Башня

* * * Шамбала * * * Среди крутых горных склонов и бурных ручьев вилась едва заметная тропинка. Отполированные тысячами ног камни слегка поблескивали в лучах заходящего солнца, а порывистый холодный ветер, спустившийся с самых высоких Тибетских вершин, словно бы сознательно обходил стороной эту тайную тропу. Петляя между камнями, по ней шел человек. Старый, сморщенный монах в истрепавшемся оранжевом одеянии, лысый и босой, он шел так легко, словно под его намозоленными пятками были не ледяные камни, а мягкий ковер. Он совсем как юный мальчишка перепрыгивал с камня на камень, переходя редкие горные ручьи, с легкость взбирался по почти отвесным скалам и, шутя, перепрыгивал глубокие пропасти. Он смотрел вверх, и его светлые глаза радостно блестели, когда он замечал отсвет огня на вершине. Там, он знал, его ждал Учитель. Было уже темно, когда монах добрался до пещеры — но тьма, окутавшая горы не мешала ему, ибо путь к Шамбале был высечен в его мозгу пылающими мандолами, и ему не нужны были глаза, чтобы достигнуть цели. Пещера дышала теплом. Не жаром пустынь, обжигающим и колким, не теплом летнего солнца, не жаром костра, а тем теплом, что разливается под сердцем, когда после долгого путешествия возвращаешься к дому — покоем и уютом. Здесь, в глубинах гор, в скрытой от взоров пещере, находится вход в древнее царство покоя, в пределы Шамбалы. Сюда приходят лишь те, кому суждено пройти ее путем и, рано или поздно, застыть в извечном покое в бесчисленных пещерах древнего мира. Нет дела древним Шамбалийцам до бед миров, окружающих их покой. Лишь изредка принимают они новых учеников, лишь изредка открывают двери для ищущих знания, лишь изредка их безразличный взгляд падает на вечноменяющийся и спешащий мир. Но вот уже полсотни лет как один из старших — сам Красный Яма — покинул покои и ждет у незатухающего костра своего беспокойного ученика. Его взгляд устремлен вдаль — кажется, что на острые вершины гор или на собирающиеся грозовые тучи, но старый монах знает, что не это видят темные очи Ямы. Он видят того мальчишку, что вместе с ним начинал Путь. Хотя разве можно назвать этого мага мальчишкой? Яма молчит и не двигается, когда старик досыпает в костер угли и сбрасывает упавшие мелкие камешки с площадки перед пещерой, даже грудь древнего существа не колыхнется от дыхания, не опустятся веки, не дрогнет волос, не слетит вздоха с губ. Кажется не человек, но искусная статуя застыла на границе миров, но лишь исчезнет последний луч солнца, как вместе с ним, словно по золотой нити, вернется дух в застывшее дело, и Яма опустит взор на второго своего ученика и улыбнется ему где-то в самой глубине бездонных глаз. — Он не забудет путь, Кионга, — голос его подобен одновременно грохоту обвалов и пению птиц. В нем покой вершин и мудрость веков. Ему нельзя не вникать в благоговении. — Люди давно забыли дорогу к Шамбале, Учитель. Я просто хочу, чтобы камни, когда он вернется, блестели как в тот день, когда мы впервые вступили на путь к вершине Кайласа. — Пока он идет по нашему пути, дорога будет свободна и легка. Но он так запутался и забылся в своих желаниях… Он почти забыл все, чему я учил его. Когда же он наиграется во власть и всемогущество? Когда же вспомнит мои уроки? Яма едва заметно покачал головой. Где-то рядом сорвались камни с вершины. — Но он не потеряет свой Путь? — Кто знает? Нам не дано видеть грядущее. И в этом есть Правда. Кионга едва заметно сжал подол своего одеяния. — Не бойся, Ученик. Он не потерял путь. Гигантская фигура Ямы шагнула к застывшему на краю обрыва камню, и он легким движением встал на него. Неустойчивый камешек, практически срывающийся в пропасть от каждого дуновения ветра, застыл в той же неестественной неподвижности, что и сам шамбалиец. — Ему просто надо найти равновесие. * * * Гриффиндорская башня * * * «Я не ослышался, Гарри, и ты просишь меня о помощи?» Гарри заметно передернуло от насмешки, наполнившей голос Волдеморта. Хотелось отыграть все назад, забиться под одеяло и никогда, никогда не вспоминать о Лорде. Хотелось заснуть и проснуться в мире, где все просто и правильно. Но он не мог. «Пожалуйста»,— прошептал он. — «Пожалуйста, мне больше никто не сможет помочь». Пространство вокруг Гарри на миг заполнилось туманом, а когда он отступил, то вокруг уже поднимались каменные стены Башни Ровены. Серебристые лунные блики падали на пол и диван, расцвечивали пол причудливыми узорами, окружали серебристым ореолом стоящего у окна Волдеморта. — Блэк очень дорог тебе, малыш, если ты готов просить о помощи меня. -Я… -Помолчи, Гарри. Где-то вдали завыли волки, разрывая криком мертвенную тишину вокруг замка Слизерина. — И почему же, мой маленький сбежавший пленник, я должен спасать его? Зачем мне это? Или ты надеешься, что я просто послушаюсь твоих жалких просьб? Что же ты готов предложить мне взамен? — Неестественный покой этой ночи вновь нарушил истошный вой. — Ты же подготовился к этому разговору, Гарри? — Я, — голос Гарри явственно дрожал. Он встал с кровати и сделал несколько неуверенных шагов вперед. — Я готов на все, на все, что ты попросишь у меня взамен. Он… он последнее, что у меня осталось от родителей! Я сделаю все, чтобы он остался живым! Высокий и холодный смех прервал его. — Ты так смешон, малыш, так наивен, — Волдеморт повернулся к Гарри, и алые глаза сверкнули в полумраке. — Ты хоть на миг задумался о том, что я могу у тебя попросить? Что потребовать? Ты действительно готов на все? Не смеши меня, малыш! Я что… Лорд обернулся, сделал пару быстрых шагов к Гарри и, склонившись к уху, произнес на парселтанге: — Я могу попросссить тебя убить кого-нибудь? Открыть врата Хогвартссса моим Пожирателям? — Горячее дыхание ощущалось настолько реальным, что сознание Гарри путалось. В этот миг он уже не мог сказать, где он в реальности — в спальне гриффиндорцев или в башне Ровены. Может вообще все, что случилось после их путешествия в Лэнг— это просто сон или очередная игра Темного Лорда. Но зачем? Он ведь и так уже почти сдался.— Ты действительно готов на это? Или просто очередная красивая фраза? — Не… издевайся, — выдохнул Гарри. — Ты понимаешь, что я имею в виду! — Нет, я надеялся, что у тебя есть хоть какое-то внятное предложение. Хотя, Гарри, подумай — что у тебя вообще есть, чем ты готов пожертвовать? Волдеморт вновь отошел к окну. Он двигался как-то странно — одновременно плавно и дергано, руки, опустившиеся на каменный подоконник, сжали его с такой силой, что Гарри почудился тихий хруст. Гарри передернулся. В последнее время находиться рядом с Волдемортом было куда страшнее, чем в самые худшие периоды его ярости. — Я вернусь, слышишь,— тихо прошептал он, обхватывая себя за плечи. — Ты прав… Я немного могу предложить в ответ за помощь, но… Водеморт снова рассмеялся и резко развернулся. Лицо его утопало в полумраке, но глаза! Глаза сверкали, словно огни затухающего костра. Гарри кривовато улыбнулся, подумав, что красный никогда не казался ему настолько тревожным цветом. «Возможно»,— пронеслась в его голове быстрая мысль.— «Я больше никогда не смогу по-прежнему смотреть даже на гриффиндорские знамена». — Да, достойная цена, — язвительно протянул Лорд. — Мне действительно нечего больше предложить! — Вскричал Гарри.— Я не смогу, просто не смогу никого убить, и… Пожалуйста! Я не буду пытаться сбежать от тебя, я… я встану на твою сторону! — О, готов сражаться против своих друзей, Гарри? — Удивление в голосе Лорда было настолько явно наигранно, что Гарри только чудом удержался от какой-нибудь новой дерзости. — Мне прямо хочется послушать чуть дольше и узнать до чего ты готов дойти в своем отчаянии… На что ты готов ради этого ничтожного изгнанника. — Сириус — последнее, что у меня осталось от родителей, — снова повторил Гарри, стараясь не раздражать Лорда. — Я не могу оставаться в стороне, когда он может умереть. Ты забрал у меня родителей, Волдеморт… — Что ты пытаешься сказать, Гарри Поттер! — прошипел тот, подцепив подбородок Гарри. Острые ногти до боли впились в подбородок, но тому и дела не было. Он понимал, что если сейчас не скажет все до конца, то больше уже никогда не сможет решиться на это. — Ты забрал у меня семью, Волдеморт, слышишь! И я готов, слышишь, готов отдать все остальное, чем владею сам — тело, душу, свободу, но прошу, если ты хоть чуть-чуть помнишь, что значит быть человеком, если в тебе теплиться хоть искра сочувствия ко мне, если ты, — Гарри не смог сдержать тихого всхлипа. — Если ты хоть что-то чувствуешь ко мне, прошу — помоги ему! Гарри обхватил руку Волдеморта. — Пожалуйста! Лорд резко развернулся и отошел в тень. — Ты пытаешь давить на то, чего нет и никогда не будет, малыш,— тихо и хрипло произнес он. — Не стоит и надеяться, что это сработает. — Но ты же ответил, когда я позвал! Значит… — Это ничего не значит! Знаешь, почему я все еще слушаю тебя? Потому что мне и самому жаль терять такого мага как Сириус Блэк. Последний некромант Англии — это немало. Но не думай, Гарри, — голос Лорда окреп. Он словно бы снова нашел точку опоры. — Что это значит, что я ничего не спрошу с тебя. — Я еще не провел ритуал, я могу просто уйти… — Нет, Гарри, ты не угадал. Твое возвращение — это не то, в чем я собираюсь торговаться. Ты вернешься, Гарри, но цена за свободу твоего дорогого крестного не только это. Перед тем как вернуться — и не под покровом ночи и тайно, малыш, а на глазах у всех! — ты принесешь мне одну вещь из тех, что я много лет назад оставил в Хогвартсе. Ты передашь ее Драко Малфою. -Вещь? -Мой якорь, Гарри, один из них остался в Хогвартсе, и теперь мне уже не кажется, что это хорошая идея. Ты отдашь ее Драко, — Лорд снова подошел к Гарри, с силой провел пальцем по его шраму. Теплая дрожь пробежала по телу Гарри, и он не мог не прижаться сильнее, втягивая почти забытый запах магии, разлитой вокруг. — У тебя есть время до Хэллоуина. В этот день все началось, в этот день и закончится. * * * Комнаты профессора МакГонагалл * * * — Минерва, ты не оставишь нас с внуком наедине? — Конечно, Августа, — МакГонагалл слегка улыбнулась вошедшему в комнату Невиллу. — Но, надеюсь, ты останешься на чашечку чая после? — Ты же знаешь, что я обожаю твой тайный сбор, Минерва. И все еще надеюсь, что смогу уговорить отдать мне этот рецепт! Присаживайся, Невилл, ты же знаешь, что у меня больная шея, и я не могу долго смотреть на тебя, запрокинув голову! — Дождавшись, когда юноша сядет на краешек старого скрипучего кресла, Августа Лонгботтом продолжила. — У нас не так уж много времени, к сожалению время визита родственников весьма ограничено. .. Августа немного помолчала, словно собираясь с мыслями. — Ты помнишь, о чем мы говорили на каникулах, милый? — О… Гарри, бабушка? Но я не,— начал было Невилл, но Августа жестким жестом прервала его: — Нет, Невилл, сначала ты послушаешь то, что я тебе хочу сказать, а потом уже выскажешь возражения! « А потом сделаешь по-моему». Хмыкнул про себя Невилл, но покорно промолчал. — Гарри… Это тяжелая тема и все еще хотела бы, чтобы ты держался от него подальше, но тут уж я ничего не смогу сделать, кроме того как просить всех наших предков вразумить тебя. Ты последний Лонгботтом, Невилл! — Августа покачала головой, прикасаясь к груди, где, как знал Невилл, висел меленький серебряный кулон с фотографиями мужа и сына. — И я надеюсь, что долг перед семьей и память о родителях для тебя важнее, чем подростковые мечты о подвигах и приключениях. Но я пришла поговорить совсем не об этом — тут все уже сказано. Августа Лонгботтом сцепила руки в замок и тяжело вздохнула. — Ты знаешь, что происходит в мире, Невилл — Темный Лорд воскрес, Пожиратели вырвались из Азкабана и среди них — Белла Лестрейнж. И я хочу, чтобы ты поклялся не пытаться выследить эту… женщину и ее мужа. — О чем ты говоришь, бабушка! Это же она... она! — Да, Невилл, ты должен мне поклясться, что не сделаешь ничего, чтобы одному встретиться с ней. И даже больше, ты вообще ничего не сделаешь без моего разрешения, иначе,— голос старухи зазвучал холодным металлом. — Иначе я просто заберу тебя отсюда. Послушай, милый… Голос ее потеплел и она, кряхтя, стала подниматься с кресла. Невилл, мгновенно подскачив, подошел к ней и, подхватив ее под руку, помог подняться. Августа крепко обняла его, прижавшись щекой к щеке. Она тихо прошептала ему на ухо: -Невилл, послушай, милый. Я так сильно тебя люблю, ты — последнее, что у меня осталось в этой жизни и ты… Она со слезами на глазах осмотрела подросшего внука: — Ты так молод. У тебя, в отличие от меня, вся жизнь впереди! Чтобы в жизни не произошло, ты должен выжить! Слышишь? Заклинаю тебя памятью о Фрэнке и Алисе, заклинаю! Выживи! Ты — чистокровный древнего рода, ты сможешь выжить и быть счастливым даже, если Темный Лорд победит! -Не надо так говорить, бабушка! Неужели ты думаешь! — Молчи! Молчи и слушай! — Невилл покорно замер, услышав такие незнакомые дрожащие нотки в голосе всегда невозмутимой бабушке. — Поклянись мне, Невилл! Поклянись, что чтобы не случилось в будущем, чем бы ни закончилась моя месть и жизнь, ты сделаешь все, чтобы выжить, найти себе прекрасную жену и жить! Поверь мне, Невилл, Фрэнк и Алиса хотели бы тебе долгой и счастливой жизни в окружении детей и внуков… Невилл отвернулся и сжал кулаки. — Клянусь… * * * Замок Слизерина * * * — Ты все поняла, Бэлла? — Конечно, мой Лорд, — с придыханием произнесла женщина, падая на колени перед креслом Лорда и касаясь губами подола его одежд. — Я сделаю все, что вы приказали. Вы можете доверить мне! Я никогда не предам вашего доверия, милорд! Когда Темный Лорд говорил Гарри о том, что Пожирателей Смерти вполне можно было бы назвать сектой, он, в основном, имел в виду именно Беллатриссу. Если бы он не был легиллиментом и не видел все задворки сознания этой женщины, он мог бы даже решить, что та влюблена в него. Но он знал, что в ее отношении к нему нет ни малейшей примеси влечения или страсти, нет, она была полна восторженности неофита перед ликом своего Бога. И поэтому только ей он мог доверить такое важное дело. Начиналась война, и он больше не мог рассчитывать, что его якоря в безопасности. Волдеморт уже не сомневался, что Дамблдор узнал о крестражах, а значит, он может попробовать влиять на него через них. Нагини, чаша и дневник уже у него, теперь пришло время медальона. В соседней комнате раздался шум. — Марволо! Ты здесь? — В дальней гостиной, Анри, — крикнул Волдеморт, слегка поморщившись радости, звенящей в голосе друга. Он не был уверен, что хочет снова обсуждать свое самочувствие с наблюдательным французом. Он, конечно, надеялся, что сможет увести разговор в сторону, но честно признавал, что шансов на это мало. — Выглядишь значительно лучше, Марволо,— хмыкнул маг, падая на диванчик и призывая домовика. — Чаю со сливками и пирог с почками, Дайни! Похоже, все твои проблемы благополучно разрешились? — Не пытайся строить из себя целителя душ, Анри, меня это только раздражает. Все так, как и должно было быть, — он скривился. — Я и не сомневался. Лучше скажи, что с нашим дорогим Отто? — О! Отто хорошо подсел на крючок — наживка оказалась даже чересчур жирной, так что, — Делакур довольно прищурился и с наслаждением глотнул чаю. — Похоже, мой Лорд, нам даже не придется самим торопить смерть кайзера Вильгельма, за нас это сделает его преданный сын. Черная ложа Германии крепко вцепилась в него — уж ты-то должен понимать насколько они жаждут вернуть прежние позиции после поражения Гриндеваьда! Так что очень скоро скорбящий сын заявит, что просто обязан уважить последнее желание великого Вильгельма и поддержать… Анри насмешливо поклонился: — Лорда Слизерина в его притязаниях на престол. И вообще… Тема реставрации Кембрии все чаще и чаще звучит, что в кулуарах дворцов, что на площадях Магического мира. — Что ж, все к лучшему, — кивнул Волдеморт. — Все складывается практически идеально! Еще бы Ватикан не лез не в свое дело! — Ну, ты же не ожидал, что святые отцы останутся в стороне? А пока в Англии счастливо живет Фламель, — Анри развел руки в стороны и пожал плечами. — У них будет и место для отдыха и тренировок. И поверь мне, то, что они вмешались, прислав десяток апостолов куда лучше официального заявления от Папы! Не хватало еще одной Священной Войны Светлого Союза! — Не могу не согласиться! Что просил передать Людовик? Мне стоит ожидать помощи? — Официально нет, Марволо! У нас не такая уж большая армия, чтобы помогать кому бы то ни было, да и Франция, мой друг, если ты вдруг забыл, входит в Светлый Союз! Так что только поддержка в реставрации монархии и, — Анри хитро подмигнул. — Немного частной помощи! Поверь, восторженных юношей мечтающих о подвигах, везде хватает. — А Испания… — Так, Марволо! Ты не заставишь меня забыть о настоящей причине моего визита! И ты, и я — мы оба знаем, что меня привело сюда вовсе не политическая ситуация в мире, и не твои несомненные успехи в информационной войне в Англии! Ты вновь не стабилен. — Я это понимаю, Анри, и поверь, — магия, до этого плотно свернувшаяся у ног мага, развернулась как огромная змея, и Анри вновь ясно понял, что со всей этой ситуацией с Гарри Поттером, пора что-то делать. — Я делаю достаточно, чтобы стабилизировать свою душу. Я уверен, что это последствие моего воскрешения. До меня никто не изменял ритуал создания крестражей… Анри знал Марволо почти полсотни лет, так что только покачал головой. Тот мог бы вечно обманывать как окружающих, так и самого себя, лишь бы не признавать своих слабостей или ошибок. Он слишком сильно вцепился в мысль о том, что должен быть чужд любых чувств — не последнюю роль в этом сыграло и его обучение у магов Тибета — чтобы честно признать, что все изменилось. Этот парнишка что-то задел в душе Темного Лорда — было ли это искренней любовью, болезненным собственичеством или даже просто жаждой единения, вызванной крестражами — не важно. Важно было, что тот на удивление тонизирующее влиял на Марволо. Казалось, что даже безумие затухало, когда Поттер был рядом с ним. — И ты, и я знаем, что стало причиной нестабильности… -Если ты опять поднимешь тему с моей влюбленностью, — последнее слово Волдеморт буквально выплюнул, вцепившись побелевшими пальцами в резные подлокотники. — О нет, — махнул рукой Анри. — Я уже понял, что ты как громамонт уперся рогом и не собираешься ничего признавать — пусть! Ведь я и вправду не твой целитель душ. И не сваха! Мне плевать, что ты чувствуешь или не чувствуешь. Пусть я желаю тебя счастью, пусть! Сейчас это не важно. Ты же тоже понимаешь насколько ты спокойнее рядом с ним? Верни его, Марволо! Поверь мне, это сейчас куда важнее для тебя, чем любые интриги в мире. — Я верну его до Хеллоуина. -Надеюсь. Ради тебя самого, Марволо. * * * Аврорат, Камера 3.009 * * * — Сидишь, Блэк? -О, посланник дьявола явился! Сириус насмешливо усмехнулся, косясь на замершего у решетки его камеры О’Райли. — Можешь сколько угодно насмехаться, Блэк, — спокойно произнес он. — Но у тебя практически нет времени, чтобы принять правильное решение. — А правильное — это выгодное твоему хозяину? Похоже,— Сириус буквально оскалился. — Верная собачка не только твоя сестренка… — Замолкни, Блэк! Ни слова о моей сестре! Ни единого слова, — невыразимец буквально шипел в ярости. — Ни тебе, изгнанник, говорить о семье. Ты — ушел из дома, бросив всю семью! И родителей, и брата! — Он умер из-за твоего хозяина! — А ты, как всегда не причем, Блэк? Мать твоя умерла от безумия, брат — из-за моего Лорда, Поттеры — из-за Петтигрю… А твой крестник, а, Блэк? Сириус буквально замер. — Из-за кого пропадет твой крестник, Блэк? — Я… Я не позволю ему погибнуть. — И как ты это сделаешь, если завтра тебя поцелует дементор? Как? Ты противишься помощи моего Лорда, что я начинаю сомневаться, что тебе вообще есть до кого-то есть дело, кроме себя и собственной гордости! Или… О’Райли насмешливо фыркнул: — Или у тебя тут толпа желающих вытащить тебя из того дерьма, куда ты влез? Пару минут было тихо. Лишь где-то вдали слышались шаги авроров и чьи-то тихие разговоры. — Что Он от меня хочет? — Не знаю, Блэк. Он сам тебе скажет. Так что мне передать? — Как будто у меня и вправду есть выбор! Я согласен. * * * Пещера у моря * * * -Так, и что это у нас? О, Мерлин! Мне нужно немедленно вернуться в замок! Все демоны Ада, что же ты наделал, Регулус!