Shape of You

      Осень в Питере как и шесть лет назад наступает быстро. Давит тяжёлыми дождевыми тучами, пробирается под куртку промозглым холодным ветром. Бело-синий самолёт манит к себе обещанием дома, встречей с семьёй, с друзьями и тренерами. Поездками по степям под последними лучами жаркого летнего солнца. А в Санкт-Петербурге остаются дожди, редкое солнце, льющееся в высокие окна Спортивного Клуба Чемпионов. И белокурое наваждение, хранящее его сердце. Всё ещё сущий мальчишка, живой и непосредственный, шумный, резкий на язык и бесконечно любимый. Провожающий его в аэропорту и решительно растирающий злые и отчаянные слёзы, шепчущий о том, что Отабек ещё улететь не успел, а он уже скучает, хоть вой. И Отабек скучает. Стоит только зайти домой в Алматы, прижаться губами к маминой щеке и скрыться в своей маленькой крепости, как накатывает удушливой волной тоски от вида оставленной Юрой футболки, от взгляда на кровать, на которой он спал и метался под его ласками. Два месяца тренировок врозь. Полуночные звонки и долгие разговоры. Новые программы, новые танцы, ещё сложнее, выматывающие до предела. Новые знакомства, учёба, съёмки для журналов, телешоу и участие в радиоэфирах. Попытки забыться в музыке, в шуме, свете и ритмичных битах на танцполе и за диджейским пультом «Дубая». Нелегко давшееся признание об отношениях с Жаном, когда Юра возмущается, что в этом году опять все квалификации с ним, ебать этого канадского дебила некому. Отабек видел, что Жан-Жак упоминал Юру в Твиттере и на Фейсбуке, обещал ему реванш за прошлогоднюю бронзу. - Вот какого он ко мне прикопался?! Соперников больше нет что ли? - Он ревнует. Прости, я всё не решался тебе рассказать.       Отабек говорит долго, Плисецкий молчит ещё дольше после рассказа, но всё-таки кивает, раздражённо дёргает плечом и вздыхает. - Это же ещё в Канаде было, да? - Да, Юр. - Ну и похуй тогда. Но если протянет к тебе руки – протянет ноги. Можешь так и передать ему. Вы же общаетесь вроде.       Общаются. Леруа приходит в себя после травмы и восстанавливает форму. Хвастается новой программой и новой музыкой, привычно уже подкалывает по поводу Юры. Разумеется, ничего ему Отабек не передаёт и Юре в этом честно признаётся. ДжейДжей не тот человек, кому стоит рассказывать об их отношениях. Плисецкий соглашается.       Он подумывает о переезде. Поближе к университету и катку, в собственную небольшую квартиру, чтобы не нужно было запирать двери и отмахиваться от намёков Жибек, что их с Юрой отношения мало похожи на дружеские. Чтобы слушать и сводить музыку без оглядки на ворчание отца. Чтобы в редкие визиты Юры готовить на кухне вместе, создавая собственные маленькие ритуалы, без маминых взглядов, полных неодобрения. С широкой кроватью, с удобным диваном и большой плазмой, для холодных зимних вечеров, чтобы закутаться в один огромный плед и смотреть фильмы. С фотографиями, сделанными Юрой, развешанными по стенам. Отец даже предлагает помочь с деньгами на первоначальный взнос, прямо не говорит, но Отабек видит, что он гордится его решением жить самостоятельно. И не может пока найти в себе силы признаться, что не такой уж он хороший сын, что никогда не приведёт в дом красивую невесту, не подарит родителям внуков, как Мурат, о котором отец и слышать не желает.       Он расскажет. После совершеннолетия Юры и пусть даже родители осудят, он стерпит всё, он будет бороться до последнего вздоха за право называть Юру своим, как боролся шесть лет.       И обнимая Плисецкого в зале прилёта Шереметьево, за день до начала Кубка Ростелекома, он точно знает, какого цвета глаза у счастья. If the whole world was watching I'd still dance with you Drive highways and byways to be there with you Over and over the only truth Everything comes back to you