В гостях

Смерть, на самом деле, терпеть не может пытки. На зажим в руках Войны он смотрит с раздраженной усталостью — тот с какой-то несвойственной ему аккуратностью берет почему-то инструментом самый чистый платочек из небольшой кучки грязных тряпок, после чего легонько вытирает кровь с детского виска. Голод смотрит с дальнего угла дикими глазами то на девочку, скулящую и еле дергающуюся в кандалах, то на Войну и Смерть. Те двое упорно делали вид, что третьего брата здесь нет, что он не вздыхает безжизненно каждый раз, когда ребенок еле отстраняется в сторону, подальше от жгучих прикосновений холодного металла. Всего лишь зажим в руках Войны становился пыточным инструментом, а война сама по себе была той еще пыткой. Удивительно, что в условиях, в которых держали принцессу, еще не прибежал вездесущий Мор. Война отошел на шаг, отложил зажим, окинул взглядом изувеченное тело. Голод опустил худющее лицо, а Смерть наконец встал. Достал свою старехонькую косу. В умелых руках даже обычная коса становится зажимом человеческих жизней.