Башня

Салазар Слизерин всегда любил порядок — порядок в записях, порядок в действиях, порядок в мыслях. И даже когда он влюбился, то делал все правильно и спокойно — наблюдения за возлюбленной, письма, свидания и, как логичное окончание, предложение руки и сердца. Тогда все они все еще учились у одного мага — старого Мерлина, так и не отошедшего от потери Артура, которого считал практически своим сыном, коих небо ему не подарило. Все — это он, Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф и Ровена Рэйвенкло. И влюбился Салазар тоже правильно — не в пышную красотку Хельгу, ведьму без роду и племени, а в высокородную леди Рэйвенкло, последнюю женщину этого древнего рода северных колдуний. Влюбился так, как говорилось в легендах — всей душой, до безумия, до дрожи ревности. Любой взгляд в ее сторону, что от Годрика, что от других юношей-аристократов вызывал у обычно спокойно-невозмутимого Слизерина вспышки жуткой ярости. Сначала Ровене даже нравилось, что Салазар готов перегрызть горло любому за нее и давала тому для этого достаточно поводов, но потом, взрослея, девушка уже поняла, что однажды такая дуэль может закончиться не так удачно как раньше. И они принялись понемногу отстраняться от друзей. Но никто этого не заметил, впрочем, это и к лучшему — никаких обид и непонимания. Годрик все так же врывался в комнаты влюбленных по поводу и без, а Хельга — маленькая глупенькая девочка, влюбленная в их рыжеволосого викинга, повсюду таскалась за Годриком. И Ровена не слишком сильно возражала их присутствию в своей и Слизерина жизни — для нее они всегда были кем-то вроде семьи. Что ж, ее можно было понять — сирота, нашедшая свой дом только в старом замке Мерлина, Вепре-Хогвартсе, для нее Годрик и Хельга стали настоящими братом и сестрой. Он же — маг из старого индийского рода, подарившего потомкам нагов дар говорить со змеями, прекрасно помнил своих настоящих родителей и младшего брата, сожженных заживо в охотничьем домике. Сам Слизерин тогда выжил только благодаря тому, что в то утро ушел за травами. Сейчас же темный маг — преподаватель Темных Искусств и Алхимии — стоял на небольшом балкончике их школы. Когда погиб Мерлин — а точнее ушел на Авалон — они решили продолжить его дело. А что еще оставалось только-только доучившимся сиротам, куда податься? Салазар, конечно, мог бы отправиться в родовой замок — он был единственным из четверки, кто обладал иным домом кроме Хогвартса, забрать с собой Ровену и заняться мечтой его предков. Он мечтал пройти по пути Великого Нага, чтобы достигнуть силы основателя своего рода. Слизерин явно видел, как светловолосая красавица живет в Слизерин-мэноре, воспитывает их детей... А на всякий случай, в женской душе мужчина понимал даже меньше, чем в маггловской литературе, Салазар уже давно подготавливал северную Башню, из которой его будущая супруга никогда не сможет выйти. Но Ровена мечтала помочь своей новой семье в их безумной идее о школе для всех магов — что чистокровных, что магглокровных. — Сал, ты здесь? — Иди сюда, Ровена,— устало протянул Слизерин, зажигая на кончике палочки золотистый огонек, на свет которого и пришла синеглазая женщина. Рэйвенкло была красива не красотой высокородной леди, которой по сути и являлась, а немного экзотичной— золотистая кожа и миндалевидные глаза, доставшиеся ей от деда-сарацина, выделяли ее среди других. За глаза — Салазар знал это точно— ее часто называли далеко не лестными словами...Но если кто-то хоть попробовал открыто намекнуть его невесте на то, что она далека от идеала! Уже давно никто не решался. — Что случилось? Ты уже неделю сам не свой,— ласково проговорила Ровена, поглаживая локоть усталого мужчины. Салазар улыбнулся самым краем рта — она единственная кто заметил, что темный маг все больше и больше отдаляется от дел школы, что в его холодности скрываются боль и сомнения.— Это из-за той ссоры? Мужчина криво усмехнулся. Салазар, уже не раз вместе с Годриком отражавший набеги маггловских рыцарей и священников, все чаще и чаще открыто заявлял, что магглокровкам не место в Хогвартсе. И он не собирается жить там, где не сможет обеспечить безопасность своих детей. Не то чтобы Слизерин был настолько уж против магглокровок — в конце концов, Салазар и сам понимал, что Хогвартс — это школа для сирот, бедняков и новой крови. Но они, уезжая к родителям, приводили к границам магических территорий армии разозленных магглов. Кто-то просто проговаривался своим излишне религиозным родным, кто-то попадался в руки инквизиции. Никто не может не проговориться инквизиции. Сколько магов погибало в таких сражениях? И, если так уж говорить, магглов? А сколько магглорожденных просто сжигали на кострах? Салазар считал, что их вообще лучше не обучать (кроме сирот, которые не имеют родственников в обычном мире и никогда не уйдут к лишенным магии), чем подвергать такой опасности весь магмир. И их самих тоже, естественно. Ведь если магглокровки переживут период стихийных всплесков магии, то в будущем практически перестанут фонить магией и будут подобными сквибам. Но вояке-Годрику до этого дела нет, а Хельга смотрит тому в рот. Ну а его любимая ведьма все еще верила в их истории о школе, где первым по важности будут знания, а не происхождение. Наивная. — Нет, Ровена,— усмехается темный маг, прижимая тонкое тело Рэйвенкло к себе.— Это уже решенный вопрос. Он действительно уже решил уйти из школы. Салазар взял бы с собой и Ровену — если бы был уверен в том, что женщина готова к добровольному отшельничеству. Пусть сначала наиграется с этой школой, а затем помучается в поисках его родного мэнора. Слизерин знает, что Ровена обязательно вернется к нему тогда, когда сможет оставить этих двух больших детей в одиночестве, уверенная, что они не сожгут Хогвартс. Ну, Годрик, не сожжет...Хельга ему просто и слово против не скажет! — Лучше посмотри, какая прекрасная ночь! Над первой школой волшебников медленно поднималась огромная золотистая луна.