***
Питер с громким "Нет!" садится на кровати, тяжело дыша. Внезапно вокруг слышится грохот, и отборный мат лучшего друга приводит Максимоффа в чувство. Он вертит головой в разные стороны, понимая, что находится в особняке Райтсов, в комнате Джейсона, и как раз именно он вовсю проклинал Питера на чем свет стоит. Повернув голову, Максимофф с облегчением обнаруживает лежащего на полу и тщетно пытающегося встать Джейсона Райтса, который больше напоминает милого плюшевого зайку, чем грозного нарушителя всех правил с неуравновешенной психикой, каким пытается казаться. Порой Питер и вовсе не понимал, как этот скаутовский матершинник может быть сыном профессора Ксавье, но ведь и он тоже был совсем не похож на своего отца... как и на мать, но это не брали в расчет, ведь он все-таки пацан, а пацаны не похожи на своих мам, иначе они бы были либо маменькими сопливыми сынками, либо гомосеками. Ни то, ни другое Питеру не нравилось, поэтому он предпочитал говорить, что похож на троюродного дядю, живущего в Гренландии... Вообще, так говорил Джейсон, и заставлял других в это верить. И Питер тоже решил, что у него есть родственники в Гренландии, к которым он частенько наведывается вместе с Райтсом, получая потом подзатыльники от Кэтрин, самой настоящей бестии современности. Вот кто-кто, а она совсем на отца не была похожа, скорее на мать. Истинное яблоко от яблони, упавшее совсем близко... если и не запутающееся в ветвях, так и не достигнув заветной земли. Питер виновато улыбнулся, глядя на кряхтящего и все еще злого Джейсона. — Прости, чувак. — Все путем,— отмахнулся Райтс, принимая позу "лотоса" на своей кровати,— так что снилось, что ты поднял весь дом за металл? — Тоже, что и всегда,— Питер не особо хотел говорить на тему смерти Эммы, и предпочитал отмалчиваться, как делал это всегда, когда общался с Райтсами. Они, в отличие от других друзей Максимоффа, терпеть не могли, когда Питер нес полный бред, желая уйти от нужной темы любыми способами. Джейсон в этот раз лишь обреченно вздохнул и повалился на кровать, упав на подушки. Питер усмехнулся и, плотно сжав губы, еле слез со своей. Нашарив в полутемной комнате костыли, он аккуратно встал и, бросив небрежное:"Я покушать. Тебе что-нибудь взять?", а также получив в ответ:"Я хочу поспать, мне завтра на работу" и еще какое-то бурчание, пошел вниз. Спускаться по лестницам особняка Райтсов было немного легче, чем в школе профессора Ксавье, и Питер не хотел думать, что так и не привык к Уэстчестеру и этим одаренным детям. Спустя пару недель после восстановления школы туда прибыл дворецкий дома Уэстов, забравший Питера на "пару дней", которые медленно, но верно уже перетекали в полтора месяца отсутствия Максимоффа там. Ему не хотелось возвращаться туда. Не хотелось видеть отца, как свидетельство своей трусости, видеть новых друзей, которые не то чтобы часто, но с завидной периодичностью уставали от Ртути, не хотелось видеть всепонимающего профессора и вездесущую Рейвен, мрачно ожидающую его разговора с отцом начистоту. Ему хотелось вновь сбегать от полции вместе с Джейсоном, злить Кэтрин и делать счастливой Эмму. Последняя занимала все его мысли, становясь предметом его кошмаров по ночам, из-за которых теперь большая часть вещей весело летала по особняку, и Питер панически боялся прийти с этими кошмарами в школу, чтобы потом Эрик Леншерр допытывался до каждого ученика, пытаясь выяснить, кто еще тут такой умный и умеет управлять металлом... потом же начнутся докадки и прочая дребедень, а в конце концов он опять уйдет в закат, не желая сближаться с собственным сыном, который ему нафиг не нужен. Пожалуй, этот страх Питер прятал глубоко внутри, не желая даже себе признаваться в таком повороте событий. Сейчас явно не время, лучше, если отец пока не будет знать, что у него еще есть сын. Звучало слишком жалко, и Питер в который раз пожалел, что не может быстро передвигаться из-за ноги. Черт бы побрал этого синюшного ублюдка с манией величия. Зайдя на кухню на первом этаже, Питер с интересом огляделся в посках холодильника и включателя, но свет зажегся сам по себе, предоставляя удивленному Максимоффу картину шарящейся по шкафчикам в поисках чего-нибудь съестного Кэтрин. Будь это его дом, тут же бы возмутился, но сейчас было как отвлечься о мыслях об отце и любимой девушке... и о мудаке по имени Эн Сабах Нур и о кошмарах. — Я думал ты спишь,— лениво проговорил Питер, ковыляя к холодильнику,— а еще ты села на диету... — А ты обещал не поднимать весь особняк в три часа ночи,— мрачно прокомментировала Кэтрин, усаживаясь за стол и сгибая одну ногу в колене,— что опять тебе снилось? — Кошмары,— лицо Питера скривилось,— фу, это что, плесень? — Это дорогой сыр, который любит мама,— пояснила девушка, попивая кофе. Вытянув руку, она мысленно призвала с полки чашку с печеньем, которая, плавно спикировав вниз, приземлилась на стол, вызвав широкую улыбку у Максимоффа, уже уставшего искать нормальную еду в холодильнике. Сев за стол, он забрал у девушки кофе, немного отпил, а затем вернул. Ему следовало собраться с мыслями, чтобы начать свой скудный рассказ о сне, больше построенном на страхе и гневе. Он толком уже и не помнил, что ему снилось. Кажется, свадьба на Гавайях, а затем резко Каир и смерть Эммы. Вздохнув, он произнес, мысленно возвращаясь в то время: — Мы были на Гавайях... кажется, это были Гавайи, но могли быть Майами, просто я не очень хорошо разбираюсь в пляжах. Помню, как-то повез Эмму посмотреть закат с одного, так там оказалось, сидеть нельзя, ну нам и пришлось по-тихому сваливать оттуда. В итоге мы закат смотрели с крыши ее дома, но тоже было романтично. Кстати, ты знала, что это было наше первое свидание? Нет? Ну вот теперь узнала. Эмма тогда еще долго смеялась над тем, что я не могу не есть долго, и удивлялась, куда это все уходит, она же сидела на энергетических батончиках и коктейлях, как и все следящие за фигурой девушки, но я сейчас не это хотел рассказать... Короче, твой и Джейсона батя в очках Хэнка нас обручает, а потом мы как в эпичном кино бежим сквозь лепестки роз, и... раз! Все изменилось, мы в Каире, ваш батя безсознания, синюшная мразь убивает Эмму, и просыпаюсь, а Джей осыпает меня матом. Кэтрин с невозмутимым видом продолжала задумчиво жевать печеньку, изредка постукивая ногтем по стакану с кофем, который каждую секунду то оказывался у нее в руках, то исчезал, выпиваемый Питером. Когда Максимофф решил, что она заснула, Райтс медленно повернула голову в его сторону, вздохнув. Затем перевела взгляд на свой почти опустевший стакан с кофе и вновь вздохнула. Наконец, она выдала: — С чего ты решил, что она погибла? — Она в коме, а люди в коме — почти уже мертвецы,— в голосе сквозила обреченность смирившегося с судьбой человека, который потерял все. Кэтрин стало неловко. Она не всегда знала, как можно поддержать человека, как Питер Максимофф, который одним своим видом поддерживал других. Обычно этим занимался Джейсон, но парень сейчас спал как убитый, в немом ужасе ожидая следующий рабочий день. — У людей в коме есть шанс вернуться,— после молчания, длинной в минуты две или три. Питер не ответил, лишь продолжил жевать печенье и гипнотизировать взглядом шкаф с посудой. Кэтрин ушла спустя примерно час после их скупой беседы, попросив завтра не снести к чертям весь особняк, пока они все будут на работе, но Питер и не собирался протирать штаны дома у друзей. У него завтра были более чем грандиозные планы, которые он собирался воплотить в жизнь.***
Еще раз, для профилактики, поблагодарив вмиг зардевшуюся продавщицу, Питер поудобнее перехватил корзинку с тюльпанами разных расцветок и поковылял через дорогу к зданию больницы. Он был тут частым гостем, приходя каждый день в одно и то же время к одному и тому же человеку, что не стал удивлением для проходящих мимо медсестер, которые приветственно кивнули. Идти чуть быстрее с костылями и гипсом было тяжело, но Питер как мог старался не обращать на это внимания. Наконец, добравшись до нужной двери, он всем весом навалился на нее и едва не упал, когда она с легкостью распахнулась. Не хватало еще распластаться прямо на кафельном полу больницы перед кроватью Эммы. Улучшений, как и ухудшений, не предвещалось, и Питер недовольно цокнул языком, мысленно моля известных ему богов помочь девушке. Эмма должна жить, хотя бы ради себя самой. Она почти никогда не была обвинена ни в чем плохом, не делала никому зла, не подставляла никого, жила себе мирно и любила мутанта. Питер поставил корзинку с цветами на прикроватную тумбу и положил туда же новый выпуск журнала, а сам сел на стул. Эмма была бледна, цвет кожи стал похож на ее светлые волосы, губы посинели, черты лица чуть заострились, а приборы, к которым она была подсоединена, все также пищали. Ничего необычного. Ничего, что хоть как-то могло сказать, что она поправится. Выйдет из этого состояния, в которое ее загнал Эн Сабах Нур и из которого ей так просто не выбраться. Взяв ее за руку, Питер грустно улыбнулся. — Знаешь, после всей этой заварушки я хотел пригласить тебя в ресторан, где бы ты нашла черную коробочку с кольцом. Я его не крал. Скопил деньги и купил его для тебя, чтобы удивить. Правда тот черный костюм я одолжил у одного магазина, но потом собирался вернуть, клянусь. Помнишь тот ресторан на крыше, куда ты все хотела меня повести? Мы бы там смотрели на огни в городе, а потом фейерверки бы осветили улицу, а в небе бы было написано:"Эмма, ты выйдешь за меня?"... Ты бы вышла? Ты бы сказала "да"? Знаешь, я очень хочу в это верить, потому что я даже свадьбу продумал. Мы бы поженились на пляже, прямо возле моря, а потом поехали на катере в свадебное путешествие. Никого лишнего бы не было, только самые близкие люди. Мы бы посетили все значимые для нас места, вновь бы попали под дождь, ведь мы так его любим, верно? Я бы все-таки повел тебя на американские горки, мы бы вновь ели эту ужасную сладкую вату в Диснейленде, а после бы просто гуляли по парку в Лондоне. А еще я бы свозил тебя в Париж, на Эйфелеву башню, где все и началось. Я бы купил тебе ту беретку и шарфик, одел бы тебя как француженку, и мы бы танцевали под музыку какого-нибудь уличного музыканта. Это бы было мило, верно? Может, мы бы еще обсудили наших будущих детей, я бы показал тебе свои способности к магнетизму, а ты бы возмутилась, что я так и не рассказал тебе о своем родстве с Магнето,— Питер не торопился, зная, что ему некуда спешить. Не сегодня, его друзья вернутся поздно, а их дражайшая матушка находится в командировке. Проведя рукой по лбу и щеке Эммы, он продолжил,— а потом бы у нас появились дети. Мальчик и девочка. Девочку бы мы назвали Ниной, в честь моей погибшей младшей сестры, а сына бы назвали Джейсоном. Всегда мечтал это сделать. Надеюсь, когда-нибудь это все мы воплотим в жизнь, и ты выйдешь отсюда, держась за мою руку. Если честно, мне уже в это не верится, ведь шанс, что ты очнешься, равен нулю, а возлагать надежды на невозможное... уже слишком поздно, мы ведь уже не дети, верно? Нам всем следует повзрослеть. По крайней мере, мне уж точно. Люблю тебя. Он поцеловал ее в лоб и, едва не навернувшись, встал, направляясь к двери. Уже на выходе он вновь обернулся, словно за ту жалкую минуту могло что-то поменяться. Это было просто невозможно. Не в случае Эммы люди могут выйти из комы. Не в ее случае.