Долгий намёк

В плену паранойи Не будет покоя, Так сладко порою Удрать от конвоя. («Они следят за нами» из одноимённого альбома группы «Долгий намёк»).

Соната никак не могла отделаться от ощущения, что Анюта нарочно проиграла ей в камень-ножницы-бумагу. Нужно было с самого начала признать свою вину и помочь Доминику в неловкой ситуации, к которой девушка косвенно (да-да, именно косвенно) оказалась причастной. Но Дом тоже хорош. Нет бы вежливо попросить помощи в общении с фанаткой. Вместо этого накинулся как на чёрта, обвинил во всех смертных грехах. Анна даже не сразу поняла, в чём дело. Голова ужасно болела после вчерашнего, в студии было до смерти душно, а рассола в холодильнике не оказалось. Ещё и мужик с розовыми волосами докопался. Между прочим, она только сфотографировала. На память. А красила не она. Да у Анны вчера на это тупо координации не хватило. Будь дело в Сонате, проснулся бы несчастный с розовой шеей или задницей. Ещё и вбил себе в голову, что из-за Анны его в парикмахерскую погнали. Да она с Олегычем ещё даже не виделась после ночи! А потом выяснилось, что Доминик взломал её страничку. «Валера, какого хера» в чистом виде, без примесей и вредных добавок. И ладно бы парню удался его план. Но всё же пошло как всегда по тому самому месту, в которое девочек мальчики трахают. Пришлось заправлять за ухо любимую чёлку и смотреть на этот мерзкий мир сразу обоими глазами. А конкретно в лицо главной извращенки в группе, которой, вот удивительно, была вовсе не Тами с её татуировками, пирсингом и особыми пристрастиями в постели. С мозгами у Сирин всегда всё в порядке было. Именно она когда-то уговорила Анну не скандалить с Олегычем после расставания, а постараться перевести отношения в ту взаимовыгодную фазу, где люди перестают спать друг с другом, но продолжают получать пользу от взаимодействия. «Долгому намёку» одинаково необходимы и толковый агент, и талантливый композитор. Договорились с Анютой сразу: одна сфотографируется с сигной, а вторая от лица Сонаты поговорит с председателем их фан-клуба. Разыграли действия по скайпу. Выяснилось, что благоразумная «не алкоголичка» покинула студию около шести утра. Ощущая гневное дыхание Доминика возле своей макушки, Анна по-чёрному завидовала своей тёзке. В итоге, сфотографироваться она сфотографировалась, но на душе теперь скребли кошки. Переписку с девочкой Сирин предусмотрительно подтёрла, оставив лишь хамские пререкания Валерки, и напрочь отказалась рассказывать, чем там у неё с этой фанаткой всё закончилось. «Никого из вас теперь эта проблема не касается. Мне всё удалось решить». Конечно, можно было бы подождать пару дней. Анюта любила секреты, но не умела хранить их долго. Синдром дефицита внимания, как-никак. Соната почти наизусть знала все истории «любовных побед» вокалистки. Это Анна, когда школьницы присылали девушке записки или подкладывали приятности из разряда шарфиков ручной вязки, шоколадок или пирожков собственного приготовления, брезгливо всё выбрасывала и старалась забыть как страшный сон, в очередной раз проклиная себя за то, что согласилась быть не музыканткой, а музыкантом в группе. Сирин, напротив, всегда принимала все подарки, часто встречалась со своими поклонницами в частном порядке. С некоторыми, кто постарше, даже целовалась. К чести девушки, стоит отметить, что дальше она не заходила. Ну, или не рассказывала, что заходит. Дом так и не поверил, что Соната не имеет никакого отношения к его волосам. Теперь ещё месяц будет волком смотреть. И ладно бы сделал что-нибудь, жвачку там в волосы кинул, костюм для выступления порезал, синтезатор расколотил. Нет, чёртов терпила. Не может он против девушки. Да какая она девушка-то? Краситься Олегыч запрещает, грудь, которой и так почти нет, заставляет ещё сильнее утягивать. Вот Тамаре повезло. После их выхода из шкафа девушка может, не стесняясь, стучать по своим барабанам в майке с вырезом чуть ли не до пупка. И всем всё нравится. И прозвище её Сонате не нравилось. Ну как, прозвище. Ей скорее не нравилось название пэринга, который придумали фанаты. Соси. Это, блин, отвратительно. А Анюте норм, она только ржёт. А когда найдёт особенную сальность, вслух коллегам зачитывает. Всё из-за того, что в одной группе оказались тёзки. Будь у них с Сирин разные имена, Олегычу никогда бы не пришла в голову «гениальная» идея с кличками. А там и до мнимой смены пола было недалеко. На совершенно женский голос главной вокалистки вся группа положила огромный болт. И фанаты это сожрали. Им показалось вполне нормальным, что девятнадцатилетний пацан (который на самом деле мадам двадцати двух лет) поёт голосом маленькой девочки. Но больше всего Анну раздражало то, что Сирин совершенно не боялась разоблачения. После истории с Тамарой Соната стала косо посматривать на Галю, а Анюте хоть бы что. Интересно, ещё ни одна из её пассий не догадывалась об истинном положении вещей? Или эта девица настолько охрененная в любом поле, что все многочисленные жертвы соглашались держать язык за зубами? На телефон пришло сообщение от Олегыча. Звал вечером в ресторан. Девушка потёрла пальцами резко занывшие виски. Как там Тами учила? Аккуратно, круговыми движениями сначала несколько раз вперёд, потом назад. Если ресторан — это значит опять закалывать волосы и краситься так, чтоб, не дай бог, никто из фанатов не узнал. Зато можно надеть любимое зелёное платье. И взять чёрный клатч, который как раз Артё… то есть, Олегыч подарил. Телефон ещё раз звякнул: «Молчание — знак согласия, заеду в девять, киса». Прочтя последнее слово, девушка выронила телефон и бросилась в ванную. Похоже, вчера, в студии, она далеко не всё выблевала, что хотела.