... и понеслось.

      И содрогнулась Кэртиана, и содрогнулись древние боги.       Ибо… Не перевелись ещё богатыри на Земле Русской!       Северо-Западная армия.       - Ну, и как это называется? Я вас спрашиваю – как это называется? Друзья, друзья… А сами?       - Горыныч, - Добрыня вздохнул и ткнул мечом в сторону возмущенно сопящего Юлия, - вот скажи на милость, зачем ты его-то сюда приволок?       - Добрынюшка, - едва не причитал Зверь Раканов, - он сам увязался. Ты ж знаешь, этот гад - хуже репья.       - Не кручинься, Горыныч, - почесал за ухом гигантскую клыкастую голову Илья, - что сделано, то сделано. А Юлий нам, может ещё и пригодится. Ни одна блоха не плоха, коли подкована. Юлий языки знает, будет нам заместо толмача.       - И то верно, Илья. Ну, гляди у меня, Юлий, чтоб без глупостей.       - Какие глупости, Добрыня? Когда я глупости-то делал? Да я, можно сказать, ваш первый друг и помощник. И я к вам не с пустыми руками. Вот, Бурушка.       Из-за ближней рощи послышалось радостное ржание и к лагерю, сметя аванпосты, вылетел гнедой конь исполинских размеров.       - Бурушка, друг сердечный, - Муромец прижался щекой к лошадиной морде, - скучал? Ну, прости, прости. Вот за это тебе спасибо, Юлий, - повернувшись к болтливому коню, произнес Илья. – А то здешние - мелковаты.       Действительно, из всей лошадиной породы пожалуй только Моро мог поспорить с Бурушкой статью. Вороной ревниво заржал, гнедой примирительно фыркнул и инцидент был исчерпан – жеребцы быстро выяснили, что у каждого есть свой хозяин, и на чужого никто не претендует.       А в это время, Северо-Западная армии, в лагере которой разворачивалось это действо, потрясенно молчала. Она молчала уже несколько дней. С того самого момента, когда в ставку Савиньяка пришел Рокэ Алва в сопровождении двух, ну очень рослых, плечистых и бородатых воинов в старинных доспехах.       - Рокэ, - Эмиль был рад и потрясен одновременно, - ты? Живой?       И не дав герцогу что-либо объяснить, маршал Северо-Запада кинулся обнимать друга.       - После такого приветствия я уже сомневаюсь, что живой, - усмехнулся Ворон. - Позволь представить наших гостей и союзников – Илия Муромец и Добрыня Никитович. – Чужие имена дались не сразу.       - Господа, рад знакомству. Эмиль Савиньяк, граф Лэкдеми, - представился маршал.       – Здрав буде, граф, - чинно ответил Илья.        - А-а, эм… А-а ваши армии…       - Нет у нас армий, граф, - спокойно произнес Добрыня. – Да ты не кручинься, - увидев расстройство на лице нового союзника, поспешил успокоить его богатырь. – Главное, что у врагов армия есть. А то, будь у нас армия, совсем не честно было бы.       - Что «не честно»? – не понял Эмиль.       - Воевать не честно, - пояснил Добрыня.       - Простите, господа, - замялся Эмиль, - Рокэ, можно тебя на пару слов. Росио, - начал торопливо Эмиль, едва они с Вороном остались наедине, - ты, конечно, Первый маршал и Регент, но что это значит?       - Знаешь, Эмиль, хуже, чем то, что я прочел, уже быть не может. А так, может, ещё что-то и получится.       - Ты о чем?       - Да о «Рассвете», чтоб ему кануть во мраке ночи.       И Алва подробно рассказал другу всё, о чем узнал в Лабиринте.       - То есть, - Эмиль внимательно посмотрел на Рокэ – ты не хочешь отдавать Надор Ларакам?       - А ты видел этого замшелого Эйвона? Тоже мне, Повелитель Скал. Да от такого Повелителя Надор окончательно под землю уйдет.       - А Ричард, что, лучше? – начал закипать Эмиль. – Он, между прочим, тебя предал. Да и всех нас, - в голосе маршала Северо –Запада сквозило разочарование. - Он Альдо верой и правдой служил.       - Дурак, - спокойно констатировал Алва. – С кем не бывает по молодости?       - Этот дурак убил королеву!       - За это его уже убил Карваль. Жизнь за жизнь. Всё справедливо.       - Но Катарину ты возвращать не собираешься.       - Собираюсь, но не сейчас. Талиг в разброде, Север в огне, Надор в руинах, а я в Олларию должен вернуть первую интриганку королевства. Нет уж, вот разберемся с делами, а там посмотрим. Подождет, где б она ни находилась. И вообще, Первый маршал – я и Регент – тоже я. А потому приказываю – наша задача: Дриксен и Гаунау. Пора их призвать к ответу.       Новый Алва разительно отличался от того, каким его помнил Эмиль. Должно быть, увиденное в Лабиринте и впрямь было настолько ужасным, что кардинально изменило Ворона.       - А эти новые союзники, они кто? – переключился на насущные вопросы Эмиль.       - Богатыри.       - Кто?       - Мне их посоветовали, как людей, способных решить любые проблемы.       - Кто посоветовал?       - Зверь Раканов по имени Горыныч.       Эмиль сочувственно посмотрел на друга. Должно быть, безумие всё же нашло его.       - Ну, если Зверь Раканов… - граф решил не злить безумца. Лучше по-тихому связать Рокэ, чтобы не позорить его имя. Нужны верные люди, которые смогут держать язык за зубами. – Извини, Росио, но мне нужно отлучиться ненадолго.       - Конечно, я пока введу наших гостей в курс дела.       - Да, да, конечно.       Эмиль ушел, а Рокэ вернулся к богатырям. Алва не сомневался в том, что о нем подумал Эмиль. Но ему и самому уже было интересно, как поведут себя его неожиданные гости в такой ситуации. Лабиринт.       - Эх, съесть меня хотела грусть-тоска, - орал Алёша, идя по темным каменным коридорам, - подавилась, гадина, с первого куска! Эх, Тихон, Тихон, видел бы ты меня сейчас. Это тебе не Тугарина ловить. Тут, говорят, твари лиловоглазые бродят. Ну да ничего. Не пристало богатырю русскому всяких тварей страшиться. Любавушке надо будет не забыть подарок привезти. А то некрасиво получается. В скольких землях чужих побывал, а ничего памятного так и не привез. Илья вон Алене все время что-то привозит. И Добрыня Настасье . А чем я хуже? Главное – не забыть. Вот, завяжу на поясе узелочек памятный. Гляну на пояс и сразу вспомню о подарке.       В лабиринте было тихо, пусто и тоскливо.       - Да где ж все?! – Не выдержал Алёша. – Выходи на честный бой, тварь поганая! Отведай, враг, силушки богатырской!       - Ну, и кого это вы здесь звали, сударь?       Позади богатыря обнаружился высокий светловолосый молодой человек, в белоснежных штанах и с несколькими золотыми цепями на груди. Рядом с ним стоял юноша лет восемнадцати- девятнадцати, почти ровесник Алёши.       - Я тварь звал, - начал объяснять Попович, - да только ты, видать своим исподним всех тварей распугал. А скажи-ка, человече, не Кащея ли ты родственник часом? Вона сколько на тебе цепей.       - Да вы знаете, с кем говорите, эр… - Глаза блондина полыхнули лиловым.       - От эра слышу! – рявкнул Алёша и увесистый кулак, врезавшись в ухо незнакомцу, опрокинул его навзничь.       - Как вы посмели?! – взвился парень. – Это Альдо Ракан!       - Али умный, аль дуракан – нам без разницы! Тварь она и есть тварь лиловоглазая!. А ты, паря, лучше не лезь под руку, зашибу!       Юноша кинулся на Алешу, но был встречен прямым в глаз, отлетел к стене, по которой тихо сполз.       - Ну, что Дуракан, отведал силушки богатырской? - спрашивал Алеша, раз за разом отоваривая тварь пудовыми кулаками. На месте блондина в подштанниках уже давно было нечто черное и жалобно скулящей. – А и прав был Горыныч, - Алеша скомкал черноту в упругий мячик, - мелюзга. И-эх! – Мячик улетел куда-то в невообразимую даль. Попович повернулся к лежащему у стены юноше, присел, похлопал по щекам: - Эй, очнись. Ты что ль, Рычард будешь?       - Д-да. Я Дикон, - с трудом пролепетал Окделл.       - Да и сам вижу, что дикий. Эвон, как на меня кинулся. Что ж ты, паря, службу честную у герцога своего бросил? К тварям подался? Окрутили тебя, злыдни? Ну да ничего, выправим.