Про то, что внутри.

Дом Лаймы всегда был полон людьми — будь то родственники, друзья или коллеги со своими семьями, но этим незаурядным утром Андрей остался один и уплетал свой плотный завтрак, когда одна из бэк-вокалисток Лаймы, вероятно, просчитав этот редкий момент, вдруг изъявила желание с ним поговорить. — Доброе утро. — Здравствуйте. — Андрей, простите меня, если я лезу не в своё дело… Я знаю, что после этого меня ждёт увольнение, и Лайма может сделать так, что меня больше никто не возьмёт в свой коллектив, но… Я так больше не могу. В последнее время вы ходите такой подавленный… Может быть, терзаемый сомнениями… — Давайте поближе к сути. — Если вы просмотрите файлы на этой флешке, сомнений больше не останется. — В смысле? Что там такого..? Вы вроде не особо общаетесь с Лаймой. Вы с ней не подруги и она не стала бы с вами откровенничать. — Да. Это произошло случайно. Знаете, «в нужное время в нужном месте». Или здесь уместнее было бы добавить отрицание?.. Понимаете, мне просто стало жалко вас. Я знаю вашу с Лаймой историю, знаю, как вы её любите, но я сама стала жертвой подобного обмана и… Остальные, наверное, тоже знают, догадываются, но слишком близко дружат с Лаймой и понимают её, либо ставят работу и деньги выше своих принципов… А может, у них просто нет доказательств. Вы можете подумать, что я - крыса, предатель… Но я ведь не передала эти материалы прессе, хотя могла бы прилично заработать на такой сенсации… Эта бомба принесла бы вам много неприятностей, если бы была предана огласке. А я не хочу позора, я хочу как лучше. Извините… Это не монтаж. Она положила на стол флешку и сказала, что увольняется по собственному желанию, а Андрей, плохо соображая спросонья, с волнением пошёл к ноутбуку. За новым поворотом их истории… Через несколько минут он уже звонил своей недавней гостье с вопросом «Кто он?». — Его зовут Глеб. Ему 37… Он — стилист, фотограф... Я не знаю больше, чем там написано… — Какая любезная жизнь… — с ухмылкой произнёс Андрей и повесил трубку. Этот раздражающе симпатичный парень с экрана был совсем не такой как он, но ведь и Лайма не такая как все, чтобы изменять проверенному годами спутнику с просто красивым телом. А с другой стороны, и на старуху бывает проруха. После изрядной доли алкоголя, Андрей и сам мог пообниматься с какой-нибудь дамой, галантно поцеловать её ручку, чмокнуть в щёчку, но не более того. А вот его драгоценная «почти супруга»… В её характере было идти на риск, ввязываться в приключения и увлекаться. Лайму могли покорить компьютерщики, танцоры, художники, да любые таланты, с которыми пересекалась её судьба. Но в этот раз всё зашло дальше, чем обычно. Сквозь дикую боль, так отчётливо чувствующуюся в районе сердца, что Андрей принял её за свой первый внезапно появившийся симптом, а не последствия Лайминого поступка, он размышлял о том, что при других обстоятельствах, наверняка, простил бы её. «Ведь это всё равно не всерьёз… ненадолго»... Но легче от этого не становилось. Дрожащие выдохи, тремор… Повод покинуть дом сам приплыл к Андрею в руки, но превратил то, что должно было быть радостью в обиду и злость. Бурно закипевшая кровь могла увести его не в ту сторону, а колкости и повышенные тона вряд ли смягчили бы и без того эмоционально-напряженное прощание. Поборов желание потушить горе в водке, он выпил успокоительное и изо всех сил старался сохранять здравый рассудок, чтобы не стать угрозой для собственных планов, дождавшись «виновницу торжества». Их богато обставленный общий дом почти целиком состоял из вещей, которые принадлежали обоим, в равной степени. Но даже сейчас Андрей не мог взять то, что Лайме было дороже. Он оставил всё ей, обойдясь парой маленьких сумок, в которые он предварительно упаковал свои вещи. Лаймин приезд глубоко за полночь не был Андрею в новинку, он вполне объяснялся её загруженным графиком, но сегодня, в связи с открывшимися обстоятельствами, и этот факт вызвал у него внутри некое сомнение, сопротивление и взбешённость. Лайма поздоровалась с ним, потискала собак, радостно выбежавших ей навстречу и даже не сразу заметила в полумраке его чемоданы. — Что за шутки? Решил меня за что-то проучить? — За это. — ответил Андрей, развернув к ней ноутбук. — Ну и кто это притащил? — Это всё, что тебя интересует? Уставшая, измотанная, не имея никаких сил после концерта, Лайма была застигнута врасплох, но всё ещё не верила в то, что он мог уйти. «Я думаю, он мне всё простит»... Она прислонилась к стенке и просто скатилась по ней, сев на пол и закрыв голову руками. Она не понимала, почему именно сегодня нужно было устраивать эти сцены… — Ты хочешь, чтобы я как в дешёвых сериалах пропищала тебе «Дорогой, ты не так всё понял, я всё объясню»? Но моё кредо - не врать! — продолжила Лайма ожестовчившися голосом. — Я не буду оправдываться и выкручиваться, потому что я никогда не была трусом. Я могу промолчать, но не обманывать. — Я знаю, потому что ты — особенная. Но разве молчание — не обман? Он подошел к ней поближе, чтобы последний раз заглянуть в любимое лицо, и понял, что может не продержаться до конца… Глаза наполнялись слезами… Он не хотел этого делать… Это был вынужденный шаг. Но дальше ждать нечего. Будет глупо, простив измену, попрощаться с ней через неделю из-за какого-то пустяка. Он начал говорить, тихо, с огромными паузами между фраз, чтобы побыть вместе подольше, и даже пытаясь улыбаться и верить своим словам. — Мы устраивали нашим отношениям много проверок, но не учли, что с возрастом характер людей становится хуже… Никто не будет делать больно, говорить «добрые слова», никто не будет отфильтровывать 90% моих друзей… Так будет лучше. Всем, даже, если сейчас ты не понимаешь… — У кого ты будешь жить? Где..? — спросила Лайма, не вкладывая в это смысла. Она не осознавала, о чём идёт речь. — Ты как-то говорила, что бываешь счастлива только утром, пока у тебя все двери-окна закрыты и телевизор не включен… Счастье в неведении… А я хочу, чтобы ты была счастлива! — после этих слов Андрей взял всё собранное и пошёл к выходу, но почти перейдя за порог, всё-таки не выдержал и добавил — Я с лёгкостью мог бы быть ниже тебя для всего мира, если б для тебя я был выше остальных… Он был благородным до конца. Таких нельзя предавать. Но люди часто делают то, что нельзя… Лайма замерла. Только после захлопнувшейся двери, она поняла, что произошло. Будучи не способной пошевелиться от шока, она разразилась истеричным смехом, а из глаз потекли слёзы. Так прошла ночь и следующий день. Телефоны и домофон разрывались от звонков, собаки бегали вокруг с бешеной скоростью и периодически облизывали ноги, а она оставалась безучастной. Замороженной от потери. С бокалом любимого коньяка.