Правило третье — часть первая: «Если в качестве причины смерти будет указан сердечный приступ, а затем в течении 40 секунд будет написано время смерти, то время смерти можно выбирать и оно вступит в силу в течении 40 секунд после написания имени».
Сердце отчаянно билось в груди. Тело бросало в дрожь, меня трясло, теплые объятия лишь немного дарили покой, в руках отца я ощущала себя в безопасности, но разум всё равно находился в раздрае. И я медленно осознавала одну простую истину после всего случившегося. Я снова могла всё потерять. Я чётко слышала отчаянный стук собственного сердца, как работает мой организм, как мелко руки трясло, как стекал холодный пот после того, как все эти вооруженные люди начали наставлять на всех свои пистолеты, а после чуть ли не убили одного. Почему-то весь мой хваленый пофигизм и храбрость улетучились. Полностью равнодушной в данной ситуации никто не остался бы. Думала, раз я, что-то вроде главного героя, то меня убить не могут? Подстрелить? Сделать нечто ужасное с телом, из-за чего уже я буду страдать всю оставшуюся жизнь? Всесильный герой, умный герой и так далее бывают только в творчестве, и то: они проходят сотню трудностей, чтобы что-то получить взамен (в большинстве случаев, когда автор произведения действительно старается в сюжет). А я? А что я сделала, чтобы что-то совершать? Обычно именно главные герои и страдают! Я же на это не подписывалась! Неприкосновенна, раз оказалась в теле героя до самого начала? Ха! Тело-то вообще антагониста! Злодея с поехавшей крышей! И с малых лет воспитывался японским менталитетом и своей семьёй, был признан гением наравне сильных сего мира… Такой удар по моей самооценке. А я вообще-то студентка! И мне было страшно, когда человеку слева от меня прострелили ногу за непослушание, а я могла только напрячь память, на отработанных движениях обеспечить покой и перевязать чьим-то пиджаком пулевую рану. Спасибо, что не подстрелили за оказанную медицинскую помощь! Страх того, что даже мою ненастоящую семью могла потерять из-за того, что я не подумала о том, что это, черт меня дери, беспощадная реальность, пусть и альтернативная и по мотивам знакомого мне произведения. Но, сука, реальность, и я из самой настоящей плоти и крови! И здесь условия для всех равны: ты либо пушечное непослушное мясо, либо покорная свинья в человеческой одежде. И неважно, как выглядели сравнения, главной задачей стало выживание. Одновременно с этим я чувствовала себя как никогда беспомощной: в данной ситуации всё зависело от полицейских и самих бандитов. И ведь нашлись отчаянные. Знали ведь, что их поймают, и их затея ужасна и бесперспективна. На что только нищета и нужда человека не толкала. Человеческих эгоизм поражал: меня саму в том же числе. Находясь наконец-то в объятиях отца, я не могла не обнимать этого человека, дарящего мне успокоительные поглаживания по спине. Сама я раньше не была приверженицей тактильного контакта, но обниматься вполне любила. Особенно, если человек был мне глубоко приятен. И Соитиро в эту категорию входил также. Приятный и уважаемый человек, принявший меня, как свою дочь, и заботящийся изо всех сил за всю свою семью. Он напоминал моего отца. Без любимого большого пуза, конечно, как было у моего родного папы, но они оба были одинаковы не только сферой исполнительной деятельности (полицейский и военный), любви и ответственности к своей работе, но и характерами. И вполне можно было сказать, что Соитиро мог сойти за моего настоящего отца. В глубине души я признавала тот факт, что я не вернусь назад. Где-то на подкорке, интуитивно, всё так и выходило. Смириться и продолжать жить хоть как-то. Я старалась, правда, но… Горькие воспоминания и осознание того, что всё, что мне было когда-то дорого, утрачено и, возможно, навсегда, заставляло меня чувствовать себя безобразной и одинокой. Вся моя жизнь просто перевернулась, становлюсь отвратительным белым пятном на черной скатерти. Душа разрывалась на части уже и от того, что всё не вернуть, так ещё и от того, что из-за тела главной героини меня могло ожидать нечто похуже. И потерять всё снова звучало слишком ужасно, заставляя внутри всё холодеть. Голова закружилась от представленных перспектив и своей или других возможной ужасной кончины. Я сжала в пальцах одежду мужчины и всхлипнула. — Пап, давай вернемся домой? — тихо прошептала я, не особо надеясь на согласие. Отец ведь на работе, я могла, в принципе, и в его машине посидеть. В конце концов, я свидетель. Ответом стало легкое поглаживание по макушке и теплое дыхание над головой. — Закончу с работой, и поедем, идёт? — с мягкостью и состраданием спросил меня в ответ, и я медленно закивала в ответ, прижимаясь щекой к его груди. Японцы довольно сдержаны в своих чувствах, у них куча правил насчёт подобного, даже признания в любви скрыты за толстой стеной метафор, и объятия были такими же неприличными. Но отец позволял, даже отвечал и проявлял ласку. Не знаю, скольких усилий ему это стоило, и стоило ли, однако… Данное обращение было самым важным для меня сейчас. Сдерживая себя, чтоб не заплакать, я сидела в машине папы и смотрела на кучу ошеломленного и возмущенного народу. Бандиты просчитались, полиция быстро всех обезвредила, но нанести вред обычным пассажирам смогли. И ради чего? Для меня осталось загадкой. Возможно, если я спрошу отца, то он сможет проявить свет на данное покушение с целью ограбления. Люди же не настолько тупы, верно?***
Время и реальность выходили беспощадными субъектами в мире. Время неумолимо шло, я смогла сидеть на пуфике в виде Тоторо в своей комнате, прижимая колени к груди и сильно обнимая их. Приятная темнота пространства давала мне мнимую защиту от всего в мире. Я была одна, в комнате, со столько пугающе знакомой и некоторыми вещами, которые раньше я могла считать точно своими. Губы оказались искусанными, а глаза горели от продолжительной истерики. Мне ужасно страшно, что сегодня могло что-то пойти не так. Отец привез обратно домой поздно, но меня ждала только мама, которая сейчас находилась с отцом уже в своей спальне. Мама обнимала и целовала мне щеки, не желая отпускать меня куда-либо ещё, довольно больно прижимая к себе. Меня уже тогда душила эта доброта и отзывчивость этой прекрасной женщины. Я действительно мечтала о такой маме. Теплой, искренней, защищающей и неунывающей. Своей настоящей матерью я никогда не гордилась и не желала её даже как мать воспринимать. И от того я больше тянулась к Сатико, утопая в её оберегающих руках и не сдерживая свои слёзы. И всё же, как бы плохи моя ужасная мать с младшим скверным братом не были, они оставались моей семьей, которая были со мной на протяжении многих лет. Пусть и игнорированных. Оплакивать их я не собиралась, в отличии от потерянных друзей. Только они стали моей постоянной константой, которая сохранялась вплоть до перенесения сюда. И по их поддержке и просто наличию их существования я жутко скучала. Сердце обливалось кровью только об одних упоминаниях. И оставить всё как есть я не желала. Вытирая слезы и вставая с пуфика, я решительно направилась к столу напротив. Включив лампу, я взяла толстую тетрадь со смайликами из стола и открыла на где-то в конце. Взяв шариковую ручку, я положилась на свою дырявую память. Я хочу найти их. Хочу найти своих друзей. Пусть это и был альтернативный мир, но он оставался современным. И не теряя никакой надежды, я записала имена всех: семьи, друзей и близких, которые мне были приятны и я активно с ними общалась. И хотя бы попытаться найти их, пока память ещё при мне, и их лица не стерлись за завесой проблем и рутины. Стоило бы обратиться к художникам, чтоб они зарисовали их, с моих слов, потому что отпускать таких замечательных людей я не хотела. Пусть это эгоистично, и я отчаянно пыталась сравнивать свои жизни, цеплялась за свою прошлую, однако я считала, что поступаю правильно. Я просто возвращу себе своё же. То, что я приобрела за свою жизнь, и отказываться от них я не собиралась, как и полностью сосредоточиться на своей новоприобретенной жизни в виде красотки японки без изъянов и отличительным умом. Я всё ещё я, и притворяться кем-то из-за того, что я боялась этого мира и не принимала его должным образом, считая всё это очень странным сном, надо было прекращать. В ту ночь я спрятала эту толстую тетрадь на высокую полку, пообещав, что найду их, и напоследок погладила её, тщательно запоминая её положение в книжном шкафу. Позже я стала засматриваться на шкаф более осознанным взглядом: я уж точно не повторю судьбу Ягами Лайта. Во мне росла решимость, прибавляя мне мотивации и желания действовать. Я уже другая личность. Потому я не собиралась выставлять себя неизвестно кем только потому, что так надо или хочется. И если так уж получилось, то если у меня всё же будет шанс на то, что я завладею тетрадью, то бездумно пользоваться ею не буду. Мир не построился за неделю, это были миллионы и миллиарды лет. И я больше всего хотела сохранить свою жизнь, что является особым в нашем мире. Выживание — это естественно. Поэтому, приятно обнаружив у бывшей хозяйки парочку книжек про дедукцию, я отложила их на стол, чтобы позже прочесть. Япония — страна трудоголиков, просто так за одни только красивые глазки никуда не возьмут. А иметь хорошее будущее не так-то просто! Если я распоряжусь своим временем правильно, то я смогу всему обучиться и хотя бы понимать основы любых сфер деятельности. И я смогу всего достигнуть! Главное труд и желание! И никакой сладкоман меня не остановит. С такими мыслями я сильно залипла посреди ночи в компьютере, тщательно выискивая информацию про знаменитых детективов. Почему-то складывалось впечатление, что если я что-то нарою на Эла, то смогу от него скрыться или хотя бы отвлечь внимание. В жизни всякие случаи бывают, и я это познала на себе. Быть уверенной во всём нельзя. К сожалению, от косяков это не особо спасает… — Сестрица, что ты делаешь? Зачем тебе детектив Донув? Блядь! Голос младшей сестренки заставил меня в шоке задрожать, застыв на мгновение, и повернуться к ней. Как она так тихо пробралась ко мне в комнату и осталась незамеченной? В мыслях я сыпала её проклятиями. Да у меня чуть душа не вышла из тела! Дверь осталась закрытой, она не стала включать свет и была в пижаме. Видимо, встала попить воды. — Почему ты здесь? — Я за тебя беспокоилась, тебя долго не было, но мама погнала меня спать, — ответственно заявила она мне и робко улыбнулась. — Так почему ты не спишь? — Бессонница. Мне было немного стыдно врать этому ребенку о себе, но она была одной из самых приятных субъектов в этом мире. Милая, любознательная и забавная девчушка. Семья у меня теперь очень замечательная, что я готова была расплакаться. И как этот гад Лайт мог думать о том, чтобы устранить свою семью? Его паранойя давно вышла за рамки разумного! Конечно, я тоже не святая, но не настолько чокнутая! — Ох, я слышала, что с тобой приключилось, — с нервным выражением лица и улыбкой медленно начала она, приближаясь. Она дотронулась моего плеча, будто думала, что я сейчас же её руку откину. Словно я настолько жестока. — Было страшно? И сейчас, да? Если хочешь, то я, конечно же, посплю с тобой! Говоря это, она сочувственно улыбалась и постоянно жестикулировала, желая меня приободрить. Несмотря на то, что она гораздо младше, мне стало неловко от того, как она хотела мне помочь справиться с тем, что со мной произошло. Она так сильно волнуется обо мне. На подобное нельзя закрывать глаза. Я потянула руку к её волосам, взъерошив их, и с теплой внутри произнесла: — А не тебе ли страшно? Боишься меня потерять? Вопросы скорее задавались мне, чем маленькой Саю, но маленькая девочка с такими надутыми щеками и румянцем выглядела задетой моими насмешливыми словами, произнесенных с нежностью и благодарностью. — И что с того? — искренне прошептала она, заставив меня растерянно уставиться на неё, выключая компьютер. — Да, я боюсь за тебя, разве это не нормально? Такой ребенок и такие простые и прямолинейные слова могли только пробить мой защитный панцирь. Ох, рубит правдой с плеча, что мне сейчас плохо станет от того, как эта девочка ко мне так трепетно относилась. Разве я могу её прогнать прочь после такого? Тем более засыпать с кем-то, а особенно близкими людьми, куда лучше, чем одной. Я бы точно не заснула в абсолютной темноте, в которую медленно погрузилась моя комната. — Нормально, Саю, — обняла я её и повела к кровати. Постель была большой и широкой для нас двоих, поэтому мы могли свободно поместиться на ней. — И спасибо тебе. Девочка обняла меня, удобно устроившись на моём плече вместо подушки, пока я накрывала нас теплым и мягким одеялом. Я ужасно умилилась такой привязанности. Если честно, Саю была очаровательной сестрой, это не могло не затрагивать тонкие струны моей души. Засыпать не одной было не страшно. И пусть ощущение того, что будто я сама предавала свою названную сестру, с которой я засыпала в прошлой жизни, находясь в её доме любимым гостем, я отмахнула в сторону, решив, что надо бы действительно поспать. Из-за всех событий мне ужасно одолевало чувство утомления. — Так зачем тебе нужен детектив? — решила упомянуть мои поиски сестренка своим тихим и тоненьким голоском. Я прижала подбородок к её макушке и закрыла глаза, шумно вздохнув. — Вдохновение в три часа ночи удивительное, — ляпнула я, не желая сейчас разговаривать о своих намерениях. Девочка явно не поймёт меня правильно, если вообще что-то поймёт правильно. Поэтому я дала другой ответ на подобные случаи обнаружения подозрительных запросов в интернете от своей семьи. Да и я сама знала, что скоро интернет перестанет быть таким анонимным, но пока можно было стирать историю браузера. — Пишешь свою книгу? — В её голосе я точно уловила нотки восхищения. — Дашь потом почитать? — Как только допишу, — устало улыбнулась я, чувствуя, как силы утекают от меня, устроилась поудобнее и мысленно благодарила Вселенную за Саю.