Прости, малая.

      Яркое, вызывающе красное на фоне серости улиц авто Князевой тормозит рядом со мной. Плюхаюсь на пассажирское сидение, и бумажный пакет с круассанами шебуршит в моих руках. — Рада тебя видеть, — искренне улыбаюсь я, чмокая подружаню в щеку, та предпочитает не целовать меня в ответ во избежание следов помады на моих щеках. — И я тебя, Ева. Девушка медленно вливается в общий поток машин. Снова начинает накрапывать дождь, это напоминает мне Питер. Грустно усмехаюсь, неимоверно хочется домой, осталось определиться, что я подразумеваю под этим понятием. А еще хочется объятий одного белобрысого кретина, но это как-нибудь переживется. — Ты домой? Спрашивает блондинка и поворачивает ко мне голову. Я несколько раз быстро киваю. Девушка усмехается. Замечаю, как мелко подрагивают её пальцы, крепко сжимающие руль. Она на себя не похожа. Синие джинсы, свитер почти по самые пальцы, она обычно не любила длинных рукавов — три четверти это максимум, а тут. Волосы заплетены в колосок, и приятный минимум макияжа, скажите ещё, что она в кроссах, и тогда я точно испугаюсь. — О-оль, что случилось? — тихо спрашиваю я. Девушка чуть вздрагивает. Да что произошло? — Я не знаю… Не знаю, что вы с T-fest’ом натворили на той долбанной свадьбе, но, — Оля замолкает, голос предательски дрожит. — Помнишь, я приходила, чтобы отдать тебе приглашение и говорила, что он «с цепи сорвался»? — она выдерживает паузу. — Так вот, беру свои слова обратно. Потому что с цепи он сорвался сейчас и не просто с цепи, он как голодный волк, которого держали в клетке пару сотен лет и били постоянно, он неуправляемый и невменяемый. Я его боюсь! На последних словах девушка повышает голос. Замолкает на пару минут. И все-таки продолжает. — Пару дней назад он чуть не пристрелил какого-то парня в нашем доме. Господи! Да я там живу, черт возьми, сплю и ем! А потом он избил кого-то до полусмерти с таким остервенением, словно… Я не знаю с кем сравнить! Это нереально страшно… А когда я попыталась ему помешать… Мы продолжаем путь по улицам Москвы, девушка тормозит на одной из обочин, убирает руки с руля и закатывает рукава. Я ужасаюсь, видя на фарфоровой коже Барби багровые синяки. Невольно тяну свои дрожащие пальцы к ней. Боже, Оля! — Это он? — тихий шепот, и это не просто шок или страх, это откровенный ужас, настолько сильный, что я перестаю дышать. — Да… — девушка прячет руки обратно за завесу одежды. — Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь, Ева! Помирись с ним! Я не знаю, что-нибудь, я боюсь, что такими темпами он перекинется и на твоих друзей, на тебя… Он никогда раньше не поднимал на меня руки, кричал за тупость, да, но не бил, он не смел и пальцем меня тронуть… Блонди закусывает нижнюю губу и потупляет взгляд. — Ева, предупреди парней и Элю тоже, он следит за всеми вами, так же как и за мной, — тяжело вздыхает девушка, а я сглатываю. Я не замечала, я ведь и правда ничего не замечала. — О-оль?! — непонимающе спрашиваю я. — И что у вас с Ти в конце концов? Хоть бы знать, стоило оно того или нет, — девушка встряхивает руками. — Поехали, я всё тебе расскажу! — уверяю её я. И мы снова трогаемся. И всю дорогу до моего дома я рассказываю ей всё, что произошло с момента интервью и до сегодняшнего дня, не забывая рассказать о произошедшем на свадьбе. Но все-таки умалчиваю о летнем происшествии. Не знаю почему не рассказываю, наверное, потому что сама до конца не понимаю произошедшего и всё никак не спрошу у Лёхи, кто ещё был тогда с ним, если был. Оля паркуется у моего дома, и мы выходим из машины. Что-то не так и мы обе это осознаем сразу же. Дорогу, по которой мы только что подъехали, с обеих сторон перекрывают два черных внедорожника. Никто не выходит и я не знаю, радоваться или бежать. Становится не по себе, но я уверенно иду к своему подъезду, рядом на каблуках цокает Оля, она хватает меня за руку и старается держаться всё также непринужденно. И мы почти у цели, полминуты бы ещё, и мы бы оказались за спасительной железной дверью. Но вместо этого, мы слышим звук открывающихся авто, громкий стук закрывающихся дверец. Мы почти сразу оказываемся в окружении. Смешно звучит, не война же. Но это люди Князева, отчего Оля тихо ойкает, а я судорожно выдыхаю, когда вновь хлопает дверца одной из машин. А вот и он сам — Князев, собственной персоной.

***

      Около двенадцати я подъезжаю к офису Gaz'а. Агада точно настучит мне по башке, потому что я уже опаздываю, а ещё в целом много перед ней косячу в последнее время. Слишком увлекся этим дурацким спором и спрашивается нахрена. Нет, я не против трахать её и дальше. Она ахуенная, шикарная и такая вся по кайфу. Но мне не нужны серьезные отношения. Или нужны, а? Вернее нужна она рядом? Противный внутренний голос. Просто спокойствие. Глушу мотор и потираю лицо руками. Да нет же никаких чувств, да и зачем оно мне сейчас. Да всё чудесно, и я получаю неимоверный кайф рядом с ней и дозу вдохновения. Но… А нахуя? Почему бы не секс по дружбе? Или ну не знаю, можно даже не дружить, просто… Просто не хочу в этом копаться. Меня и сейчас всё устраивает. Ударяю ладонями по рулю и выхожу из авто, поскорее направляясь к дверям. На улице снова начинает накрапывать мелкий дождик. Агада встречает меня почти у самых дверей. Зло зыркает на меня. Ну что я могу поделать? — Москва, пробки, — легкомысленно пожимаю я плечами. Но это не помогает. Мой концертный директор смотрит на меня, а потом просто качает головой. — Кирилл, я как бы в курсе обстановки в городе, если что, — смеется она. — На студии Адиль ждет, кстати, хотел о чем-то поговорить. — Окей, — киваю я и уже собираюсь направиться к лестнице. — Что с альбомом, Кир? — я останавливаюсь. По сути большая часть готова, осталось записать ещё два трека и всё. — Почти, ещё немного и всё готово, — довольно улыбаюсь я. Агада, наконец, смягчает свое недовольство. — Я рада, ты говорил, что хотел исполнить какой-то из новых треков на концерте в Москве?! — Да, и не только хотел, всё ещё хочу! — Тогда почему я всё ещё его не слышала, бессовестный?! — смеется Ольга. Я тоже улыбаюсь, обнажая оскал, но принимаю замечание. — Будет сделано, — киваю я ей, и блондинка меня отпускает. Так, что там насчет Адиля? Поднимаюсь на этаж, проходя по коридору, и, наконец, залетаю на студию. Адик не поднимает на меня взгляд, что-то химичит за аппаратурой. Потом жестом подзывает к себе и включает. — Так звук чище, заметил? Казах поворачивается ко мне, и я киваю. — Да, звук в шоколаде, — Скрип разводит руки в стороны, мол иначе и быть не могло. Я усмехаюсь и сажусь на диванчик. — Ты хотел поговорить, не?! Или за этим, — я киваю на аппаратуру. — И звал? — Нет, — покачал головой Жалелов. — Птичка нашептала, что одна принцесска плачет из-за парня с французскими косичками. — Речь о нас с Евой? — цокаю я. Ну, ты-то куда, Скрип. Волнуешься за неё? С чего бы? — Догадливый-то какой, бля, — едва удерживается, чтобы не закатить глаза. — Что между вами? — Ну перепихнулись разок, — беззаботно отвечаю я и откидываюсь на спинку дивана. — Серьезно? Только один? — смеется Ади. — А ты чего так переживаешь? Ревнуешь? — Ты реально долбаеб, Кир? — недоверчиво переспрашивает рэпер. — Если ты за каждой девушкой после перепихона будешь бегать в октябре в одной футболке под холодным дождем… А ещё она единственная девушка в твоем окружении, которая видит в тебе человека, а не кошелек или социальный лифт в общество с деньгами. — Да бля тебе-то какое дело? — взрываюсь я. Наверное, потому что он прав. В какой-то мере прав. — Или просто в вашем знакомстве после выпивки было кое-что ещё в шикарном вечере? Я рывком поднимаюсь. Шлюха. Сваливаю нахер из офиса, по пути сказав Ольге, что заеду потом и разберусь с бумагами. Прыгаю в тачку и жму на газ. Потому что знаю, что он прав. Черт бы его побрал.

***

      Миша довольно хлопает в ладоши. И с улыбкой останавливается рядом. Мне страшно, чувствую, как по телу проходит дрожь. Олю за локоть оттаскивает один из его песиков. И я остаюсь один на один с моим ночным кошмаром. Неделя спокойствия окончена, да? — Что тебе нужно? — нарочито дерзко спрашиваю я. Молодой человек смеется. — Я дал тебе целую неделю, крошка-котенок, пора платить, — да он похож на умалишенного с этой улыбочкой. — Ты поедешь со мной! — Нет! — вскрикиваю я. Но поздно понимаю, что это, черт возьми, Князев, а у него все козыри на руках, как и всегда. — Ух, какие мы дерзкие, — он оборачивается на сестру, которая дрожит в лапах его человека. — Но тебе это не поможет, киса, — Князев подступает ближе. — Видишь ли, в чем проблема, твоя подруженька-Элечка забрела куда-то не туда, проще говоря, удачно попалась в ручки моим ребяткам, — я дергаюсь. — Думаешь, это всё? Веришь, что Лёха сможет её спасти, и твой благоверный ему в этом поможет? Отнюдь. Милый Лёшенька сейчас отбивается от компании очень приставучих мальчиков, правда вот у них есть пушки, а твой дружок с пустыми руками. Оу, я не сказал самого интересного? Но вы же всё равно с ушлепком Незборецким не в ладах, но стоит отдать ему должное — с дождя он тебя в дом затащил, — откуда он вообще всё это знает? — Да, вот незадача, на трассе очень много разных машин, фур, например… И, о ужас, водители не всегда справляются со своими многотонными малышками, к тому же гляди-ка, снова дождь… — Нет, нет, не-е-ет, — как долбанная мантра, словно это его остановит. Он не поступит так! Он не может. — Ну что ты, киса, выбор за тобой, пойдешь со мной и, так уж и быть, можешь спасти одного, — он откровенно смеется. — Свое право на спасение ещё двоих ты потратила, дав жизнь Артему и его шлюхе. Я слышу, как кровь шумит в ушах. И сердце колотится бешено. Я не могу выбрать. Оставлять Элю на растерзание людей Князева не резон, они доведут её, и в лучшем случае это будет быстрая смерть. А Лёша? Лёша! Что может его уберечь от пули в лоб? Мой выбор? Абсурд, тогда я обреку на страшную смерть Ти. Ти… Незборецкий… Да, боже, Кирилл! Я так не смогу. Нет. — Выбирай, время уходит, тик-так, тик-так, — он чуть отходит от меня, с интересом наблюдая за изменениями во мне. То, как забавно видимо дрожат мои плечи, сотрясая все тело в рыданиях, наверное, потеки туши на моих щеках — это самое прекрасное, что он видел. Мои страдания, моя боль — вот его наслаждение сейчас. И я не просто боюсь. Я в ужасе. За себя ли? Уверена, что ты боишься за себя и за то, как будешь без кого-то, сделай этот выбор сама? Нет! Ты боишься за них. За всех троих. — Я… я… — боже, Ева, давай! — Я не буду выбирать! Буквально шиплю, сжимая кулаки. Он непонимающе на меня смотрит. Нет, я не дура. Или да. — В чем смысл, киса? Думаешь выбрать в качестве мишени себя? Ты нужна мне живая! Одна жизнь, любая, хоть себя спасай. И я обещаю, я увезу тебя, — он подходит ко мне вплотную поднимая мое лицо за подбородок. — Я увезу тебя так далеко, что никто и никогда не найдет нас, я бы положил всё к твоим ногам и здесь, но кажется один недорэпер нам явно мешает?! Он шепчет это прямо мне в губы. А меня воротит. Меня тошнит, то ли от страха, то ли от Князева, то ли от всего сразу. — Решай, крошка-котенок, иначе время решит за тебя, фура столкнется с машиной твоего благоверного, мальчишка с улицы спустит курок, ну, а Эля, думаю она останется последней и следовательно она и станет твоим выбором. Это что всё из-за того, что Ти забрал меня со свадьбы? Это месть? Что это, черт возьми? Я не понимаю! — Нет! Князев, слышишь?! Делай со мной, что угодно! Всё, что взбредет в твою больную голову, но не трогай их! — он не удивлен. Он доволен. — Одна жизнь, Ева, все равно жизнь лишь одна. Скорее, тик-так, — его всё это забавляет, больной ублюдок. — Ну же, кого? — Что угодно, слышишь? Князев! Можешь сделать всё, что захочешь со мной, хоть убей, но оставь их в покое. — Как хочешь, тогда выбираю я, — он достает мобильник. — А с тобой я и так сделаю, что захочу, родная. — Нет! — я кричу и интуитивно дергаюсь в его сторону. Меня останавливают сильные руки, встряхивают и сжимают предплечья так, что рискуют сломать мне руки. — Мальчики, фас, — произносит он в трубку. Пафосно. Высокопарно. Как в дешевом кино. Ему нравится. Ему, блять, нравится. Я не знаю, кому он звонил. Кому-то конкретному? Но обращался во множественном числе… И до меня не сразу доходит смысл происходящего. Пока Оля в ужасе не вскрикивает. — Не-е-е-ет! — и меня поглощает истерика. А когда он включает громкую связь, и я слышу выстрел, слышу жуткий… Я не знаю, что это за звук, наверное, именно так умирают люди внутри, именно с таким звуком, в котором потонул легкий вскрик водителя фуры. Боже! — Не надо! Спаси… — я задыхаюсь, падая на асфальт тротуара, в прямом смысле слова не могу продохнуть. Он опускается передо мной на корточки. — Кого? — заговорческий шепот. Но я уже не в силах никого назвать. Да, наверное, уже и поздно. Я просто обессиленно обмякаю, пытаясь протолкнуть в легкие хоть немного кислорода. Слышу крик Оли, когда она понимает, что произошло, но к её прекрасному носику прислоняют носовой платок, и спустя минуту она отключается. А следом вырубают и меня, менее мягко, чем свою сестру. Удар откуда-то сзади по голове, и я ничего больше не соображаю.

но я прошу: дыши, дыши, дыши