Коридоры рассыпались паутиной проходов и лестничных пролетов. Кеко чувствовала себя бабочкой, угодившей в сети. Ей не выбраться, коридоры пожирали ее, а цель никак не становилась ближе. Полупустые гримерки, пропахшие пудрой, кремами и недавним присутствием людей, запоминались лишь эхом захлопнувшихся дверей.
Цуруга Рен словно испарился из павильона. Его имя заполняло каждый миллиметр пространства. Вся съемочная команда как бездарный бэк-вокалист повторяла прогремевший слух, но никто не мог ответить на вопрос о месте нахождения актера.
Кеко обошла все костюмерные, залы, локации и даже подсобки. Она чувствовала, как легкие горели то ли от быстрого бега, то ли от того, что Кеко разучилась дышать. Сердце пропускала удар на каждый звук «Ц» и бежало галопом заслышав «Р».
— Кажется, он шел в сторону парковки, — один из ассистентов наконец-то сказал, что-то стоящее, — но это было минут десять назад, ты вряд ли успеешь!
Слова сорвались с места вслед убегающей Могами, но быстро выдохлись в безуспешной попытке достигнуть ее сознания. Кеко просто бежала, рефлекторно, не задумываясь, просто потому что это единственное, что она могла делать.
Экраны телевизоров в главном холле о чем-то беззвучно говорили и Кеко промчалась бы мимо, если бы не крупный план, запечатлевший до боли знакомый колючий взгляд. Кеко остановилась, словно кто-то непреднамеренно сорвал стоп-кран в ее эшелоне твердого намерения найти Цуругу Рена.
Могами не могла слышать слов, но как загипнотизированная смотрела на движения губ экранного Рена. Камера обладает какой-то особой магией. Полчаса назад Кеко видела то же лицо, те же глаза и губы и они были так близко, что стоило протянуть руку и она бы почувствовала их температуру, но настойчиво заставляла себя отвернуться и была в этом достаточно успешна. Тогда Кеко хвалила себя за контроль, сейчас никакая сила на свете не могла заставить ее оторвать взгляд от лица, по-прежнему близкого, но совсем недосягаемого. Кеко думала о том, что понимает чувства сумасшедших фанаток и пока не думала о том, что ей ни капельки не стыдно.
— О чем? О чем он говорит? — Кеко озвучила вопрос даже не осознавая к кому конкретно обращается.
— О, так это повтор, — раздался за спиной голос охранника, — теперь, наверно, весь вечер крутить будут. Хорошо, что Цуруга-сан вовремя уехал, а то бы точно нарвался на каких-нибудь дотошных писак.
— Уехал? Когда? — слова охранника мгновенно вернули Могами в реальность.
–Да вот только что. Даже менеджера не стал дожидаться. Оно понятно, сейчас у него настоящие гонки начнутся. Не завидую я его популярности.
Кеко недоверчиво окинула взглядом коренастого охранника с грубым лицом, которому бы хорошо подошел тесак вместо бритвенного станка, и почувствовала неприятный укол назойливой мысли о том, что сейчас даже этот непретенциозный человек не хотел бы оказаться на месте Цуруги Рена, что уж говорить о самом актере.
Сообщение от Канаэ оповестило Кеко о том, что подруга не стала ее дожидаться. В какой-то степени это была хорошая новость, Кеко еще не придумала, как объяснить ей свое странное поведение.
Работа на площадке медленно утихала, люди расходились по домам, спеша сообщить близким, что знают чуть больше, чем говорят по телевидению и совсем не имеет значение, что на самом деле никто ничего не знал. Они видели интервью и Цуругу Рена сегодня, этого достаточно, чтобы почувствовать себя причастным к происходящему.
Кеко же хотела бы не испытывать этого чувства. Она знала, что дома ее обязательно спросят о случившемся. Хозяин ресторанчика будет не в восторге от поведения ее коллеги, а его жена обязательно придумает ему оправдание и только сама Кеко никак не сможет вступиться за Цуругу.
В ресторанчике было шумно. Поднос хозяйки не пустовал даже пары минут. Свежие блюда сменялись пустыми тарелками, полные бокалы пустыми и все это сопровождалось вибрирующим эхом разговором посетителей. Кеко почувствовала себя дома. Тесный мир ресторанчика был свободен от имени Цуруги Рена.
— Ты вернулась, Кеко-чан? Буду рада твоей помощи, если ты, конечно, не сильно устала.
Кеко благодарно улыбнулась. Простая работа — лучшее средство, чтобы отвлечься от сложных мыслей. Могами не хотелось признаваться в том, что ей неудержимо хочется посмотреть интервью Цуруги, но еще больше ей не хотелось признавать того, что она боится его смотреть.
Девушка переходила от одного столика к другому, передовая напитки и тарелки. Она вежливо улыбалась клиентам и была немного благодарна им за интерес к футбольным матчам и политике. Она искренне не понимала почему их мир совсем не изменился и как им удается так беззаботно уплетать лапшу.
— Ваш заказ, пожалуйста, приятного аппетита.
— Спасибо. Кстати, у вас работает телевизор?
— Конечно, вы предпочитаете какой-то определенный канал?
— Да, я хотел бы послушать новости про знаменитостей. Моя жена не верит в то что ее любимый актер угодил в скандал, — посетитель простодушно похлопал по плечу свою спутницу, которая очевидно была его женой, даже не замечая как поднос стал мелко подрагивать в руках официантки.
— Дорогой, пожалуйста, мы можем посмотреть новости дома. Я не люблю, когда ты начинаешь спорить на людях.
— А что я такого сказал? — Настойчиво продолжал посетитель, — ты всегда говорила, что этот Цуруга Рен эталон нравственности и вот пожалуйста. Посмотри и убедись, что он ничем не лучше.
— Дорогой!
— Послушайте, я разве не прав? — Мужчину очевидно забавляла сложившаяся ситуация, — все эти знаменитости прикрываются за маской правильности, все такие хорошие, честные. А на деле что? За каждый процент рейтинга убить готовы.
— Цуруга Рен не такой! — Возмутилась жена посетителя.
— Ну раз не такой, значит и этот скандал ему подстроили, чтоб больше внимания привлечь. Так это еще хуже.
— Замолчите, — выпалила Кеко и поднос с посудой вылетел из ее рук.
— Что с вами, девушка? — Посетитель очевидно не услышал ее комментария за звуком бьющейся посуды. Впрочем, даже этого было достаточно, чтобы заставить его замолчать. Кеко удовлетворенно выдохнула.
— Простите, я сейчас все уберу.
Черепки разбитой чашки хрустели и рассыпались в мелкую крошку, ударяясь о дно мусорного бака. Кеко пыталась заставить себя дышать ровнее. Хотелось вернуться в зал и сказать клиенту как он не прав. Обвинить его в глупой ревности и даже зависти. Рассказать ему, что Цуруга Рен честный настолько, что это может довести до бешенства. И что он действительно не заслуживает всего того, что сейчас с ним происходит и более того — этого вообще не должно было произойти. Сейчас совсем другой человек должен был страдать от общественного осуждения и порицания и Кеко не знала почему все случилось именно так. Или просто боялась признаться в том, что знает и понимает. Признаться — значит взять ответственность за произошедшее. Но разве она имеет на это право?
— Ты, наверное, слишком переутомилась, Кеко-чан, — голос хозяйки вывел Могами из ее размышлений, — лучше отдохни в своей комнате, а в ресторанчике я и сама справлюсь.
–Нет, все правда в порядке, — Кеко низко поклонилась в знак извинений, — прошу прощения, я просто была неосторожна. Я пойду работать дальше, хозяйка.
— Уверена?
— Да. Кстати, клиент за вторым столиком просил включить телевизор. Он желает посмотреть новости про знаменитостей.
–Нет проблем, пульт на кухне, так что я сейчас быстро с этим разберусь.
— Спасибо, — Кеко еще раз поклонилась хозяйке. Нельзя показывать личные чувства на публике. Чем больше она будет доказывать свою правоту, тем больше люди будут думать, что за ее поведением что-то стоит.
— Кеко-чан?
— Да?
— С тобой все точно будет в порядке? Этот актер… Он же твой коллега, верно?
— Да, мы играем в одном фильме и состоим в одном агентстве и… — Кеко оборвала себя на полуслове. Что она собиралась добавить после этого «и»? Друзья? Вот уж едва ли. Возлюбленные? Даже думать об этом больно. Люди, которые не понимают друг друга, что это становится проблемой? Возможно, но будет ли это действительно правдой?
— И?
— Ничего. Просто коллеги. Будет верно назвать его моим сэмпаем.
— Ты говоришь так, словно действительно уважаешь его. Неужели он мог совершить, что-то настолько глупое?
— Я уверена, что это все недоразумение. Цуруга-сан не станет делать подобных вещей без причины. Он слишком сильно ценит свою работу.
— Конечно, уверена, что так и есть. Но знаешь, — хозяйка на мгновение замолчала, словно в ее голове всплыли какие-то сокровенные воспоминания, которые она хотела бы оставить только для себя, — каким бы рассудительным не был мужчина, время от времени он способен на любое безумство, если дело касается женщины.
— Простите?
— Поверь моему опыту, Кеко-чан, в конце концов я замужем уже много лет.
С этими словами, слегка посмеиваясь хозяйка вернулась на кухню, оставив Кеко одну в полном замешательстве. Комментарий хозяйки никак не вязался с происходящим, хотя и был очень логичным. Но откуда ей знать подробности произошедшего? Кеко ни с кем не делилась признанием Цуруги Рена и тем более не обсуждала этого вслух. О какой женщине говорила хозяйка? А самое главное, почему это так больно укололо Могами?
Когда Кеко вернулась в зал, телевизор уже работал. Звук был достаточно громким, чтобы разобрать слова диктора, но не слишком навязчивым, чтобы отвлекать от разговора. Однако, Кеко казалось, что динамики работают оглушительно. Она не поднимала глаз на экран, боясь быть загипнотизированной.
Диктор продолжал озвучивать новости шоу-бизнеса. Знакомые имена, нашумевшие выступления, альбомы, номинации, награды, успешные проекты и никаких скандалов. Сценаристы любят оставлять все самое вкусное под конец.
Никто в зале не слушал ведущую, как бы игриво она не улыбалась с экрана, как бы искрометно она не шутила, внимание посетителей было приковано к еде. Даже вспыльчивый мужчина с женой, которого обслуживала Могами, уже забыл о своем желании посмотреть интервью с Цуругой Реном.
Кеко хотелось закричать, заставить людей обернуться, прислушаться. Она не понимала почему люди продолжают есть, не понимала, почему она все еще держит в руках поднос, как она может просто жить дальше, работать, разговаривать дышать? Почему в этом ужасно тесном мире ресторанчика так мало имени Цуруги Рена?
— На этом мы завершаем наш выпуск новостей шоу-бизнеса, — вкрадчиво произнесла ведущая, продолжая навязчиво растягивать губы в белоснежной улыбке, — Подробную информацию о новых релизах можете узнать на сайте нашей программы…
Ведущая говорила, но для Кеко красавица с экрана онемела. Страх ожидания сменился разочарованием. Могами поняла, что только притворялась будто бы не хочет видеть этого интервью. Более того ей необходимо его увидеть. Кеко ошибалась, считая, что в ее маленьком мире нет имени Цуруги Рена, в ее мире тесно только от того, что его имя занимает слишком много места.
— Кеко-чан, что с тобой? — застывшая посреди зала Могами, обратила на себя внимание хозяйки.
— Извините, можно я пойду к себе?
— Тебе не хорошо?
— Думаю, что пока не могу работать.
— Конечно, отправляйся к себе и хорошо отдохни. Мы управимся здесь сами, — хозяйка заботливо похлопала Могами по плечу и осталась стоять, задумчиво переводя взгляд с убегающей Кеко на экран телевизора, который уже пестрел разнообразной рекламой на все свои 32 дюйма.
Могами же, рассыпая во все стороны извинения, спешила подняться наверх в свою тихую комнату, где мерное жужжание кулера компьютера звучало подобно извержению вулкана. Пальцы по клавишам — топот копыт, сбивчивое написание и трижды на делит — галоп. Ожидание под звук сердца — бас-барабан.
— Как вы прокомментируете случившееся, господин Цуруга?
Черная бейсболка почти полностью скрывала глаза актера. Обычно шикарная высокая фигура с широкими плечами и непревзойденной осанкой сейчас, казалось, уменьшилась в размерах и скривилась под тяжестью пристального внимания репортеров. Рен шел быстро, не произнося ни слова, а журналисты все продолжали засыпать его вопросами. Он остановился только у дверей своего автомобиля.
— Всем приятного вечера, — ослепительная улыбка и легкий поклон в сторону камер, — прошу меня извинить, сейчас я не готов комментировать последние новости, однако, обещаю рассказать обо всем в прямом эфире, сегодня за час до полуночи. Я отвечу на любые вопросы журналистов какой бы сферы они ни касались. А сейчас прошу меня простить, мне нужно готовиться, вам, полагаю тоже. Всего наилучшего.
Вспышки камер освещали фигуру Рена, которая постепенно скрывалась за мутной поверхностью тонированных окон автомобиля. Репортеры с энтузиазмом произносили свои заключительные стендапы, то и дело указывая вслед сорвавшейся с места машине. Визг шин о гладкую поверхность бетона красноречиво подтверждал их новые факты и старые домыслы.
Кеко просмотрела еще с десяток вкладок, но везде были лишь ссылки на ночную конференцию и ни одного толкового объяснения происходящему. Одни источники предполагали, что актер и певец не поделили пьедестал славы, другие были уверены в том, что причина конфликта в девушке, третьи нашли причину в гонорарах за какие-то мифические, несостоявшиеся совместные проекты.
Но все это было только домыслами, которые не имели ничего общего с жестокой правдой. Рен взял на себя удар, который предназначался подруге Кеко, а Фува Шо только получил порцию грязной славы. В этом нет ни справедливости, ни смысла. Стрелки настенных часов лениво перешагнули на новые цифры и сложились в без десяти одиннадцать.
Где-то в сердце главной токийской телестудии звукорежиссеры заканчивали настраивать микрофоны, операторы разложили свои тяжелые штативы, а репортеров сопроводили на свои места. В одной из сотен гримерок, возможно, именно в той, где Шотаро был пригвожден к стене, Рену наносили последние штрихи грима и Яширо нервно мерил комнату шагами.
Могами закусила губу от злости. Яширо знал обо всем с самого начала. Конечно, он не смог бы остановить Рена от решения, которое тот уже принял, но и просто молчать не имел права. Он отпустил его одного на растерзание журналистов прежде, чем пойти в гримерку к Котонами. Или… Это тоже было предусмотрено Цуругой?
— Буквально через несколько минут в этом зале начнется пресс-конференция…
— Актер обещал расставить все точки над «i»…
— В сети эту ситуацию уже окрестили «разочарованием нации»…
— Цуруги пока еще нет на месте, но надежные источники подтверждают, что актер давно прибыл на телестудию…
Кеко безудержно переключала каналы, смешивая потоки вступительных речей журналистов в один уничижительный текст. Ее действия не могли заставить Рена появиться быстрее, но хотя бы убивали время.
— Прежде всего я хотел бы извиниться перед всеми зрителями за произошедшее. Я искренне сожалею о своей несдержанности, но все еще надеюсь на ваше понимание и поддержку. Именно поэтому мне хватило смелости пригласить так много репортеров сегодня.
Дыхание Кеко сбилось, она сама не поняла в какой момент забыла о времени и пропустила начало. Рен сидел на высоком стуле в самом центре зала. На его стороне оставался только поднос с водой, когда по другую сотни глаз пожирали его своим вниманием и непониманием. Кеко безумно хотелось оказаться там, заслонить его собой от камер, прожекторов и осуждения, но она сидела в своей пыльной комнате и дрожала от волнения.
Репортеры поднимались с места и представлялись, а затем следовали вопросы, как и ожидалось все они касались Фувы и той злополучной встречи в гримерке.
— Почему о вашем конфликте с Фувой Шо стало известно только сейчас? Как нам известно инцидент произошел довольно давно.
— Я до последнего момента был намерен скрывать произошедшее от общественности. Прошу, следующий вопрос, — Рен оставался спокойным, хотя на руках Кеко уже не осталось целых ногтей. Непроизвольное профессиональное восхищение очень неуместно накатило на актрису.
— Правда ли, что вы настояли на изъятии всех видеозаписей у охраны для обеспечения собственной безопасности?
— Так и есть, но, как вам известно я именно тот человек, который недавно предоставил их общественности.
— Зачем? Это черный пиар?
— Я никогда не пользовался черным пиаром в своей карьере. Всем об этом хорошо известно и, если сейчас вы считаете, что я настолько жалок, чтобы опуститься до таких методов, то я сильно разочарован. Прошу, следующий, — Рен был слишком спокоен и Кеко боялась того, что стоит за этим спокойствием.
Вопросы продолжали сыпаться и с каждым ответом Рен все сильнее топил самого себя. Могами хотелось хорошенько встряхнуть его, заставить проснуться и просто рассказать всем правду.
— В чем же причина того, что вы решили рассказать о конфликте сейчас?
— Правда в том, что в прошлом я сильно ошибся и многое не сделал, — Рен отвернулся от микрофона, со стороны могло показаться, что он пытается спрятать ухмылку, но Кеко чувствовала, что, на самом деле, ухмылка прячет боль, — есть один человек, которой сейчас должно быть смотрит на меня и думает, что я полный идиот. Нет, на самом деле я просто надеюсь на то, что он смотрит на меня. И, возможно, только ради этого я все и устроил.
Прямой взгляд в камеру и сияющая улыбка. У Кеко немеют руки и кружится голова. Как он может так просто говорить о подобных вещах на всю страну? Его взгляд проникает в душу. Он обращается к ней, здесь не может быть ошибки.
— О ком идет речь?
— Кто это человек?
— Это признание?
— Какое отношение к этому имеет Фува Шо?
Волна возгласов журналистов заполнила весь зал. Каждая редакция стремилась заполучить эксклюзив. Цуруга Рен впервые за всю свою карьеру говорит так открыто о личном и за ним даже не нужно следить. Во всем безупречный и идеальный он оступается как простой смертный и признает свое поражение, не перед коллегой, индустрией, или злопыхателями, а перед любовью. Становится на колени, кладет голову на плаху и смиренно ждет удара. Что это, если не древняя легенда, чудом пробудившаяся в мире стекла и бетона?
Рен точно знал, что делал. Он играл и, как всегда, безупречно. В этот раз его партнерами стали все телезрители Японии и он переиграл каждого. Финальная улыбка и искренний взгляд окончательно растопили лед и теперь зал принадлежал ему. Могами почувствовала, что хочет смеяться и убить его немедленно, даже из своей комнаты она, казалось, слышала, как за кулисами студии аплодирует Яширо, ни на секунду не сомневавшийся в своем подопечном.
— Если позволите, я отвечу всем сразу, — зал замирает в ожидании, а Кеко видит только дьявольские искры в глубине глаз Цуруги, так красиво прикрытые за невинным выражением лица, — Я был еще ребенком, когда встретил самую удивительную девочку из всех, кого когда-либо довелось мне знать. Но у нее уже тогда был особенный человек, — на лице Рена печальная улыбка и Кеко не способна сказать с уверенностью, что это игра, — я не надеялся ее встретить вновь, но судьба подарила мне второй шанс, чтобы узнать ее снова, но я был груб и слишком надменен, чтобы воспользоваться им. Кроме того ее особенный человек по-прежнему был для нее таковым, хоть и совершенно невообразимом смысле, — тихий смех актера в микрофон заставил трепетать миллионы женских сердец по другую сторону экрана и только одно остановиться. Каждая мечтала оказаться той самой девочкой из детства Цуруги Рена и только та самая девочка думала, что ее хрустальные замки разбиваются в дребезги, — Видимо, я очень везучий человек, раз мне посчастливилось снова столкнуться с этой девушкой. Но везучий — не значит догадливый. Я был близок к тому, чтобы снова все испортить, но больше этого не хочу. Если у меня есть шанс все исправить, я им воспользуюсь. Я здесь для того, чтобы оставить в прошлом ее особенного человека. Я прошу ее простить и забыть Фуву Шо сегодня навсегда.
Мертвая тишина заполнила студию. Репортеры перестали делать заметки, затворы камер остановили свою чечетку. Только тяжелое дыхание Цуруги Рена медленно распространялось через микрофон в динамики и дальше по залу и всей стране. Только Кеко этого не слышала. Она даже не смотрела на экран. В ее ушах шумела кровь, и просьба отпустить Шотаро. Мысли двигались в голове как ленивые мухи, не желая складываться в логичные рассуждения.
Цуруга Рен признался в чувствах эпатажно и с размахом. Признался наотмашь, не оставляя путей к отступлению. Вся нация ждет, что следующей новостью станет свадьба, каждый человек в стране думает, что Фува Шо должен отступить, любая женщина хочет оказаться на месте таинственной счастливицы. Никто не подозревает о том, что таинственная незнакомка вовсе не знает, что со всем этим делать.
Немое оцепенение репортеров закончилось также быстро как началось. Вопросы лавина подобной массой рухнули на голову признавшегося актера.
— Вы назовете имя это девушки?
— Какие отношения ее связывали с Фувой Шо?
— Вы встретились с ней на одном из текущих проектов?
— Ваше признание в ссоре с Фувой нацелено на искупление?
— Когда вы сделаете предложение?!
— Является ли ревность основным мотивом вашей ссоры?
— Ваша возлюбленная актриса?
И еще тысячи подобный вопросов, большая часть из которых просто проходила мимо. Организаторы конференции не успевали передавать микрофоны, Рен не успевал разобрать сути. Иногда он отвечал односложно, иногда просто просил задавать следующий. Конференция продолжалась еще некоторое время, пока менеджер просто не увел актера со сцены. Хотя его прощание было лаконичным, вслед все еще летели запоздалые вопросы. Но все это уже осталось за пределами эфирного времени, в том загадочном промежутке о котором не догадывается зритель. Кеко все это представляла, она понимала суть происходящего, но отказывалась в нее верить.
Прошло не больше десяти минут после окончания конференции, как ее телефон начал разрываться от поступающих звонков. Большинство репортеров оказываются более догадливыми и дальновидными, чем можно было предполагать. Хотя, скорее всего такая же ситуация сейчас происходила со многими бывшими и нынешними партнершами Рена по площадке. Но Кеко доставалось больше остальных и на это были вполне объективные причины.
Во-первых, их общий фильм являлся самый последним проектом Рена, во-вторых, их совместное исчезновение в вечер награждения тоже не осталось незамеченным, хоть и мало интересовало журналистов в тот момент, В-третьих, не так много актрис в индустрии, которые могли бы похвастаться знакомством сразу с двумя участниками нашумевшего конфликта, а ее роль в клипе Фувы не была секретом. И, конечно, в-четвертых, она действительно была той, о ком говорил Рен на конференции. И этот последний факт заставлял сердце Могами бешено метаться в грудной клетке.
Звонили менеджеры, продюсеры и прочие заинтересованные лица. Кеко просто хотела выключить навязчивый телефон и спрятаться в самый дальний и пыльный угол ее небольшой комнаты. Звонков было много, но ни одного от нужного человека.
— Кеко-чан, детка, к тебе пришли, — раздался, приглушенный дверью, голос хозяйки.
— Я никого не жду, пожалуйста, проводите их, — Кеко могла только надеяться на то, что ее охрипший голос звучит достаточно четко для того, чтобы его разобрать.
— Этот мужчина говорит, что работает с тобой в одном агентстве, — продолжала настаивать хозяйка. Безумная мысль о том, что Рен приехал к ней в дом, заставила девушку оказаться возле двери в одно мгновение.
— Прошу прощения за поздний визит, Могами-сан, но Рен настоял на моем присутствии, — за спиной хозяйки стоял Яширо, полностью провалившийся в тщетных попытках спрятать смущение за вежливой улыбкой.
— Вам, похоже, многое стоит обсудить, раз вы приехали так поздно, — общее настроение не предвещало ничего хорошего и хозяйка пыталась исправить ситуацию как могла, — мой муж не жалует поздних гостей, так что я принесу вам чай в комнату Кеко-чан, пожалуйста, чувствуйте себя как дома, — с ужасающе наигранно беззаботностью пролепетала она и поспешила удалиться, кивком принимая неуклюже брошенное «спасибо», отправленное Яширо ей в след.
— Пожалуйста, проходите, — Кеко отступила от дверей, пропуская менеджера в свою комнату, ¬– я боялась, что придут репортеры, поэтому не хотела никого принимать.
— О, они придут, — менеджер продолжал виновато улыбаться, тщетно пытаясь найти себе место в небольшой комнатке Могами, — поэтому я и приехал. Вы вряд ли попадали в подобные ситуации, Могами-сан, думаю вам понадобиться помощь.
— Благодарю, — разговор не клеился. Кеко многое хотела спросить и многое рассказать, но Яширо был не тем человеком, которого она хотела видеть перед собой в эту минуту. Повисло неловкое молчание.
— Простите, — наконец отозвался Яширо, — мы должны были предупредить вас заранее.
— Вы знали? — почти перебивая собеседника выпалила Могами.
— Я догадывался, но вчера Рен попросил моей помощи. Президент дал свое согласие, а режиссер пришел в полный восторг.
— Получается знали все, — в голосе Могами звучало разочарование. Она была слишком подавлена новостями о подруге, чтобы заметить туманные объяснения режиссера и совершенно неискренние сожаления президента.
— Не совсем так, Деталей Рен никому не рассказывал. Даже для меня стало сюрпризом, что вы были знакомы в детстве.
— Честно говоря, я не понимаю, что происходит, Яширо-сан. Могу я поговорить с Реном? Я хотела бы его увидеть.
— Боюсь сейчас это будет невозможным. Я постараюсь, что-нибудь придумать.
Стук в дверь прервал едва наладившийся разговор. Хозяйка вернулась с подносом и угощениями.
— К тебе сегодня много гостей, Кеко-чан, — заметила женщина, расставляя чашки на маленьком столике, — я попросила девушку немного подождать в зале.
— Вы еще никого не успели предупредить в вашем доме? — Взгляд Яширо стал серьезным. Даже он не ожидал столь быстрой реакции журналистов, кроме того, его присутствие в доме Могами было небезопасным.
— Нет, — стушевалась девушка, — я не успела.
— Тогда вы не будете против, если я сначала поговорю с хозяевами ресторана.
— Конечно, — Кеко была благодарна за то, что ей не придется делать это самой, но в то же время ее не переставала беспокоить мысль о том, что пока Яширо находится здесь и пытается ее защитить, где-то там Рен находится в полном одиночестве и его защитить некому.
— Что произошло, Кеко-чан? — обеспокоилась хозяйка.
— Я сейчас все объясню, — Яширо доброжелательно улыбнулся и мягко направил женщину к выходу, — пожалуйста, уделите мне несколько минут.
Дверь за менеджером закрылась, оставляя Могами в одиночестве. Мысли прыгали от одной темы к другой, затем делали круг и снова возвращались к Рену. Кеко стало душно и тесно в собственной голове. Хотелось выйти из сознания ненадолго, чтобы мысленно не прокручивать каждую фразу Цуруги на репите, но выйти можно было только из комнаты.
Кеко знала, что ей нельзя спускаться в зал. Кеко должна была дождаться Яширо и следовать его инструкциям. Кеко боялась усугубить ситуацию. Но все это меркло перед беспечным желанием увидеть Рена, услышать его голос не из динамиков, а так близко, чтобы можно было почувствовать теплоту дыхания. Это желание было таким же назойливым как зуд под гипсом. И Кеко медленно спустилась по лестнице вниз, осторожно, стараясь не тревожить мирный сон пылинок на деревянной поверхности ступенек.
Если в зале ее уже поджидали журналисты, то ей придется хорошо постараться, чтобы проскользнуть незамеченной. Ряды посетителей заметно поредели. Кто-то спокойно пил чай, другие вели непринужденную беседу. Конференция Цуруги никак не отразилась на жизни этих людей. Кеко им немного завидовала.
Никого знакомого в зале не оказалось. Кто же была та девушка, о которой говорила хозяйка? Могами незаметно проскользнула к коридору, ведущему к черному выходу.
Помещение полнилось пряными запахами, льющимися с кухни, куда хозяин по привычке забыл прикрыть дверь. Чуть дальше по коридору тянулась вереница дверей, которые вели в склад, уборную и комнату для персонала. Кеко не часто заходила в нее, но помнила, что где-то там хранятся ключи от запасного выхода.
Ключи, как и было положено, висели на крючке возле входа. Схватившись за них, как за спасательный круг, Могами направилась к черному входу. Мир словно погрузился на дно Мариинской впадины. От большого давления заложило уши, а ноги с трудом рассекали воздух, ставший таким же плотным как океанская вода.
Кеко быстро покинула ресторанчик, хотя ощущала свои движения как в замедленной съемке. Переулок скрылся за поворотом, Могами убегала в спасительную темноту ночного Токио, так и не услышав настойчивый женский голос, звавший ее по имени.
— Котонами-сан? — Яширо неосознанно воскликнул сладкое на вкус имя, отдававшее горечью на кончике языка. Женская фигура замерла, — что вы здесь делаете?
Котонами обернулась не сразу, ее глаза по-прежнему пытались отыскать в темноте улицы силуэт Могами. Яширо сделал нерешительный шаг.
— Кеко, — голос Канаэ предательски дрожал, — кажется, она только что ушла.
— Что?! Мы должны вернуть ее! — Яширо решительно направился в сторону улицы, но тут же замер, почувствовав, как тонкие пальчики сомкнулись на грубой ткани его рукава. Канаэ смотрела куда-то себе под ноги.
— Не нужно, — голос спокойный, но почему-то из-за него сердце Яширо бешено колотилось в груди, — пусть идет к нему, так будет правильно.
Яширо порывисто выдохнул.
— Я бы выпила с вами кофе, Яширо-сан, если вы все еще этого хотите.
***
Такси остановилось на заднем дворе стеклянной многоэтажки. Могами осмотрела улицу через окно. Журналистов не было видно. Очевидно, основная часть собралась у главного входа в дом Рена, но и здесь нельзя было терять бдительность.
Могами прошла по двору, еле сдерживаясь, чтобы не бежать, привлекая лишнее внимание и оказалась у пожарного входа. Дернув ручку несколько раз, Могами раздраженно выдохнула. Конечно, чего еще она ожидала? Что кто-то оставит вход в элитный комплекс не запертым?
Похлопав по карманам, Кеко поняла, что оставила телефон в комнате. Отчаянье накатило на нее с новой силой. Есть ли вообще хоть малейший шанс встретиться с Цуругой Реном? Прижавшись спиной к холодному бетону, она медленно сползла по стене. Силы наконец-то покинули ее, но все же мысль о том, что с Цуругой ее разделяет расстояние всего лишь нескольких лестничных проемов, успокаивала. Здесь, под розовым, от городского неона, небом, дышалось легче, чем в комнате, где стены эхом повторяли слова Цуруги.
«Я прошу ее простить и забыть Фуву Шо сегодня навсегда.»
Кеко грустно улыбнулась. Как он может просить об этом? Как теперь ей забыть человека, который подтолкнул цепочку событий, приведших ее сюда, к бетонной стене элитной многоэтажки? Кеко тяжело вздохнула. Простить? Усмешка коснулась уголка рта. Как бы теперь не начать испытывать к нему благодарность?
Шум за углом здания заставил Кеко насторожиться. Кто-то шел в ее направлении.
— Какой принципиальный охранник, — говорил один из мужчин, — как будто ему здесь миллионы платят.
— Да брось, — ответил его спутник, — ты думаешь Цуруга сам не догадался ему приплатить за то, чтобы он никого не впускал? У этого парня денег немерено, ему обеспечить свою охрану проще простого.
«Папарацци», — догадалась Могами. Нужно было уходить, пока они ее не застукали. Стараясь держаться в тени, Кеко решила обойти двор, она не знала есть ли здесь другой выход, но надеялась найти хотя бы дырку в заборе, чтобы сбежать незамеченной.
— Черт, — выругался один из журналистов, — и здесь закрыто!
Могами слышала его голос проходя мимо тусклого фонаря, ее могли заметить в любой момент, но отчего-то злость на эту парочку была сильнее страха.
— Слушай, может кто из жителей сможет открыть? — Предложил второй.
— Ага, конечно — в голосе отчетливо слышался сарказм, — ты кого в такой час здесь встретить хочешь? Это тебе не Синдзюку.
— А вон там кто? — Могами резко остановлюсь, боясь пошевелиться. Кроме нее во дворе больше никого не было, ее заметили, — девушка, подождите минуту, — настойчив позвал журналист, — вы не могли бы нам помочь?
Кеко старательно игнорировала его голос и старалась быстрее идти вперед, но парочка уже направлялась в ее сторону и Могами не оставалось ничего, кроме как продолжать идти, а ведь она даже не знала есть ли впереди выход.
— Стойте! — Преследователи ускорили шаг и Могами еле сдерживалась, чтобы не перейти на бег. До ближайшего поворота оставалось не больше двадцати метров, нужно было только успеть повернуть.
— Пожалуйста, не пугайтесь, — голос мужчины напоминал тягучую патаку, такой же приторно сладкий и непременно вызывающий аллергию, — нам очень нужна ваша помо… — Свет фонаря на углу здания упал на игриво-рыжие пряди. Могами замерла на месте, не веря в происходящее. За поворотом был тупик.
***
По ощущениям прошло всего лишь мгновение с того момента, как пара журналистов превратилась в толпу, а свет фонаря заменили вспышки фотокамер. Кеко стояла в эпицентре ядерного взрыва, а вопросы журналистов осколочными попади в голову.
— Как давно у вас роман с Цуругой Реном?
— В каких вы отношениях?
— Вы изменяли актеру с Фувой Шо?
— Расскажите о вашем детстве!
— Как вы познакомились?
Могими смотрела прямо перед собой невидящим взглядом, а ее губы беззвучно повторяли «без комментариев». Лавина вопросов не оставляла шанса пробиться к спасительной тишине. На задворках сознания рассудок кричал: «Беги!». Но она стояла и только образ Рена в голове, ослепительно улыбающегося в камеры не давал ей сдаваться. Он справился, и ты сможешь!
«Я прошу ее простить и забыть Фуву Шо сегодня навсегда.»
Могами выдохнула. Он прав. Прошлое должно оставаться в прошлом. И сейчас самое время доказать это. Нужно только найти чуточку сил, и она справиться. Ей просто нужно доиграть эту роль и все закончится.
Мысли отказывались собираться, язык предательски онемел. Вопросов было слишком много, чтобы выбрать тот самый, который поможет выбраться.
Неожиданно Могами улыбнулась. Конечно, все так просто! Она актриса и все что ей нужно — это сценарий, нужен только подходящий. Взгляд встретился с объективом фотокамеры. Иногда не так уж и плохо, что жизнь — всего лишь строчки в твоей голове.
— Вы, право, ошибаетесь. Я совершенно не понимаю, чему я обязана честью вас лицезреть, — текст всплывал в сознании быстро, как на телесуфлере. Кеко произносила его интуитивно, а привычка и мастерство окрашивали интонации.
— Вы отрицаете вашу связь с актером Цуругой? — Тут же послышался следующий вопрос.
— Но, если вы были убеждены в неправдоподобности этого известия, — устами Кеко говорила Элизабет, или же она сама? Сейчас это не имело значения — то мне непонятно, зачем вы взяли на себя труд ехать в такую даль. Чего вы хотели добиться?
— Так вы опровергаете утверждение, что возлюбленной Цуруги Рена являетесь вы?
— Я отнюдь не притязаю на такую же искренность. Вы способны задать мне вопросы, на которые я предпочту не ответить.
— Правда, что Рен уже сделал вам предложение? — Вопрос задала девушка, ее профессионализма не хватило, чтобы скрыть нотки зависти, в то время, как на лице отражался саркастический скепсис.
— Должно быть вы считаете это невозможным? — Кеко было приятно наблюдать как меняется выражение лица журналистки.
— Так это правда? — Продолжала девушка, — ответьте.
— Должна ли я раскрывать перед вами — посторонними мне людьми все то, что хранится глубоко в моем сердце? Брак ли это, или глубокая привязанность. Какое вы имеете отношение к тому, что происходит между двумя людьми равных по духу и близких по стремлениям?
Наступила длинная пауза. Тишину ночи нарушали только щелчки затворов фотокамер и гудение проводов. Могами спокойно улыбнулась, кажется, Элизабет Беннет покинула ее тело, перед уходом аккуратно расставив все мысли по полкам.
— Простите, если была слишком резка, — уже спокойнее продолжила Кеко, — Я действительно не считаю нужным комментировать происходящее, по крайней мере, сейчас. Я прошу вас оставить дом Цуруги-сана, позже он даст вам подробные разъяснения. Мы оба. А сейчас я бы хотела уйти. Сегодня был невероятно долгий день.
Могами сделала несколько шагов вперед, журналисты расступились, пропуская ее к выходу. Лица коснулся свежий ночной воздух. Могами чувствовала свободу. Яркий свет фар ослеплял глаза, сзади все еще слышались разговоры папарацци.
— Могами-сан! — Встревоженный голос менеджера дошел до опьяненного свободой рассудка не сразу. Девушка подняла голову.
— Кеко, — обеспокоенное лицо Канаэ, выглядывающее из окна пассажирского, заставило очнуться окончательно, — сюда!
Кеко встряхнула головой, сбрасывая оцепенение, и поспешила к автомобилю. Яширо не заставил долго ждать и в следующую минуту журналисты, их фотокамеры и задний двор элитной многоэтажки оставались далеко позади. Кеко хотелось спать.
