На заре огня.

             «… Да прольётся свет на земь!», — сказал творец. — ≪И будет тьма по ту сторону! ≫, — завершил тот. Громко раздался крик душ, выпущенных на волю, и, разделённые серой чертой, они обретали плоть, тела, облики. Появлялись первые имена и имения тел. Жизнь дал Бог им в надежду. Но две противоположные стороны не могли иметь общего мира. Все были равны, но каждый считал себя вышним. И сколько бы времени не прошло, вечность будет неизменна война между ними. Она — огонь, огонь правосудия, казни, крови. Смерть несёт бремя собирать души жертв бессмысленных обид из-за неравенства. Каково это — быть «Светлым»? Сражаться, убивать? Разве это то добро, которое создал Бог?       Была забытая, утерянная мысль творца. Она пророчила, что настанет время, когда дитя света и сын преисподней завершат войну меж сторонами раз и навсегда.       Новым рассветом, чистой душою как сам белый свет, была рождена славная ангела дочь, красою подобна цветку, и имя ей Лилия. В ту ночь был рождён третий сын повелителя тьмы по званию «Изверг», его судьба с рождения была вершить суды над грешниками, попадавшими в Ад, и имя его Григорий. Обе души были прочны как стена духом, но бессильны против друг друга.              Светлым с детства внушают, каково быть другим — это боль и злоба. Но девочка верила, что всё это — лишь сказки старых рыбаков. У неё с детства была цель — она надеялась спасти этот безнадёжный мир, всех помирить. Но над ней всю жизнь только смеялись. Она не обижалась на насмешников. Лилия не отчаивалась и не бросала пути. Девочка хотела доказать всем, что чего-то стоит и добьётся своей цели, как бы дорого ей то не обошлось. Усердно пыталась выяснить у взрослых про демонов, но ей отвечали, что рано ещё знать ребёнку жестокости чертей.       Наступала тьма. В преддверии новой, страшной войны готовил свет своих воинов. Ковали серебряные доспехи, ограняли крылья полководцам, точили стрелы и мечи. День и ночь были слышны звуки ковки на старой кузнице. Девочка читала книги, почти украденные из хранилища. Страницы были жёлтые от времени, и запах пыли заставлял её часто чихать. Читала она старинные легенды и мифы, которые когда-то были правдой, узнала много про своих «Врагов», как говорят старшие. Но не казались те ей злыми, конечно, летописцы любили описать всё в деталях, жадность и ненависть врагов явно преувеличена, а на самом деле может и оказаться, что демоны лгут меньше светлых… И день за днём проходили года за размышлениями и книгами, только толку от них нет, (чему я учу детей?..), а действовать просто невозможно, на серое поле битвы ходу нет, только подготовленным воинам. Хоть и нет у нее друзей, нет тех, кто может поддержать, но не хочет она, чтобы её жалели, не считает та себя бедной, у неё есть небо и вера, а это — главное.       Григорий задавал себе один вопрос каждый раз: «Когда это кончится?..», он уже устал смотреть на весь этот ужас. Его воротит только от одного вида мяса и крови. Нет, ему не жалко людей, они ему надоели, надоело смотреть на эти корчущиеся от боли лица. Фу. Он не понимал, как может доставлять удовольствие его братьям издевательствами. Те всегда говорили, что Григорий слаб, что не может ничего сделать сам. Хотя это неправда, он был младшим средь своих, и потому всю вину сваливали на него. Он не слаб, нет, он будет стоять на своем до последнего. Ночами напролет он карал людей за их грехи, те молили пощады, но Григорий их не слушал, думал, как бы быстрее разобраться с этим делом — не может больше он слышать вопли ничтожных людей, не может больше смотреть на все это — тошнит. Он беспощадно издевался, но не мог ничего поделать. И в одну ужасную ночь он выколол себе глаза собственными когтями. За это его жутко наказали, мол, как ты, Бес, будешь видеть грешников? Он считал свое существование самым ничтожным в истории. И в момент наказания он ждал лишь одного — смерти.       Начало войны сулило каждому своё. Кому-то — потери, кому-то — честь, а Григорию и Лилии — надежду на новое начало.