white n warm

Иногда Джош просыпался прежде, чем оказаться в объятиях Брендона, и тогда он наблюдал за этим процессом в щёлочку из-под одеяла. Брендон полубессознательно выбрасывал руки вперёд, как лунатик, а, когда не мог сразу найти Джоша, приоткрывал один глаз и, оплетая ногами, притягивал одеяльный комочек к себе, как большую плюшевую игрушку. Наутро он клялся, что не помнит ничего из этого. Брендон всегда просыпался, уже обнимающим Джоша. Увидев, что Джош уже не спит, он облизнул его щёку, словно щенок.  — Князь, как мерзко! — возмутился Джош, вытерев лицо о наволочку.  — Жулик, — в своё оправдание ответил Брендон, намекнув на то, что Джош уже какое-то время назад проснулся и наблюдал за ним, спящим.  — Ненавижу, когда ты так делаешь, — уже дружелюбнее сказал он, за что язык Брендона мазнул по нижней губе и подбородку.  — Ты любишь, когда я вылизываю твою задницу, но не лицо, — сладко прошипел он Джошу в губы. — Интересно, не правда ли? Джош покраснел.  — Я могу сделать это прямо сейчас, знаешь? Всё ещё молча наблюдая, как Брендон возится с его узлом-коконом, Джош позволил ему забраться под одеяла и стянуть с себя шорты. Первое, что почувствовал Джош, — то, как язык Брендона обвёл контур его же ладони, оставшийся на бедре, потому что вчера Джош просил <пожёстче>. Утром всё было не так. Джош любил темноту и сумрак за то, что они не давали видеть чётко. Утро подходило для этого лишь в том смысле, что ещё не проснувшийся, не привыкший к свету мозг, наполовину ослепляло светом. Это не позволяло зрению справиться со своей задачей; Джош закрывал глаза и выстанывал тихие проклятия. Случались и другие дни. Джош, наизусть знающий расписание вытаскивания противней с выпечкой из печей в супермаркете, приносил домой свежие круассаны и булочки <Техас>, независимо от того, была у него смена или нет. Его организм привык к определённому режиму сна, но с Брендоном, он иногда его нарушал. И с каждым разом Джош всё меньше расстраивался по этому поводу, потому что он чувствовал себя хорошо. Даже чуть больше, чем хорошо, если честно, что капельку настораживало, но он ничего не собирался с этим делать. Он убеждал себя в том, что у них <удобные> отношения, непрошенная влюблённость говорила ему пойти нахуй и подумать ещё раз. Джош слушался и всё чаще находил себя перед выбором: булочки или уютная постель с руками Брендона, удваивавшими тепло его кокона. Порой он сбегал за булочками, пока Брендон устраивал концерт в душе. При всей нелюбви к миру снаружи зимой, любовь Джоша к выпечке всегда перевешивала.

*

На вечеринке собралось не так много людей, как опасался Джош. Сам он позвал туда не больше, чем просто знакомых, потому что все его друзья находились за несколько сотен миль. Энтони и Коди, пекарь и ночной уборщик, с которыми Джош проводил все перерывы и свободное от посетителей время за разговорами о новинках в фэнтези и фантастике от комиксов до кино, появились около десяти. Несмотря на то, что Джош теперь всё чаще навещал жилище Брендона, перемены, которые тот провернул за какие-то сутки, когда упорно отказывался открывать Джошу дверь, чтобы не испортить сюрприз, поразили его. Помещение заливал холодный неоновый цвет, и, как ни странно, Джошу под ним было комфортно: так ему не приходилось запоминать лица людей. Брендон сделал вечер в стиле каждый-сам-по-себе, что отлично сочеталось с его натурой: иногда он любил быть социальной шлюхой, иногда — социальной загадкой. Просторный зал разделялся на секции тенями; в каждом пятне света располагалось что-нибудь новенькое: прозрачный бар с алкоголем, поле для твистера, столики со сладостями и коробки с полудюжиной видов пиццы. Один из центральных клочков венчали колонки с воткнутым в них айподом. Время от времени гости брали на себя роль диджея и подключали свои устройства. Смешивали коктейли они тоже сами. В этом заключалась оригинальная задумка Брендона, и он был доволен её исполнением. Сегодняшний вечер для него был лишь данью празднику, потому что его собственные планы были сильно сужены до одного очень конкретного дела. Вежливо встречая гостей, Брендон показывал им всё, что могло понадобиться для приятного вечера, и искал глазами в толпе бело-голубую макушку. Он подошёл к Джошу с бокалом пина колады; она напоминала молоко. Отпив чуть-чуть, Джош понял, что в коктейле было совсем немного алкоголя и щедрая порция кокосового молока. Джош улыбнулся, и Брендон понял не сразу (он не уверен, понял ли сам Джош), но это была та самая улыбка. Он склонился к его уху и спросил:  — Можно я поцелую тебя в полночь? — Джош кивнул, и Брендон коснулся губами его щеки. — Спасибо. Благодарность смутила Джоша сильнее, чем сам вопрос, потому что ему не показалось, что он пообещал что-то настолько необычное и желанное. Когда кто-то начал обратный отсчёт, свет прожектора стал бело-серебристым, и поцелуй, которым Брендон обрушился на губы Джоша на счёт <один> был очень откровенным. Делать вид, что он беззаботно наслаждался вечеринкой, становилось всё сложнее, и доверчиво прикрывающий рядом с ним глаза Джош, льнущий к нему всем телом, словно в поисках защиты, разрушал способность к контролю над ситуацией. Поцелуй вышел едва ли лучше самого первого в летнем лагере, он ощущался неуклюжим и отчаянным, но Джош был не против. Через несколько секунд они оба начали задыхаться и отстранились друг от друга, когда их ослепила внезапная вспышка, сопровождаемая знакомым жужжанием полароида.  — Чёрт, — Джош сконфуженно уткнулся в ключицу Брендона. Со стороны Джош мало кому мог показаться сквернословящим типом, но у него бывали свои периоды. Когда он матерился, это выходило слишком мило, чтобы быть непристойным, и одновременно горячо. Брендон обожал эту его особенность. Джош выглядел пойманным и растрёпанным, но он не знал почти никого вокруг, так что не позволил щупальцам тревожности проникнуть в грудную клетку. Он пытался научиться похуизму, но это оказалось задачей не из лёгких, если не прививалось с самого детства. Вспышка сработала ещё раз, и Джош недовольно заныл.  — Не волнуйся, она оставит все снимки на холодильнике под какими-нибудь милыми магнитиками, — успокоил его Брендон, после чего обратился, вероятно, к фотографу: — Билли, серьёзно, можешь поснимать кого-то ещё? Рыжеволосая девушка с огромными кольцами в ушах пожала плечами и оставила их.  — Прости за это, хочешь уйдём? Джош заглянул в лицо Брендона в поисках досады или сожаления по поводу скучного вечера, но не нашёл ничего похожего.  — Брен, это твоя вечеринка, — всё же напомнил он, чувствуя себя виноватым в том, что сегодня никто из их пожилых соседей не вызовет полицию с жалобами на шум. На самом деле ему очень хотелось согласиться на предложение Брендона и уйти куда-то, где было бы не так много людей и свет не был таким ярким.  — Ты же не думаешь, что я не предусмотрел всего? Брендон выглядел воодушевлённо и немного взволнованно. Он повёл Джоша в отдалённый конец холла-гостиной, представлявший собой объединённое на манер студии пространство. Одно из панорамных окон открывалось, как дверь, и вело в застеклённую лоджию. Там было чуть прохладнее, но Джош не успел этого ощутить, потому что Брендон почти сразу накинул ему на плечи плед. Они были одни; внизу землю укрывало снежное покрывало цвета черники со сливками. Джош посмотрел на всю эту завораживающую своей пустотой красоту, а потом перевёл взгляд на Брендона, который всё это время изучал тени и редкие отблески света на его лице, проникавшие сквозь стекло и прорехи в шторах из комнаты. Джош был в тёплых носках, в которые <переобулся> сразу, как только вошёл в квартиру. Ещё до того, как прибыли первые гости. Некоторые из них со временем поснимали высоченные шпильки и теперь с комфортом скользили по полу босиком. Несмотря на свою предусмотрительность, Джош переминался с ноги на ногу, а затем подошёл и забрался на ступни Брендона, придерживаясь руками за его плечи.  — Джош, ты будешь со мной встречаться? Голос Брендона прозвучал беззаботно, но после того, как фраза была произнесена, Джош заметил, что он начинал нервно кусать щёку изнутри. Возможно, он умел контролировать свои голосовые связки, но не мимику и бессознательные жесты. Джош засмеялся, и Брендон неловко изогнул уголок рта. Его глаза при этом сохранили серьёзно взволнованное выражение.  — Никто никогда не спрашивал меня об этом вот так прямо, — негромко признался Джош. <Неужели и тот парень тоже?> — вертелось у Брендона на языке, но сказал он не это:  — Я воспитанник старой школы романтики. Это прозвучало так по-идиотски прикольно, что Джош ничего не смог с собой поделать. Реакция Джоша заставляла его нервничать. Но потом Джош сократил дистанцию между ними и коснулся губ Брендона без пошлого чмокающего звука, мягко, почти беззвучно, но очень ощутимо. Он целовал его, пока Брендон не выдержал:  — Джоооош?  — Окей, бойфренд, — на пробу произнёс Джош, и в этот момент он выглядел лучше, чем на тех фотографиях. — Но если я не захочу выходить с тобой на свидания, не обижайся. Ты знаешь, почему.  — Знаю, — уверенно отозвался Брендон, крепко его обнимая.