Любовь, сожженная заживо.

Средневековая Англия, узкие улочки пропитаны запахом навоза, гнилью и людским потом, исходящим от усталых крестьян, невообразимый для нас запах. Смесь гнилой рыбы, мочи и затхлого запаха около Темзы ничуть нельзя сравнить с тем прекрасным городом, который мы можем посетить ныне. Реки, набережные, площади, пригороды да и сам дворец издавали затхлую вонь. Бедные горожане в нестираной, пропитанной потом одеждой: они не мылись годами, гнилой запах изо рта, маслянистые пряди волос, вши, большинство из них имели веер неизлечимых болезней, что передавались из поколения в поколение. Инквизиция сжигала ведьм на костре, да и не только их, а всех, кто перечил канонам церкви. Даже Его Величество Король не имел таких полномочий, какими пользовался Патриарх. А правил в то время Майк Грасси, имея довольно приличный возраст для того времени: сорок лет, двадцать пять из которых он занимал престол. Его лицо полнилось морщинами, что достались ему за годы восседания на троне и постоянных изнурительных войн и крестовых походов, карие мудрые глаза, запорошенные грустью былых воспоминаний, дряблая кожа; он был стар, кончина близилась, поэтому нужно было как можно скорее короновать своего единственного сына, дабы враждующие династии не свергли его при первой попавшейся возможности, как часто происходило в те времена: — Я, Его Величество Королевства Англии, отдаю приказ на коронацию Митчелла Грасси, наследника престола королевского. В скором времени придет мне конец, и мой долг сберечь величие моего государства, его славу, что ширится по всему миру. Сын мой, теперь на тебе вся потуга правление, хранит же тебя Господь от напастей и недоброжелателей лихих, что посягают на престол королевский, будешь ли ты верным Иисусу и Англии, положишь ли ты тело своё в бою беспощадном за неё? — Да, Ваше Величество. — стройный, миниатюрный брюнет, тонкие пальчики, карие глаза, неимоверно худые ноги, приталенный костюм, неужели это ангел, сошедший с небес? Сон ли это? Митчелл Грасси —наследник престола; он выглядел обворожительно, его красота ослепляла, завораживала, сводила с ума. Эта девственная сакура, прекрасный цветок, аромат которого хочешь вдыхать и вдыхать, его скулы, пухлые губы, густые брови. Он —неимоверное творение среди всего того хаоса, что творился вокруг. — Готов ли ты, сын мой, владеть Королевством Англии по чести и праву, традиций не рушить да в Бога верить? — Да, Ваше величество. — с некой застенчивостью в голосе ответил Грасси. Он никогда не был высокомерным или заносчивым, несмотря на свой статус, в детстве он переодевался в крестьянскую одежду и игрался с мальчишками, живущими неподалеку, и вот как раз в один из таких дней сотворилась эта дивная история о Принце и уличном музыканте. — Ребята, ребята, смотрите, это же Митчелл. — промолвил мальчишка у реки. — Митчи, скорее иди к нам, мы сегодня ловим рыбу. — Да, и каков улов? — мило усмехнувшись, побежал Грасси, внезапно споткнувшись об камень у реки. — Акуратнее, — милый мальчишка с золотистыми прядями волос подал ему руку, дабы помочь подняться. — Давай-ка, ты не ушибся? — Не... Нет. — Его лицо залилось краской, лишь он увидел блаженно-синие глаза блондина: ему было пять лет, и он впервые полюбил, полюбил до неимоверности. — Как тебя зовут? Давай-ка руку. — подняв маленького брюнета, мальчишка улыбнулся, поправив его небрежно взъерошенную челку. — Митч, Митч Грасси... — А я Скотт, Скотт Хоуинг. Это была их первая встреча, года летели, они каждый день встречались у реки, баловались, брызгались водой, играли в жмурки, влюбляясь в друга. И вот уж пролетело второе лето их детского веселья, детской и девственно чистой любви, невинной, как слеза младенца. — А хочешь, я сыграю для тебя на флейте? Мои родители — уличные музыканты, вот отец и научил меня однажды. — Скотт начал наигрывать нежную мелодию, от которой глаза Грасси засветились, как огни маяка в ночной мгле, его лицо озарила нежная улыбка, ведь он никогда не слышал такой чудной игры на флейте. — Это прекрасно, знаешь, я бы слушал эту мелодию вечно и любовался бы тобой... — Тебе правда нравится, Митчи, тогда я буду каждый день играть для тебя у реки, а если хочешь, то прибегай к мостовой. — застенчиво произнес мальчишка. — К мостовой? — Да, я и мой отец играем там вечером, чтобы заработать немного денег, их хватает на еду, а иногда даже на сукно для одежды, а кто твои родители? — Эм... Мой отец, он... Как это называют, Кор... портной, да он шьет одежду. — он уже было хотел открыть загадочную тайну о себе, но что-то его остановило, сдержало. — Портной? Неужели ты сын Мистера Каплана? — Не... Нет... — Но Мистер Каплан единственный портной в округе, которого я знаю... — Мой отец Майк Грасси, он портной, и клянусь, очень хороший. — Его Величество зовут так же, дивно. Вот уж им десять лет, они юнцы, которые вот-вот отправятся в полет взрослой жизни. Как и обычно, Скотт играл на флейте, а Митчелл упоительно слушал его, наслаждаясь каждой ноткой этих неимоверных мелодий. И вот однажды королевская карета проезжала около мостовой, толпа горожан, припавши на колени, приветствовала Его Величество, как вдруг Грасси услышал знакомую мелодию и попросил остановить карету, дабы повидаться со своим другом. — Папочка, можно мы кинем монету этому мальчику? — Разве Принц должен бросать монеты уличному cброду? — грозно нахмурившись, спросил Король. — Всего лишь одну монету, папочка. — Вот тебе монета, живее. Хоуинг внезапно увидел знакомое личико и тонкую ручку, что просовывала монетку из окошка кареты. Неужели Грасии — принц, сын Его Величества? —Митчи?.. Ты ли это? — с некой застенчивостью произнес блондин. — Скотти... Карета умчалась вдаль, а мальчишка всё никак не мог осознать произошедшее пару секунд назад; пока горожане расходились по пропитанным вонью улочкам, он думал о нем, он думал о Митчелле. Правда ли это? А через день они вновь встретились у реки, где Грасси рассказал о том, что он действительно принц, но ему всегда хотелось быть обычным мальчишкой, плескаться в реке, бежать с горы по зеленой весенней траве, что плескалась в лучах солнца и утренней росе, собирать лесные ягоды и ловить рыбу, а еще он просто любил слушать, как Скотти играет на флейте эти прекрасные мелодии. И вот им пятнадцать лет, они молоды и влюблены в друг друга, но как же трудно признаться в своих чувствах, зная, что тебе грозит инквизиция, а еще труднее скрывать это трепетное ощущение, которое переполняет тебя, твое сердце. Митчелл иногда тайком приводил Скотта в Букингемский замок, и они прятались меж кустох ароматных роз, вдыхая их запах. — Эм... Можно я кое-что сделаю? — застенчиво произнес Митчел. — Можно? — Д-да...— глаза Скотта засверкали, когда Митчелл приблизился к нему, взяв за руку и нежно поцеловав в губы, ожидая реакции блондина, которая не заставила себя ждать. Хоуинг провел рукой по скуле Грасси, целуя его пухлые губы с привкусом корицы, их теплое дыхание приятно согревало, а мысли были пьяны от любви к друг другу. Они до самой полночи просидели, целуясь и держась за руки, под звездным небом и луной, что освещала замок, и были счастливы в этот прекрасный день. — Готов ли ты от сего дня быть опорой и надеждой Королевства Англии да всех подлежащих ей земель, сын мой? Ведь когда мне было пятнадцать лет, я так же взял на себя этот ответственный долг перед народом и самим собой, Митчелл. — Да, Ваше Величество, я клянусь бы... — внезапно в Королевскую палату ворвалась инквизиция, схватив Митчелла. — Отпустите моего сына, да как вы посмели ворваться в мой замок?! — грозно прокричал Его Величество. — Принц совершил смертный грех, целуя уста молодца, содомиты не должны жить, их нужно испепелять до тла во имя Господа Всевидящего, отдайте приказ на смертную казнь Митчелла Коби Грасси и Скотта Хоуинга или же церковь свергнет вас. Глаза брюнета наполнились слезами: — Ваше Величество, прошу, выслушайте меня, прошу, папочка... — Прочь, паршивец!