ничего, кроме ледяного душа из дождя. — Я просто хочу домой, — прошептал он, выглядывая из-под мокрых волос, чтобы высмотреть такси, но мимо каждые несколько минут проезжала лишь одна-две машины. Разумеется, нашлось мало желающих разъезжать за рулем в такую ужасную погоду. Дождь продолжал идти, превращая снег в слякоть. Чимин промок до последней нитки. Ему ни за что не согреться, разве что у него внезапно вырастут крылья и отнесут домой. Наверное, здесь он и умрёт. Сидя под проливным ледяным дождём, даже не пытаясь больше двигаться. Может быть, так и должно было произойти. Может, ему суждено было замёрзнуть до смерти. В данный момент его это устраивало. Внутри всё равно было пусто. Вдруг тишину улицы разорвал визг колёс, и Чимина ослепил свет фар. Он зажмурился и поднял дрожащую руку, чтобы прикрыть глаза и суметь что-нибудь разглядеть сквозь дождь. Дверь машины открылась, и оттуда кто-то выскочил. Чимин разглядел знакомые блестящие оксфорды, направляющиеся прямо к нему. Меньше всего ему хотелось видеть сейчас Юнги, несмотря на то, что он замерзал и, вероятно, не смог бы протянуть до утра, если бы срочно не согрелся и не высох. Как только его схватили сильные руки, он начал вырываться, пинаться и слепо лупить руками. Для одной ночи ему было достаточно пыток, не хватало ещё к этому добавить Юнги. Юнги стряхнул с себя куртку и накинул на голову Чимина, чтобы укрыть от дождя. Чимин на один короткий миг смог заставить себя посмотреть на мужчину с мокрыми волосами и в начавшей мокнуть одежде, но в его взгляде было такое беспокойство, что Чимин почувствовал себя ужасно виноватым. — Перестань меня отталкивать! — закричал Юнги и поднял его с бордюра. — Садись в машину! Ты замерзнешь насмерть! — Дождь проглатывал его крики, оставляя будто отдалённый шёпот. Но Чимину уже было больно из-за холода, поэтому он подчинился Юнги, несмотря на желание оказаться от мужчины как можно дальше. Ноги подводили его, а колени подгибались, пока Юнги вёл его к машине. В машине из-за работающего обогрева словно стоял тёплый летний день. Чимин словил своё отражение в зеркале заднего вида. Синие губы и белая, как у призрака, кожа. Но, хоть в машине было тепло, мокрая одежда липла к телу и не давала согреться. Юнги обошёл машину и сел на водительское кресло. Он развернулся и поехал в противоположную от квартиры Чимина сторону. И пусть он был там всего однажды, Чимин знал, куда они направлялись. — Я хочу… д-д-домой! — прокричал Чимин, потому что закатить истерику — его последний вариант. Остальное он перепробовал, даже побил Юнги под дождем. — О-отвези меня до-домой! Юнги тоже дрожал от холода, хоть и не так сильно. Его кожа была покрыта мурашками после холодного дождя. — Нет, Чимин. Ты едва способен двигаться. Я везу тебя к себе. Чимину это совсем не понравилось, но Юнги был прав. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, всё будто смёрзлось, и даже пальцы отказывались сгибаться без пронзающей боли. Но несмотря на всё это, присутствие рядом Юнги ухудшало ситуацию стократ, потому что именно мужчина был главной причиной его пытки, в чём он мог винить исключительно себя самого. — Я м-могу с-сам о себе по-позаботиться, — зло прорычал он. — К-какая т-тебе вообще разница? Юнги кинул на него полный беспокойства и даже чуточку раздражения взгляд. С таким Чимин раньше не сталкивался. — Я нашёл тебя свернувшимся на бордюре под ледяным ливнем. Надо было бросить тебя там? — Ч-что ты в-вообще за-забыл в этой ч-части города? — Чимину пришлось сменить тему. Может быть, потому, что злился, а может, было невыносимо терпеть жалость Юнги, словно он какой-то брошенный пёс. Любопытство ведь всегда брало над ним верх, даже когда он трясся от холода и туго соображал. Юнги повернул на светофоре и прибавил газу, чтобы по пустынным улицам быстрее добраться домой. Он сжимал челюсть и крепко держался за руль. Чимин был почти уверен, что не услышит честного ответа, если вообще какой-нибудь получит. Но потом мужчина медленно выдохнул и одной рукой откинул со лба мокрые волосы. Суровое выражение лица мгновенно исчезло. — Я ехал к тебе. Хотел… извиниться. Чимин был практически полностью уверен, что это неправда, но потом Юнги посмотрел на него так ласково и искренне, что всё внутри сжалось, отгоняя ненависть. — И-извиниться? Юнги перевёл взгляд обратно на дорогу и нажал на педаль, чтобы затормозить перед следующим светофором. Он постучал пальцами по рулю, собираясь с мыслями. — За то, что произошло между нами сегодня, — признался он, как обычно прикусив губу. — Я повёл себя, как настоящий мудак. Прости меня, Чимин. Чимин никогда бы не подумал, что губы Юнги могли произнести такие слова. — О-оу. — Я ехал к тебе, чтобы извиниться, и увидел сидящего на бордюре человека. Как только до тебя добрался свет фар, я понял, что это ты. — Ещё один поворот, и они выехали на улицу, на которой располагалась его квартира; даже отсюда Чимин видел высокое стеклянное здание, сверкающее в ночи из-за дождя. Впервые за эту ночь он обрадовался, что ехал к Юнги, чтобы согреться и высохнуть. — Ты зачем пешком пошёл в такую погоду? Совсем с ума сошёл? Чимин осмелился тихонько усмехнуться, хотя смешок вышел скорее полувсхлипом. — Машина сломалась. Старое корыто. Я пошёл от стоянки примерно полчаса назад. — Ты провёл под таким ливнем полчаса? Пак Чимин, почему, чёрт бы тебя побрал, ты не позвонил мне? Я бы тебя подвёз или вызвал бы такси. — Юнги остановился на последнем светофоре, после чего свернул в гараж, припарковав машину рядом со своим именем на стене. Он заглушил двигатель и отстегнул ремень. Чимин попробовал пошевелить пальцами ног, чтобы хотя бы выйти из машины и не упасть. — Телефон разрядился, — ответил он. — Ну ещё бы, — проворчал Юнги в ответ. Они прошли в здание и поднялись на лифте. Чимин успел немного разогреть руки и ноги, чтобы двигаться. Когда они зашли в квартиру мужчины, Чимин с большим облегчением вылез из мокрой обуви и позволил увести себя в ванную. Юнги наполнил горячую ванну и вернулся к Чимину, чтобы помочь тому стянуть липнувшую к коже, как клей, одежду. Чимин стоял в безупречной ванной Юнги обнажённым и дрожащим, но совершенно не чувствовал смущения, пока тот ходил туда-сюда в поиске полотенец и чистой пижамы. — Залезай, — велел Юнги, когда нашёл чистое бельё, штаны и футболку, которые налезут на Чимина, а потом дождался, пока тот устроится в тёплой воде, прежде чем уйти разбираться с собственной мокрой одеждой и волосами. Чимин рассматривал белую плитку, считая квадраты. Сбивался и опять начинал сначала, чтобы скоротать время. Мышцы медленно расслабились, позволив ему откинуться назад и закрыть глаза, наслаждаясь теплом, согревающим кости после долгого нахождения под дождем. Было тихо, если не считать стука капель из крана, мерно падающих в ванну, создавая тем самым мелодию в голове Чимина. Через какое-то время в дверь ванной постучался Юнги и открыл её, заглядывая, чтобы проверить, как у Чимина дела. Чимин на секунду растерянно поднял голову, но потом перевёл взгляд обратно на плитку, только чтобы не видеть его лица. — Всё хорошо? — негромко спросил Юнги, зашёл и прикрыл за собой дверь ногой. В руках он держал дымящуюся чашку зеленого чая, которую и протянул Чимину, после присев на корточки перед ванной, чтобы убрать волосы с его глаз. — Согреваешься? Чимин смог только кивнуть. Поэтому вместо того, чтобы выдать что-нибудь совсем глупое, он благоразумно решил промолчать. Чай согревал его изнутри, и он довольно выдохнул, не сумев удержаться. Юнги сел на пол, прислонившись спиной к ванне и отвернувшись от Чимина, чтобы обеспечить ему хоть немного уединения, но, в то же время, наверное, не дать ему отключиться. Они сидели в тишине, но никто из них не обращал внимания на время, пока вода в ванне не стала холодной. Чимин слил воду и осторожно вылез. Его встретило пушистое полотенце и пара тапочек. Вытершись, он натянул белье и схватился за руку мужчины, чтобы не потерять равновесие. Он боялся, что если отпустит ее, то точно упадет. Они вышли из ванной и направились в гостиную, где на диване лежали одеяла и подушки, давая Чимину понять, что до утра он отсюда не уйдет. Наверное, чтобы избежать переохлаждения или чего-нибудь ещё, но ему было всё равно приятно, что Юнги решил позаботиться и об этом. Чимин залез под одеяла и принялся вытирать висящим на шее полотенцем волосы, аккуратно, потому что постепенно его начинала беспокоить головная боль. Юнги присел на край дивана у ног Чимина и вздохнул. Казалось, он что-то хотел сказать, но не мог отважиться. А вот Чимину совершенно нечего было говорить. Ему стало стыдно из-за произошедшего. Как он мог оказаться в такой глупой ситуации? Ничего бы этого не было, если бы он вернулся к Юнги, переборов свое упрямство. У Чимина закрывались глаза, он так устал, что не осталось сил бороться с сонливостью. Она накатила на него волнами, утягивая всё глубже и глубже, пока не остались лишь нежные сновидения о горячих ваннах и несладком чае. Когда Чимин проснулся, сложно было определить, пара минут прошла или несколько часов. Волосы успели высохнуть, а одеяла сползли к ногам. Он потёр руками глаза, стирая остатки сна, и зевнул, прикрыв рот ладонью. За окном было по-прежнему темно, по стеклу продолжал бить дождь. Устало моргая, он огляделся в тускло залитой светом гостиной, вспоминая произошедшее. И вдруг встрепенулся. Юнги сидел сбоку на обычном чёрном стуле, внимательно за ним наблюдая. Сердце Чимина мгновенно забилось быстрее. Неужели мужчина настолько волновался, что вместо того, чтобы поспать самому, следил за ним? Он неосознанно залился краской и потянулся за одеялом, чтобы прикрыться. Тишину никто не нарушал. Был слышен только шум дождя и тикающие в глубине квартиры часы. Чимин подумал, что надо было бы раздобыть чистую одежду и одеться. Заснул он в одном белье, но под тёплыми и мягкими одеялами и так было комфортно. Вместо того, чтобы встать, он только сильнее зарылся в них, свернувшись на диване и уткнувшись макушкой в подлокотник. Чимин заскользил взглядом по гостиной, изучая обстановку. Со своего места на диване он мог рассмотреть вентилятор на потолке, резную темную мебель и небольшую аудио- и видеосистему у противоположной стены. Плоский экран телевизора и заставленная фильмами 90-х стойка. Чимин смотрел их в последний раз ещё в детстве. Кое-где, если присмотреться, можно было заметить и пару личных вещей, расставленных Юнги в своей неукрашенной квартире. Стопка бумаг на кофейном столике, маленькая пластиковая панда у телевизора и две фотографии в рамке на верхней книжной полке. На этих черно-белых фотографиях был молодой человек и пара постарше. Они ярко улыбались, но не на камеру, будто не знали, что их снимали. Чимин оглянулся на Юнги и прочистил горло, дожидаясь, когда тот обратит на него внимание. — Кто эти люди на фотографиях? — Это был довольно личный вопрос, но после всего того, через что они прошли, Чимину казалось, что между ними возникла некая толика доверия. Юнги сперва растерялся, а потом проследил его взгляд. Вместо ответа мужчина встал со стула и подошёл к чёрному дубовому мини-бару, расположенному у правой стены. Чимин его даже не заметил сразу. Он с любопытством наблюдал за Юнги. Чимин не сказал бы, что Юнги из тех, кто много пьёт. Максимум тот мог выпить бокал вина, если не вспоминать про ту ночь, когда они попали в клуб и вместе надрались. Юнги открыл одну из дверок, достал низкий стакан и бутылку виски. Чимин сказал что-то не то? Он снова перевел взгляд на фотографии и смотрел, пока перед глазами не поплыло. Тогда пришлось пару раз моргнуть. Юнги тем временем налил себе виски и сделал хороший такой глоток, прежде чем налить ещё. — Моя семья, — тихо ответил он и опять поднёс стакан к губам, но пить не стал. Юнги повернулся к Чимину, но взгляд его был прикован к алкоголю. Чимин пожалел о том, что тут так тихо. Тишина закрадывалась под кожу и добавляла множество лишних мыслей. Он завозился на диване. Теперь он скорее сидел, чем лежал, изучая мужчину. За тем, как тот нервно вёл пальцем по ободку стакана или как напряжены были плечи. На самом деле Чимин слишком часто вот так зависал. Подмечал то, как мужчина себя вёл, и всякие мелочи, которые другие могли за ним не замечать. Например, родинку на шее или то, как неявно Юнги проявлял внимание и заботу. Но в этот момент на отстраненном лице Юнги Чимин видел боль. Чимин провёл рукой по своим торчащим волосам, чтобы попробовать их пригладить, а затем осторожно произнёс: — Ты часто видишься со своей семьей? Юнги на секунду задержался на нём взглядом и отошёл от мини-бара, чтобы подойти к огромному окну. Дождь с силой лупил по стеклу; дождевые капли ручьями скатывались вниз. Чимину пришлось выгнуть шею, чтобы увидеть мужчину. Юнги стоял к нему спиной, поэтому было видно только неясное отражение его лица в окне. — Нет, — наконец отозвался мужчина и сделал ещё один глоток. — Я… Нет, не часто. Чимин подвинулся, прислонившись к спинке дивана. — Я бы посоветовал тебе их навестить, но это было бы лицемерно с моей стороны. Свою маму я не видел несколько лет. — Подумав о родителях, он решил, что стоило бы хотя бы позвонить, чтобы они знали, что их сын жив. После пережитой ночи он вдруг понял, что очень скучает по доброму голосу матери, который раньше убеждал его, что всё будет хорошо и что она его любит. Юнги повесил голову, а пальцы неосознанно вновь принялись чертить круги по ободку стакана. — Моя семья мертва, Чимин. У Чимина будто сердце остановилось, а легкие сжались. Тягостная тишина стала невыносимой. Может быть, он ещё не проснулся, и ужасные слова мужчины — лишь плод воображения? Чёрт, хотел бы он, чтобы это был всего лишь кошмар, после которого можно проснуться, но, увы, это была реальность. Ему захотелось расплакаться, потому что слёзы в такой ситуации всегда, казалось, помогали. Чимин даже не мог понять толком, отчего глаза и нос защипало. Почему его так задевало всё, что касалось Юнги? И всё же он чувствовал, что слезы угрожали покатиться по щекам в любой момент. — Юнги, — начал он, но не знал, что ещё сказать. Приносить свои соболезнования казалось ужасно банальным и неискренним. Юнги покачал головой и вернулся на стул у дивана. Виски он допил, поэтому наклонился и поставил пустой стакан на кофейный столик, на котором он выглядел совершенно неестественно. — Моя мама была пекарем, — начал он медленно, неуверенно, словно одно неверное слово — и он разлетелся бы на миллионы осколков. — У нас дома всегда пахло свежеиспечёнными пирогами и печеньем… Я рос пухлощёким ребёнком. — Он тихо засмеялся, но смех был печальным и надломленным. Чимин тихонько подобрался к другому концу дивана, чтобы быть поближе к Юнги, и подтянул одеяло под самый подбородок. Сдерживать слезы стало невозможно, но он не смел ничего говорить, боясь, что Юнги перестанет рассказывать. — Мы с братом тайком тягали выпечку, которую делала мама, и прятали под матрасами. Мама знала о наших проделках, но никогда не ругала за стащенные без разрешения угощения. Она хотела, чтобы её сыновья были счастливы. — Юнги с нежностью посмотрел в сторону кухни, а потом нервно сложил руки вместе. — А я ужасно к ней относился. Никогда не слушал и всё время отмахивался. Мне было пятнадцать, когда я сказал своей маме по телефону, что я её ненавижу. Я просто… был очень зол. Я хотел пойти к другу после школы, а она не разрешила. Чимин вытер глаза и снова поднял их на Юнги, который тоже едва не плакал. Больше всего ему хотелось протянуть руку, вытереть его слёзы, поцеловать и сделать вид, что ничего этого не было. Но пришлось посильнее вцепиться в одеяло и со слезами смотреть, как Юнги пытается держать себя в руках. Юнги провел рукой по лицу и сердито зарылся пальцами в волосы. — Они с моим братом попали в аварию по дороге в школу, из которой должны были меня забрать. Скончались на месте. — Больше он не сдерживал слёз. — Они оба. — Чимин не был уверен, что имел на это право, но плакал тоже. Всхлипывал, уткнувшись в одеяло, и смотрел, как Юнги сердито стирает слезы. — Можешь в это поверить? — выдохнул Юнги. — Последними словами, которые я сказал своей маме, были «я тебя ненавижу». Чимин больше не мог сдерживаться. Он слез с дивана и подошел к Юнги, не заботясь об отсутствии одежды и текущих по щекам слезах. Он наклонился и прижал мужчину к себе, словно не давая ему распасться на части. Он удивился, почувствовав, что его неуверенно обняли в ответ. Юнги уткнулся носом в ключицу Чимина и тихо всхлипнул, покрепче цепляясь за него. В какой-то момент Чимин почувствовал, что ноги сильно затекли, и было сложно так стоять дальше. — Идём, — отстранившись, прошептал он и взял Юнги за руки. Вместе они вышли из гостиной в коридор, а оттуда в спальню Юнги. Они забрались под одеяло и легли близко лицом друг к другу. Чимин смахнул прядь светлых волос с лица Юнги и как можно более нежно поцеловал его в губы. Это была не похоть, не секс. Это было нечто более глубокое, более болезненное; старые воспоминания вышли на поверхность, обнажив лежащий на сердце Юнги груз. Юнги поцеловал его в ответ с отчаянием, крепко зажмурив глаза. — Чимин, — пробормотал мужчина, содрогнувшись. — Я хочу всё тебе рассказать. — Я рядом, — отозвался Чимин, приникая к его губам. — Я выслушаю. — Моему отцу диагностировали рак спустя год после смерти матери и брата, — едва слышно продолжил Юнги. — Он обвинил меня в смерти любимого сына и жены. У него было на это право. Он ненавидел меня до конца своей жизни, постоянно напоминая мне, что я ошибка. — Юнги поднял руку и задумчиво коснулся пальцами груди Чимина. — Раньше я мечтал заниматься музыкой и когда-нибудь стать знаменитым. Отец заставил заняться бизнесом, как только я закончил школу, и отдал мне компанию. Это был его способ меня наказать… отобрать детскую мечту. Он умер в год, когда я закончил колледж, и уже через неделю я оказался в кабинете на последнем этаже. Видит бог, я этого никогда не хотел. Теперь становилось понятно, почему Юнги был директором в таком молодом возрасте и тратил жизнь на то, что втайне ненавидел. Знал ли ещё кто-нибудь его историю? Чимин прикусил губу, а потом притянул Юнги поближе к себе, чтобы просто… обнимать. Это не сможет избавить его от боли, лежащей на сердце, но Чимин сделал всё, что было в его силах. Юнги был прав. Жизнь несправедлива. *~*~* Утром Юнги отвёз Чимина домой, не сказав ни слова, однако понимающие взгляды, которыми они обменивались, несли в себе больше значения, чем могли бы выразить слова. Небо было красивым, голубым, а солнце ярко освещало шумный город. Дорога была сухой и чистой ото льда, за исключением некоторых отрезков, а по тротуарам сновали толпы людей. Чимин по дороге домой выглядывал в окно машины. На нём была вчерашняя высушенная одежда. Ботинки были слегка сыроватыми, поэтому пропитывали влагой носки. Когда они доехали до его дома, Чимин наклонился и нежно поцеловал Юнги в щёку, прежде чем выскользнуть из машины и помахать рукой на прощание. Дома он разделся и направился прямиком в душ — смывать воспоминания прошлой ночи. Румяные щёки, припухшие глаза и едва уловимый запах дождя в волосах. Горячие струи воды помогли освежить голову и на время обо всём забыть. Только этого ему и хотелось: забыть и притвориться, что он в порядке, хотя это было не так. Совсем не так. *~*~* Рука Чимина скользнула по поверхности стола, задев стопку папок, стоящую рядом. Несколько повалилось на пол, и повсюду разлетелись бумаги, но Чимин мог думать лишь о том, как Юнги целовал его, склонившись над ним. Было уже поздно, почти полночь, но из-за проблем с документами им пришлось задержаться. Сперва Чимин усердно трудился, сидя рядом с боссом. Они вместе перебирали дюжины папок и конвертов, заполненных жутким количеством информации. Но Юнги вдруг наклонился и аккуратно поймал зубами кончик уха Чимина. Работа на этом закончилась, и началась игра. Чимин старался не забывать дышать, пока Юнги занимался пуговицами на его рубашке. Собственные пальцы слишком тряслись, чтобы сделать это самостоятельно. После умопомрачительных поцелуев тело перешло в режим автопилота, и мысли заполнил один только Юнги. Запах кожи, горячее дыхание, обжигающее Чиминову шею, прикосновения рук. Когда Юнги наконец стянул с него рубашку, Чимин шумно выдохнул. Теплый воздух только раздразнил, повысив чувствительность. Юнги отступил, чтобы заняться собственной одеждой. С себя он снял пиджак и стянул рубашку, даже не расстегнув до конца. Его кожа была прохладной, как и кончики пальцев. Чимин провёл ногтями вдоль его боков, чтобы насладиться перекатывающимися под кожей мышцами, а потом и мягкой кожей живота, груди и плеч. Он подтянул мужчину поближе, оставляя на его ключицах несколько нежных прикосновений губ, словно пробуя кожу на вкус. Чимин потянулся к губам Юнги, жадно впитывая в себя всё, будто проживал свою последнюю минуту на земле. Между ними присутствовало некое отчаяние, нечто иное в каждом прикосновении. Юнги крепко сжимал бёдра Чимина, и они долго целовались. Только иногда отрывались друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Больше ничего. Прикосновения, поцелуи и тишина. Чимин точно понимал, что чувствовал, и его это сильно пугало. И с каждой лаской понимал это всё яснее. Любовь была очень болезненным чувством, и вдруг ему показалось, что он задыхается. Юнги целовал его с такой нежностью, что сердце было не способно не обращать на это внимания. В глазах защипало, и это вернуло его к реальности, заставляя осознать, что он плачет. Слёзы застилали глаза. Он оторвался от губ Юнги и спрятался лицом ему в шею. Кожа Юнги стала теплее. Он обнимал Чимина, который чувствовал себя в такой безопасности, что, казалось, что никто никогда его не тронет. Но на самом деле это Юнги причинял ему боль, медленно разрывал на части, пока от него ничего не осталось. Юнги крепко держал его, а Чимин плакал ему в плечо. В последнее время он много плакал, потому что больше ничто не могло ему помочь. Он ненавидел чувствовать себя таким уязвимым и открытым, особенно перед мужчиной, который был причиной его хаоса, но почему-то то, как он обнимал его, было столь ценным, что сердцу становилось чуточку легче. Юнги коснулся пальцами его шеи и повёл рукой выше, зарываясь ими в Чиминовых волосах. Движения были даже более ласковыми, чем раньше. — Хочешь домой, Чимин? — шёпотом спросил он. Чимин хотел бы находиться от Юнги как можно дальше и в то же время как можно ближе к нему. Он не хотел домой, потому что тогда мысли преследовали бы его всю ночь. Больше всего прямо сейчас Чимин желал оставаться в его объятьях. — Нет. — Голос сорвался, тело отозвалось дрожью. — Останься. Пожалуйста. — Не могу. — Юнги даже не пытался отпустить его, но голос был холодным и отстранённым. — Мы не можем. Чимин сильнее обнял Юнги за плечи, вдыхая его невыносимо прекрасный запах. — Юнги, — выдохнул он. — Пожалуйста. — Чимин. — Одной рукой Юнги продолжал крепко держать Чимина за волосы, а второй — обнимать за талию, подтягивая всё ближе. Чимин чувствовал, как мышцы мужчины подёргивались, будто тот с трудом сдерживался. — Ты не должен был в меня влюбляться. Чимин разрыдался на груди напрягшегося Юнги. Он чувствовал себя таким глупым. Но раз Юнги узнал об этом, значит всё кончено. Чимин потеряет работу и всё, для чего так упорно трудился, но самое важное, что очерняло его сердце — он потеряет Юнги. Он больше не сможет видеть его красивое лицо и редкую, но ослепительную улыбку. Больше не сможет теряться в тёмных карамельных глазах и чувствовать мужчину внутри себя. — В последний раз, — с мольбой попросил Чимин, почти жалобно. — Поехали ко мне. — Юнги ослабил хватку, провёл пальцами вдоль его подбородка и заставил Чимина посмотреть ему в глаза. Лицо Юнги ничего не выражало, отчего Чимин только сильнее растерялся. Чимин слез со стола и схватил свою рубашку с пола. Юнги начал собирать вещи. Ему думалось, что, наверное, это была плохая идея, и уйти сейчас с Юнги значило сделать себе только больнее, но он едва ли соображал. Его одолевало лишь желание задержаться рядом с мужчиной как можно дольше, прежде чем всё развалится у него на глазах. Жаль, что Тэхёна не было рядом. Чимину редко удавалось принимать удачные решения самостоятельно. Может быть, будь он здесь, подобная ситуация не возникла бы в принципе. Чимин молчал по дороге в квартиру Юнги, разглядывая разноцветные огни города. Солнце село несколько часов назад, но город еще дышал жизнью. На дороге не было снега, но тучи висели тёмные и тяжёлые, угрожая разразиться дождем. Было довольно холодно, но Чимин позабыл об этом, собираясь на работу. На нём была неправильно застёгнутая рубашка и тонкий пиджак. Несмотря на обогрев в машине, у него мёрзли и тряслись руки. Поездка была недолгой, но казалось, будто прошли часы. К моменту, когда Юнги сворачивал к высокому зданию, Чимин уже жалел о своём решении. Что он делал? Зачем ехал в квартиру Юнги? Только чтобы окончательно разбить себе сердце? Он проследовал за Юнги к лифтам, опустив глаза, потому что сомневался, что сможет посмотреть на него и не сойти с ума. Что-то внутри живота тянуло его предпринять хоть что-нибудь. Часть его этого хотела, часть — продолжала настаивать на том, что это глупая идея и что он сделает себе только больней. Но когда двери лифта звякнули и открылись, и они вышли в коридор пентхауса Юнги, атмосфера стала отчаянной. Схватив за запястье, Юнги потащил Чимина за собой в спальню. Тот даже не думал сопротивляться. Как только за ними закрылась дверь, они снова целовались, как тогда в кабинете, вот только нежнее. Ласковые прикосновения, неразборчивый шёпот наполняли комнату Юнги напряжением. Сколько запах Чимина ещё будет витать в воздухе, напоминая Юнги о том, что бы между ними было? Постирает ли он простыни и подушки, как только Чимин уйдет, или будет цепляться за всё, пока ничего не останется? Одеяла, на которые уложили Чимина, были мягкими, но он концентрировал своё внимание на Юнги, расстёгивающем свой ремень на черных брюках, стоя рядом с кроватью. Он расправился с одеждой быстро, и в следующий момент уже тянулся к прикроватной тумбочке. Чимин ловил взглядом каждое его движение, впитывая в себя всё, что можно, пока не завершилась эта ночь. Юнги вытащил маленькую бутылочку смазки и отложил её в сторону, чтобы присоединиться к Чимину на постели и поцеловать его. Все казалось интимнее, чем в предыдущие разы, нежно и томяще, словно один поцелуй раскрывал сотни секретов разом. Чимин выгибал спину, чтобы они соприкасались телами. Это было официальное прощание. Это не было произнесено вслух, но вычерчено языком тела. Чимин старался не вспоминать о том, что, вероятно, это последний раз, когда он касается Юнги. Он будет очень скучать по всему, что связано с ним. Юнги купал его в ласке, выцеловывая везде и аккуратно разрабатывая его пальцами. Если бы не известные обстоятельства, Чимин сказал бы, что они занимались любовью. Мужчина вошел в него осторожно, двигался медленно, заставляя Чимина чувствовать всё ярче обычного. Он сморгнул слёзы, чтобы видеть лицо Юнги над собой, пересчитывать крошечные родинки на его шее и прослеживать дорожки пота. Он никогда не забудет, как Юнги выглядел в этот момент. — Прости, — прошептал Чимин, хватаясь за Юнги так сильно, что тот практически не мог двигаться. Мужчина был так глубоко в нём. Свободная рука, сжимавшая член Чимина, дрогнула. — Прости, что полюбил тебя. В глазах Юнги мелькнула боль, но он тут же закрыл их, сосредоточиваясь на нужном угле, с которого он толкнулся бёдрами, на этот раз жёстче. Пока Чимина увлекало растущее удовольствие, грусть забралась под кожу, грозясь скоро выйти наружу. Эти мысли вымыло из головы, когда Юнги ускорился, основательно вбиваясь в него. Чимин кончил им на животы, выгнувшись в спине и вцепившись пальцами в светлые пряди Юнги. Когда кончил Юнги, комнату поглотила невыносимая тишина. Чимин смотрел, как Юнги встает с кровати и уходит из спальни. Теперь Чимин хотел поскорее уйти. Волнующий запах Юнги атаковал его разум, но больше ничего не осталось. Он должен был уйти. Поспешно натянув на себя одежду, Чимин вышел из спальни и даже не оглянулся. Куда бы ни ушел Юнги, они с ним не пересеклись. У дороги у соседнего квартала стояла вереница такси. Чимин забрался в одно из них и пробормотал свой адрес. Половина второго утра, но сна ни в одном глазу. *~* Чимин никогда раньше никого не любил, поэтому он не был готов к пустоте и потерянности, которые съедали его изнутри. Кровать стала его постоянным убежищем с момента пробуждения до наступления ночи. У подушки лопнул шов из-за постоянных ворочаний во сне. Лёгкие так сдавливало, что было трудно дышать. Сколько это будет продолжаться? Иначе это его просто убьет. Вероятно, умереть из-за разбитого сердца — вполне реальная возможность. С последней ночи с Юнги прошло три дня. Чимину нужно было собраться и съездить в компанию, чтобы забрать свои личные вещи. Ему было страшно, потому что Юнги там практически жил. Он не хотел слышать, как он говорит, что Чимин официально уволен. Хотя он даже не сомневался, что не останется работать на человека, что разбил ему сердце, это было бы слишком больно. На самом деле это была его вина. Чимин с первого дня знал правила, но всё равно умудрился полюбить своего холодного босса. Как же было глупо с его стороны соглашаться это продолжать. Видимо, сжирающая депрессия была наказанием. Слышал ли Юнги, как он уходил в ту ночь? Стоял в другой комнате и ждал, пока Чимин соберёт свои вещи и уберётся? Чимин думал, а чувствовал ли Юнги то же, что и он. Тот же страх, ту же боль. Наверное, Юнги не чувствовал к нему вообще ничего, даже после всех бесчисленных ночей, проведенных вместе, за которые они постепенно узнавали друг друга. Чимин завозился под укрывавшим его одеялом и лег на спину, уставившись в потолок. Ему придётся справляться самому. Жаль, что Тэхёна нет рядом. Он бы утешил его и заверил, что всё будет хорошо. Но его не было здесь. Тэхён находился за тысячи миль, жил мечтами с Чонгуком и был счастлив, а Чимин медленно умирал в тишине квартиры. Нужно было забрать вещи и начать поиск новой работы, чтобы не оказаться на улице — не так он представлял себе конец своих мучений. Икнув, Чимин скатился с дивана и поплелся в ванную, чтобы, наконец, принять душ. Даже не представляя, чем мог закончиться сегодняшний день, он надел свой рабочий костюм — черные брюки, белую рубашку и галстук. Но без пиджака, потому что не успел ни постирать его, ни погладить. Он залез в черные оксфорды, заметив темную царапину на левом ботинке. Наверное, осталась после той безрассудной ночи, подумалось ему, и от этой мысли заныло в груди еще больше, чем прежде. Минджу что-то яростно печатала за своим компьютером, а Хосока не было видно. Было сложно не заметить коробку с написанным сверху чёрным маркером именем Чимина, стоящую у дверей кабинета Юнги. Он сильно смутился и поспешил её забрать, крепко прижимая к себе. Она была не тяжелой, поскольку Чимин так и не перенёс в кабинет Юнги и части вещей, лишь пару блокнотов и книгу «Гордость и Предубеждение», которую почитывал, когда дел было мало. Что-то перекатилось внутри коробки, когда он отошел от дверей на шаг. Ему с трудом удавалось держаться. Минджу наконец подняла голову. Пальцы замерли над клавиатурой. Она встала, вытащила наушник и швырнула его на стол. — Привет, — пробормотала она, обходя стол. Забрала у него из рук коробку, отставила и крепко-крепко обняла Чимина. В её объятьях нечем было дышать, но она и не думала его отпускать. Он всё равно повторил её действия и обнял в ответ. — Не уходи пока, — сказала она ему на ухо и только потом отстранилась. — Мин Юнги уехал в командировку. Его замещает другой мужчина. Он, кстати, хотел с тобой переговорить. Чимин растерянно моргнул. — Что? — Не знаю, что он хочет тебе сказать. Он сейчас в кабинете господина Мина. — Минджу ушла за стол и постучала по коробке с вещами Чимина. — Я присмотрю за ними. Чимин глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, а потом повернулся к хорошо знакомым резным дверям. За ними хранилось теперь много воспоминаний и часть его разбитого сердца. Он не знал, остались ли у него силы, чтобы шагнуть туда, но ноги неосознанно понесли вперёд, а рука взялась за ручку и потянула. Внутри всё выглядело как прежде, но отчего-то иначе. Вместо разложенных аккуратными стопками бумаг на столе Юнги были небрежно раскиданы папки. И пахло не сосновыми, древесными духами. Нет, пахло отбеливающими и чистящими средствами. За столом из красного дерева сидел широкоплечий мужчина, с головой зарывшийся в бумагах. За его ухо была заткнута ручка. Такого Чимин за время своей работы в компании ещё не видел. Чимин закрыл за собой дверь и громко прочистил горло. Мужчина с любопытством поднял голову и улыбнулся своими блестящими пухлыми губами. — Здравствуйте, — поздоровался он, вставая с кресла, чтобы пожать Чимину руку. — Я временно замещаю господина Мина, пока он в отъезде. Меня зовут Ким Сокджин, а вас? Чимин отпустил его руку и сделал шаг назад, недоверчиво окидывая Сокджина взглядом. — Пак Чимин, — пробормотал он, осознав, что пялится слишком уж очевидно. — Что случилось с Юн… господином Мином? — Чимин одёрнул себя, не успев произнести имя Юнги до конца и покраснел под взглядом мягко улыбнувшегося Сокджина. Сокджин вернулся за стол и сложил руки вместе, продолжая улыбаться. — У директора возникли дела за пределами страны. В его отсутствие компанией буду заниматься я. Чимин неуверенно кивнул, ощутив укол в груди. Он знал, что всё кончено, ещё в тот момент, когда покинул квартиру Юнги несколько дней назад, но мысль о том, что они даже толком не попрощались, убивала его изнутри. Он вдруг разозлился на себя за то, что так быстро тогда ушёл, не дождавшись объяснений. — И надолго господин Мин уехал? Сокджин открыл ящик стола и стал что-то искать внутри. — На месяц. Кошмар, правда? Он считает, что дружба позволяет ему заставлять меня заниматься подобными вещами за него. Я согласился только потому, что он пообещал следующие шесть месяцев платить мне за обед. — Мужчина бурчал это себе под нос, но Чимин почти не слушал. Сокджин снова встал и протянул Чимину простой белый конверт. — Он попросил передать это вам. На конверте аккуратным почерком Юнги было выведено его имя, как всегда, чёрными чернилами. Сердце забилось чаще. Он кивнул Сокджину, и мужчина вытянул руку в сторону двери. — Желаю всего хорошего, господин Пак, — произнес он и радостно помахал рукой. Чимин закрыл за собой дверь. Минджу набросилась на него, не дав прийти в себя. Его занимал конверт, который он крепко сжимал пальцами. Но Чимин только вздохнул и покачал головой, засовывая его в задний карман брюк, чтобы подхватить коробку с вещами. — Я тебе как-нибудь позвоню, — пообещал он девушке и пошёл к лифту. Минджу была на грани слёз. Она обняла его на прощание и тихо буркнула на ухо: «Только попробуй не позвонить». *~* Чимин сел на кровать, поставив чашку горячего чая между ног, и уставился на белый конверт в метре от себя на подушке. Он сверлил этот несчастный конверт взглядом несколько часов после того, как вылез из рабочего костюма. Живот урчал, требуя еды, а по коже от холода бегали мурашки, потому что он несколько дней не включал обогреватель. Выбираться из постели и начинать жить дальше он пока не собирался. Конверт лежал на расстоянии вытянутой руки и просил, чтобы его открыли, но он не мог себя заставить. Вместо этого он поднёс чашку к губам и сделал пару глотков. Он уже едва ли что-то чувствовал. Его сковывало оцепенение, а тело двигалось исключительно на автопилоте. Солнце начало садиться, и в дверь забежала Флаффи. Запрыгнув на постель, она свернулась возле его ног. Чимин неосознанно потянулся к старой спутанной шёрстке и случайно задел подушку. Конверт съехал с нее и завалился за матрас. — Чёрт, — проворчал он и слез с кровати, чтобы поставить чай на тумбочку и полезть его доставать. Там он увидел клочки кошачьей шерсти и несколько старых коробок, стоявших у самой стены. И совсем рядом лежал конверт, ждущий, когда же его откроют. Он схватил его и прижал к себе, решив, что и на полу неплохо. Он улегся на ковре и поднес конверт к лицу, чтобы понюхать. Древесный запах Юнги был едва уловим. Чимин был уверен, что это письмо. Но что в нём было написано, он не знал. Может быть, Юнги сообщал ему свой тайный адрес, где они смогут жить вместе, как в старых добрых сказках. Или это просто-напросто письмо с пометкой об увольнении. Как бы там ни было, Чимин понимал, что если не откроет его сейчас, оно надолго поселится у него в тумбочке, пока он будет набираться храбрости в него заглянуть. Он подцепил ногтем край и очень аккуратно потянул, будто опасаясь, что потеряет сознание из-за резких движений. Сердце громко стучало в груди. Он отложил порванный конверт на пол и крепко зажмурился, сжимая в руке сложенный листок бумаги. В тот самый момент зазвонил телефон, громкой музыкой оповещая его о том, что это Тэхён. На мгновение он подумал, что, может, лучше не отвечать и продолжить дело, но телефон не переставал разрываться, поэтому он не удержался, поднялся с пола и поплёлся отвечать. Пальцем дрожащей руки он провёл по экрану и прижал телефон к уху. — Да? — Мне одиноко, а Куки на работе, — тут же прокричал Тэхён и рассмеялся. Чимин словно пришёл в себя. С собственным лучшим другом он не общался больше недели, потому что был занят своими проблемами. Он отложил листок на кровать и вышел из комнаты, чтобы ненароком не заглянуть в него раньше времени, решив пока устроиться на диване в гостиной. — Ты рано проснулся. Тэхён фыркнул. Чимин расслышал тихие звуки музыки на заднем плане. — У меня должна была быть пара утром, но её отменили. Профессор заболел. Так что вот, я весь такой нарядный, а делать нечего. Как дела? Чего не звонил мне? Чимин поднёс руку к лицу и посмотрел на ногти, ища ответ, который не покажется полной ерундой. — Был очень занят работой. — Раньше тебе это не мешало со мной общаться. — По голосу было заметно, что его лучший друг немного обижен. Чимин растерялся, потому что не мог понять, вредничает Тэхён или говорит серьёзно. Но потом тот добавил: — Ты какой-то странный в последнее время. Я чего-то не знаю? — Нет. — Ты как будто больше не хочешь со мной разговаривать. Я тебя знаю, Чимин. Что происходит? — Тэхён всегда был настойчивым, всегда давил, вытягивая из людей правду. Чимин тяжело вздохнул и откинулся на диване, запустив пальцы в волосы. У него не осталось сил разбираться с новыми проблемами, их у него и так накопилось более чем предостаточно. — Да угомонись, Тэхён. Я просто был занят, ясно? Хотя бы раз оставь меня в покое, — сказал он в трубку куда резче, чем первоначально хотел, и тут же пожалел об этом, потому что ответом ему была тишина. Тэхён заговорил снова спустя минуту. — Ладно. Как скажешь. У меня появились дела. Пока. — И отключился. На телефоне высветился домашний экран. Чимин был таким идиотом. Он жалобно простонал и перевернулся, утыкаясь лицом в спинку дивана, желая удушить себя. Что ещё ему нужно испортить, чтобы в конце у него не осталось ничего? Вместо того, чтобы перезвонить Тэхёну и извиниться, он слез с дивана и бросился в спальню за письмом. Иногда гнева достаточно, чтобы заставить себя что-то сделать. Он схватил его и, стерев с лица злые слёзы, наконец открыл. Это оказался чек. Последний чек Чимина. Не письмо с признаниями в любви или о разрыве, а простой лист, заявляющий его права на деньги, которые компания должна Чимину за работу. Злые слёзы снова брызнули из глаз, и он осел на край кровати в истерике, сжимая в дрожащей руке помятый чек. *~* Чимину повезло найти неплохо оплачиваемую работу в кафе недалеко от супермаркета, в котором он как-то повстречал Юнги. Осознав, что деньги на деревьях не растут, дожидаясь, когда их сорвут, он кинулся бороздить интернет в поисках места неподалёку, и, что ж, в данный момент он был готов взяться за что угодно. После собеседования и краткого введения в курс дела, ему перезвонили из небольшого кафе через три дня с новостями, что он принят на работу с понедельника. Как бы сильно ему ни хотелось оставаться в постели и есть жуткий фаст-фуд до отключки, Чимину следовало продолжать жить, несмотря на растоптанное сердце. Счета сами себя не оплатят, и еда не появится из ниоткуда; в большом городе очень тяжело быть безработным. До конца недели Чимин провалялся в кровати, считая крапинки на стенах, пока не засыпал, а, просыпаясь, съедал то, что оставалось в холодильнике, обычно сэндвич или остатки еды на вынос, которую даже не помнил, как покупал. Одна и та же последовательность: поспать, поесть и заново до вечера воскресенья, когда пришлось готовиться к первому дню на новой работе. Ему претила мысль об этом, всё же он проработал в компании Юнги целый год. И хотя временами ему было не на сто процентов комфортно, у Чимина была причина красиво одеваться и носить свои лучшие ботинки. Но всего за несколько дней жизнь перевернулась с ног на голову, и вместо выглаженных рубашек он будет носить омерзительный ярко-жёлтый фартук и кеды. Эта мысль пробуждала желание сию же минуту позвонить туда и уволиться, но без стабильного заработка он закончит на улице. Это едва ли служило мотивацией к тому, чтобы не забывать высыпаться и ставить будильник на утро. Иногда Чимину снился Юнги. Бывало, что усталость побеждала, но чаще ночью он слышал смех Юнги и видел, как блестят его глаза, когда он улыбается. Как же сильно Чимин по нему скучал: по улыбкам, прикосновениям и другим мелочам, которые буквально сводили его с ума. Время же лечит, правда? Или Чимин так и застрянет в состоянии вечной депрессии и не перестанет любить мужчину, который никогда не полюбит его в ответ? Это больно. Чёрт, как же больно было каждый раз, когда Чимин просыпался после вызванных стрессом кошмаров и понимал, как сильно изменилась его жизнь за последние несколько месяцев и что единственный виноватый в этом — он сам. Обратно дороги не было, он знал о возможных последствиях. Ночью перед понедельником Чимин не выспался, и на следующее утро проснулся с фиолетовыми мешками под красными глазами. Принял душ, оделся в чистую одежду, перекусил батончиком мюсли на завтрак и отправился в кафе, где начнётся первый день его новой жизни. Он оставил телефон дома. Эта новая привычка появилась у него после того, как он ушёл от Юнги. Всегда оставлял или выключал из-за страха, что кто-нибудь попытается с ним связаться. Тэхён не звонил, по крайней мере, Чимин так считал, потому что большую часть времени он телефон даже не заряжал. Кафе было маленьким, но неплохим, поэтому Чимину хватало чаевых на покупку продуктов в пустой холодильник. Ему удалось не облажаться в первый же день на новой работе. От него требовалось только принимать наличные от старушек и вручать им заказанные напитки. Это было довольно просто и не требовало мыслительных усилий, чему Чимин был рад, потому что он думал только о том, чтобы поскорее вернуться домой и заснуть опять. В его возрасте посвящать сну столько времени было не совсем правильно, но его это меньше всего волновало. Чимин работал с семи до четырёх. Как только часы предупреждали об окончании смены, он срывал с себя уродливый жёлтый передник и вылетал за дверь со скоростью света. Лишь бы поскорее вернуться в свою зону комфорта, то есть в кровать, и спрятаться под одеялами, чтобы стресс и разбитое сердце не проглотили его живьём. К нему пристал аромат кофе и шоколада, впитался в одежду, поэтому он всё скидывал в стиральную машину и залезал в душ, чтобы избавиться от запаха, как будто это яд. А может, так и было, и окружающая среда стала для него отравляющей. Это продолжалось почти две недели. Сон, работа, еда. Этот цикл стал для него единственным проявлением стабильности в жизни. Он не включал телефон с первого дня на новой работе, только гадая, не сходил ли Тэхён с ума, не имея возможности с ним связаться. Может, люди решили, что он умер, или попросту забыли, что он вообще когда-то существовал? Как бы там ни было, во второй рабочий четверг Чимин посвятил мыслям, а не пора ли подзарядить телефон и проверить его на наличие сообщений. Вечером он полноценно поужинал рисом с говядиной, потому что от фаст-фуда ему уже становилось плохо. Принял душ, надел чистую пижаму и только затем позволил себе тяжёлым взглядом посмотреть в сторону забытого телефона. Он решил, что это, вероятно, не лучшая идея, и, снова оставив телефон без внимания, поплёлся в комнату отдыхать. *~*~* Чимин никогда не проводил Рождество один, а когда этот день наступил, он не знал, чем себя занять. Он проснулся и лежал, глядя в потолок, пока Флаффи не запрыгнула на него сверху, как бы сообщая, что не прочь поесть. Вытащив себя из постели, он прошёл на кухню, насыпал еды ей в миску и пару минут наблюдал, как она её уплетала. Каждый год Тэхён проводил канун Рождества у Чимина. Они пекли печенье и напивались эг-ногом. Утром под старые фильмы открывали подарки друг друга. Тэхёна всегда ждала посылка от родителей с красиво обёрнутыми подарками. Чимин же давно не получал от своих даже открытки, хотя понимал, что это в равной степени его собственная вина, поскольку он даже не пытался с ними связываться. В гостиной не стояла маленькая искусственная ёлочка, не играла праздничная музыка, в духовке не пеклись булочки с корицей. Если бы не дата, подтверждающая, что сегодня праздник, Чимин бы проснулся, думая, что это самый обычный понедельник. Он осмотрел квартиру и понял, насколько ужасный творится бардак. Куча мусора, гора немытой посуды и клочки шерсти Флаффи на полу. Сперва Чимин подумал, не пойти ли ему спать дальше, но рассудил, что не помешает немного продуктивности хотя бы в такой праздник. Чимин собрал мусор и спустил его по мусоропроводу, трижды пропылесосил ковры, чтобы точно добиться чистоты и пригодности для дальнейшего жилья. Повыкидывал всю просроченную еду из холодильника, не забыв помыть и его тоже, чтобы избавиться от жутких запахов. За последние несколько месяцев он едва ли проявлял какую-либо ответственность. Наполнив раковину мыльной водой, он свалил в неё всю грязную посуду, которую не мыл неделями, дал ей отмокнуть, занявшись пока натиранием стоек и шкафчиков до сияющего блеска. Флаффи с интересом тёрлась рядом с ним. Чимин шикнул на старую кошку, а потом подумал, что впервые с момента её заселения занимался чем-то подобным. Это в новинку и для неё, и для него. Закончив, Чимин направился в душ, чтобы смыть с себя приставучий шлейф чистящих средств, налипший к нему, как магнит к металлу. Чтобы отвлечь себя от того, как он страдал день ото дня и проводил Рождество один, он захватил с собой в ванную плеер, включил музыку и стал петь вместо того, чтобы утопать в сожалениях. Чимин успел спеть в душе шесть песен, прежде чем вылезти и надеть чистую пижаму. Всё как будто пришло в норму, подумалось Чимину, когда он залезал в постель. А что для Чимина теперь было нормой? Если уж начистоту, нормальной его жизнь в последние месяцы не назовёшь. Если бы он немного постарался, смог бы вернуться к прежним временам, когда они с Тэхёном бегали по Сеулу в поиске подработок, в то же время получая от жизни настоящее удовольствие. С тех пор прошло целых два года, за которые он наконец-то осел и заполучил свою первую настоящую работу секретарём. Тогда жизнь была простой, а Чимин – беззаботным и беспечным. Видимо, именно эта легкомысленность и привела его к нынешней ситуации с дурацкой работой в кафе, при том, что любовь всей его жизни, вероятно, продолжала жить дальше, развлекаясь с кем-то другим. В ту прохладную рождественскую ночь Чимину не спалось. Устроившись с Флаффи на диване, он пересматривал фильмы. Где-то в интернете он прочитал, что это признаки депрессии, и, что ж, он бы даже не удивился, окажись это правдой. Последние месяцы сказались на нём просто ужасно. В третий раз за неделю Чимину приснились красивая улыбка и глубокий голос Юнги. *~*~* Телефон приманивал его с момента пробуждения и до укладывания спать. Он потянулся к нему, пока мозг не успел отреагировать решительным отказом, и включил его. Аккуратно присев на диван, он смотрел на загружающийся экран, нарушивший тишину гостиной короткой приветственной мелодией. Он не разговаривал с Тэхёном не одну неделю, не слышал ничего ни от Минджу, ни от Хосока. Не было звонков ни от матери, ни от старых друзей, и вдруг он понял, какой же он ужасный человек. Как он мог так просто вытолкнуть всех из своей жизни? Чимин вжался в диван. Сердце как-то нехорошо сжалось. Он ждал сотни пропущенных звонков и сообщений, а получил только три. Два от Хосока и одно-единственное сообщение от Тэхёна. Палец замер над непрочитанным сообщением. Чимин слишком устал плакать. Ему казалось, будто он перестал существовать. От: ТэТэ счастливого рождества.... я скучаю – Отправлено: Понедельник, 00:09 Чимин кивнул головой сам себе, молча соглашаясь, что и его собственное сердце тянулось к другу, жаждало увидеть его и услышать. Может быть, всё обернулось бы иначе, если бы Тэхён не улетел в Париж. Или если бы Чимин поделился с кем-нибудь своими проблемами, а не держал их в себе, пока не дошло до того, что есть сейчас. Он снова перевёл взгляд на телефон. Не ответив Тэхёну, он перешёл к следующим сообщениям от Хосока. От: Чон Хосок Счастливого рождества! – Отправлено: Понедельник, 14:10 У тебя всё хорошо? Позвони мне. – Отправлено: Сегодня, 16:48 Чимин выдохнул после того, как неосознанно задержал дыхание, и подумал, нужно ли отвечать. Он не видел Хосока с момента увольнения. Настолько ли они близки, чтобы Чимин попытался объяснить, почему больше не будет там работать? Не дав себе опомниться и передумать, он нажал на зелёную кнопку вызова и продолжал сверлить экран взглядом, пока на звонок не ответили. Запаниковав, Чимин прижал телефон к уху и выдохнул неуверенное «привет». — Привет, Чимин, — ответил Хосок, тихонько засмеявшись. – Где ты пропадал? Давно тебя не видел. Минджу сказала, что ты уволился. Увольнение было непредвиденным, да и не совсем это было так. Он не уволился. Скорее уж Чимина уволили за то, что влюбился в директора, но об этом он Хосоку говорить не станет. — Да, э… Я решил, что это не моё. – Кстати, когда Чимин научился так искусно врать? — А, понятно. Без тебя как-то скучно. – Повисла натянутая неловкая пауза. Чимин даже задумался, зачем вообще позвонил Хосоку. Но потом тот кашлянул и заговорил: — Эй, я вообще-то хотел кое-что тебе предложить! Рад, что ты позвонил. Компания устраивает вечеринку в честь Нового года, и я могу кого-то с собой привести. Хочешь пойти со мной? Чимин ничего больше не хотел от этой чёртовой компании. Сложно видеть людей, с которыми раньше приходилось работать, теперь, когда они на своих успешных должностях могут смотреть на него сверху вниз. Это скорее сильнее ранит, чем поможет излечиться. — Я… не знаю. Я немного занят на новой работе. — Вечеринка в эту пятницу. Я дам тебе время на раздумья, хорошо? – Хосок, судя по голосу, был слегка расстроен, но Чимину было всё равно. У Хосока полно друзей, зачем ему Чимин? *~*~* Вечером в четверг за пять минут до конца смены в кафе в руки Чимину всучили ведро мыльной воды и оранжевую синтетическую губку. Менеджер, старая злонравная женщина по имени Хара, пробурчала себе под нос, что Чимин халтурщик, каких поискать, и что он витает непонятно где львиную долю рабочего времени. Может быть, это было правдой; Чимин ненавидел свою работу и часто представлял себя на старом месте в компании, как и раньше рядом с Юнги. Никогда ещё возня с документами не казалась ему столь манящей. — Не уйдёшь, пока все столы не будут блестеть, мальчик, — проворчала Хара, откидывая волосы с лица, и удалилась обратно на кухню. Чимин засомневался на одно мгновение и подумал, а почему бы не опрокинуть это ведро на эту старую каргу и не объявить, что увольняется. Чтобы не успеть натворить какую-нибудь глупость, пришлось прикусить щёку и направиться к рядам грязных, липких столиков. Вечеринка в компании, о которой рассказал ему Хосок, занимала все его мысли. Прошло несколько дней с момента, как прозвучало предложение, и хотя нежелание идти по-прежнему сохранялось, Чимину было неудобно отказываться. Он даже не пытался связываться с Хосоком с последнего дня на прежней должности, и уже от этого ему становилось не по себе. После того, как он вытолкнул всех из своей жизни, включая лучшего друга, сложно было принять такое заманчивое решение. Ночь пятницы предполагала сон и поедание пиццы, а не участие в мероприятии, где море знакомых лиц и нужно делать вид, что душевное здоровье в норме. Чимин перешёл к следующему столику и опустил губку, потемневшую от кофейных разводов и крошек от выпечки, в воду. У четвертого столика вода стала тёмно-серой. Её следовало бы сменить, но Чимин не мог заставить себя пойти на кухню, где придётся ждать, пока ведро опять заполнится водой. Может быть, офисная вечеринка поможет ему поставить точку. Идиотская мысль, но Чимин продолжал придумывать себе оправдания пойти туда с Хосоком. Нужда в этом была такой сильной, что казалось, что у него голова сейчас взорвётся. А, может, Хосок уже нашёл себе сопровождающего? Сейчас вечер четверга, до вечеринки чуть более двадцати четырёх часов. Чимин сомневался, что Хосок стал бы ждать ответа от бывшего коллеги так долго. Через полчаса Чимин закончил протирать столики, схватил свои вещи и поспешил покинуть кафе. От этого места его передёргивало, а стоило выйти на свежий вечерний воздух, как ему сразу полегчало. Пока он подходил к машине, успел достать из кармана телефон и включить, напряжённо вглядываясь в экран. Ни пропущенных звонков, ни сообщений, но это его не остановило. Он нашёл контакт Хосока и завис. Звонить или нет? В конце концов, Чимин решился, когда забрался в своё старое корыто, сразу включая двигатель и врубая плохо работавший обогрев на максимум. Он пока точно не знал своего ответа, а руки слегка потряхивало от волнения. Неясно, чего ему было опасаться, но он всё равно переживал, чувствуя себя так, словно его вот-вот стошнит из-за одного глупого телефонного звонка. — Привет! – с энтузиазмом ответил Хосок после пятого гудка. Чимин с трудом сглотнул и сжал рукой руль. — Привет. Прости, что поздно звоню. Смех Хосока сумел снять часть напряжения. — Я рад тебя слышать! Я боялся, что ты не перезвонишь. Это знак, что Хосок всё ещё хотел видеть его на этой дурацкой вечеринке? Чимин судорожно вздохнул. — Я… я подумал над твоим предложением составить тебе компанию. — И? — В голосе Хосока явно слышалось нетерпение. – Ты согласен? Чимин хотел сказать, что нет, он не хочет видеть лица людей из компании Юнги. Он хотел остаться дома в компании ужасающей горы фильмов и наедаться, пока не лопнет. Простое нет. Сказать Хосоку, что они могут встретиться в другой раз, и завершить разговор на этой грустной ноте. Качая головой, Чимин открыл рот и выпалил: — Да. Я согласен. — Отлично! Я очень рад. Заеду за тобой в пять. *~*~* У Чимина потели ладони и сводило живот, но впервые за долгое время он выглядел хорошо. Приняв продолжительный душ, уложив гелем волосы и надев красивый чёрный костюм, он подумал, что как раз это он и должен был делать каждый день. Носить приличную одежду и ездить на работу, чтобы сидеть за офисным столом и работать за компьютером. А не таскать жёлтый передник и терпеть оскорбления от старой злобной женщины. Отражение в зеркале напомнило ему о жизни, когда в ней была своего рода стабильность, а работа приносила долю радости. Как и договорились, Хосок приехал ровно в пять часов в сером костюме с голубым галстуком. Он выглядел ослепительно и счастливо без особых на то причин. Они обнялись, но коротко и как-то неловко, и Хосок принялся рассказывать все подробности, которые Чимин пропустил после ухода. Например, то, что Минджу повысили до главного секретаря, и то, что Хосоку подняли зарплату. Чимин был очень благодарен Хосоку за его привычку никогда не затыкаться, и он действительно болтал всю дорогу до места проведения мероприятия, поэтому не было неловких пауз. Предаваться унынию было попросту некогда: Хосок продолжал перескакивать на новые темы и задавал так много вопросов, что Чимин едва за ним поспевал. Вечеринка проводилась в довольно престижном клубе, в котором он не мог бы себе позволить появиться, даже если бы захотел. Хосок сказал, что его арендовали на всю ночь, а напитки будут подаваться бесплатно до полуночи. Чимин и сам не мог понять, то ли он рад это слышать, то ли взволнован. По крайней мере, он сможет спрятаться в баре, если дела пойдут не ахти, и запить своё горе. Хосок припарковался на четвёртом уровне и, схватив Чимина за руку, радостно потащил его к лифту, чтобы спуститься на первый этаж клуба. Музыка не играла ошеломительно громко, а гости были в дорогих коктейльных платьях и выглаженных костюмах, поэтому в кои-то веки Чимин не чувствовал себя не в своей тарелке. Мужчины в чёрных фартуках разносили мартини и фуршетные закуски, фальшиво улыбаясь. Чимин прикинул, сколько пришлось выложить компании, чтобы это организовать, но решил, что это не его дело. Минджу сидела за одним из столиков в одиночестве, а как только заметила Хосока с Чимином, сразу же вскочила. Не успев ничего понять, Чимин оказался в кольце рук девушки, несильно пихнувшей его в бок. — Ты почему меня не навещал? – прорычала она и расплылась в улыбке. – Я скучала по тебе. Чимин оглядел её с ног до головы и не смог не улыбнуться в ответ. Минджу была в сером платье, которое неплохо сочеталось с костюмом Хосока, как будто они спланировали свои наряды заранее. Понаблюдав немного, он заметил, что они тянутся друг к другу, даже берутся за руки. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Хосок с Минджу вместе. Чимин сел напротив них за столик. — Давно? – спросил он, вскинув бровь. Хосок зарделся, а Минджу слюной подавилась после столь прямого вопроса. — Неделя, — одновременно ответили они. — Понятно, — пробормотал Чимин и перевёл взгляд на Хосока. – Так зачем ты пригласил меня, если тебе уже было с кем пойти? Хосок даже не пытался скрыть улыбку. Он пожал плечами. — Мы соскучились по тебе. Так вечер и продолжился. Они сидели втроём, потягивали фруктовые напитки, сидя за столиком, как три отшельника, большую часть вечера. Раз или два Хосок отлучался, чтобы сходить за едой, но возвращался с пустыми руками и жалобами на то, что здесь всё слишком дорого и что он не собирался тратить всю зарплату на тарелку картошки фри. Впервые с той ночи с Юнги Чимин чувствовал себя… нормально. Не потрясающе и не совершенно оправившимся, но вечер складывался неплохо. Он решил, что после всех событий это определённо шаг вперёд. Возможно, теперь дела пойдут в гору, медленно, по шажочку за раз, пока однажды всё не встанет на свои места. Чимин даже нашёл в себе силы смеяться над шутками Хосока и вставлять свои глупые комментарии. Казалось, всё хорошо. Словно ничего не менялось. За минуту до полуночи начался отсчёт до начала нового года, и Хосок с Минджу потащили Чимина за собой в толпу коллег и партнёров по бизнесу, собравшихся на танцполе с бокалами в руках. Минджу прижималась к груди Хосока, и они оба готовы были встретить наступающий год. Чимин стоял позади с полупустым бокалом мартини. Вдруг его охватило чувство съедающего одиночества. Он видел вокруг себя парочки, готовые разделить первый поцелуй в новом году, а он неловко стоял один. Каково было бы стоять сейчас рядом с Юнги? Поцеловались ли бы они в полночь, или укрылись бы в другом помещении, чтобы разделить момент на двоих, где никто не увидит? Сердце Чимина сжалось, и вся уверенность, которую ему удалось обрести за вечер, испарилась в миг. Пять. Четыре. Три. Два… Один. Новый год наступил под изобилие целующихся парочек, но Чимин больше не мог этого выносить. Он залпом осушил обжигающие горло остатки мартини и стал протискиваться сквозь толпу, чтобы убраться оттуда к чёрту. Вместо того, чтобы выйти на воздух, он пробрался к лифту, который поднял бы его к парковке. Может, он смог бы посидеть в машине Хосока. Тот отвёз бы его потом домой, чтобы не пришлось тащиться по холоду одному. Он шесть раз нажал на кнопку лифта, пока тот не звякнул, раскрывая двери. С судорожным вздохом Чимин зашёл и нажал на четвёртый этаж. Хосок, наверное, будет волноваться и злиться на него, но Чимину уже было всё равно. Ужасная была идея согласиться прийти на эту вечеринку, как бы сильно он ни соскучился по Хосоку и Минджу. И, кроме того, точно ли они по нему скучали, раз даже не навестили ни разу за недели отсутствия? Чимин вышел из лифта и отправился искать машину Хосока. Он был точно уверен, что она была красной, но теперь он видел вокруг семь разных авто того же цвета и жалел о своём решении спрятаться тут. Заглянув в окна трёх машин, будто взломщик, Чимин передумал, заключив, что лучше уж вернуться обратно на деловую вечеринку, как нормальный человек. Чимин подошёл к краю парковки и, облокотившись на парапет, посмотрел вниз на город. На него обрушился холодный январский ветер, но это его успокоило. Где-то вдалеке сигналили машины, на пару с ветром единственные нарушавшие тишину. Чимин закрыл глаза и отдался звукам, надеясь, что они хоть немного заполнят пустоту внутри. Пришло время для Чимина собрать осколки своей жизни, склеить вместе и забыть о прошлом. Утопая в жалости к себе, он ничего не исправит и сердце не залечит. Наоборот, каждый раз мечтая, чтобы всё сложилось по-другому, он только увеличивал дыру в груди. Чимин устал ненавидеть себя за то, что получилось. Он скучал по тем временам, когда расправлялся с работой и возвращался домой с затёкшими ногами и лёгким сердцем. Всего несколько месяцев назад жизнь была проще. До того, как Тэхён уехал. До того, как случился Юнги. Чимин упёрся лбом в бетонную стену и сделал несколько глубоких вдохов, задерживая дыхание, прежде чем выдыхать. Может быть, он наконец позвонит Тэхёну, когда вернётся домой, и извинится. Расскажет лучшему другу всё, что тот заслужил узнать. От этой мысли ему стало легче, и сердце забилось свободней. Выждав несколько минут, Чимин наконец оттолкнулся от стены и поплёлся обратно к лифту, чтобы найти Хосока с Минджу и извиниться за своё неожиданное исчезновение. Хотя они вряд ли слишком расстроились. Когда Чимин убегал, они сладко целовались. Чимин нервно теребил пальцы рук, пока ждал лифт, и думал, что сказать Тэхёну по возвращению домой. Лифт звякнул, и звук эхом разнёсся по всей парковке. Чимин поднял взгляд к раскрывающимся дверям. Он не ожидал, что кто-то будет выходить, и успел шагнуть вперёд. Если бы не его быстрая реакция, он бы врезался в человека. Он успел отскочить назад и молча склонил голову, извиняясь, чтобы не заработать себе проблем. Но человек перед ним не сдвинулся с места, просто стоял… стоял, будто уходить не собирался. Занервничав, Чимин растерянно вскинул глаза, и внезапно всё разлетелось на миллионы осколков. Эти чёрные, отполированные ботинки, идеально сидящий костюм, нечитаемый взгляд и светлые волосы. Нет, не может этого быть. Юнги был в другой стране по делам, так ведь? И всё же он стоял здесь, у лифта на парковке, такой же шокированный, как и Чимин. Чимину потребовались все силы, чтобы не растечься в лужицу при виде мужчины, словно последних трёх недель не случалось, а он вернулся в начало. Только бы заставить себя двигаться, чтобы просто уйти, больше не смотреть на этого мужчину, не вдыхать мучительно знакомый аромат сосны. Но ноги Чимина приросли к земле. Они стояли близко, но казалось, что между ними большие расстояния. — Что ты здесь делаешь? – прошептал Юнги сквозь стиснутые зубы. Они не смотрели друг другу в глаза. Чимин вперил взгляд в землю, а тот смотрел прямо, за его спину. Чимин сомневался, что сможет выдавить что-нибудь или даже пошевелить губами, чтобы выдать что-то связное. После нескольких попыток подать голос он сдался. Лучше промолчать, чем сказать глупость. Юнги шумно вздохнул. Этот вздох показался Чимину несомненно болезненным, и он не удержался. Поднял глаза. Мужчина был бледен и холоден, как камень, будто увидел перед собой призрака. Наверное, Чимин выглядел не многим лучше. Двери лифта сомкнулись в считанных сантиметрах позади Юнги, чуть не зажав его пиджак. Кто-то вызвал лифт вниз. Чимин принял импульсивное решение ткнуть большим пальцем в кнопку, чтобы он вернулся, но никто из них не сдвинулся с места ни на дюйм. Тишина стояла оглушающая, невыносимая настолько, что Чимину хотелось закричать во всё горло. Но он не стал, он не мог выговорить ни единого слова. Лифт вернулся с двумя мужчинами в синих костюмах. Один из них был очень пьян, второй пытался его удерживать. — Извините, — проворчал он, потянув друга из лифта на парковку и заставив Юнги с Чимином отойти с дороги. Это подтолкнуло к действиям. Чимин поспешно юркнул в открытый лифт и стукнул раскрытой ладонью по кнопке первого этажа, чтобы только поскорее сбежать от Юнги. Тот развернулся на каблуках и широко распахнул глаза, когда двери лифта начали закрываться. — Постой! – закричал мужчина, влетая в узкий проём. Двери закрылись, и лифт начал медленно опускаться на первый этаж. Юнги с трудом вздохнул, схватил Чимина за запястья и потянул на себя. – Постой. Сердце Чимина стучало как безумное. Он не успел ни о чём подумать и привести мысли в порядок. Он шагнул вперёд и прижался к Юнги со всей оставшейся в нём силой. Просто чтобы обнять его, почувствовать его – это всё, о чём Чимин мог думать. Кругом лишь один бардак, но их объятья крепки и надёжны. Юнги просунул руку между их телами и пальцами коснулся подбородка Чимина, приподнимая его лицо. А когда они поцеловались, Чимин мог поклясться: всё показалось таким привычным, таким бесконечно прекрасным, будто ничего не менялось. Чимин был уверен, что как только они закончат поцелуй и всё будет сказано и сделано, Юнги снова уйдёт и уже никогда не вернётся. Мысль грузом осела на плечах, а сердце упало вниз. И хоть он понимал, что лучше всего сейчас отстраниться, он не мог перестать его целовать, не мог заставить себя отпустить его плечи из кольца своих рук даже на мгновение. До него не сразу дошло, что по щекам текут слёзы, пока Юнги не отстранился и не стёр их нежными прикосновениями, прежде чем оставить на веках Чимина лёгкие поцелуи. — Не плачь, — прошептал Юнги и опустил голову, чтобы они опять прижались друг к другу губами. Лифт открыл металлические двери, но никто из них не обратил на это внимания. Не важно, видят ли люди или хотят ли зайти, чтобы подняться на парковку. Чимина это меньше всего волновало. Главное — это мужчина в его руках, поцелуи с ним до беспамятства и возможность забыть про боль. Он бы всё отдал, лишь всегда чувствовать то, что он чувствует, целуя Юнги. Руки Юнги нашли талию Чимина и обвили её, словно оберегая. — Прости меня. Чимин не хотел слышать этих слов, потому что извинения означали прощание, а он был не готов к этому. Даже если это их последние минуты вместе, Чимину было невыносимо представлять, что Юнги выскользнет из его рук во второй раз. — Не надо, — задыхаясь, выдавил Чимин, прижимаясь лбом к его плечу, чтобы прятать лицо. – Пожалуйста. — Прости, — повторил Юнги громче, потому что в клубе под музыку отрывалась пьяная толпа, а он хотел, чтобы его услышали. – Прости, что оттолкнул тебя. Прости, что ушёл. – Он сжал его сильнее, и Чимин почувствовал, что слёзы опять накатывают на глаза. Он сместился, пряча лицо в изгиб шеи Юнги и глубоко дыша, словно его запах смог бы его успокоить. Юнги поднял руку к его волосам и очень нежно провёл по ним. — Прости, что так и не сказал, что люблю тебя. Чимин замер, пытаясь понять смысл прозвучавших слов затуманенной головой, а потом отстранился, чтобы посмотреть на мужчину перед ним. — Что? — Я люблю тебя, — без колебаний повторил Юнги. — Ты это не серьёзно, — отозвался Чимин, потому что это не могло быть правдой. После стольких месяцев, полных холодных безразличных взглядов и мантры «не влюбляйся в меня», крутившейся в голове Чимина, как заевшая пластинка, он просто не мог в это поверить. Юнги потянулся к кнопкам лифта, чтобы двери закрылись и отрезали звуки музыки, оставляя для них тишину. — Я люблю тебя, Чимин. Я очень давно люблю тебя. Чимин был глупым, наивным и не всегда мыслил здраво, но удержать себя от поцелуя не смог, надеясь, что Юнги всё же говорил правду. Прошли минуты или часы. Но они не считали. Стояли в лифте, обнявшись и прижимаясь губами, и шептали друг другу ласковые слова. Юнги пообещал всё объяснить, если Чимин пообещает выслушать. Что бы ни вышло в итоге, как бы хорошо или плохо это ни закончилось, Чимину было наплевать, лишь бы подольше обнимать Юнги, пробовать эти пухлые губы и держать руки, по которым так сильно скучал. — Идём со мной, — выдохнул Юнги ему на ухо. – Я отвезу тебя домой. Чимин, не открывая глаз, слепо искал чужие губы своими, но поцеловать себя ему не дали. — Я пришёл с другом, — с обидой ответил Чимин, прихватывая кожу на шее Юнги зубами. – Я должен предупредить, что ухожу. — Позвонишь потом. *~*~* Устроившись на пассажирском сиденье машины Юнги, Чимин сумел немного расслабиться, слушая, как урчит двигатель, и наслаждаясь теплом от системы обогрева. Юнги выехал на дорогу, держа одну руку на руле, а второй крепко сжимая руку Чимина, так переплетя с ним пальцы, будто они и не разлучались никогда. Какое-то время Чимин смотрел на Юнги, изучая черты лица, которые ему полюбились. Ему даже показалось, что Юнги немного осунулся с момента их последней встречи, если судить по щекам. Чимин подумал, страдал ли Юнги так же, как он, до такой степени, что не мог ни есть, ни спать. По какой-то причине эта мысль что-то растопила внутри. Многое нужно было объяснить и с многими проблемами разобраться, пока не закончилась ночь. Чимин хотел бы продолжать купаться в установившейся тишине, но он понимал, что им нужно поговорить. От этого в животе поселилось неприятное ощущение; вдруг их разговор приведёт к причине снова расстаться, а значит Чимин опять останется один с разбитым сердцем. Но он очень надеялся, что до этого не дойдёт. Юнги, видимо, почувствовал его беспокойство. — Я хотел бы тебе кое-что рассказать, Чимин. Чимин с готовностью кивнул и залился румянцем, когда Юнги хихикнул над его реакцией. — Хорошо, — решился он прошептать, чтобы не выставить себя ещё большим дураком. Юнги притормозил на красный свет и повернул голову, долгие мгновения глядя ему в глаза. Чимин не удержался, подался вперёд и украл поцелуй. Сердце понеслось галопом от одних лишь ощущений чужих губ, которые никогда не перестанут его удивлять. Он закрыл глаза и позволил себе отдаться чувствам. Загорелся зелёный свет. Юнги перевёл взгляд обратно на дорогу и нажал на педаль газа. — Когда погибли мои мать с братом, я пообещал себе, что никогда больше не буду любить. – Он нахмурился, сжимая свои красивые губы. – Мне казалось, что я не заслуживал любви после того, что с ними случилось. Мой отец часто повторял, что я не достоин любви… всегда обвинял в том, что это я их убил. Что это была только моя вина. – Он замолчал, на секунду крепко сжав ладонь Чимина. – Поэтому я решил, что так оно и должно быть, и отказался от любви. Теперь Чимин мог наконец понять. Было невероятно грустно видеть, каким сломленным Юнги выглядел в тот момент. Тот же печальный взгляд был в его глазах, когда он признался Чимину в смерти родных ему людей. — В тот день, когда я встретил тебя, я понял, что ты сломаешь все стены, которые я возвёл вокруг себя, — продолжил Юнги. – Я не собирался тебя нанимать, но Сокджин сказал, что это пойдёт мне на пользу. Поэтому я нанял тебя секретарём в приёмной, чтобы не пришлось видеть твоё лицо каждый день. А потом меня одолела жадность, и я повысил тебя до личного помощника, чтобы было оправдание быть с тобой столько, сколько я захочу. – Юнги свернул на дорогу, ведущую к квартире Чимина, но поехал медленней, как будто не хотел, чтобы поездка заканчивалась. – Тебе, конечно же, обязательно было быть неуклюжим, врезаться в меня, и я не смог удержаться. Когда мы поцеловались, я понял, что крупно влип. Чимин выглянул в окно, провожая взглядом здания, мимо которых они проезжали. Впереди показался знакомый дом. — Так ты поэтому сказал мне в тебя не влюбляться? – спросил он. – Потому что чувствовал себя недостойным любви? Юнги утвердительно замычал и заехал на парковку у дома. — Я подумал, что если уладить этот вопрос сразу, всё получится. Но потом я стал влюбляться во всякие мелочи в тебе… в твои глаза, в то, как ты запинаешься, когда волнуешься, в твой смех. И я испугался. Поэтому оттолкнул. Чимин отстегнул ремень безопасности, но остался сидеть на месте. — И поэтому решил уехать в командировку в другую страну? Юнги ответил не сразу, а потом рассмеялся так сильно, что Чимин невольно улыбнулся. Он скучал по этому. — Я никуда не уезжал, — признался Юнги со смешком. – Я впал в такую депрессию, что две недели из спальни не выходил. Пришлось упросить Сокджина присмотреть за компанией. Это объясняло то, как Юнги оказался на вечеринке компании. — А почему ты решил появиться сегодня? — Пришлось показаться. Сокджин думал, я умер. – Юнги опустил взгляд на их сплетённые пальцы и вздохнул. – Я понятия не имел, что ты там будешь. А когда я тебя увидел… я понял, что больше не смогу тебя отпустить. – Губы Чимина растянулись в улыбке, а щёки залила краска. Юнги поднял руку, провёл пальцами вдоль его брови, спустился к губам и наклонился, чтобы его поцеловать. – Я безумно люблю тебя, Пак Чимин. Чимин боялся, что его опять бросят, но что-то подсказало ему, что можно начинать дышать свободней. — Я тоже тебя люблю. – И мужчина улыбнулся, как будто услышал самые лучшие новости в своей жизни. Кажется, всё могло закончиться не так уж и плохо. – Хочешь… зайти? — С большим удовольствием. *~*~* Чимин залил воду в чайник и поставил его на плиту закипать. Ему было стыдно за беспорядок в квартире. В раковине лежали грязные тарелки, а на кухонном полу валялась подсохшая кошачья еда, которую он пропустил, убираясь вчера. Но Юнги, кажется, было всё равно. Он устроился на диване с Флаффи на коленях и чесал её за ухом, пока она вылизывала ему брюки. Чимин понаблюдал за ними. Сложно было поверить, что мужчина так быстро и так привычно вернулся в его жизнь. Он вернулся на кухню, чтобы взять две чашки, предварительно опустив в них по чайному пакетику и добавив немного сахара. Вскоре засвистел чайник. Он снял его с огня и, разлив горячую воду по чашкам, пошёл в гостиную. Юнги с улыбкой принял чай, не отрываясь от почёсываний кошки. Чимин умостился на диване рядом с Юнги, решив воспользоваться каждой секундой, проведённой с ним. Даже если он уйдёт утром, пока он не был готов его отпустить. — Я видел Сокджина, — поделился Чимин. – Он показался мне приятным. Юнги усмехнулся, провёл пальцем по ободку чашки и сделал глоток. — Он назвал тебя милым. Чимин фыркнул и закрыл рот ладонью, чтобы спрятать улыбку. — Вот как. – Он взял одеяло со спинки дивана, перекинул его на свои ноги и потянул край на колени Юнги. Флаффи испугалась и протестующе замяукала. Встав и потянувшись, она спрыгнула и ушла в спальню. Юнги притянул Чимина себе под бок, закинул руку ему на плечо и взял его ладонь в свою. — Где ты сейчас работаешь? При упоминании своей работы Чимин застонал, уткнулся в руку Юнги лбом и поднял на него полный страданий взгляд. — В кафе. Мой босс – старая, выжившая из ума карга. Юнги прикусил губу, чтобы скрыть улыбку, и зарылся носом в волосах Чимина. — Я хочу, чтобы ты вернулся в мой кабинет, — уведомил он. – В понедельник. — Правда? – ахнул Чимин, не обращая внимания на то, что на радостях в процессе расплескал чай на пол. — Конечно, — невозмутимо подтвердил Юнги. – Кто ещё умеет рассортировать стопку документов меньше, чем за пятнадцать минут? – У Чимина упала челюсть, а потом он расхохотался так, как давно уже не смеялся. Юнги широко улыбнулся и наклонился, чтобы нежно чмокнуть Чимина в нос. – А ещё потому, что я по тебе скучал. — Так… что теперь? – спросил Чимин чуть погодя, когда их губы были всего в несколько сантиметрах. Чимин заглянул Юнги в глаза. Юнги задумчиво опустил взгляд на кружку и тяжело вздохнул. — Я не знаю. — Я тоже. — Я знаю только то, что я хочу тебя, — тихо произнёс он. Чимин глянул на него сквозь ресницы, чувствуя, как колотится сердце. Он бы не удивился, случись у него сейчас сердечный приступ. — Откуда мне знать, что ты больше меня не оттолкнёшь? — Потому что я слишком сильно люблю тебя, чтобы отпустить, — ответил Юнги. – А ещё я страшный эгоист. Хочу всего тебя себе. Чимину казалось, что он видит сон наяву. — Хорошо, — выдохнул он в губы мужчины. – Я твой. *~*~* Чимин завозился на подушках, мягко касаясь пальцами прохладных простыней и медленно просыпаясь. С каждым вдохом он чувствовал сосновые нотки, чего не случалось довольно давно. Он приоткрыл глаза и оглядел спальню, сперва замечая Флаффи, свернувшуюся в ногах, а потом Юнги на правой стороне постели. Всё ещё дезориентированный после сна, он не сразу вспомнил, что случилось накануне, а когда всё встало на свои места, Чимин почувствовал в сердце то, что могло быть только любовью. Юнги уснул рядом с Чимином после нескольких эмоционально вымотавших часов, проведённых вместе, не забыв поцелуем пожелать ему спокойной ночи. Впервые за долгое время Чимин крепко спал всю ночь, не видя во сне отрывки той жизни, которая могла бы у него быть. А просыпаться рядом с Юнги, зная, что это не последний раз, — всё, чего Чимин так долго желал. Теперь это реальность. Любимый человек спал рядышком, касаясь руки Чимина, потому что они уснули, держась за руки. Он прикусил щёку и подался вперёд, нежно целуя его в висок и выдыхая «я люблю тебя», потому что теперь он мог это сделать. Юнги завозился, приоткрыл глаза и встретился с Чимином взглядом. На губах появилась улыбка. Он словил Чимина рукой за талию и придвинул к себе поближе. — Я люблю тебя, — пробормотал он, закрывая глаза и проваливаясь обратно в сон. Чимин остался лежать, укутанный теплом тела Юнги, пока под одеялом не стало слишком жарко, а ноги не потребовали их вытянуть. Он аккуратно встал с кровати, чтобы не потревожить Юнги. Телефон терпеливо лежал на прикроватной тумбочке, ждал, когда его возьмут, подманивал. Он взял его и тихо выскользнул за дверь спальни на кухню, где принялся готовить кофе для себя и для Юнги, когда тот проснётся. После чего сел за стол и уставился на экран телефона. Теперь, когда у него есть Юнги, осталось исправить ещё кое-что, прежде чем всё станет идеально. Чимин нерешительно набрал номер Тэхёна и прижал телефон к уху, чтобы послушать гудки. Он сперва засомневался, что друг вообще поднимет. Во Франции было уже поздно, да? Но когда надежда почти испарилась, гудки прекратились и послышался неуверенный голос. — Чимин? — Привет, — прошептал Чимин, чувствуя, как начинает жечь глаза от слёз. Он безумно соскучился по своему лучшему другу. – Нам нужно о многом поговорить.