Тодороки.

Изуми стоит возле выхода, скрестив руки на груди и наблюдает за вторым героем. Ей семнадцать и она одна из лучших учениц ЮЭй. Все члены семьи говорили ей, что она вылитая мать, разве что кроме глаз. Глаза отцовские. Тодороки хмуро наблюдает за каждым движением отца. Она не понимает, зачем поехала с ним, потому что подойти ближе всё равно не смогла. Сама ведь увязалась, а теперь трусила. Шото обернулся в сторону дочери, лицо его не выражало никаких эмоций. Но нет, Изуми явно не собиралась подходить. Он вновь повернулся к ней спиной, положив белоснежные цветы на надгробие. Постоял несколько минут, прикрыв глаза и мысленно рисуя её образ. Изуми была напряжена. Не то, чтобы она не любила кладбища, они не вызывали в ней никаких эмоций, но именно на этом кладбище была похоронена она. Когда Шото подошёл к дочери, девушка не смогла заставить себя сдвинуться с места. Изуми стояла и смотрела на её надгробие. Тодороки остановился рядом, осторожно сжимая плечо дочери. — Если ты хочешь побыть одна… — Нет, — Изуми скривилась, скидывая руку. Она не хотела на него злиться, но каждый раз, когда разговор заходил о матери, Изуми чувствовала, как в ней закипает гнев. — Пап, я не пойму, почему ты до сих пор ходишь к ней на могилу? Как ты вообще… не ненавидишь её? Она же так подло поступила с тобой! — Потому что я любил только её, — он несильно треплет её курчавые волосы. Изуми недовольно фыркает. Она не была маленькой глупой девочкой и довольно рано поняла, что человек, которого она называла «отцом», на самом деле был ей дедом. Изуми не испытывала к нему обиды или злости, для неё предательницей стала мама. Разве может быть виноват кто-то ещё? Изуми безумно любила отца, он для неё был примером для подражания. Даже любил он только одну. А что её мать? Вышла замуж за одного, родила от другого. Изуми было противно просто от осознания, что её мать была столь низкой женщиной. Отца было жалко, он заслуживал большего, чем безответная любовь. Даже деда было жалко, потому что, зная всё, он никогда не обвинял свою жену. И только мать жила в своё удовольствие и игралась чужими чувствами. Изуку была истинным злом, она обманула всех! Разве приличная женщина будет так себя вести? Она должна была быть преданной своему мужу и не мыслить о том, чтобы ложиться в постель к другому. Поэтому Изуми и охладела к матери слишком рано, противилась ей, строила козни, никак не могла простить её за то, что она принесла раздор в семью. Потому что не имела права! — Не обвиняй её, Изуми, — Шото пристально смотрит на дочь. — Ты не знаешь, через что ей пришлось пройти. — О, так ты ещё будешь её оправдывать? — рассердилась Тодороки. — Ты любишь её пап, поэтому и будешь на её стороне. Хотя было бы понятнее, если бы ты ненавидел ее. Дед дал маме всё, чего ей было мало? Почему она так поступила с тобой и с ним? Шото поворачивается к могиле Изуку, но не отвечает. Потому что Изуку не хотела, чтобы её дочь так много знала о её жизни: о замужестве, страхе и боли, через которые ей пришлось пройти, о предательстве, любви, похищении, смерти родителей. Изуку всегда хотела казаться беззаботной и счастливой для своих детей, но Шото знал, что она была глубоко несчастлива. Если бы она ушла от мужа, если бы только решилась, он бы последовал за ней следом. Она так боялась обвинений, чужого мнения. Считала, что утянет всех на дно, ведь существуют определённые стандарты, и она не имела права их нарушать. Позволила себе урвать кусочек любви, побыть какое-то мгновение любимой и влюблённой, но узнай это кто-то другой – непременно бы осудил, не заглядывал бы ей в душу. Он поступил бы так же, как Изуми и говорил точно такие же слова. Ведь так легко осуждать других и так больно, когда осуждают тебя. Шото сам слишком долго её не понимал, в силу их юного возраста они были способны совершить множество ошибок, но жизнь полнится этими самыми ошибками. Изуми была слишком мала и много не понимала. Не понимала, что Изуку пожертвовала слишком многим для них. Она пожертвовала собой, решив сохранить семью и образ любимой жены, порвала с ним ради них. Ведь, будь он понастойчивее, старше, убедительнее, то бросил бы всё ради неё и забрал с собой. И сейчас, оглядываясь назад, Шото понимает, чего Изуку боялась – неизвестности для них двоих, она слишком зависела от чужого мнения. — Знаешь, я даже немного удивлён, что ты не на её стороне, — Шото вновь смотрит на дочь. — Я ожидал, что её сможешь понять именно ты, но почему-то, на её стороне всегда был твой брат. — Он маленький и глупый, — недовольно фыркает Изуми. — Да, а ты уже взрослая, верно? — Конечно! — тут же обиженно восклицает девушка. — Я не ребёнок и многое понимаю. — Мы поговорим с тобой об этом, когда ты станешь старше. — Терпеть не могу эту фразу, — Изуми начинает злиться. — Ты думаешь, что я не способна понять? Почему ты обращаешься со мной, как с ребёнком?! Я всё прекрасно понимаю, пап! Ты просто её любишь и… — Дело не в возрасте, Изуми, тебе может быть и двадцать пять, а ты будешь оставаться такой же милой глупышкой. Ты не способна посмотреть на ситуацию с другой стороны, ты судишь, исходя из личных ценностей и приоритетов, исходя из своего жизненного опыта. Поэтому тебе и не понять мать – ты не проходила через её жизненные трудности, ты не знаешь, что для неё было важно, ты очень от неё отличаешься. Понимание – оно приходит не с возрастом, у некоторых зачастую так, но не всегда. Поэтому, своё неумение взглянуть на чужие поступки взглядом другого человека ты маскируешь за осуждением. Это легче всего. Ты не способна понимать. На самом деле и я не могу понять Изуку до конца… — Ну вот, а осуждаешь меня, — фыркает девушка. — Она моя мама и не должна была вести себя как… — Она человек, Изуми, а значит, и она имела право на ошибки, заблуждения и счастливые моменты. Изуку очень любила тебя, несмотря на то, что ты постоянно устраивала ей маленькие бунты. Ты с Хироко были смыслом её жизни. Изуми только фыркает. Её младший братец – Хироко, та ещё заноза в заднице, а ещё он во многом сильнее её. Откуда у него только такая силища, если у матери не было причуды? Отец и дед явно знали это, но не говорили ей. Тодороки уже действительно хочет уйти, но вздрагивает, когда мимо неё проходит высокий мужчина. Она с недоумением смотрит ему в спину, гадая, кто из его близких здесь похоронен. И удивленно вздрагивает, когда понимает, к какому надгробию он направляется. — Пап, — нервно тянет Изуми, — первый что ли знал маму? Тодороки молчит, совершенно безразлично наблюдая за тем, как Бакуго Кацуки кладёт цветы на могилу Изуку. Шото догадывался, что Бакуго иногда приходит к Изуку на могилу, но это впервые, когда они пересекаются на кладбище. Изуку же говорила, что он станет первым. Её мечта сбылась. Наверное, только поэтому Шото и не стремился к этому месту. — Да, — просто говорит он. — Что? — Изуми потрясена, просто таращась на первого героя. — Но как она могла его знать? Откуда? У нас обычно не бывали герои, да и мама не посещала никаких мероприятий. Это действительно так, в их доме никогда не появлялись посторонние герои, только члены семьи. Как мама могла кого-то знать, если она вообще никак не была задействована с геройским миром? И это явно не просто знакомство, раз первый приходит к ней на могилу, спустя два года после её смерти. Смерть Изуку была совершенно неожиданной для Шото и всей семьи. Кроме Энджи, никто не знал о том, что дни её иссякают. Вторые роды дались ей очень тяжело, ребёнок родился здоровым, но вот само здоровье Изуку очень сильно подорвалось. Она медленно угасала, но не хотела никого беспокоить и никому причинять боль. Она всегда хотела остаться в их сердцах счастливой и здоровой. Шото закрывает глаза, чувствуя тоску в сердце. Она умерла в руках мужа. Хоть Энджи никогда этого не признавал, но Шото считал, что он её полюбил, как не любил свою первую жену. Только дети Изуку для него что-то значили. Внучка и сын. О да, сына Энджи любил больше всех на свете. Тодороки жалел только о том, что не был с ней рядом в последние минуты её жизни. — Они дружили в детстве, жили неподалёку, — Шото пристально наблюдает за Бакуго. — Оба хотели стать героями. — Но у мамы не было причуды! — Тогда она ещё этого не знала, тогда и позволяла себе мечтать. Ладно, пойдём, Изуми. — Но почему мама никогда не рассказывала об этом? — девочка не может заставить себя сдвинуться с места. — Об этой мечте, о том, что она знает первого… — Может потому, что ты сама не очень горела желанием с ней разговаривать? А может потому, что всё это причиняло ей боль? Мы этого не узнаем, Изуми. — Но тебе же она сказала, — возражает девушка, во все глаза пялясь на первого героя. — Пап, а ты с ним знаком? Вы же учились вместе, верно? Я же не путаю? Ты нас познакомишь? — Это плохая идея, Изуми. К тому же, мы с ним никогда не были друзьями. Изуми хочет сказать что-то ещё, но Бакуго поворачивается и идёт к выходу. У Изуми сердце трепещет в груди. Он такой высокий, такой красивый. У него есть семья? Состоит ли первый в отношениях? Она смотрит на него и её сердце переполняется восхищением. Бакуго, проходя мимо Тодороки, кивает ему, но не произносит ни слова, затем его взгляд перемещается на девчонку и он на миг сбавляет шаг. Это, несомненно, дочь Изуку. Почти её копия только глаза другие. Но всё же, это не она, взгляд совершенно другой. — Пап… — Нет, Изуми, даже не думай, — обрывает Шото. — Ты слишком маленькая, а он очень взрослый. Не думай в него влюбляться. — Я даже не думала! — смущённо возмущается Изуми.