Тодороки.

Изуку тяжело. Внутри. Она не сильная, она не стойкая, не чувствует опоры и поддержки. По сути у неё ничего нет. Она смотрит на свои руки и думает о том, что храбрости в ней нет. Нет того, что должно быть в героях. Изуку обычная. Возможно, стала такой, живя со своим мужем, а возможно, никогда и не обладала геройскими задатками… в последнее верить совсем не хочется. Это больно царапает, заставляя усомниться в самой себе. Тодороки думала об этом не раз. Начинала затрагивать эту тему мысленно, но слишком боялась и гнала мысли прочь, потому что погрязнет в них и не поймёт, запутается ещё сильнее. Она любит Шото и это так же ясно, как дышать. Это кажется правильным и естественным – любить его. Вот она и любит. Но позволять этим чувствам брать над собой верх – нельзя. Это опасно и это… Это уже не кажется таким правильным. С Шото хорошо, с ним лёгкость и спокойствие, но в то же время страх и неуверенность. Её чувства к нему… из чего они рождены? Почему именно он? Почему сейчас? И как это побороть? И пока Изуку не знает, что делать со своими порывами, в ней зреет другой вопрос. Тот, на который отвечать совсем не хочется. Кто для неё Энджи? Муж по документам и статусу. И только? Что она может чувствовать к нему? Тодороки сложно ответить на этот вопрос. Бывают моменты, как сейчас, что он её пугает, давит своей мощью, просто обезоруживает, заставляет чувствовать себя слабой и беззащитной, обречённой. Но так ведь не всегда, не часто. Обычно и большую часть своего времени он для неё становится непонятным. Изуку не ненавидит своего мужа, возможно, местами, это да, но в остальное время в душе сумбур. Изуку кусает губы, чувствуя, что начинает волноваться от этих неспокойных чувств. Почему она в последнее время всё чаще думает об этом? Потому что испортила отношения с Шото? Тодороки не знает, как ей поступить, в любом случае, каждое её решение, каждый выбор - кажутся неправильными. Изуку вздрогнула, услышав шаги и голоса, тут же вскакивая на ноги. Она ожидала в гостиной и когда Рэйден и Мирио вошли в комнату, ей захотелось обнять сестру, но Тодороки слишком испугалась, что Тогата может быть зла на неё. — Привет, — улыбается Мирио, но как-то натянуто. И Рэйден чувствует это чёртово напряжение. Ему хочется остаться с сёстрами и примирить их. Если ссора существует, хотя он всё ещё не уверен, но в данном случае их лучше оставить наедине, хотя бы на время. — Я сделаю чай, — говорит герой и выходит. — Привет, — робко улыбается Тодороки, но нерешительно мнётся на месте. — Я рада, что ты всё же согласилась со мной встретиться. — Давай на чистоту, Изуку, — сразу же переходит к делу Тогата. — Я не обижена на тебя, так получилось и, в принципе, я рада, что мы с Рэйденом наконец объяснились и сошлись на свадьбе, но вся эта ситуация порядком вытрепала отцу все нервы. Да ещё и Старатель теперь… — Я никому ничего не говорила, — поспешно сказала Изуку, шагнув навстречу к сестре, — ты забыла тест на беременность и я спрятала его в своих вещах, потому что просто так избавиться я от него не могла, к тому же я испугалась. Я даже и не думала, что Энджи-сан вообще туда заглянет, я правда… — Я уже сказала, что ни в чём тебя не обвиняю, — повторила Мирио. — Просто я слишком устала, Изуку, со всех сторон давят, все требуют каких-то спешных решений. Я не хочу показаться ужасной сестрой, но сейчас у меня совершенно нет времени на тебя. Это не значит, что я не хочу с тобой общаться и что в дальнейшем не планирую видеться, просто давай до свадьбы отложим все эти разговоры и разбирательства, хорошо? — Ладно, — соглашается Тодороки. Изуку вроде бы и легче, но всё равно чувствуется некая недосказанность, но она не будет давить, у Тогаты сейчас тяжёлый период и Тодороки хотела бы поддержать сестру, но сейчас она ничего не может. Они поговорят потом, когда со всеми хлопотами будет покончено. Сёстры недолго посидят на кухне, попьют чай и немного поговорят о свадьбе. Изуку подметит, что сестра действительно выглядит очень усталой, а она беременна и расстраивать её нельзя. Тодороки узнала, что свадьба состоится через месяц, у Мирио ещё не будет видно живота, а после молодожёны собирались в медовый месяц. И Изуку считала, что так лучше, у них будет возможность побыть вдвоём и отдохнуть ото всех. Перед уходом, Тогата обещает найти время заглянуть ещё раз, но со всеми этими приготовлениями несколько сложно найти свободное время, к тому же она продолжала работать в агентстве отца и в декрет пока не собиралась. После ухода жениха и невесты, Изуку будет задумчивым взглядом смотреть в окно и с некой грустью пытаться вспомнить свою свадьбу. Не самое радужное событие в её жизни, к счастью, она половину и не помнила, хотя даже и не прилагала усилия, чтобы вспомнить. Месяц пройдёт довольно быстро и выходило, что свадьба Мирио и Рэйдена будет почти в конце августа. А там у Шото возобновится учёба, Рэйден переедет жить с женой в отдельную квартиру, которую они пока будут снимать вдвоём (хотя, Изуку почему-то в это верила, что Старатель и Всемогущий решили совместно подарить детям дом, но Изуку слышала лишь обрывки разговора мужа и Юичи, поэтому точной быть уверенной не могла). Изуку понимала, что с Шото нужно помириться. Что она не может жить вот так с ним в ссоре. Да, она сама предложила покончить с их отношениями, да она испугалась и струсила, но… но разве это не то, чего она так сильно хотела? Возможность быть с Шото. Всё ещё неуверенная в правильности своего поступка, Изуку заглянула в комнату к будущему герою, но того не оказалось на месте. С некой тяжестью на душе, Тодороки направилась в додзё. Воспоминания об этом месте были не самые лучшие, тогда Шото сделал ей больно, хотя мог и убить. Тонкий шрам продолжал существовать на её теле. Изуку осторожно приоткрыла дверку, стоило только услышать исходивший из помещения шум, и заглянула. Её пасынок действительно был здесь и тренировался, создавая причудливые фигуры изо льда. Будущий герой замер на миг и не оборачиваясь сказал: — Если хочешь посмотреть, можешь зайти. Изуку нервно сглотнула. Ей до безумия хотелось войти, дотронуться до ледяных фигур, ощутить холод причуды её возлюбленного. И Тодороки не собиралась упускать такой возможности, когда ей разрешили это сделать. Всё ещё робко, она скользнула в помещение, проходя к центру, где к ней спиной стоял сын её мужа. Изуку замерла возле высокой фигуры, неловко прикасаясь пальчиками ко льду. Холодный, как настоящий. И Мидория прикусила губу, чтобы не издать смешок, когда отняла руку от ледяной скульптуры и рассматривая, как капли воды стекают по пальцам. И от тепла тает, как настоящий. — Я думал, ты больше не хочешь меня видеть, — произнёс Шото, всё ещё стоя к ней спиной, но больше не применяя причуду. — Я… не знаю, — честно сказала Тодороки. — Поначалу я посчитала это правильным, потому что испугалась. Но сегодня я так сильно захотела увидеть тебя, хотя бы увидеть. И услышать твой голос. На самом деле это очень много, Шото. Быть с тобой, это как… — Хватит, — Тодороки резко обернулся, хватая её за предплечья и прижимая к своей ледяной фигуре. — Ты издеваешься надо мной, Изуку? Сегодня хочу, завтра не хочу. Сейчас бери меня, а послезавтра начнёшь обвинять в том, что ты не хотела, ведь ты порядочная жена. Нихрена ты не порядочная. Кого ты из себя строишь? Кем ты хочешь быть? Я как идиот слушаю каждое твоё слово, как собачонка выполняю любое распоряжение. Ты такая… такая дрянь, что я почти тебя ненавижу. — Шото, — хрипло выдохнула Изуку, не готовая к такой ярости и к такому напору слов, по щеке её потекла слеза. — Прости, я не должна была так поступать с тобой. Я не могу так… — Лучше заткнись, — велел пасынок, приближаясь быстро, прижимаясь к ней вплотную и целуя сильно и грубо. Изуку жалобно заскулила, словно раненая в самое сердце, но тут же с жадностью стала отвечать на поцелуй, просто сгорая от того, что Шото касался её, его руки оказались под её футболкой, оглаживали бока, живот, тонкие длинные пальцы скользили под бюстгальтер, оглаживая грудь и сжимая сосок. Тодороки застонала ему в рот, выгибаясь, чувствуя, как колено Шото требовательно раздвигает её ноги. От ледяного изваяния за спиной веяло холодом, от создателя этой фигуры - жаром. Они не могут заниматься этим посреди дня в додзё, когда дома может быть кто-нибудь из домашних. Они же не настолько потеряли голову? Они всего лишь не разговаривали два дня. Два дня и Изуку плавится от прикосновений любимого. — Нам нужно остановиться, — тут же спешно говорит мачеха, когда Шото разрывает поцелуй и начинает расстёгивать её джинсы. — Носи юбки, — тут же хмурится будущий герой, сдёргивая с неё джинсы до колен, вместе с бельём. — Ты с ума сошёл, — глаза её блестят и горят, ей слегка стыдно, страшно, а ещё она действительно хочет Шото. — Мы же говорили об этом. — Презервативы у меня есть, — говорит резко пасынок, доставая из кармана небольшую упаковку. Изуку нервно сглатывает и краснеет от стыда, но почему-то не смеет отвести взгляд. Она наблюдает за тем, как Тодороки разрывает упаковку, спускает свои штаны и надевает презерватив. Она всё ещё не понимает, как они будут этим заниматься, пока Шото не поворачивает её лицом к ледяной фигуре, слегка неровной. Он задирает её футболку вместе с бюстгальтером, одной рукой оглаживает грудь, а второй скользит между ягодиц к её лону. Пальцы Шото тут же увлажняются, и он даже не удивляется. Изуку дёргается и рвано выдыхает, когда прохладные пальцы касаются клитора. Тодороки прогибается в спине, нервно хватается за ледяное изваяние, но оно холодное, так что тут же отстраняется, а пальцы Шото уже проникают в неё, двигаясь медленно и размеренно, выбивая скулящие стоны. Ей так хорошо и жарко. Внутри и снаружи. Возбуждение захватывает мачеху с головой. Изуку лишь медленно выдыхает, когда пальцы Шото исчезают, а потом она чувствует как Тодороки проникает в неё, медленно и осторожно. Чтобы иметь опору, ей приходится хвататься за ледяную фигуру. Шото начал с плавных осторожных движений, дразнящих, его хватка на её бёдрах становилась крепче, а толчки глубже, сильнее и резче. Изуку дышала рвано, жмурилась, кусала губы, чтобы не издавать стонов, в какой-то момент, под усилившимися толчками, ей пришлось прижаться грудью к ледяной фигуре. Жар тела, входящий в резкий контакт со стеной сводил с ума. Шото переходил на довольно грубые толчки, не щадящие, но даже они нравились Изуку, хотя она ничего не осознавала, тонула в удовольствии, чувствовала, как наслаждение разливается по телу, отдаётся в каждой клеточке, стремится к великому, к пику. И она жаждала этого, хотела, готовилась и уже была готова вот-вот воспарить в небеса, когда Шото неожиданно замер. Тодороки даже не поняла, что происходит, когда он вышел из неё. Она, дрожа всем телом и всё так же опираясь о стену, повернулась, но не в силах стоять без опоры, прижалась спиной ко льду, чувствуя, что ноги дрожат, не держат, разъезжаются. Сердце громко и больно стучало в груди, а Изуку выискивала взглядом катастрофу, боясь, что их застукали, но были только она и Шото, поправлявший свою одежду. — Что? — ничего не понимая и остывая, спросила Изуку, она была почти что оглушена, тело горело и почти болело от того, что её лишили желаемого. — Я всё, — спокойно и бездушно отозвался Тодороки. — Прости, ты ведь не хотела, я не подумал о твоих чувствах. Изуку всё ещё находилась в ступоре, даже не замечая, что оголена перед ним. — Ты про что? — мысли в голове путались, но разум медленно приходил в норму. — Ведь между нами ничего нет, — криво усмехнулся Шото, в глазах его был и триумф, и поражение. — Знаешь, если передумаешь, ты знаешь, где моя комната. — Постой, ты о… — Но в этот раз всё будет так, как я скажу, Изуку. Если ты действительно не можешь без меня, если ты хочешь быть со мной, то ты придёшь. А в противном случае, для тебя всё, что сегодня здесь произошло, отличный способ, чтобы подумать о том, какая же ты похотливая сука. Я почти тебя ненавижу, действительно. Так ловко играть со мной. В любом случае, я буду ждать тебя. Ты придёшь, это я знаю точно. Изуку шокировано смотрела ему вслед. А когда за Тодороки хлопнула дверь, она спешно натянула на себя одежду, неловко её поправила, попыталась сделать два шага, но рухнула на колени и безмолвно заплакала, хватаясь руками за кофту. Она это заслужила. Действительно заслужила. У Шото ведь тоже есть чувства и она думала о них в последнюю очередь. Она боялась о себе, только о себе и не думала о том, что её действия могут причинять ему такую боль. Он просто показал ей, как ему было больно от её слов, от её решений и поступков. И она также знала, что придёт к нему. Не сейчас, не сегодня, не завтра. Но придёт. Не сможет не прийти.