На заре огня.

             Лилия позволила увести себя от настоящего, хотя того и не понимает, счастья. Её сознание затуманили, навязали свою веру, с самого рождения все говорили, насколько ужасно зло, а теперь она мечется, не может понять, что на самом деле плохо, ведь Григорий не только не убил её, он кормил, приходил, и даже повёл к старушке вылечить крыло, а она так просто сбежала… Стыдно, но назад пути нет, не возвращаться же в ад, ангелу это не дозволено!        По прибытии к высоким, непобедимым вратам Рая, их встретили с ужасом и непониманием, девушку не узнали, но позволили впустить в сам город, да и то, только после совещания в зале суда. До ангелов сразу дошли слухи, о том, как девушке повредили крыло и её забрали в плен к тёмным, и каждый, попадавшийся на пути, глядел с сочувствием, еле слышно вздыхая: «Бедная… Кто же её так? Что с крыльями, что с ней делали?..»       «Да… Дурная слава хуже всякой, лучше была бы как всегда, незаметной и простой мышкой», — думала Лилия, пока шла на совещание. Бернард её подбадривал, говорил, мол, чего тут страшного, ты же здесь родилась, ты не виновата ни в чём, сейчас всё обсудим с высшими, и ты сможешь вернутся к прежней, мирной жизни…       Они долго поднимались по винтовой лестнице наверх, смотрели в отверстия башни, напоминающие окна. Лилия видела, что происходило за стенами: там был дым, пепел, но звуков слышно не было — слишком далеко. Каждый раз при виде летящих стрел она вздрагивала. Навечно в её памяти остался свист, острый и болезненный, который заглох лишь при попадании в цель, в крыло. Под мрачными и не такими уж и далёкими воспоминаниями Лилия не заметила, как они дошли до дверей. Разрешили войти только виновнице случая и её свидетелю.       Что происходило за дверями — тайна государственной важности. (Туда не допустили даже автора, поэтому сказать, о чём беседовали ангелы, не смогу.)

Тем временем

      Демон заметно отстал из-за силовых барьеров разделения меж сторонами. Самым болезненным было перейти на абсолютный свет настолько грешному держателю нечистых душ. Он еле стоял на ногах, на теле стали появляется раны, невидимое давление прорезало на нём рубцы, но крови не было, были лишь чёрные, блестящие прорези и сильная боль. В глазах потемнело, он потерял бессмертие, перейдя на белую сторону, и стал Изгоем. Но заслужит ли он это звание, ведь на вряд ли вернётья…       «Его рваный и грязный плащ развивался на ветру, а место, где были глаза перевязаны оторванной тёмной тканью. Он жаждал мести, зло разрывало его изнутри, мести этому Светлому, мести врагам, противникам, воинам, им всем… Кроме неё. У неё он желает просить прощения и будет рад увидеть её, будет счастлив знать, что не одинок…»       Он шёл, не смотря на преграды, боли уже не чувствовал — тело немело. Он был воплощением самого зла, ненависть разжигала кровь и вены пульсировали с каждым шагом всё сильнее. При его появлении стражники попытались напасть, закрыли ворота и бросились на него. Но как же были они глупы, своим поступком лишь доказав, насколько сильна Тьма. Григория защищала непонятная сила, тени, исходившие из него, души тех грешников, они мстили за себя и за него врагам. Им не было конца, бессчётное множество убил за свою бывшую бессмертную жизнь Изверг разных существ, попавших в Ад, под его руки, сколько боли своей и их накопилось в нём! Теперь он всё отдаст, всё, до последней капельки своей души. Встал и, собрав все силы, расправил громадные крылья. Люди в ужасе бежали от него, но недалеко, их крики быстро прерывались в лапах страшных существ… Тело не прекращали терзать невидимые лезвия. Тяжело взмахнув крыльями и подняв вокруг пыль, он взлетел вверх. К ней. Совсем потеряв страх, перестав боятся суда над собой — ему было теперь не до этого, он влетел в окно, только на слух понял, что там находится Лилия. Услышал крики испуганных. Бернард отважно набросился на демона, но не равны были силы — Григорий одержал победу, даже не заметив нападающего. Спрыгнув с окна в комнату, он пошатнулся и, поставив как опору правую ногу вперёд, протянул руку вверх ладонью, с перерывами, судорожно хватая ртом воздух, тяжело проговорил: — Ты…пойдёшь…со мной?..