Birth mother

— Ваша честь, — Реджина изящно приподнялась, — Я, как действующий мэр Сторибрука, следила за этим делом более, чем пристально, изучала все показания как мисс Свон, так и свидетелей и у меня сформировалось вполне определенное мнение: шериф Грэм Хантер превышал свои полномочия и пользовался положением в течение нескольких лет. К моему огромному сожалению, я не имела понятия об этом, так как все его жертвы были им запуганы и молчали. Отпор так же не давали, потому что боялись. Но для приезжей шериф не являлся таким авторитетом и она не дала себя в обиду. Я не считаю, что она превысила допустимую самооборону, она защищала себя, а попадание, — она сделала вид, что ищет что-то в бумагах, облизнув при этом губы, — Каменного глобуса в его висок — несчастный случай, который никто не мог предвидеть. Мисс Свон боялась за свою жизнь и не могла в паническом состоянии рассчитать траекторию запускаемого ей предмета. Я настоятельно рекомендую принять во внимание все свидетельские показания о непристойном поведении шерифа и признать Эмму Свон невиновной в причинении смерти. За всё время пребывания в Сторибруке она исключительно защищала его жителей и я бы с удовольствием предложила ей должность помощника шерифа в местном департаменте, если восторжествует справедливость и суд признает её невиновной. У меня всё. Реджина опустилась на стул, не глядя в сторону удивленной Эммы. Помощник шерифа? Она серьёзно? Работа была бы интересной для неё, что уж скрывать, но это было неожиданно. Могла бы хоть предупредить, честное слово, хотя возможно это было спонтанное решение. Перед вынесением решения был объявлен перерыв. В холле было довольно многолюдно, голоса переплетались между собой, поэтому Эмма решила осторожно задать Реджине волновавший её всю дорогу вопрос: — А почему мы сейчас покинули город? И ты тоже? И нас никто не остановил? — У нас уважительная причина, суд, — прошептала ей мэр, — Туда и обратно, уж поверь, найдётся, кому проследить, чтобы мы вернулись. — Вот оно что, — протянула Эмма, — А почему ты решила меня сделать помощником шерифа? — Они согласятся на это, наверняка обяжут выплачивать тебе только около семидесяти процентов зарплаты, остальное будут отчислять в счёт городской казны, это беспроигрышный вариант, и аргумент в пользу невиновности, да и тебе работа нужна, раз уж ты решила… — Да, да, я согласна, — быстро прошептала Эмма, — Просто удивилась. — Мисс Свон! — послышался голос Дэвида, действующего шерифа Сторибрука, — Как вы, будущий партнёр? — Спасибо, надеюсь и правда всё получится, — улыбнулась ему Эмма, немного нервно. — Да, работы в участке немало, помощник мне нужен, без него уже никак, — добродушно рассмеялся он, — Простите за мой вопрос, я уже давал показания, поэтому можете не волноваться, к суду это не имеет отношение, но связано ли то, что вы живёте, — он замялся, — Вместе, с тем, что вы решили остаться жить в Сторибруке? — Это хороший город для жизни, — прищурилась Эмма, — Да и моему сыну понравилась местная школа. Решила, почему бы и нет. — Откуда столько праздного любопытства, шериф? — с ноткой желчи произнесла молчавшая было рядом Реджина, — Решили, раз не удаются качественно и своевременно отчёты, подадитесь внештатным корреспондентом городских сплетен в местную газету? — Я же должен знать, с кем буду делить должность, — начал обороняться Дэвид. — С кем живёт помощник шерифа должно волновать вас в последнюю очередь, потому что в этом случае никто, включая вашу супругу, не будет задумываться, какие отношения вас связывают с учительницей и не посвящаете ли вы тех, с кем имеете романы на стороне в конфиденциальную информацию, — Реджина придала своей разгромной речи нарочито скучающий тон, что произвело нужный эффект: Дэвид немного испугался, а Эмма немного завелась. Чем вообще не гордилась, ни капельки, это было крайне неуместно здесь, но, черт, когда Реджина включала режим властного мэра, у неё подкашивались коленки. — Простите, мадам мэр, — поспешно произнёс он, — Надеюсь, мы сработаемся, будущий помощник шерифа Свон, — он пожал Эмме руку и ретировался. — Лихо ты его, — пожала плечами блондинка. — Нормально, — хмыкнула Реджина, — Выгонять его из города надо, пока не поздно. Незавидная участь иначе его ждёт. — У него здесь любовь, — возразила Эмма. — Мэри-Маргарет? — брюнетка подняла бровь, — Ты думаешь, он настолько её любит, что предпочёл бы её свободе? — Кто знает, — пожала плечами девушка, — Хорошо бы, он знал о своём выборе. — Хорошо бы все знали, — грустно произнесла Реджина, — Если уж мэру это объявили в тот момент, когда я позвонила рассказать о своём намерении оставить должность и уехать, то что до простых жителей. — Мне до сих пор кажется, что это какая-то небылица, всё равно, что сказали бы, что город под проклятием и даже королева была не в курсе, — прошептала Эмма недовольно и хотела привычно положить голову мэру на плечо, но быстро одернула себя. План Реджины сработал, благодаря ей и всем собранным показаниям, Эмму признали невиновной, самооборону — допустимой, произошедшее — несчастным случаем, а так же разрешили, при желании, занять должность помощника шерифа. Но технически Эмма Свон была свободна и вольна отправиться на все четыре стороны. По дороге в Сторибрук, к счастью, они были одни в машине, и Реджина снова начала разговор, предмет которого мучал её уже второй день. — Я так и не выяснила, что происходит в шахтах, похоже, что они относятся к городу только на бумаге, а по факту управляются чуть ли не ЦРУ, там не подкопаться даже, что делается, — мрачно произнесла она, не отрывая взгляд от дороги. Несмотря на то, что жука Эмма забрала ещё три дня назад, поехали на машине Реджины, — Роберт, вероятнее всего, угодил в тюрьму, потому что был с этим связан, — продолжила она и резко повернулась к Эмме, — Ты планируешь полностью бросить старую работу? — Конечно, — кивнула она, — Я теперь почти шериф, а моя старая работа уж слишком противоречит новой. — Я не уверена, что это твоё решение хорошо для Генри, — напряжённо проговорила она, сжав зубы, — Он сейчас ещё совсем маленький и не понимает, что окажется взаперти в этом захолустье на всю его жизнь. Мы не в праве лишать его нормальной жизни. — И не в праве лишать его мамы, — мягко произнесла Эмма, дотронувшись до колена брюнетки, — Ещё столько лет до того, как он смог бы захотеть покинуть город, неужели ты думаешь, мы не сможем найти выход за эти годы? — А если нет? — А если нет, — уверенно ответила она, — Мы объясним ему всё, расскажем правду, когда он будет достаточно взрослым, и будь спокойна, он поймёт, даже здесь у него есть неплохая стартовая площадка для хорошей жизни, он может быть кем угодно в профессиональном плане, он может завести здесь семью, может радоваться жизни, а может, — Эмма придала своему тону толику загадочности, — Найти выход, если его не найдём мы и изменить существующий уклад. Он будет знать гораздо больше, чем мы сейчас, ведь мы не будем сидеть, сложа руки, и он обязательно воспользуется нашими знаниями и своими и сможет многое. — Почти убедила, — дрогнувшим голосом ответила ей Реджина, — Но я до сих пор не верю, что так может быть, что ты готова променять всё, свою свободу, на жизнь здесь, на такую жизнь. — На жизнь с тобой, — тепло поправила её Эмма, — У тебя пока что нет иного выхода, кроме как жить здесь. — Но у тебя то он есть! — Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит, — улыбнулась девушка. — Любит? — снова отвлеклась от дороги Реджина, заглянув Эмме в глаза. — Любит, — подтвердила она. Генри, конечно, не знал результатов суда, да и в целом не был особенно посвящён в детали, но понимал, что его мамы уехали на очень важное дело и он всей душой верил в благополучный его исход, что украсил гостиную и даже сам, что несколько раз горячо подчеркнула Белль, надул семь воздушных шариков. — Ты такой молодец, — бросилась Эмма обнимать сына. — Всё получилось хорошо, мама? У вас там всё хорошо? — обеспокоено спросил он. — Да, пацан, все отлично, и я нашла работу здесь, в городе, я буду помощником шерифа, — она подмигнула ему, — Ты рад, что мы остаёмся? — Да, мне здесь нравится, а когда мы пойдём гулять? — Как насчёт завтра? — спросила Реджина, — Устроим семейный выходной, никакой работы, никаких дел, ни у кого, что скажешь? — Ура, — он подлетел к ней и порывисто обнял, — Это ж просто праздник какой-то! Вечером, когда поблагодарили и проводили Белль, все, кроме Генри, уставшие валялись без сил на диване, а ребёнок, с его неуемной энергией, бегал туда-сюда, мастеря какой-то бумажный домик из подручных канцелярских материалов, которые дала ему Реджина из своего кабинета, благо фломастеры у него имелись и получалось вполне так ярко, чему он радовался. — Переключи канал, дорогая, мы не собираемся делать ремонт в ближайшее время, — зевнула Реджина. Её ноги были закинуты на полусидящую, полулежащую Эмму, а голова лежала на подушке противоположного конца дивана. — А я бы не отказалась, — с таким же зевком ответила ей девушка, безуспешно пытаясь дотянуться до пульта. Вставать было ну совсем лень, — Вот видишь, это судьба нам смотреть это строительное шоу. — Какой ещё ремонт ты хочешь? — удивленно подняла бровь брюнетка и выразительно посмотрела на неё. — Раз мы остаёмся, ты не думала переехать в другой дом? — тихо и серьезно спросила Эмма, уже без шуток и сарказма. — Зачем? Здесь вроде бы есть всё необходимое, да и ремонт весь я сделала недавно, всё изменила так, как нравится мне. То, что мы отдали уже часть вещей, плевать, обживемся новыми со временем. Почему ты хочешь переехать в другой дом? — Чтобы он был наш, — так же тихо ответила она. — Тебе здесь не нравится? — недоуменно спросила Реджина. — Но и тебе ведь не нравится, ты же говорила, — черт, вечер перестал быть томным, пришлось перейти на неприятную тему. — Да, но с появлением здесь тебя и Генри я об этом почти не думаю, — призналась она. — Я думаю, — поджала губы Эмма. — Серьёзно? — Да, — ещё тише заговорила блондинка, оглядываясь на увлечённо играющего сына, — Сама мысль о том, что здесь ты жила с… — Эмма замялась, — Ты понимаешь. И спать в спальне, где… — она покачала головой. — О, нет, дорогая, — Реджина приподнялась и дотронулась до Эмминого плеча, — Нет, нет, ты что, это другая комната, она была гостевой, когда я была замужем. Там, где была тогда спальня, сейчас большая кладовка, — она робко улыбнулась, — Я не мазохистка. — Давай хотя бы подумаем о другом доме, хорошо? — Эмма притянула её к себе и обняла, — Мне кажется, мы потянем это, если откажемся от особняка. — Давай подумаем, — голова Реджины потерлась о шею Эммы. Какая всё же огромная разница была между мэром на людях и Реджиной наедине, дома. И, как ни странно, обе версии практически одинаково сильно заставляли пресловутых бабочек в животе Эммы выписывать кульбиты. Дверной звонок прервал идиллию, женщины переглянулись, Реджина пожала плечами и нехотя направилась в прихожую. Такого гостя они точно не ждали — возле двери стояла Мэри-Маргарет Бланшар. — Добрый вечер, — поздоровалась она, протягивая коробку с чизкейком, — Я слышала о результатах суда и зашла вас поздравить. — Спасибо, — изогнула бровь Реджина, не спеша принимать подарок. — И извиниться перед Эммой, — тихо проговорила учительница. — Что ж, — вздохнула хозяйка дома, — Проходи, раз так, — она отошла в сторону, приглашая тем самым гостью в дом. Наскоро приготовив чай, Реджина разрезала принесённый торт, Эмма, Генри и Мэри-Маргарет сидели за столом и молчал даже пацан, то ли чувствуя неловкость, то ли не хотел разговаривать с признанной глупой учительницей, то ли затаив на неё обиду за прошлые её откровения, которые ни к чему хорошему не привели. — Я очень рада, что вы решили остаться, — Мэри-Маргарет подняла взгляд на Эмму. — А мы то как рады, — хмыкнула Эмма, — Но впрочем, спасибо. Разговор не заладился. Даже после того как все съели по кусочку чизкейка, всё равно сидели насупленные. Но поговорить было нужно и давно, и раз уж Мэри-Маргарет сама пришла, то глупо переносить это ещё раз. — Генри, как насчёт внеочередного просмотра ютуба? — обратилась Эмма к сыну, — Можешь взять с собой наверх ещё кусочек тортика и пойти посмотреть несколько роликов. — Да, я хочу, мам, — обрадовался он, забрал тарелку с чизкейком и был таков. — Итак, Мэри-Маргарет, — Эмма перевела свой взгляд на учительницу, — Я глубоко признательна тебе за всё, что ты для меня и Генри делала, когда я только приехала в город, это была неоценимая помощь и большое тебе за это спасибо. Но что, черт возьми, это было с рассказом моему сыну закрытой, мать ее, информации? — Прости меня, я очень виновата, — сокрушенно произнесла она, — Но я не могла поступить иначе, узнав, да, это неправильно, что я узнала, но я уже знала и ничего не могла поделать. Реджина так много страдала, и когда наконец-то её потерянный сын оказался так близко мне казалось невозможным допустить, чтобы она снова его потеряла. — А почему ты, дорогая наша добродетельница, — язвительно начала Реджина, — Не поговорила сначала со мной, а не сразу решила рубить правду-матку пятилетнему ребёнку? — Ты бы разве стала со мной разговаривать, — покачала головой Мэри-Маргарет, — Ты меня ненавидишь и я понимаю, но я тебе желаю счастья, поэтому… — А на меня насрать, — громко выругалась Эмма и развела руками, — Сломаешь ты жизнь человеку, ну что же, я переживу. А хотя потом, через пару лет, узнаешь что-нибудь и передо мной вину искупишь. Такая у тебя была логика? — Конечно нет, я просто… — Не подумала? — подсказала Реджина, но беззлобно, можно сказать даже мягко. — Вроде того, — смущённо призналась учительница, — Я обещаю, что больше не буду лезть в вашу жизнь и вообще, я надеюсь, будем меньше пересекаться, если вот только Генри, раз вы остались, пойдёт в школу и попадёт в мой класс… — Ну уж нет, — нахмурилась Реджина, — Раз мы все тут вынуждены как-то сосуществовать, то я хотела бы нормальный отношений, положить конец этим распрям и жить как нормальные люди, — вздохнула она, — Я тебя прощаю, Мэри-Маргарет, хоть и считаю отчасти блаженной, может быть поэтому и прощаю, но обещаю тебе больше не злиться на тебя и не упоминать былое, — она прикрыла глаза и продолжила, — И ты меня за всё прости. Твоей крови я тоже попила немало. — Я не злюсь на тебя, нет, что ты, — замахала руками она, — Спасибо, Реджина. — Я тоже тебя прощаю, — подала голос Эмма, — Я долго об этом думала и поняла, что всё, что ни делается, всё к лучшему. Будь впредь осторожнее с чужими жизнями, а за этот разговор с Генри я тебя прощаю, — произнесла она спокойно и добавила, — И ты меня прости, что отстранилась от тебя, когда мы с Реджиной… Ну ты понимаешь, — улыбнулась она. — Я понимаю, — улыбнулась в ответ Мэри-Маргарет, — Спасибо вам, вы не представляете какой груз упал с моей души и как я рада, что мы помирились, и за вас я так рада… — Подожди-подожди, — взмахнула рукой Реджина, — Есть ещё один нюанс, но вот это ты уже сама как-то должна решить. — Какой? — непонимающе заморгала учительница. — Генри, — пояснила Реджина, — Мы ему рассказали, что ты с ним такой разговор устроила, потому что глупая. А уж раз ты, возможно, станешь его учительницей, придётся тебе самой авторитет в его глазах возвращать. — А это будет непросто, — деланно нахмурилась Эмма. — Ой как непросто, — подтвердила Реджина. После ухода Мэри-Маргарет, было решено снова оккупировать диван. Генри всё ещё был наверху, но уже не сидел в планшете, а мирно дремал, поэтому был раздет, укрыт одеялом, а обе женщины вернулись в гостиную. Телевизор вместо шоу о ремонте теперь показывал музыкальные клипы, свет был приглушен, подушки разложены, а Эмма чувствовала такую легкость на душе, что не было и секунды сомнения — все её решения последних недель были правильными. Она придвинулась к Реджине, чтобы спросить, есть ли у неё такое же ощущение правильности происходящего, но не успела ничего сказать прежде чем та накрыла её губы своими и чувственно поцеловала, опрокинув на диван. Кажется, это и было положительным ответом.