Параллельные

      Учиха Саске из мира где-всё-плохо-но-не-совсем в тихой задумчивости шёл по улице. Движения его были плавными и осторожными, даже больше, чем обычно. Он знал, что его жена сильна, но никогда не думал, что она может проявлять свою силу так. Сакура была прекрасна. Плётка — хороший инструмент, чтобы выразить своё недовольство. А поцелуи по повреждённым местам — отличный способ сообщить свою привязанность. Оставалось только осознать, что ему всё понравилось, м-да.       Сакура, к слову, сначала очень долго и тщательно изучала его новую руку. Оказывается, эта техника была не новой, точнее, предсказали её давно, но воплотить никто так и не смог. Ну нельзя сделать плоть из чакры, чакра — это чакра, а плоть — это плоть. Тем более что после означенного часа имплант полностью перешёл на подпитку чакрой Саске и ничуть не утратил стабильности.       Абсолютно здоровая, работоспособная рука. Просто из чакры. Материальной.       Поэтому сейчас он искал Наруто, чтобы сдать его Кабуто… А то чего это он всё в бинтах ходит? Наверняка с рукой что-то не так…       И тут мимо промчался Наруто, вопя что-то о своей невиновности, а за ним — Кабуто в чём-то, напоминающем режим биджу.       — Вот ебанутые, — послышалось неподалёку.       Саске протёр глаза. Автором комментария был не кто иной, как Дейдара. Учиха, может быть, и не узнал бы его — всё-таки пересекались они лишь однажды, и это было давно, — но тот бой выдался жарким, шаринган пришлось использовать на полную, а рты на ладонях — слишком уж специфическая примета. Да и в воспоминаниях, которыми поделился Итачи перед смертью, этот Акацки тоже мелькал.       И если вспомнить, как он сам себя вёл при встрече… как бросался в попытках убиться, но всё-таки одолеть Учиху…       — Уж кто бы говорил, — вырвалось прежде, чем Саске успел это осознать.       — А, привет, Учиха, — тот обернулся к нему, посмотрел умеренно-дружелюбно. — Ты бы их разнял, а то если Кабуто его всё-таки покусает, то опять будет ныть, что растить новые зубы — это долго.       — А сам что?       — Не, ребята, я в ваши драмы больше не играю. У меня есть еда, меня ждут дома, а ваши преодоления я оставляю вам.       И, помахивая пакетом, он спокойно пошёл дальше.       Саске недоумённо шевельнул бровью. Такое… спокойствие от шиноби — и сильного шиноби — поражало чуть ли не больше, чем живая Шинигами. Потому что шиноби всегда на взводе, всегда — в ощущении своей силы. Ты можешь не думать о том, что способен сломать голой рукой железо или раздробить скалу, но твоё тело об этом знает. Знает — и движения приобретают ту особую плавность и сосредоточенность, которая всегда выдаёт тренированного бойца. И чем сильнее шиноби, тем более явно это заметно. Та же ленивая расслабленность Копирующего ниндзя опытному взгляду скажет никак не меньше, чем порывистость Наруто или скупость движений самого Саске.       А Дейдара… он шёл не как гражданский, нет. Но… он шёл как человек, для которого битва давно закончилась.       «Я в ваши драмы больше не играю». Интересно, как ему удалось?..       — Тысяча клонов?! — шум техник теперь приближался. — Это минус тысяча рабочих мест для жителей Конохи, тупой ты Хокаге! Это тысячи нервных клеток, умирающих с каждым развеиванием техники!       Саске решил поинтересоваться, что за шум, и поравнялся с Наруто.       — Не спрашивай, — предупредил Узумаки. — Мне сказали бегать, пока он не остынет. Вон уже по-человечески ругается.       Саске оглянулся, оценил степень не-человечности Кабуто и решил, что на Итачи тогда рыкнули вполне нежно, а на него самого даже рыкнуть не сподобились.       — Кабуто здесь джинчурики?       — Нет. Курама ржёт и говорит, что это настоящий шиноби-и-и! — Наруто чудом уклонился от призрачных когтей.       — Учиха! А ну стой, сволочь неблагодарная! Р-ра!       Кажется, Якуши его опознал. Саске хмыкнул и последовал примеру Наруто — в конце концов, вдвоём наматывать круги было легче, а интуиция эту ситуацию как всерьёз опасную не воспринимала. Попадать под когти не стоило, но и убить их никто не стремился.       Бумс!       Наперерез призрачному озверевшему «настоящему шиноби» кинулась рыжая молния, повалила наземь и начала увлечённо вылизывать.       — Ку! Пусти! Я ему щаз покажу! Ты понимаешь, что за глупость он творит?!       — Гладь, — безапелляционно приказал биджу.       Кабуто осталось только смириться, гладить и злобно зыркать на пару нарушителей спокойствия.       — Курама? — чуть неуверенно уточнил Наруто.       Не то чтобы он плохо знал своего биджу, но его Курама был как-то покрупнее.       — И ты гладь! — безапелляционно заявил ему Кьюби.       Саске выдал задумчивое «хн…». Контраст между биджу и «настоящим шиноби» вышел и впрямь разительный.       — Джинчурики умирает, если из него извлечь биджу, — заметил он, ни к кому не обращаясь.       — Джинчурики умирает, если извлечь из него биджу целиком, — фыркнул Курама. — И вообще, ты всерьёз считаешь, что Шинигами может так просто сдохнуть?       — Шинигами? — с этой ипостасью своего двойника он был ещё незнаком.       — Ку-сан, наверное, я смогу вас лучше погладить, если вы с меня слезете, — предположил Кабуто, с которого медленно сползали звериные очертания.       — Тогда ты опять за ними погонишься, — биджу раздражённо махнул хвостами. — И ладно бы всерьёз гонялся, с искажением реальности и прочими плюшками. А так ты их никогда не догонишь, вот!       — Ещё бы я хотел Наруто догнать! Его же даже не покусаешь, ядовитый! Так, погонять немного для вящей справедливости.       — Я проникся, честно-честно, — поспешил заверить его Узумаки. — И больше не буду делать тысячу клонов и вообще…       — Р-ры, — добавил Кабуто для острастки. — Курама, ну слезь! Или я перейду к угрозам.       — К каким, маленькое демоническое отродье? — биджу его лизнул и уставился с интересом.       — От кухни отлучу!       Наруто уставился не менее любопытно. Про кулинарные таланты Кабуто он уже был наслышан со всех сторон, теперь было интересно — биджу тоже проникся?       — В крайнем случае я пирожки могу и без тебя сожрать, — фыркнул Кьюби.       — А я их просто не буду готовить, вот! Ну Ку-сан, ну, лапочка, ну мне же тяжело…       — Ага. Сейчас встанешь и пойдёшь красноглазого кусать. А чесать меня кто будет?       — Я могу! — тут же вызвался Наруто.       Саске бросил на него выразительный взгляд.       — И Саске может, — ничуть не смутился Узумаки. — Ка-абуто, ты же не будешь кусать Саске, когда он гладит Кураму?       — Не буду. Если Курама с меня слезет. Вы знали, что биджу могут менять свой вес?.. И когда одно наглое лисище хочет придавить…       Кьюби фыркнул, встал и гордо махнул хвостами. Кабуто мгновенно перекинулся и укусил его за лапу. Курама обиженно взвизгнул, напрыгнул снова, пытаясь прижать выворачивающегося Кабуто к земле. Раскатисто рыкнул, прямо на глазах увеличивая длину клыков.       Саске подумал, что позиция Дейдары несла в себе прямо-таки глубинную правоту.       — Так, всё, тихо! — Наруто вспомнил, что он Хокаге, а не хрен собачий, и разнял драчунов за шкирки. — Обоих погладим. А ну не кусаться! Всё, тихо!       Узумаки уже понял правила этого странного мира: в любой непонятной ситуации обнимай и гладь. А вот выражение лица Саске, которому в руки был пихнут Кабуто, чья звероформа даже джуин не напоминала, определённо было просто непередаваемым. Но повторить действия Наруто, то есть погладить по встопорщенной шерсти, Учиха всё-таки догадался.       Что привело к мгновенному результату: Кабуто расслабился, обмяк, тягуче разваливаясь на земле. Он не изменил черты на человеческие, только заурчал и повернул голову, посматривая немного недоверчиво. Учиха ответил ему растерянным взглядом, но гладить продолжил.       В голову упрямо лезла картина, как они с Итачи находят убежище Кабуто, управляющего воскрешёнными Эдо Тенсей шиноби… и вместо драки начинают его коварно гладить.       Наконец Кабуто прикрыл глаза и заурчал совсем уж уверенно. Всё-таки такой же. Хороший. Просто немного более усталый и несчастный, но такой же. Взгляд, который Учиха бросил на Наруто, не был паникующим, но «какого биджу здесь творится» в нём читалось отчётливо.       Наруто гладил означенного биджу и веселился. Саске выглядел настолько растерянным, словно не пробыл здесь два дня и не попался в объятья разным личностям.       Хотя когда Кабуто поднялся и начал активно пытаться его облизать, Узумаки не выдержал.       — Не смешно! — буркнул Учиха, пытаясь спасти лицо от мокрого языка.       — Смешно! — не согласился Курама.       — У тебя зато волосы дыбом стоят, — снова прыснул Узумаки.       — Хороший, — Якуши ничуть не смущался и пытался выразить свою радость торчащим из-за частокола клыков языком.       — Кабуто, ты его до ступора залижешь, — местный Саске подошёл как всегда незаметно.       — А разве не уже? — критично заметил Кабуто, оглядев свою жертву, у которой разве что глаз не дёргался. — Он хороший!       — Лохматый, мокрый, и волосы у него снова торчком, — согласно кивнул Саске-здешний. — Эй, братец, готов обнять не только Кабуто, но и дочку?       — Сначала умыться, — отмер Саске-облизанный. Как истинный ученик Орочимару, он умел относиться к облизываниям философски.       — Он хороший, — повторил Кабуто и свернулся в компактный комок. Одни уши торчали. — Хороший.       Саске-местный погладил его по голове.       — Вернёшься в человеческий вид, малыш?       Тот смерил его оценивающим взглядом.       — У тебя руки! — вышло почти обвиняюще.       — Пожалей второго меня, ещё одну демоноформу на его картину мира будет сурово.       — Пф… Ему бы полезно было, — Кабуто заластился к своему Саске. — Ну ладно, пусть пока сходит к своей деточке. А то она совсем без внимания и даже покусать пока не может. Вообще ужас.       Воображение тут нарисовало Сараду с клыками и в протуберанцах чакры. Саске-облизанный мысленно вздрогнул и решил, что допустить подобное будет очень неблагоразумно с его стороны.       — Это Итачи пытался сделать вид, что он плохой родитель, — пояснил Кабуто. — Но номер не прошёл…       — И ты его покусал? — с любопытством спросил Наруто. — Сильно?       — Вообще-то, деточка Итачи — Орочимару. И, поверьте, от него невозможно сбежать, если он того не хочет. А потом Итачи второго завёл, белобрысого, — Кабуто зевнул и засопел. Всё-таки трансформации отбирают слишком много чакры. — Так что наверняка Сараду научат приёмам укрощения строптивых Учиха-папочек.       Саске представил, чему его дочь может научить Орочимару, и содрогнулся уже не только мысленно.       — Так где здесь можно умыться?       — Вон кафе, там туалет, — фыркнул Кабуто и подобрался поближе к своему Саске. — Поинтересуйся как-нибудь новыми родственными связями. Чтобы точно сойти с ума. Меня до сих пор умиляет, когда Наруто тискает Орочи-саму с воплем: «Отото!»       Узумаки икнул и уставился на Кабуто круглыми глазами. Саске ограничился внимательным взглядом, убедился, что его не разыгрывают…       — Дейдара прав. Какие ж вы ебанутые.       — О, вы виделись? Правда, он офигенным стал? — Кабуто напыжился. — Я им очень горжусь.       — Впечатлить хватило.       — Эй, а когда это ты успел? — тут же вскинулся Наруто. — Я тоже хочу посмотреть! Он ведь не издевался над Гаарой здесь?       — Эм… не уверен. Возможно, да. Я его переманил уже после разборок в Суне, — Кабуто пожал плечами. — А что?       — Я его тогда убить пытался, — честно признался Наруто, продолжая гладить довольного Кураму.       Рыки его внутреннего биджу приводили только к обещанию погладить и его тоже. И выяснить, каким образом бегает эта мелко-форма.       — А, не, вы тут помирились, не волнуйся. Можешь попробовать его навестить, я дам адресок. Возможно, это будет для тебя глотком свежего воздуха в нашем царстве неадеквата… Пойти Рута, что ли, на демоноформу развести?       Саске решил, что просто умывание ему в этом царстве бреда не поможет — тут надо всю голову поливать. Водой похолоднее. А потом идти обнимать дочку. И жену тоже. Они знакомые и понятные. И не прячут в рукаве с десяток трансформаций.

* * *

      Сарада сидела, крепко обхватив Саске за пояс. Руки у неё были частично забинтованные — наставила заноз, пока помогала делать качели. Мама хотела вылечить её ирьёдзюцу, но Кисаме-сан отговорил. Сказал, что эти занозы — тоже часть опыта, и нехорошо отбирать его у ребёнка. Сарада мысленно фыркнула — она уже не ребёнок! — но втайне была ужасно горда и этими занозами, и бинтами — совсем как у Нанадайме! — и даже заляпанной лаком одеждой. Ладно хоть волосы удалось отмыть… Поэтому сидела она не просто так, а в красивом кимоно.       И крепко обнимала папу.       Орочимару, тот самый мама-пап Митсуки, доставая занозы, поведал ей, что взрослые не появляются из ниоткуда со всеми знаниями мира. Они тоже не умеют чего-то и постоянно учатся. Особенно незнакомому.       И что её папа никогда с детьми не общался. И что она, Сарада, знает об этом больше, чем он сам. И что она может его научить. Как обниматься. Как играть. Как рассказывать и слушать истории.       И что даже самый-самый сильный шиноби может не уметь улыбаться.       И в самом деле, папа, который сначала сидел, как статуя Будды, постепенно понял, как надо. И обнял в ответ — не так, как мама, но тоже очень-очень здорово. Он не говорил, нет — но слушал так внимательно, что хотелось засопеть и пойти извиниться перед мамой. Что не верила, что считала, будто они папе не нужны. Что вообще могла подумать, будто мама — не её настоящая мама.       Этот вопрос Сарада задала одним из первых — и то, как Саске ему удивился, было само по себе ответом. А потом… папа научил её, как смотреть шаринганом, чтобы видеть сходство и родственные связи. У Сарады оказалось очень много общего с обоими родителями… а с женщиной на фотографии — только очки.       А потом они сидели. В обнимку, да. И Сарада рассказывала всё подряд без особой связи и логических цепочек. Про маму и её работу в больнице, про химеру-Нуэ и старосту, про то, как она впервые покаталась на крыше поезда и чуть не попалась мальчишкам. Саске слушал и впитывал, будто окунаясь в ту жизнь — совсем другую, настолько непохожую на его скитания, словно она тоже происходила в другом мире.       Сакура вошла в комнату, но остановилась у порога, не желая нарушать момент. Удивлённый и даже какой-то беспомощный Саске — это не то, что можно увидеть каждый день. Радостно жестикулирующая Сарада, увлечённо рассказывающая о чём-то своём, детском… Да, наверное, это тоже не слишком частое явление.       — Нам пора, — сказала она, пытаясь отогнать муки совести.       Им действительно было пора. Временная петля закрывалась, скоро время в мирах начало бы течь в унисон, а клон Наруто — беспокоиться.       В последний момент она пыталась узнать секреты техник местных — поле доверия, поле правды, материальная чакра, но это было явно не то, чему можно было научить за час… а то и за три дня.       — Чтобы создавать чакру столь лёгкую, как поле правды, или столь тяжёлую, что будет казаться материей, нужно очень хорошо чувствовать природу чакры и, главное, чувствовать и понимать её в себе, — делилась с ней другая Сакура. — Это не просто отдельный инструмент, это нечто, что является отражением всего и вся. Наруто, Орочимару, Джирайя, Тсунаде нашли своё отражение в природной чакре и могут управлять ею как самими собой. Кабуто же высвободил в себе саму изменчивость чакры, что может принимать различные формы. Саске и Итачи застыли где-то между двумя этими направлениями, создавая что-то новое…       — А ты? — задала она тогда вопрос другой себе.       — А я познаю это с помощью логики. Дело идёт медленнее, я не добилась такого же могущества — хотя владею восемнадцатью стихиями, включая Мокутон, — но мои знания можно записать. Ими можно поделиться. Их можно передать. Пока я задела лишь тот край, что доступен обычным шиноби. Я бы могла найти свою сен, но тогда мне были бы неинтересны другие стихии. После того, как почувствуешь эту свободу, это могущество, слишком жестоко будет возвращаться в неудобный мир техник, что тебе не подходят. Вот все материалы по полю доверия. Как минимум его можно наводить на людей, как ки. Но тебе придётся найти в себе сильное, очень сильное доверие.       Сакура-гостья немного помолчала, осмысливая. Она, которая всегда так стремилась стать сильной, догнать Наруто и Саске… и добровольно отказалась от возможного могущества.       Отказалась ради знаний, которыми можно поделиться.       Это впечатляло куда больше, чем Мокутон.       Это… вдохновляло.       И то, как легко здешняя Сакура отдала ей результаты своих исследований, — тоже. Она знала, что может справиться — лучше, чем кто бы то ни было другой.       — Спасибо, — погладить папку по корешку, убрать в сумку, где уже лежала другая — подарок от кудесников.       Сакура-с-восемнадцатью-стихиями тихо улыбнулась. Она видела и восхищение себя-другой, и огонёк любопытства в глазах. Можно было не сомневаться, что полученные материалы будут изучены, осмыслены и пущены в дело…       Но точно так же можно не сомневаться, что Сакура даже не попытается скопировать её, какая она здесь. Ей это просто не нужно. Когда-то Саске сказал, что она наиболее устойчива из них троих и способна удержать их там, где и он сам, и Наруто — сорвутся. Сакуру уже давно не мучило осознание того, что она слабее, чем её возлюбленные, — но увидеть своими глазами подтверждение тех давних слов… знать, что она выстояла там, где парни теряли силы… оказалось приятно.       — У тебя всё получится, — улыбнулась она себе-другой. — Ты умеешь выбирать правильно.