Параллельные

      Наверное, Сакура не смогла бы дочитать содержимое чёрной папки, если бы не кудесники. Они окружили её дружелюбной стайкой, принесли чаю и сладостей и с очень серьёзными моськами объясняли прочитанное.       — Физическая боль — это очень серьёзный стимул. И использовать его можно не только в военных целях, — поведала одна из кудесниц, пока Сакура сидела с горящими щеками и осмысливала написанное. — Как она используется в воспитательных — всем давно известно и не удивляет, однако то, что она может быть использована в любви…       — Это очень древний и многофункциональный инструмент, — подхватила другая. — В случае деперсонализации, разрушения личности, боль помогает почувствовать границы собственного тела и своего существования.       — В случае чувства вины боль помогает осуществить наказание, — добавил третий. — Нет-нет, я понимаю ваши возражения, Сакура-сама. Но когда человека грызёт чувство вины — это бесконечно. А физическая боль, через которую это можно выплеснуть, конечна. Если взять нескончаемое чувство и перевести его в конечное явление, то можно закончить нескончаемое.       — Также боль порой является желанным концентратом приятного чувства, — покивала четвёртая. — Любая крайность — разрушительна, а разрушение причиняет боль. Но иногда приятно чувствовать, что эмоции столь сильны, что не получается сдержать болезненных проявлений. Выражение «обнять до боли» появилось не просто так.       — Элементы связывания тоже имеют под собой множество основ, — перевела тему первая. — Часто это передача ответственности. «Я связан, я ничего не могу сделать, значит, нечего и пытаться». Дать себя связать близкому человеку — это способ почувствовать себя беспомощным и одновременно защищённым. Тем, от кого ничего не зависит и кто не должен ничего решать.       — Иногда это доминирование является способом реализации желаний подчинённого. В случае, если желание сильно, но существует некий внутренний запрет на его осуществление, связывание помогает преодолеть этот барьер. Часто встречается у людей пуританского воспитания, когда любить хочется, но запреты сильнее.       — Мы никого никогда не осуждаем, — добавила четвёртая. — Мы лишь стараемся сделать так, чтобы желанная боль не повредила здоровью. Чтобы человек не оставался один на один с желанием её себе причинить…       — Во многих случаях причинение боли самому себе может привести к порочному кругу. Когда, пытаясь избавиться от вины и ответственности, человек налагает на себя ещё больше вины и ответственности. И причиняет ещё больше боли.       — Поэтому от запретов и осуждения толку не будет, один вред.       Сакура покачала головой и отхлебнула чаю, стараясь сделать невозмутимый вид. Такой… рациональный подход ей даже импонировал.       — В городе посторонний, — внезапно насторожилась одна из кудесниц. — Двигается сюда. Простите, Сакура-сама, мы отойдём ненадолго.       Все дружно засобирались, принимая суровый вид.       — Вам помочь? — она хорошо пригрелась в подушках, но долг шиноби был въевшейся привычкой, от которой она не собиралась отказываться даже в чужом городе.       — Да, конечно, Сакура-сама, пойдёмте с нами… — закивали кудесники.

* * *

      Когда Итачи спрыгнул на дорогу перед борделем, его уже встречали. Кучка кудесников в сурово надвинутых капюшонах с ушками преграждала ему дорогу.       — Так… — честно говоря, он никогда не видел творения своих деточек в подобном настроении.       — Он обидел Кабуто-сама, — нахмурилась центральная. — Он должен уйти.       Саске, хорошо запакованный, свисал с плеча Итачи и только глазами хлопал.       — Это был акт бессмысленной, ничем не оправданной жестокости, — добавила левая.       — Он пришёл в город в нарушение всех законов. Он не проходил барьера. Он не желал прийти сюда сам.       — Мы не можем подарить счастье тому, кто его не желает.       — Мы будем требовать изгнания или смерти.       — Смерть или изгнание!       Итачи озадаченно потёр нос.       — Отото, ты такой мудак, что тебя даже в бордель не пускают.       Саске только моргнул. Вроде бы свои намерения странные люди в пижамах с ушами озвучили недвусмысленно. И одежда на восприятие угрозы как таковой повлиять не могла — уж каких только странных костюмов ни натягивали на себя шиноби! Но чёткого намерения убить от перегородивших дорогу не исходило, да и реакция Итачи… Саске надеялся, что всё-таки достаточно хорошо знает брата, чтобы понимать его реакции. Сомнительно, чтобы Итачи так спокойно отнёсся к попытке брата убить, если перед этим только что не обматерил за недостаточную заботу о себе. Как-то… неясно всё. Словно очередное посещение базы Орочимару, где теоретически должно быть опасно, а практически — всегда удаётся разжиться необходимой информацией. И кто это вообще? Местная стража порядка, что ли? Или змеёныши в исполнении Кабуто?       А потом девушек в пижамах спокойно раздвинула Сакура. Даже не раздвинула, а… будто бы заставила отойти собственной аурой. Это не было Ки как таковое, но исходящее от куноичи ощущение заставляло невольно расступаться перед ней.       — Не слишком-то вы следуете собственным принципам, — хмыкнула она, разворачиваясь к кудесницам лицом. — Не вы ли говорили, что никого не осуждаете? Что ваша цель — показать, как испытывать радость?       И на полтона ниже:       — И многое ли вы сами знали о радости, когда попали сюда?       — Первое правило лекаря — в первую очередь заботиться о себе и своей способности лечить. Саске обидел целителя, и это нельзя оставлять без внимания, — кудесница нахмурилась ещё сильнее. — Очевидно, что он не готов учиться. Подготовить его может либо смерть, либо изгнание.       — Да когда вы всё узнать-то успели? — озадачился Итачи.       — Даже вам не дано увидеть всех призраков, Итачи-сан, — девушка повернулась к нему. — Смерть или изгнание?       — Да смерть, смерть… — Учиха вздохнул и направился куда-то в сторону по улице.       — Вы с ума сошли? — возмутилась Сакура, догоняя Итачи. — Что, вот так просто и убьёте? Только за то, что Саске не такой, как вам хотелось бы?       — Нет, просто отведу к Шинигами, — пояснил Учиха, но понял, что это тоже звучит не очень: — У нас живёт Шинигами, и она помогает разобраться с особо тяжёлыми случаями. Наверное, надо было сразу вести, но что-то не подумали. И нет, таким, как наш Саске, твой Саске никогда не станет, да и зачем? Каждый из них прекрасен.       — К Шинигами? И чем это отличается от убийства? — Сакура всё ещё сохраняла настороженность.       Хотя вопрос, почему Саске связан и главное — почему не сопротивляется, постепенно выходил на первый план.       — Тем, что никаких физических повреждений и ничего необратимого. Она его просто обнимет, и это поможет ему посмотреть на себя с другой стороны.       — И это полностью безопасно? — скептически уточнила куноичи.       — От объятий Шинигами никто ещё не умирал, — дипломатично сообщил Итачи. — Если, конечно, он и её не взбесит. Отото, ты уж помолчи немного, ладно? Я не сомневаюсь в твоём таланте взъярить даже Ши.       Саске сумрачно зыркнул на брата из-под чёлки. Чем дальше, тем больше всё происходящее напоминало ему какой-то бредовый сон — даром, что ему подобные не снились. Итачи несёт его обниматься с Шинигами, чтобы недоделанные шиноби в ушастых пижамах пустили его в бордель. Непонятно зачем. Не уточняя, собирается ли он сам посещать данное заведение.       Да ещё и в присутствии жены!       Спасибо, хоть Сараду не притащили…       — Ну, вот мы и пришли, — проговорил Итачи, когда они остановились перед премиленьким деревянным домом на отшибе. С одной стороны дома протекала речка, с другой — сад и детская площадка…       …детская площадка!       — Сарада! — Сакура метнулась вперёд, увидев знакомую макушку.       Саске на плече Итачи возмущённо дёрнулся и попытался брата лягнуть. Издевается, никаких сомнений!       — Мам? — девочка такой бурной реакции слегка удивилась. — Всё в порядке, мам. Ама-чан рассказывает нам, как они тут живут. А ещё мы помогаем Кисаме-сану делать качели.       — Кисаме…-сан? — Сакура с трудом удержала дёрнувшееся веко.       Лично встречаться с Биджу-без-хвоста ей не доводилось, но информацией о том, кто такой Хошигаке Кисаме, она владела. Как, в принципе, и обо всех Акацки, неважно, бывших или умерших.       Кажется, слова о том, что Кабуто половину этой организации перевербовал на тортики, были не такой уж шуткой.       А следующая мысль была о том, что Хошигаке вполне себе тянет на метафорического Шинигами, как и любой шиноби S-класса. Правда, при попытке представить себе обнимашки с ним в качестве терапии в воображении что-то клинило.       Кисаме действительно присутствовал тут, в простой одежде с топориком вместо меча в руках. Топорик казался прямо-таки игрушечным, но это было обманчиво.       — Привет, Кисаме, — поздоровался Итачи. — Твоя прекрасная жена дома?       — Ага, — согласился он, чуть улыбнувшись. — Чего это Саске опять натворил?..       — Ничего. Просто профилактика.       — А это «ничего» не явится сюда, размахивая техниками?       — Нет, точно нет. Сакура, познакомься, это мой напарник в Акацки — Хошигаке Кисаме и его дочь Аматерасу.       Синекожая блондиночка жизнерадостно помахала руками.       — Мам, а это нормально, что папа связан?..       — Э… Да, милая, он лечится.       — Я-асно.       Саске задёргался сильнее, уже планируя переходить к сопротивлению всерьёз.       — Нет, действительно, — подтвердил Итачи. — Видишь, у него рука новая? Ему пока нельзя менять положение тела. Ты ведь не будешь над ним смеяться, м?       Сарада наклонила голову набок:       — Нет. Я знаю, как важно выполнять рекомендации ирьёнинов, мама объясняла.       Со стороны Саске послышалось гневное сопение. По интонациям оно так напоминало его коронное «пф», что на Сакуру даже накатила ностальгия.       А ещё было интересно, какая же женщина сумела сподвигнуть нукенина S-класса к семейной жизни, причём гораздо более успешно, чем это получилось у самой Сакуры. И почему эта женщина — Шинигами.       — Умница, — похвалил Итачи. — Сакура, пойдёшь с нами или здесь подождёшь?       С объяснением он слукавил, но да, действительно, связали Саске из-за руки. Правда, связали в стиле шибари, как празднично оформленную колбаску, но это можно оправдать, что вроде как для вящего удобства.       — Конечно, пойду, — возмутилась куноичи. — Должна же я проследить за вашей… профилактикой.       — Если что, убегать можно, ругаться — нежелательно. Дети же, — сообщил Итачи и отправился ко входу.       — Проходите, — раздалось из-за двери до того, как Учиха поднёс к ней руку.       Дверь открылась, и из-за неё пахнуло холодом. Ледяным, морозящим, пробирающим сразу до костей.       — Доброе утро, Ши-сан, — поздоровался Учиха как ни в чём не бывало.       — Здравствуй, Итачи, — отозвалась девушка, подходя. — Здравствуй, Сакура.       Та сглотнула, встретившись со взглядом полностью чёрных глаз. Во рту отчего-то пересохло, и не получалось ничего ответить.       — Здравствуй, Са-а-аске, — это вышло особо леденяще нежно. — Ты звал меня?       — Не звал, — Учиха недовольно зыркнул практически в стиле Мадары. — У меня жена есть.       Шинигами тихонько рассмеялась в ладошку.       — Развяжите человека, что вы с ним так?..       — Боюсь, иначе бы его к тебе доставили естественным путём, — сообщил Итачи, но таки опустил брата на кресло и принялся развязывать.       — Да, Кабуто-кун сильно бы расстроился, — Ши медленно и плавно села на стул. — Зачем вы здесь?       — Ребята Кабуто погнали нас сюда. И да, отото, я же просил тебя молчать?       — А почему не к моему брату? Он был бы счастлив помочь.       — Эффект был бы слабее. Да ты и сама видишь — его даже твоя аура почти не пробирает. И сомневаюсь, что по той же причине, почему и Кисаме.       — У каждого своя смерть, — не согласилась Ши. — Дети, вы знаете, кто я?       Сакура неловко переступила с ноги на ногу.       — Смерть?       — Ещё одна сестра местного Наруто, — буркнул Саске, окончательно освобождаясь от верёвок.       — Саске, молчи.       — Не стоит, Итачи. Если в паре реплик другим у него столько яда, то что он говорит себе?.. Вы оба правы. Я — одно из воплощений смерти. И сестра Наруто.       — И… что это значит? — Сакура снова переступила, только теперь уже в сторону Саске.       — Ты — Сакура. Разве это что-то значит? Ты — это просто ты. У меня есть определённые умения. Я могу забрать вашу боль. Позволить вдохнуть воздух снова, как новорождённому. Снять шелуху, что давит и не даёт расцвести. Позволить посмотреть, осталось ли под ней ещё что-нибудь.       Куноичи непроизвольно закусила губу. Стрельнула глазами в сторону Саске. Звучало… да что там, очень заманчиво. Похоже, Ши и была причиной потрясающей психической цельности здешних жителей. Но…       Ещё пара шагов, коснуться плеча Саске. Спокойно встретить взгляд, полыхающий без всякого шарингана.       Улыбнуться.       — Решать тебе, Саске.       Учиха сглотнул. Очень хотелось бросить ядовитое о том, что местная его версия нравится всем гораздо больше, что раз уж все его так стремятся вылечить, то пусть заканчивают уже…       Но Сакура не заслужила. Поэтому он только через силу вытолкнул из себя:       — Что, даже переубеждать не станешь?       Получилось хрипло, будто перед этим он долго кричал.       Сакура качнула головой.       — Я полюбила тебя таким. Нас связывают чувства, и я верю, что для тебя они тоже важны. К тому же… у меня плохо получается убеждать тебя в чём бы то ни было, — улыбка дрогнула, норовя пропасть с лица.       Саске снова сглотнул. Это… это было то, о чём пытался сказать ему Итачи. О том, что для близких людей он сам дороже любого совершённого им преступления. Сакура защищала его право быть собой… даже если в таком состоянии он причинял боль. Наруто не переставал протягивать руку раз за разом. Это… было странно. Неправильно.       Но это было.       Повернуться к странной женщине, называющей себя воплощением смерти, оказалось очень трудно. Но Саске справился.       — Я… хочу попробовать.       — Нет. Не хочешь. Сакура? Не хочешь ли попробовать ты?       Куноичи вздрогнула, обхватила себя за плечи.       — Я… не знаю. У меня нет проблем, которые нужно решать так радикально.       — Тогда давай я тебя просто обниму? Я рада тебя видеть. Все версии тебя. И все версии тебя, Саске, — Ши обернулась к нему и посмотрела нейтрально. — Только перестань уже гоняться за призраками и догони себя. Если захочешь для себя — я к твоим услугам. Если для призраков… прости.       Сакура робко улыбнулась, шагнула вперёд. Первый страх прошёл, и теперь сестра Наруто с говорящим именем Ши вызывала скорее спокойствие. А спокойствие… спокойствия и уверенности Сакуре очень не хватало.       Саске недовольно нахмурился. Он не понимал, что вообще происходит и чего пытается добиться от него эта «Шинигами», но было отчего-то обидно. Ему не доводилось сталкиваться с ситуацией, когда принимаешь тяжёлое для себя решение — а оно оказывается неважным. Не нужным никому.       Неприятно.       Ши обняла подругу. Такую живую, такую цельную. Чуточку усталую, но такую хорошую.       — Ты умница. И всё у тебя будет хорошо…       Сакура даже прикрыла глаза, впитывая в себя это прохладное спокойствие и уверенность. Постояла немного, отстранилась, улыбаясь уже безо всякого принуждения.       — Спасибо. Это было… здорово.       Ши погладила её по щеке, улыбнулась.       — Жизнь, что стучит в твоём сердце, — прекрасна. Это чудо, которое ни с чем не сравнить. Береги её.       Она убрала руку, отступила на шаг. Посмотрела на Саске.       — Возможно, я могу ещё раз попытаться. Вы можете оставить нас наедине на пару минут?       Сакура коротко кивнула. Умиротворение, испытанное ею в объятиях Ши, было восхитительным чувством. Таким хотелось бы поделиться. И если Саске всё-таки решится попробовать — она будет рада.       Ши подождала, пока они выйдут, и присела перед креслом.       — Саске. Почему ты согласился на уговоры Сакуры?       Учиха коротко зыркнул на неё из-под чёлки. Привычкой изливать душу малознакомым людям он не страдал, оставляя это на долю Узумаки, но…       Кажется, в этот раз результат нужен был ему, а не от него.       Саске нахмурился, пытаясь сформулировать словами тот смутный порыв.       — Я… не хочу больше быть лишним. Изгоем.       — А почему ты считаешь себя изгоем?       — Потому что я лишний, — Саске посмотрел на неё с недоумением. — Не такой, как они. Не могу быть таким.       — А какие они?       — Не ставящие под угрозу тех, кто рядом.       — А как ты ставишь под угрозу тех, кто рядом?       Учиха одарил Шинигами ещё одним недоумевающим взглядом.       — Само моё присутствие рядом — угроза. За мной слишком многие охотятся.       — Кто за тобой охотится?       — Желающие отомстить. Желающие получить мои глаза. Желающие прославиться победой. Желающие добраться до Орочимару или Наруто, — Саске пожал плечами. — В последний раз это были какие-то странные типы с шаринганами, которые хотели отомстить мне за Итачи и поэтому напали на мою дочь.       Ши вздохнула.       — Те, кто хотят добраться до Орочимару или Наруто. Почему они должны делать это через тебя?       — Потому что такая возможность есть и её исключать не стоит.       — Ты считаешь, что ты делаешь их более уязвимыми, чем любой другой контактирующий с ними шиноби?       — Да, — Саске с каждым вопросом чувствовал себя всё более неуютно и всё более идиотом.       — Почему?       — Потому, что за мной охотятся гораздо больше, чем за другими шиноби, — Учиха решил проявить терпение.       — Хорошо, допустим, — Ши тоже была терпелива. — Ты думаешь, что за твоими глазами охотятся больше, чем за биджу Наруто? Чем за глазами его сына или твоей дочери? Чем за разработками Орочимару?       — Да. За мной охотятся ещё из желания отомстить. Лично мне или клану.       — А что ты сделал для того, чтобы остановить это мщение?       Учиха хмуро на неё взглянул и промолчал.       — А почему ты ничего не сделал? — Ши поняла его без слов. — Неужели хочешь, чтобы они таки отомстили?       — Нет, — буркнул Саске. — Но если я буду искать каждого, кто хочет мне отомстить, чтобы разобраться с ним, больше ни на что времени не хватит.       — Ты насолил настолько многим?       — Часто — самим фактом своего существования, — Саске откинулся на спинку кресла, наконец ощущая хоть какую-то уверенность в своей правоте.       — И они все настолько сильны, что могут представлять реальную угрозу для Наруто, Сакуры или Орочимару?       — Стая крыс легко может загрызть волка, — Учиха пожал плечами.       — А стаю волков?       Саске подозрительно посмотрел на Шинигами.       — К чему ты ведёшь?       — К тому, что стая крыс загрызёт одинокого волка, но ничего не сможет поделать со стаей волков. Твои скитания — это как если бы Сарада взяла кинжал и начала защищать тебя от меня. Выглядеть это будет очень мило, не спорю. Но они — вместе, и этим гораздо сильнее, чем всё, чем ты когда-нибудь сможешь стать один. Им не нужна твоя защита. Их защита нужна тебе. Но почему-то ты не хочешь её принять. Почему?       — Я могу справиться сам.       Ши вздохнула, поднялась, потянула его за руку, побуждая встать. А затем крепко обняла.       — Ты справишься. Ты защитишь тех, кто в защите не нуждается. И заберёшь этим самое ценное, что мог им дать.       Учиха замер, даже дышал тихо-тихо. И только несколько минут спустя рискнул спросить:       — И… что я заберу?       Ши отстранилась, ласково погладила его по щеке, как делала это с Сакурой.       — Себя самого.       Саске снова затих, дыша как бы не на счёт. Сглотнул.       — Разве это достаточно ценно?       — Да. Это настолько ценно, что ты и представить боишься. Ты настолько ценен, что Сакура рада видеть тебя спустя всё это время. Ты настолько ценен, что она готова защищать твои недостатки — потому что они твои и они ценны. Ты настолько ценен, что Наруто простил тебе попытку убийства. Настолько ценен, что он простит тебе всё. Это не из-за твоих глаз, техник, оружия или прочего. Это из-за тебя.       Саске снова сглотнул. От слов Ши стискивало горло и пекло глаза, но самое страшное — он не мог уловить в них ни капли фальши. Даже со своей точки зрения. Даже при всём желании. Просто не мог подобрать ни одного аргумента против.       И это означало, что все эти годы он продолжал ошибаться. Делать всё… не так.       Быть мудаком, которого даже в бордель не пустили, но отчего-то ценили, любили и ждали те, кто заслуживал намного лучшего, чем он.       Ши снова притянула его к себе, обнимая и поглаживая по голове.       — Всё будет хорошо. У тебя ещё есть время, которое ты можешь им подарить. Они будут рады.       Учиха прерывисто вздохнул, уже не каменея в объятиях. Посопел. И всё-таки смог вытолкнуть из себя:       — Спасибо. Ты… не обязана была мне помогать.       — Да. Но я могу. Я могу уничтожить всё живое в радиусе двадцати километров. И я могу помочь тебе. Это выбор, Саске. Ты тоже можешь его совершить.       — А по тебе не скажешь, что ты такая опасная, — Учиха с некоторой неохотой отстранился из объятий. — Хотя от Наруто чего-то подобного и стоило ожидать. Интересно, что может вторая его сестра?       — Почему бы тебе не спросить об этом у неё? Думаю, она с радостью похвастается. Пойдём, тебе надо погреться.