Прости, малая.

Вина. Самое ужасное, что только можно чувствовать, это как тебя изнутри съедает вина и совесть. Во всем виновата я. Я могла бы не ссориться с Лёшей! Да я должна была первая с ним помириться! Ни о чем ведь весь тот фарс обиженок, что мы строили. А теперь… Теперь уже поздно. Ти? Я же могла, я могла бы назвать его имя! Ага, конечно, а Лёха как-нибудь выкрутился бы из-под пули, и Эля, наверное, могла бы как-то пережить. Не выкрутился бы, не пережила бы, и я бы никогда не сделала подобного выбора. Но теперь поздно об этом рассуждать. Я вообще не могу быть уверенной в том, что Князев это сделал. Но и не могу верить в то, что не сделал. Я не знаю, где я нахожусь, не знаю сколько прошло времени. Я лежу на кафельном полу. То ли отворот коридора, то ли кладовка. Я не знаю, ничего не вижу, потому что только единожды открыла глаза, а потом предпочла темноту. Мне не страшно, нет. Самое страшное уже произошло. Сбежать отсюда? Я сразу отмела эту идею, сбежать от Князева — это всё равно, что бегать ото льва по его же клетке в надежде, что он не догонит. Проходили уже, это стоило нескольких жизней. Где-то надо мной слышу, как хлопает дверь и торопливые шаги нескольких пар ног. Усмехаюсь. Значит я на первом этаже? Или же это подвал? Черт его знает. Кто-то сюда подходит, я не открываю глаз, но этот кто-то громко хмыкает и уматывает обратно. Будем верить, что он не понял, что я очнулась. Ну, да Ева, конечно, нет. Учитывая, что ты уже и положение сменить успела, он же тупой. У него же всё люди тупые, включая его самого. Не проходит и минуты, как ко мне спускается убийца. Именно «убийца», не хочу называть его ни имени, ни фамилии. Но шаги приближаются к моему телу. Я лучше спущусь в преисподнюю, чем проведу рядом с ним хоть немного времени. — Проснулась, киса? — учтиво спрашивает этот урод и вальяжно расхаживает рядом со мной. Мне приходится открыть глаза. И как только я нечаянно встречаюсь с его взглядом, машинально пытаюсь отползти назад. — Ну, что ты, не бойся, я тебя не обижу… наверное. Я сглатываю и тяжело выдыхаю. Он только что убил двоих человек! Черт тебя подери, Князев! Не обидишь? Да ты уже сделал всё, чтобы сломать меня! Но вслух я ничего не произношу, прикусываю язык, потому что, ну, не лучшее время показывать характер, где-то у его подручных всё ещё моя Эля. Или он её уже отпустил? Обещал же оставить кого-то одного в покое. — Ну-ну, — он усмехается, видя ненависть горящую в моих глазах. Ненависть — удел слабых и жалких?! Да плевать мне, я ненавижу его всеми фибрами души. — Иди сюда, котенок, душ тебя ждет. Я недоверчиво гляжу на парня, снизу вверх. Он серьезно? Да я лучше так и буду ходить, чем позволю себе принять его подачку. Князев хмыкает и, подходя ко мне, хватает за руку, заставляя встать. Нет! — Отпусти! Не трогай меня, чертов ублюдок! — я рычу, кричу и вырываюсь, но с координацией сейчас явно проблемы. — Не смей приближаться ко мне! Он откровенно смеется. — Кисонька, успокойся, — он сверкает своими светло-карими глазищами и похотливо улыбается. — Ты такая сексуальная, когда злишься… Что? Я не ослышалась сейчас?! Да ты, ебаный мудак, убил моего друга и… И Незборецкого! Хер знает, куда увез меня саму и сейчас говоришь, что я сексуальная, когда злюсь?! Я не злюсь! Я в бешенстве и если бы могла — придушила бы тебя собственными руками! — Как удачно, что теперь тебя некому забрать, правда?! — он всё ещё усмехается. — Теперь-то мы точно повеселимся… — Больной ублюдок! Даже не думай, что я позволю тебе это! — Позволишь, крошка-котенок, позволишь, — он склоняет голову на бок и легко касается моей щеки. — А если нет, то Эля присоединится к твоим друзьям… к твоим мертвым друзьям. — Нет! Ты обещал оставить её в живых! Слышишь! Князев, черт тебя подери! Но молодой человек уже направляется на выход. Замирает на полпути, бросая из-за плеча. — Тогда делай, что я сказал, может быть, я и не убью её, но речь шла только о жизни, а какой она будет, зависит напрямую от тебя, киса. Он продолжает свой путь, а я хватаю со столика вазу и швыряю ему её вдогонку. Вещица не долетает до него каких-то пару шагов и разбивается вдребезги, надеюсь, она была дорогой. Князев быстро разворачивается и идет ко мне. Он не злой, нет, в нем кипит ярость, но я собираю всю браваду, которая только была во мне. Он хватает меня за горло и толкает к стене. Сжимая шею так, что я не могу дышать. — Ещё раз, и вряд ли я уже буду предлагать тебе теплый душ и верхние этажи этого дома. Будешь жить как собака — в клетке! Он отпускает меня, встряхивая рукой. И уже собирается отойти. Тебе мало, Ева, да? — Никогда! Я никогда не буду твоей, ты можешь избить, взять насильно, но никогда это не будет взаимно, никогда, слышишь?! Князев разворачивается и бьет меня наотмашь по лицу. А затем быстро уходит, оставляя меня на полу коридора. А я прикладываю прохладную ладонь к горящему отпечатку на щеке и прикрываю глаза. Мне не больно. Мне никак.

***

      Что за идиотизм вообще? Скрип и правда считает, что она важна мне? Что-то большее чем секс? Да блять, я поспорил на неё, на то, что заберусь к ней в трусы, алло! О чем вообще разговор?! Но внутренний голос противно смеется, перечисляя причины, почему это не просто хороший секс. …стал бы ты её спасать из рук мудака Ванечки, который едва не изнасиловал её в том туалете?.. …была бы просто шлюхой, вертелся бы её образ в голове, когда ты писал последние треки?.. …удерживал бы ты её хрупкое тельце, только бы она не сорвалась вниз с этих ебаных балконов?.. …да и в дождь за ней ты выбежал, исключительно потому что тебе похуй, верно?.. Ударяю ладонями по рулю. Ещё раз. Сильнее вдавливаю педаль газа, будто бы это возможно. Слышу трель мобильного. Это Адиль. Не хочу разговаривать. Не хочу. Пошли все к черту. Я заебался. И правда по какой причине я рванул за ней? Сбежала девчонка под дождь, да и хуй-то с ней, не маленькая, сама бы до дома добралась. Я просто не тот, кто ей нужен, ну не может это очаровательное создание влюбиться в меня. Во что тут влюбляться? В травку, маты и алкоголь? Бред. Поднимаю взгляд на соседнюю полосу. Фура. Машина летит на огромной для большегруза скорости; летит на меня. Что за хуйня? Авто начинают сигналить. На трассе начинается паника. Кто-то точно не выйдет отсюда живым. Угадайте, у кого больше шансов выжить у меня или у того ебаната за рулем этой фуры?

***

Я стою на дороге. Чуть в стороне. Вижу огромную машину, сколько она может весить? Пару тонн? Не знаю, всегда с такими вещами было плохо. Но скорость у авто точно огромная. Настолько, что захватывает дух, и если бы эта малышка двигалась прямо… но нет. Её заносит, её словно специально двигают в сторону. В сторону встречки. Что она вообще здесь делает? Такие тяжелые тачки точно не должны тут находиться. Никого это не волнует. Слышу, как срабатывают клаксоны у легковушек. Потому что людям тоже страшно. Вижу, как водитель за рулем фуры уверенно выворачивает руль в сторону встречных авто. Вижу черную тачку. Я знаю, кто за рулем и коленки подгибаются. Не в силах что-либо сделать, я просто наблюдаю. Чувствую, как все тело сотрясают рыдания. Фура не тормозит. Она на полной скорости впечатывает дорогую тачку, словно игрушечную машинку, в отбойник. Жуткий звук, при котором дорогой мерс буквально в ничто. Нет шансов выжить. Паника. И мой крик. Истошный крик, настолько, что я чувствую, как голос хрипнет. Я давлюсь этим криком. Я задыхаюсь. — Пожалуйста! Нет! Кири-и-илл! — и я падаю на асфальт. Там никто не мог выжить, машина в мясо, груда искореженного металла. — Не-ет! Пожалуйста-а-а! — Нет! Пожалуйста! — с этими словами я просыпаюсь всё на том же кафеле коридора. Вздрагиваю, оглядываюсь и обнимаю себя руками. Я уснула или потеряла сознание? Меня бьет дрожь. Я должна была выбрать его! Но я бы никогда не смогла бы сделать такой выбор. Да и Князев ни за что бы не оставил его в живых, потому что… Потому что мне хотелось бы верить, что Ти стал бы за меня бороться. Но теперь уже всё равно. Бороться некому и не за кого. Конец истории. В дверях дома появляется Князев. Молодой человек проходит ко мне. Усмехается, видя меня в таком состоянии. Его и правда это забавляет? Не противно? Я не поднимаю на него взгляд, наоборот смотрю на его ботинки. Идеально начищенная обувь блестит в свете огромной люстры. Пустота. Он бесцеремонно поднимает меня на ноги и тащит к лестнице. А я не вырываюсь, находясь в прострации. Не отошла ото сна. Или от реальности. Едва не запинаюсь, шагая по ступенькам. Мой мучитель любезно одергивает меня вверх каждый раз, когда я почти падаю. Он втаскивает меня в спальню, отталкивая от себя. — Не смотри на меня так, — рыкает он. Я усмехаюсь и поднимаю на него пустой взгляд. Ему не нравится? Но ведь он сам это сделал… Он подходит ко мне, присаживается на корточки и поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него. Поглаживает большим пальцем мои искусанные губы. Внимательно рассматривает каждый миллиметр моего лица. Что ты смотришь? Разве тебя это привлекало? Пустая фарфоровая кукла, оболочка? Да конечно, нет! Поэтому ты сейчас просишь не смотреть так, не жить так, не существовать. — Прости, — тихий шепот. Да за что ты, черт возьми, извиняешься? За смерть? За боль? За физическую или моральную? За ту пустоту, что теперь во мне? За что ты — чертов мудак — просишь прощения? Я нахожу в себе силы злиться и ненавидеть его. Значит ещё живая. Цепляюсь за эти чувства, надеясь окончательно не свихнуться. — Ни-ког-да, — раздельно произношу я, дергаясь в его руках. — Идиотка. Рычит он и, поднимаясь, отшатывается от меня. А затем вдруг возвращается. И то, что я читаю в его взгляде, на время притупляет даже пустоту. Господи. — Нет, не смей, нет! — срываюсь на хрип. Но тут уже он улыбается. Улыбается также, как тогда у моего подъезда, когда заставлял меня делать выбор. Он ловко поднимает меня с пола и тащит к кровати, не обращая никакого внимания на мои попытки отбиться. Я слишком слабая. Легко срывает мою одежду. И я кричу. В этом доме есть хоть кто-нибудь кроме нас?! Вряд ли. Может и есть, но они точно не придут мне на помощь. — Тш-ш, тебе понравится, если перестанешь сопротивляться, — а я мотаю головой, глотая слезы, и снова пытаюсь вырваться и кричать, прося о помощи, наверное, святого духа. Парень довольно рассматривает мое тело. За все время наших недоотношений у нас никогда не было близости, я не позволяла, хотя и знала, что он хотел меня. И хочет по сей день. Никогда мне это не понравится. И если бы у меня сейчас было достаточно сил, то он никогда бы ко мне не прикоснулся. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Князев беззастенчиво лапает меня, мои бедра, плечи, грудь, всё то, что не принадлежит ему даже сейчас. Он хмыкает, но не целует, наверное, боится, что меня стошнит, если он притронется к моим губам. Но страх окончательно застилает мой рассудок, когда он тянется к ширинке на своих брюках. Пытаюсь его отпихнуть, пнуть, но ослабленное тело не лучший борец. Молю высшие силы о помощи. Да, я готова к самому Люциферу взывать только бы этот ушлепок не тронул меня. И, наверное, это Лёша мне приходит на помощь. Дружба же не прекращается даже со смертью одного, верно? Или сам Люцифер решает спасти мою душонку сейчас… У Князева звонит телефон, и он, чертыхаясь, все-таки отвечает на вызов. А затем жутко кого-то материт и покидает собственную спальню. Я в страхе, что он вернется, на ватных ногах бегу в ванную и закрываюсь с той стороны. Пусть это будет сон, и я проснусь в доме Ади. Я бы ни за что тогда не уехала оттуда и этих бы двоих идиотов не пустила, тем более удержать Ти тогда было просто. Сейчас всё ещё проще. У меня просто никого не осталось.

***

      Провожу в ванне около часа под горячей водой и отчаянно тру каждый сантиметр тела, куда только прикасались его руки. Надеваю обратно свои вещи и выглядываю в спальню. Никого. Прекрасно. Но стоит мне выйти в комнату, как двери открываются, и я замираю, не смея обернуться. Я боюсь, что это Князев. Но я ошибаюсь. Легкое покашливание сзади, заставляет меня развернуться. Это, хвала небесам, не мой мучитель. Наверное, кто-то из его цепных песиков. Опускаю голову, как пойманный за поеданием конфет ребенок, и продолжаю заламывать себе в волнении пальцы. Парень в дверях вздыхает. — Если тебя это утешит, — начинает он тихо, всё ещё рассматривая меня. — Девушку он отпустил сразу, а после твоих обещаний выполнить всё, что он пожелает… В общем кто-то из молодых людей точно остался жив, я не знаю кто именно, прости. Я судорожно выдыхаю, поднимая взгляд на молодого парня. — Только я тебе ничего не говорил, — я киваю. — И прости, больше я вряд ли чем могу тебе помочь. — А… А зачем ты это мне рассказал? — уже вдогонку произношу я. — Ты спасла жизнь Артему и его девушке, в свое время он помог мне, считай, возвращаю долг. Я снова киваю и остаюсь одна. Снова опускаясь на пол. Близко не подойду к кровати. Мысль, что кто-то выжил ободряет. Кто? Лёха увернулся от пули? Или он фуру остановил? Не знаю. Зарываюсь руками в волосы и прикрываю глаза. Это я во всем виновата. Я! Я! Я-я-я-я-я!!!

давай мы с тобой сыграем в прятки?