ᛟ
Песня — All The King’s Horses/Вся королевская конница — Karmina Я выбиваю лед из своих костей Пытаюсь не чувствовать холода Я не могу перестать думать о том времени Когда все было прекрасно, все было моим Все было прекрасно, все было моим Вся королевская конница и вся королевская рать Не смогли бы собрать меня снова воедино Вся королевская конница и вся королевская рать Не могут собрать меня снова воедино Я бегу, закрыв глаза рукой Слепой, но всё ещё живой Могу ли я вернутся по собственной воле Но разве это все еще дом, когда ты совсем один Разве это все еще дом, когда ты совсем один Вся королевская конница и вся королевская рать Не могут собрать меня снова воедино Вся королевская конница и вся королевская рать Не могут собрать меня снова воедино Ведь есть причина, почему я все еще держусь Я никогда не знал, что так все случится И побегу быстро, переживу Всех, кто сказал мне нет… Вся королевская конница и вся королевская рать Не могут собрать меня снова воедино Вся королевская конница и вся королевская рать Не могут собрать меня снова воединоᛟ
Они сразу привлекали внимание: торчащие в разные стороны скрученные конечности. Словно ветви, перекрученные слишком во многих местах. Он лежал лицом вниз, прижимаясь к каменной поверхности в кровавом поцелуе. Магнус шел к лестнице, обходя мертвеца. Не касаясь перил, забрызганных какой-то серой субстанцией, он поднимался вверх. Если бы Магнус заглянул за перила, то снова увидел бы труп мужчины, лежащий по центру нижней площадки. Эту мрачную картину нарисовал он себе сам. Стук ботинок Магнуса отражался эхом, сопровождающим каждый его шаг. Когда он добрался до следующей площадки, ему открылся прекрасный вид на второе тело. Он упал там же, где раньше стоял и бросал вызов Магнусу каких-то четыре часа назад. Раздался еще один звук, который тоже начал эхом отражаться от стен. Достав телефон из одного из множества карманов его штанов, Магнус осторожно посмотрел на номер, высветившийся на экране, прежде не прижать трубку к уху. — Рафаэль, — поздоровался он, продолжая идти вперед. — Магнус? — голос на другом конце звучал вопросительно. Но потом видимо Рафаэль решил, что слух его все же не обманывает, поскольку тот продолжил разговор руганью. — Почему ты не отвечаешь на телефон? Зачем тебе вообще он тогда нужен? Я пытался дозвониться тебе раз сто за последний час. А это означает, что я добровольно пережил пытку твоей голосовой почтой. Ты вообще в курсе, насколько у тебя невыносимое приветствие? — Рафаэль сделал паузу, чтобы перевести дыхание, которое ему вообще не было физически необходимо. — Ты его сам слышал? Скорее, все это было сказано только для достижения определенного эффекта. — Я сам его записал, Рафаэль, — отметил Магнус. — Наверное для того, чтобы заставить людей плакать. Магнус глубоко вздохнул и спросил, — Ты звонишь просто чтобы пожаловаться? — Нет, — ответил Рафаэль, и теперь, когда он выплеснул все свое раздражение, его голос снова стал совершенно спокойным. Само то, что он вообще потерял самообладание, было необычным событием. Исходя из скудного опыта Магнуса, была только одна ситуация, в которой удалось вывести Рафаэля из себя. Так что если никто случайно не поджег его волосы, то у него не было никакой причины нервничать. — Поскольку я не смог с тобой связаться, то решил позвонить Катарине и узнать, знает ли она где ты. И вдруг, внезапно, ответил ты. — Ты меня нашел, — подтвердил Магнус и остановился перед входной дверью, которая была все еще приоткрыта. В небольшую щель было видно, что внутри темно. — Когда ты не ответил, я боялся, что ты сделал что-нибудь глупое. Магнус положил руку на тонкую дверь, едва толще картона, потом толкнул ее, зашел внутрь и закрыл дверь за собой. Из-за пепла и копоти казалось, что внутри царит бесконечная ночь. Хотя было больше похоже на сумерки. Магнус провел рукой по почерневшей стене в попытке найти выключатель. Ладонь скользнула по неровной поверхности прежде чем достигла цели. Пластик наполовину расплавился, и сам рычажок лишь немного выступал. Магнусу удалось его переключить, и люстра, висящая в центре гостиной, ожила и залила светом разрушенную комнату. Всего мгновение, и вся люстра рухнула пол, разбиваясь вдребезги. Снова стало темно. От сильного удара в воздух поднялось облако пепла. — Хотя это… — Магнус едва удержался от кашля, — Несомненно похоже на меня, тебе стоит изъясняться точнее. Магнус, прищурившись, посмотрел на обломки люстры вместе с кусками гипсокартона и ногой оттолкнул их в сторону. — Круг напал снова. И поскольку нефилимы из Института появились там очень быстро после нападения, — Рафаэль еще раз демонстративно вздохнул, — У меня ужасное предчувствие, что ты каким-то образом к этому причастен. — Что? — Магнус сильнее сжал телефон, одновременно стараясь расчистить себе путь. — Когда? — Сегодня вечером, — ответил Рафаэль. — В парке Инвуд Хилл. На этот раз напали на стаю оборотней. Это был одно из тех девяти мест, где недавно заметили Круг. Должно быть, Сумеречные охотники, которых туда послали, опоздали. — На нью-йоркскую стаю? — Нет, — ответил Рафаэль. — Это была маленькая стая с Манхеттена. Я даже не знаю, выжил ли их вожак. Магнус устало провел рукой по лицу, — Сколько погибших? Рафаэль хмыкнул, — Ты же знаешь, какие эти оборотни. Они не делятся информацией. Они все такие. Ложь и секреты всегда были способами выжить в их мире. К врагам и союзникам относятся одинаково, потому что в конце концов и те, и другие, скорее всего, потом ударят тебя в спину. Но Магнус не стал об этом говорить. Иногда не нужно лишний раз напоминать о жестокой реальности. — Но Круг действует как в прежние времена, — продолжил Рафаэль. — Они снова собирают трофеи. И снова он вспомнит тот ответ на свой вопрос «почему?». Он предпочел бы не знать ответа, но уже не мог этого изменить. Причины просто не было. Круг брал то, что хотел. Жестокость, примененная к Катарине, была всего лишь побочным действием, дополнительным удовольствием, просто потому что ее метка мага привлекла внимание. Если бы они добрались до него, то наверняка попытались вырезать его глаза. Может быть, они бы даже проявили милосердие и оставили его в живых, хоть и слепым. Всего лишь неудачное стечение обстоятельств, и ничего больше. — Сложно избавиться от своих привычек, — заметил Магнус, наконец переступив через остатки люстры. Он раздумывал над тем, что члены Круга забрали у волков, пока шел дальше по квартире. Когти? Может мех? Возможно, лапу оборотня или может две, на удачу. Магнус дошел до кухни и, не обращая внимания на творившийся здесь беспорядок, остановился перед разлагающимся трупом. — Нам нужно уходить. Все, кто еще остался, уйдут после произошедшего, Магнус, — продолжал говорить Рафаэль, его голос звучал серьезнее обычного. — Нам нельзя здесь больше оставаться. Магнус ногой перевернул тяжелое тело на спину. На мертвом лице женщины теперь навсегда застыло кукольное выражение: глаза широко раскрыты в ужасе, опухшие губы удивленно приоткрыты. — Я знаю, — ответил Магнус, убирая ногу. — Мне просто нужно сначала кое с чем разобраться. И больше я сюда никогда не вернусь. — Хорошо, — согласился Рафаэль. — Ты ведь позаботишься о том, чтобы и Катарина уехала? Дыхание у него не перехватило, боли осознания не возникло. Он сомневался, что хоть что-то еще сможет его задеть. — Она мертва, — сказал Магнус Рафаэлю. — Она встретилась с Кругом. Стало так тихо, словно Рафаэль вовсе не дышал. Повисла тишина, пропитанная их общими потерями. Было бесполезно что-то говорить после столького пережитого. — Ты их прикончил? — спросил Рафаэль. — Всех? Магнус криво улыбнулся и постарался не думать, как сложно было ему это осуществить. — С некоторыми сложностями, но да. — Хорошо, — заключил Рафаэль. — Встретимся подальше от этого города. — Встретимся, но не жди меня, — Магнус посмотрел на треснувшие часы на стене, стрелки на них остановились на без четверти девять. Рядом с ними в стене зияли дыры. — Уходи сегодня. — Будь осторожен, Магнус, — сказал Рафаэль. — Ты тоже, — ответил Магнус, а затем звонок закончился, и голос Рафаэля пропал. Положив телефон в карман, Магнус взглядом отмерил расстояние между окном и местом, где он сейчас стоял. Затем он наклонился и схватил тело женщины за запястья. Магнус перетащил ее тяжелое тело к окну. В оконной раме торчали осколки разбитого стекла, как оскаленные голодные зубы. Магнус нагнулся, крепко обхватил тело за шею и талию и поднял его на подоконник. Тело женщины повисло, одна половина внутри квартиры, а вторая — снаружи, на улице. Магнус подтолкнул его коленом. Тело камнем упало вниз, подчиняясь беспощадному закону гравитации. Он не услышал звука удара, да он его и не слушал. Только кровавый след остался на подоконнике там, где осколки стекла разрезали кожу мертвой женщины. Магнус начал слегка двигать пальцами в воздухе, словно в тон ночному ветру, гуляющему по пустой комнате, и осколки стекла, разбросанные около его ног, начали двигаться. Оконное стекло восстановилось, вернулось к своему нетронутому состоянию, словно его никогда не разбивали. Когда окно снова стало целым, Магнус бросил взгляд на улицу, прежде чем отвернуться. Там теперь лежало три тела, под открытым небом, павшие, как когда-то ангелы. Это, без сомнения, семейная традиция. Единственным преимуществом этого неудачного сходства был то, что руны на телах все еще работали, даже когда у хозяина больше не билось сердце. Иначе шныряющая по округе полиция доставляла бы неудобства. Магнус подошел к кухонному столу, наклонился, достал ведро и поставил его под кран. Когда налилось достаточно воды, почти до краев, Магнус вынул ведро за ручку и аккуратно обошел стол, разломанный надвое точно посередине. Плита была опрокинута. Он перешагнул через нее, стараясь не задеть красную лужу на полу. Холодильник был все еще накренен, видимо не мог решил что ему делать, просто сдаться и упасть или бороться и встать прямо. Поставив ведро на пол, Магнус вернул холодильник на положенное ему место. Затем он встал на колени, опустил сухую тряпку в горячую воду и принялся за работу.ᛟ
— Слава богу, что здесь линолеум, — застонал он через час, отчистив наконец последнее пятнышко, которое отказывалось исчезать. Пол был все еще грязным, но, по крайней мере, он отчистил всю кровь из трещин. Магнус сел на колени, отбросил назад прям упавшую на глаза челку и потянулся за ведром. Он обмакнул туда тряпку и отжал ее, а потом оценил результат. Вода, в которую опускал тряпку после протирания пола, медленно меняла цвет. Сначала изменилась с чистой на розоватую, потом розовую, потом малиновую, потом рубиновую и только потом превратилось в ту, которой стала сейчас - темно-красную. Он продолжал тереть до боли в спине и усталых руках. Магией это сделать было бы проще и быстрее. Несколько щелчков пальцев и можно было бы вернуть все как было. Ему ведь все равно придется использовать магию, если только он сегодня не станет внезапно еще и плотником и электриком. Но не сейчас. Сейчас он мог тереть пятно и точно знать, как знает сейчас, что его дрожащие плечи начинают болеть, как и все его тело в попытке его остановить. Что все это настоящее, что все это действительно произошло. Легко было забыть, положиться на свою магию и позаботиться обо всем на свете. Но это была скользкая дорожка, заставляющая забыть самый главный урок из всех: магия никогда не сможет исправить настоящие проблемы. Те самые, которые не дают уснуть по ночам или преследуют в самых темных кошмарах. Конечно, магию можно использовать, чтобы вызывать демонов из самых темных глубин ада или ангелов с небесных высот. Ее можно использовать во благо и во зло. Она может вырвать людей из лап смерти. Но как только они умерли, было уже слишком поздно. Она никогда не могла изменить того, что уже произошло или повернуть время вспять. Магия не могла отменить того, что уже случилось, а потому была бесполезна, словно ее и не было совсем. К чему вообще обладать ею, если нельзя изменить ничего из того, что действительно имеет значение? Наконец, благодаря его усилиям, пятно отошло. Магнус разогнул спину и потянул ноющие мышцы. Поднявшись на ноги, он подошел к раковине и вылил туда грязную воду. Магнус ополоснул руки, но даже когда уже чистая вода стекла с них, на руках все еще остались бледная пятна, которые отказывались сходить. Магнус наклонил голову над раковиной и начал брызгать ледяной водой на щеки, пытаясь смыть истощение, искажающее мягкие черты его лица. В последний раз, когда ему пришлось этим заниматься, он делал это не один. Когда Рагнора убили, пришла Катарина и помогла ему убраться. Они смеялись, пока разбирали его вещи, перебирали драгоценные воспоминания и продолжили смеяться, когда Катарина случайно наткнулась на Белую книгу. Они радостно улыбались, потому что вдвоем не так тяжело переживать произошедшее. Но здесь он было один и если бы рассмеялся прямо сейчас, то ни у кого даже вопроса не возникло о том, сошел ли он с ума. Вменяемые люди не смеются в одиночестве. Но опять же нормальные люди не сидят по локоть в крови, так что может понятие нормальности вообще нельзя к нему применить. Магнус вытирал руки и рассматривал часть комнаты и кухню, чтобы понять, где стоит начать. Проблема была в том, что где бы его взгляд ни остановился, вокруг все было в одинаковом состоянии: всю разрушено так или иначе. Время летело, пока он чинил стулья с отломанными ножки, вешал обратно картины, упавшие со стен, починил трещины на полу, оставленные клинками Серафима. Пепел развеялся, и почерневшая дверь восстановилась. А за дверьми квартиры все еще была ночь. Часы на кухне, заставшие на без четверти девять, медленно и неумолимо начали двигаться. А потом больше нечего было делать. Магнус запер входную дверь и починил сломанную люстру, упавшую в прихожей. Он провел кончиками пальцем по обоям на стене и почувствовал их нетронутую поверхность. Еще немного времени заняло дойти до двери и взяться за ручку. Было невыносимо больно войти внутрь, а затем еще и закрыть за собой дверь вместе со всем оставшимся снаружи миром. Он, моргнув, уставился в темноту, которая уже была не такой непроницаемой, как когда он здесь был здесь и заходил в ванную. Магнус взялся за ремень сумки, которая все еще стояла здесь нетронутой, и пошел вперед. Странно было подходить к ее кровати, не сказав ей ни слова, не посмотрев на нее и не заговорив. Это была ее спальня, ее квартира, но без Катарины это был словно чужой дом. Ее голова лежала на той же подушке что и раньше, тело в той же позе. Осторожно и нежно Магнус просунул одну руку ей под шею, а другую — под колени, и переместил ее на другую сторону матраса. Пропитавшиеся простыни прилипли к спине Катарины, напрочь сцепившись с ее окровавленной спиной, пока Магнус не прижал их коленом, и они наконец отошли. Магнус опустил ее тело, освободил руки и уверенным движением расстегнул сумку. Он понял, почему Джейс побледнел и почему он подумал, что может не стоит отдавать ему сумку, учитывая его предыдущую реакцию, последовавшую за пониманием. Но тогда это просто были непроизвольные действия, вызванные шоком. Теперь же, когда его тело наконец слушалось его, он тоже не моргнул. Может, это зрелище было особенно отталкивающим для Джейса, поскольку тот не видел, какие повреждения клинок Серафима может нанести живому существу, но Магнус такое уже видел не раз. Даже когда он раскладывал холодные куски кожи на запачканные простыни, разворачивая рваные края так, чтобы они не свернулись, он не дрогнул. Прикрепленные к коже куски мяса и обрывки окровавленных сухожилий были только тем, что они есть — куски отделенной плоти. Это его не ужасало. Только не сейчас, когда он видел вещи гораздо хуже. Потянувшись к Катарине, Магнус снова поднял ее и мягко положил ее на спину туда, где она раньше лежала. Когда все было готово, он сжал ее руки и прижался губами к ее пальцам. В этот раз его магии не нужно было бороться с ее, и все прошло легко. Зажило все, что не могло собраться раньше, стерлись все следы жестокости и боли — как будто они были не более, чем воспоминания. Но Катарина не вспомнит ничего из этого. Ни страданий, ни мучений, ни металлического запах крови. Она свободна от всего этого, и несмотря на то, как сильно он себя ненавидел за это, но он не мог не завидовать ей. Всего на секунду, едва дольше удара сердца, он искренне ей завидовал. И Магнус знал с абсолютной уверенностью, что если бы его уже не ждал ад, то за одну эту мысль он бы туда отправился. И все же понимание этого не остановило его от этого желания, только на секунду. Просто чтобы все это исчезло. И это была самая эгоистичная вещь, которую он когда-либо желал. Он заслужил чувства вины, страдания и агонии. Потому что она умерла, и он в этом виноват. Ему не нужно было проверять ее спину. Магия уже исправила все, что сделал клинок, но он не удержался. Слегка погладив пальцами, Магнус почувствовал неповрежденную кожу и улыбнулся еще раз, посмотрев на ее умиротворенное лицо. — Я знаю, мы говорили об Испании, но я немного задержусь, — его голос прозвучал оглушающе в тишине комнаты. — Я знаю, — продолжил Магнус с неестественным смехом, — Опаздываю как всегда. Магнус потянулся к ней и погладил по щеке. — Передай Рагнору от меня привет и скажи ему, что это я случайно сел на его ситар. Я обвинил тебя. Именно поэтому он отказывался говорить с тобой те три месяца в 1788, — он снова улыбнулся, и в этот раз улыбка осталась на его лице. — Я должен был раньше тебе сказать. Он хотел рассказать ей о стольких вещах. Миллионе ошибок, которые он хотел исправить. Но сейчас было слишком поздно. Ее больше здесь нет. — Будь счастлива, Кэт, — сказал он, хотя она и не могла его услышать. Катарина не верила в рай, но она и в ад не верила. Однажды, кода этот вопрос возник, она сказала, что уверена в этом. Спокойна и в мире с самой собой. Она не боялась того дня, когда все закончится. — Будь счастлива, где бы ты ни была, — Магнус продолжал гладить по ее скуле мягкими пальцами, нежно отведя волосы, пока лежала рядом с ним без движения. — Я обещаю тебе, я убью его. Неважно, чего это будет стоить, я клянусь, он умрет, — он поцеловал ее в висок и задержался там. — Я заставлю его страдать, — прошептал он, поцеловав ее в последний раз. — Я смогу. Отодвинувшись от нее, Магнус заставил усталость отступить. Он не может поддаться. Только не сейчас, когда у него есть неисполнение обещания. Он отпустил ее руки, а потом поднял свою ладонь в воздухе над ее телом. — Nec spe nec metu.* Он провел рукой по ее спутанным волосам, вниз к запачканной коже и ниже, к ее ногам. Когда он вел руку, из нее исходил радужный, сверкающий свет. Вскоре в комнате уже не было тихо. Звук хлопающих крыльев заполнил ее, изгоняя из комнаты пустоту. Некоторые из них крутили любопытные головы во все стороны и осматривались вокруг, другие издавали непонятные мелодии. Магнус отступил назад и подошел к окну. Старая створка поддалась с протестующим скрипом. На улице сладко пахло после оглушительной грозы. Солнце только начало подниматься над горизонтом. Оно еще не поднялось над жилыми зданиями, которые перекрывали вид своими мрачными контурами. Но там, где здания расходились, через узкую улочки, которые составляли город, сиял золотой свет рядом с серым бетоном. Пока он стоял там, пока они пролетели мимо, хлопая крыльями. Они следовали ветрам, зовущим их домой, и устремились в небеса, пока не растворились в лазурной синеве сегодняшнего дня. Мягкое перо коснулось его руки. Последняя синяя сойка уже сидела на подоконнике. Ее светло-коричневая грудка переливалась несмотря на сумрак, царящий в спальне. Она начала хлопать крыльями снова и снова, но похоже не торопилась улетать. Казалось, птица чего-то ждала. Ее маленькая головка повернулась к нему. Магнус тоже смотрел на нее: на перья всех оттенков синего, гордо поднятую голову, глаза не черного, а цвета самого глубокого моря. — Я очень скучаю по тебе. Птица улетела, прямо в неизведанное. Она направилась на восток, туда, где солнце все еще поднималась на небосвод. Птица летела и летела, но не сразу исчезла, весело танцуя на ветру. Наконец осталась только светлая точка на фоне темного города. Словно снежинка в начале апреля. Высунувшись из окна и держась за подоконник, Магнус произнес, — Selamat jalan, — ветер сорвал слова с его губ, и они улетели как и все, что ушло навсегда. Пятью этажами ниже бездомный кот громко рылся в мусорном контейнере в поисках завтрака. Раздраженное мяуканье раздавалось из ближайшего переулка, и громкий звук отражался от зданий. В квартире рядом семейная пара громко ссорилась. Все эти звуки составляли симфонию нью-йоркского утра, типичное приветствие восходящему солнцу.ᛟ
За высокими окнами медленно падали снежинки. Они едва-едва опускались и ложились на уже покрывающее землю толстое и пушистое белое одеяло — единственное светлое, что разбавляло бесконечную тьму глубокой ночи. Бесчисленное количество оконных стекол отражали его сидящую за столом фигуру со всех сторон. Там же отражали и яркие языки пламени из массивного камина. Казалось, что оконные стекла сами созданы из огня: оранжевый, желтый и красный смешались с их прозрачным цветом, пока не стало, будто весь мир, отражаемый в этих стеклах, был поглощен адским пламенем. Отблесков света, расходящихся от камина по всему кабинету, было недостаточно для изучения пергамента. Но сейчас дополнительное освещение не могло бы помочь. Черные буквы непонятными закорючками смотрели на него. Но по тому, как они скакали на строке, словно написавший их боялся, что у самих слов есть острые зубы, и они не колеблясь прольют кровь, по всему этому было понятно, что перед ним какой-то демонический язык. Судя по всему, это была потрескавшаяся кожа животного, на которой были начертаны эти письмена, а сам манускрипт был гораздо старше окружавших его стен. Без сомнения, возраст этой вещи был на несколько столетий старше его самого. По типу строения предложений, что были написаны без перерывов, перед ним лежала история с грубыми зарисовками. Казалось, что ребенок, достаточно взрослый, чтобы знать, о чем идет речь, нарисовал безликие фигуры с единственным стремлением изобразить их гротескно. Фигур было пять, все черные, словно отражения друг друга. По тому, как искажены были их тела, казалось, что они испытывали муки смерти. Мерцание пламени, его колыхание от легкого дуновение ветерка, заставило Магнуса понять голову. Отсутствие света имеет свои преимущества. В этих длинных тенях, укрывавших все уголки, трещины и прячущих все дальние закутки, ему очень легко раствориться. Он наблюдал, и его кошачьи глаза внимательно следили за малейшим движением. Наблюдали, как человек, вошедший в комнату, его совершенно не заметил. Когда мужчина повернулся к нему спиной, Магнус воспользовался моментом и громко постучал пальцами по столу. Эффект был мгновенным. Мужчина быстро развернулся и одновременно отпрыгнул назад. Ломкий звук раздался на всю комнату, когда он ладонью случайно задел клавиши огромного рояля. Его глаза и так большие от рождения, округлились еще больше, казалось они вот-вот выпадут из орбит. — М-м-м-ма-гн-гн-нус? Тот факт, что он его узнал, видимо совсем не успокоил Ибрагима. Он все еще не отводил взгляда, а его рука так и замерла на рояле позади него. — Ты стал сильнее заикаться, — заметил Магнус, продолжая постукивать пальцами. Этот постоянный звук мог быть успокаивающим. Хотя бы вначале. — Если бы я не знал тебя так хорошо, то мог бы предположить, что ты не ожидал меня увидеть, — Магнус улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. — Но поскольку я не получал известий от тебя уже больше месяца, то почему ты так удивлен моему визиту к тебе домой? Ибрагим сглотнул и дернулся под пронзительном взглядом Магнуса, но его рот так и остался напряженно сжат. — Прошлой ночью умер мой друг, — сказал Магнус спокойным тоном, но его взгляд не отпускал стоящего напротив человека. — Можешь представить мое удивление этому непредвиденному факту. И вот я здесь, чтобы задать тебе вопрос, — его пальцы замерли, и комната погрузилась в тишину. — Ты предал меня? Это был простой вопрос. С ответом — да или нет. Но для Ибрагима казалось, что это был вопрос о происхождении вселенной. Его лицо покраснело, словно он попытался сказать все звуки одновременно. Пока он пытался справиться с собой, Магнус не двинулся с места. Стоя там, во всей своей неподвижности, он был похож на кота, гипнотизирующего пойманную в ловушку мышь. — Я-я-я н-не з-з-знаю. Н-н-нет. — Ибрагим так старался выговорить, что совершенно перестал контролировать свои движения. Его обычная тревожная натура показала себя, голова отрицательно моталась из стороны в сторону, тело дрожало, а плечи сложились так сильно, что его тело казалось еще меньше. — Я-я н-не ст-стал бы. Н-ник-никогда. Магнус откинулся в кресло. Блики огня мерцающим светом покрывали половину его лица, а вторая утопала во тьме. — Лучше молись своего богу, которому ты там поклоняешься, чтобы я не выяснил, что ты имеешь к этому отношение, — небрежно сказал Магнус, словно он просто вел вежливую беседу о погоде. — Ведь если это так, я оторву мясо с твоих костей, пока ты еще будешь дышать. Было хорошо видно, даже с расстояния, как все краски исчезли с лица и шеи Ибрагима. — А теперь, — заявил Магнус, возвращаясь к другому вопросу, — Я был более чем терпелив, но сейчас мое терпение вышло. Я даю тебе еще три драгоценные недели, чтобы достать то, что мне нужно. Он положил ладонь рядом с развернутым свитком и встал. Ибрагим все еще не сводил взгляда с кончиков пальцев Магнуса, которые теперь лежали на столе, словно он ждал и боялся той минуты, когда там появятся искры. Магнус отошел от стола и высоко поднял воротник, защищающий его от уличного холода. Он едва взглянул на дрожащую фигуру и добавил, — Я жду результатов. — М-м… — Первый же заикающийся звук заставил его руки замереть на плотной ткани пальто. — М-мне н-ну-нужно б-бо-больше в-времени, — видимо потребовалось напряжение всех оставшихся у Ибрагима нервов, чтобы сказать это, но ему удалось. — Т-т-ты з-зн-знаешь к-к-как… — У тебя было достаточно времени, — напомнил ему Магнус, его голос стал твердым. — Ты уже достаточно дней потратил впустую. Ибрагим не ответил, только нервно поднял длинный лисий хвост, не скрытый гламуром, и Магнус внимательно на него посмотрел. Он не ожидал встретить здесь сопротивление. Учитывая, какими ужасными оказались последние десять часов его жизни, ему даже в голову не приходило, что с Ибрагимом возникнут проблемы. И все же очевидно возникли. Резко развернувшись, Магнус полностью повернулся к мужчине. — Если ты не можешь, Ибрагим, — сказал он и начал приближаться. — Тогда ты ничто, ты не представляешь ценности, и у меня не останется выбора, кроме как разобраться с тобой, — каждое его слово было выверено, сказано сдержанно. Спокойно. Тон не предполагал того насилия, которое обещали слова. На каждый шаг вперед, который делал Магнус, Ибрагим отступал назад. Но ему поступать было некуда, едва он сделал два шага, как спиной коснулся края большого рояля. Все лицо Ибрагима дернулось, он искал несуществующего пути к отступлению. Когда Магнус подошел к нему так близко, что мог дотронуться, Ибрагим отшатнулся, и его вторая рука легла на клавиша рядом с первой. Магнус не стал даже изображать удивления, услышав снова этот пронзительный звук клавиш. Он не стал наклонять, ему не нужно было этого делать. Ибрагим был буквально в нескольких сантиментах, и Магнус просто поднял руку и кончиками пальцев поднял подбородок Ибрагима. Испуганный взгляд метнулся к Магнусу, а потом Ибрагим начал постоянно моргать. Словно он не мог решить, что хуже: посмотреть на него или закрыть глаза и притвориться, что он один. — Ты понял меня, — сказал Магнус, смотря в эти серые слезящиеся глаза, — Не так ли? Если Ибрагим и дышал вообще, то Магнус этого не слышал. Рот Ибрагима наконец открылся, но не было слышно ни звука. Захлопнув рот, он кивнул. Магнус убрал руку и схватил Ибрагима за плечо, потянув его вверх из его полулежащего положения на клавишах рояля. — Три недели, — напомнил ему Магнус и затем отпустил. Он уже развернулся к выходу, когда Ибрагим заговорил. Магнус уже стоял под аркой, которая вела к главной лестнице, когда тихий звук остановил его. — Т-т-тебе, — начал он тихо, — Н-н-не н-нужно у—у-угрожать м-м-мне, М-м-маг-магнус. Только к концу этого длинного предложения, Магнус посмотрел через плечо. Щеки Ибрагима слегка порозовели снова, но на этот раз по другой причине. Его глаза все еще бегали, взгляд прятался по всей комнате, но его ладони сжались и начали дрожать от алого тумана. Магнус лишь раз взглянул на магию и ее владельца, прежде чем снова посмотрел вперед. Ему так многого никогда не стоило делать. Так много ситуаций, где он сделал неправильный выбор. Но эта была не одна из них. — Не разочаруй меня, Ибрагим, — ответил Магнус, а затем прошел под аркой и пошел по пути, который в конечном итоге привел его к потрепанным главным воротам.ᛟ
Когда он вышел из портала, вместо согревавшего камина в кабинете, его встретило другое тепло. Этот день прошел без него. Солнце, которое раньше только поднималось в небо, теперь было высоко и его лучи пробивались сквозь стекла его французских дверей. Его квартира выглядела точно такой же, как он ее оставил. Если члены Круга или Конклава и наносили визит в его отсутствие, то хотя бы были настолько вежливы, чтобы не наводить беспорядок. Такие мелочи и делают жизнь такой ценной. И он был безмерно благодарен за уединение, когда наконец снял кожаные ботинки и сбросил пальто на пол. Магнус окинул взглядом кушетку, размышляя над желанием рухнуть на нее. Боль во всех мышцах конечно приветствовала эту идею. Но он развернулся и пошел на кухню. Не голод потянул его к холодильнику. Когда Магнус открыл дверцу, еда ни капельки не привлекала его, но он уже двадцать четыре часа ничего не ел. И если так продолжится, уже через несколько дней от него не будет никакого проку. Схватив первую попавшуюся тарелку, Магнус вернулся к кухонному столу с мини-маффинами. Он присел и хмуро посмотрела на гору желтых кексов. Даже под страхом смерти, он не мог вспомнить, когда их покупал. Как они вообще сюда попали? Он прищурился и посмотрел внимательнее. Сколько они лежали в холодильнике? Но поскольку даже пищевое отравление можно было бы расценить как лучшее событие этого дня, то он съел два из них, не обращая внимание на то, какой вкус сильнее — слабый лимонный или сильный плесени. Магнус жевал третий, и его блуждающий взгляд остановился на стульях рядом с противоположной стороной стола. Тот кекс, который он пытался сейчас откусить, что было непросто благодаря его засохшей корочке, показался нереально огромным. Разве не только вчера они сидели здесь вдвоем и смеялись? Правда так много времени прошло с их последней беседы, последнего спора, их последнего всего? Неужели это было так недавно? Ему показалось, что он не сможет проглотить этот засохший маффин и не подавиться. Он не хотел, чтобы о его глупой смерти написали на надгробии, а потому Магнус встал на ноги и налил себе стакан воды. А когда наконец проглотил, — и не умер, — то опустил теперь уже пустой стакан и включил лежащий на столе телефон. Он мог винить Рафаэля в том, что решил проверить телефон. Ведь было же возможно, что тот звонил еще раз, прежде чем покинуть Нью-Йорк. Тогда у Магнуса было бы оправдание. Но у него не было никакого оправдания для того, что когда он увидел, что это не Рафаэль звонил, да еще и узнал номер. Так зачем он нажал на мигающий значок о том, что у него есть новое голосовое сообщение, вместо того, чтобы выбросить телефон в окно, как сделал бы умный человек. Может, это уже просто вредная привычка. Ведь в конце концов это просто еще одно, которое можно добавить к целой куче неправильных выборов и еще худших решений, которые привели его сюда. А потому он не мог винить в этом Рафаэля. И он не мог смотреть на мигающий значок. И значит ему оставалось только одно, а потому Магнус поднял телефон к уху и нажал кнопку. Он не стал притворятся, что это решение принял кто-то другой вместо него. Возможно, это будет то, что поможет ему собраться. Но Магнус сильно сомневался, что этого будет достаточно. Голос резко зазвучал рядом с его ухом, и если был он не был здесь один, то Магнус бы поверил, что этот человек стоит сейчас рядом с ним на кухне. Но это был только бестелесный голос. И этого было более чем достаточно, чтобы он захотел последовать своей мудрой мысли и выбросить телефон. — Магнус, — повторил Алек, словно он забыл, что уже назвал его по имени. Его голос казался изнуренный и уставшим, словно за ним должен был последовать тяжелый вздох. — Я звонил на твой телефон, но ты не берешь трубку. Пандемониум все еще закрыт, и там тебя нет. Тебя нет и в квартире Катарины, хотя ты был там сегодня. Я прямо сейчас стою перед твоей дверью, но если бы ты был дома, то я уверен, ты бы меня услышал. Или может ты дома, но ты просто игнорируешь меня, что… Повисла такая долгая пауза, что Магнусу на мгновение показалось, будто он оглох. Словно это незаконченное предложение просверлило дыру в его голове насквозь, и там осталась только тишина. — Я слышал тебя, — продолжил Алек совершенно на другую тему. Потому что его не было перед дверью, когда Магнус ненадолго приходил домой. Защитные чары оповестили бы его, даже если бы Магнус не заметил Алека сквозь стены, разделяющие их. Алек не мог его слышать. — Я хочу, чтобы ты знал, что я услышал то, что ты сказал, — продолжал Алек. — Я знаю… — его голос немного дрогнул. Он прочистил горло и начал снова. — Я знаю, что ты меня ненавидишь. Магнус тяжело вздохнул, закрыл глаза ладонью и сильно их сжал. — Я последний человек, с которым ты хочешь говорить, и я не стал бы звонить, если бы знал, где ты. Но я не знаю. И я даже не знаю, чей это номер, и я возможно разговариваю прямо сейчас с пустотой. — Алек затих на секунду. — У этой штуки вообще есть ограничение по времени? — спросил он и остановился, словно ждал, что автоответчик ему ответит. — Или я просто могу болтать, пока не сядет телефон? Когда Алек рассмеялся, несмотря на то, что не было ничего забавного, Магнус бессознательно стиснул телефон. — Ты ведь никогда не услышишь этого, правда? Не важно, что я скажу. — На заднем фоне у Алека не было никаких звуков. Было так тихо, что слова звучали еще четче. — Но если ты каким-то чудом слушаешь, то я звоню тебе, чтобы сказать, что ты должен уехать из Нью-Йорка, — Алек тяжело вздохнул. — Пожалуйста, — сказал он, но глубокий вдох не помог. Его голос дрогнул. — Пожалуйста, — продолжил он увереннее, — Уезжай из Нью-Йорка. Вчера ночью Круг напал на оборотней. Они собирают трофеи. Тебе здесь небезопасно. Его слова повторяли слова Рафаэля. Если бы Алек сейчас стоял перед ним, а не далеко-далеко, то Магнус сказал бы ему ту же ложь, что и Рафаэлю. Здесь небезопасно, но это не имеет значения. Рафаэль ушел. Катарина мертва. Перкел и остальным его сотрудникам дан строгий приказ не оставаться тут. Маги Бруклина, за которых он отвечает, покинули город семь месяцев назад. Большая часть магов из других частей Нью-Йорка уже давно исчезли. Не осталось никого из тех, за кого он отвечает. Больше он не будет притворяться, что отвечает за нефилимов. Алек уже взрослый. Как и Клэри, Иззи и Джейс. И если Рафаэль не забрал с собой Саймона, то Саймон возможно тоже остался. Они достаточно взрослые, чтобы сами принимать решения. Так же как и он. Он не уйдет. — Где бы ты ни был, просто будь в безопасности, — сказал Алек. — И ты всегда можешь позвонить, если…. ну да, — он снова прочистил горло. — Пока. Его голос внезапно пропал, был заменен автоматическим, который произнес, — У вас нет новых сообщений. Магнус медленно убрал руку и снова отрыл глаза, а затем разжал стиснутый ладонью телефон. Если бы он последовал совету Алека, внял его тону и страху, сквозившему в каждом слове, то он не смог бы вернуться. Если бы он сбежал в страхе от Круга и того, что они могут сделать, то не возвращался бы домой, пока их не победят. И учитывая сколько уже продолжается охота на Валентина, а тот все еще остается на свободе, то скорее всего Нью-Йорк будет опасен для любого жителя Нижнего мира десятилетиями. Они бы скорее всего раздельно провели весь остаток своей жизни. Ему стоило бы ответить на любезность. Правильно было бы позвонить Алеку и сказать ему, чтобы тот уехал. Отправиться куда-нибудь, чтобы между ними был океан, или два. Туда, где он будет в безопасности. Или заставить его бежать, прежде чем он тоже станем просто кровью, сажей и пеплом. Магнус положил телефон обратно на стол. — Извини, — сказал он, хотя никто этого не мог услышать. Он вышел из кухни и зашел в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Даже с выключенным светом, здесь было очень светло из-за больших окон, пропускающих солнечный свет. Магнус пошевелил рукой, и ставни закрыли свет, погружая все вокруг в ночь. Прекрасно зная где что находится, ведь он уже жил здесь больше тридцати лет, он отправился в просторную ванную комнату в полной темноте. Кафель под ногами был обжигающе ледяным, даже сквозь ткань его носков. Привычным движением, Магнус снял сережки, кольца с пальцев и ожерелья с шеи. Он стянул рубашку, которая была с таким низким вырезом, что едва могла таковой называться, и кинул ее куда-то в сторону комнаты. Только когда он остался босиком и без рубашки, то включил свет. Магнус посмотрел на свое отражение. Его взгляд скользил по безупречному макияжу, по волосам, которые сейчас были чистыми и украшенными фиолетовыми прядками. Эту маску он надел, когда пришел домой, сразу после того, как отскреб остатки ее крови от своего тела в душе. Все это служило защитой, как и одежда, которую он носил. Это собственный выбор брони. Опустив голову, Магнус смыл все это. Мокрыми руками он провел через прекрасно уложенным волосам, и окрашенные пряди снова вернулись в свой обычный темный цвет. Вода капала с его подбородка, когда он поднял глаза к зеркалу и посмотрел на себя такого, как он есть, а на такого, каким он обычно притворяется. Макияж не скрывал никаких синяков. Там где они должны были быть, уже ничего не было, магия все убрала. Он выглядел также же, как и многие столетия. И сегодня не осталось никаких физических следов на его лице. И хотя когда он провел ладонью по гладкой коже своего горла, которое недавно было почти разрезано, он мог почувствовать их. Ощутить шрамы, которых не было видно. А за этим осторожным движением наблюдала пара злобных, ужасных желтых глаз. Они встретили его взгляд без колебания, зрачки узкие и дикие. Его метка демона. И он живет с ней. Магнус отвернулся от своего отражения и закрыл дверь в ванную. Он не остановился, чтобы снять остатки одежды, а лишь отвел прозрачные шторы балдахина в сторону и забрался на кровать. Истощение было слишком сильным, чтобы делать что-то с кучей подушек, которые занимали больше места, чем еще один человек. Поэтому он просто устроился среди них и зарылся лицом в мешанину мягких тканей и изящных вышивок. Магнус закрыл глаза и уснул в тишине, которая обернулась вокруг него вместо одеяла и укрыла его измученное тело.ᛟ
Весна всегда была его любимым временем года. Было что-то в свежести воздуха, что давало быстротечную надежду, что она не превратиться в удушающую влажность лета. Это сезон перемен, когда все, начиная с травы и заканчивая людьми, заполняющими шумные города, возвращалось к жизни после долгой зимы. Вся толстая теплая одежда и огромные шарфы уступали место более легкой одежде, все оживленные улицы года проходили через одинаковую трансформацию. Перед кофейнями начинали появляться шаткие стулья и качающиеся столы под потертыми зонтиками. Центральный парк снова становился оплотом природы для тех, кто забыл, как выглядят цветущие деревья. Ночная жизнь оживлялась, и ее завсегдатаи бодрствовали и после того, как вставало солнце. Нью-Йорк менял свой облик, как старую кожу, и как всегда готовился встречать приближающееся лето. Своим соблазнительным очарованием и зазывающими огнями. Но сейчас он лежал высоко над всем этим, и не отблески рекламных щитов Таймс-Сквера освещали небо. Магнус сидел, скрестив лодыжки, и пристально смотрел на звезды. Их был миллион, а может и больше, и все они выглядели совершенно одинаково. Даже если бы он обращал больше внимания, Магнус сильно сомневался, что смог бы найти нужную одну из всего этого изобилия. Вега или созвездие Пегаса— они были все еще где-то там, но он понятия не имел где именно. По крайней мере, он смог узнать луну, хоть и с трудом. По размеру она сейчас была едва больше каштана, и ее было плохо видно в небе. Сложив пальцы за головой, Магнус позволил уголку его рта приподняться. — Чем мы еще не пожертвовали? — спросил он у ночи, не надеясь получить ответа. Он его и не услышал. Магнус закрыл глаза под светом беззвучных звезд и задремал. Легкий ветерок, витавший на его балконе, мягко шевелил пряди его волос, растрепав их еще больше, чем он сам взъерошивал их собственными руками. Сладкий запах этого ветерка напоминал ему о доме, где бы это место не было. Он уже почти заснул, как яркая искра появилась в воздухе, прямо перед его закрытыми веками. Он почувствовал тепло, которое ее сопровождало, и жар только сильнее усиливался. Магнус резко сел прямо на кушетке и заморгал от яркого света, который быстро исчез, как только вернулся к своей исходной форме. Лист бумаги опустился ему на колени, и на ощупь был холодным, когда Магнус взял его в руки. Свет из гостиной не освещал этого дальнего уголка балкона, но Магнусу он не был нужен, чтобы разглядеть написанное на листе. По центру сложенного листа, а это была просто небрежно вырванная страница из книги, были три слова, написанные жирными и широкими буквами, прямо поверх запечатанного текста.ОНО БЫЛО НАЙДЕНО
*лат. Без страха, без надежды. **индонез. Счастливого пути. От автора: Так что вы думаете? Кто такой Ибрагим? Что Магнус хотел, чтобы тот сделал? Что же было найдено? И как вы думаете, как далеко готов зайти Магнус, чтобы исполнить обещанное Катарине?