Его суперсолдаты

В этот момент Тони точно чувствует, что сердце у него есть. Даже после операции на нем, на сердце, были сомнения, хоть Тони и видел запись. А теперь вот не остается. Сердце заходится отчаянным стуком, пульс частит в висках, и хочется крикнуть, чтобы хоть чем-то заглушить его грохот в ушах. Он бы и вскрикнул, вот только член суперсолдата затыкает ему рот так плотно, упираясь так глубоко в горло, что звук перерождается в вибрацию, сжимает весьма болезненным спазмом. Зато наверняка радует, черт, да, супер, очень-очень суперсолдата. Тони цепляется за его бедра, будто за чугунную статую. Так надежно и так удобно, что кажется, Барнс просто создан для этого. Чтобы, как только выдастся свободная минутка, не сомневаясь и не сдерживаясь, рухнуть перед ним на колени, расстегивая и стягивая, торопливо снимая с него одежду. Не всю и не полностью, только чтобы добраться до самого интересного. Тони никогда не отличался особенным терпением, а сейчас так и вовсе не намерен медлить и лишней секунды. Сейчас, когда можно. Когда их оставили наконец-то в покое, и когда совсем не известно, сколько это продлится. Когда дверь заперта, и Тони уверен, что ни один враг не доберется до них до того, как он получит все. Ну и Джеймс, ладно уж, тоже пусть что-нибудь получит. Оно того стоит. Тони старается. Мыслей в его голове не осталось совсем, и эту блаженную, звенящую и грохочущую пустоту можно заменить такими восхитительно яростными ощущениями. Член у Джеймса крепкий и плотный. Тони не сразу смог взять его достаточно глубоко, давился с восторгом и упорно начинал дело заново, пока Барнс не пришел ему на помощь. Толкнулся сам, так жестко, так правильно, так безжалостно-бесцеремонно, что Тони не кончил на месте исключительно чудом. А еще у него крепкое тело, на которое так легко, так одуряюще надежно можно опереться. Можно стискивать и ласкать каждую мышцу, не опасаясь оставить синяк. И Тони, и Джеймсу совершенно плевать на синяки. И металлическая рука, сейчас опасно лежащая у Тони на затылке. Старк слишком хорошо представляет себе, что может выйти, сожмись она крепче. Но она не сжимается, только давит, не позволяя отстраниться, даже если бы вдруг Тони этого захотел. Но конечно же, ничего похожего он не желает. Он просто глухо, переходя на позорное бульканье, не то мычит, не то стонет, ощущая, как напрягается от этого живот Джеймса. Удовольствие, такое густое и концентрированное, бурлящая, кипучая радость сейчас так велики, что Тони вообще забыл бы обо всем, кроме этого распирающего ощущения в собственной глотке. Вот только на сегодня это еще не все. Другой суперсолдат, уже, кажется, вовсе не сдерживаясь, дергает его назад, поворачивая к себе поудобнее. Короткая подготовка завершена, и сейчас Тони не понимает, к чему это было нужно. Даже пытался поспорить, почувствовав внутри сильные пальцы, но Джеймс не позволил отстраниться и так сжал металлические пальцы в его волосах, что резко стало не до протестов. Пришлось ждать, когда Стив позаботится о своей совести и соблюдет правила техники безопасности. И вот, наконец-то, он внутри. Тони жмурит слезящиеся от резкой боли глаза и почти молится, чтобы ничто им сейчас не помешало. Он точно начнет убивать, если такое случится. Расслабиться не удается, слишком больно и слишком хорошо. И невозможно вздохнуть, и закричать тоже совсем невозможно. Все его тело бесконтрольно и мелко подрагивает, и колени больше не держат. И даже руки, стиснутые на боках Барнса, предательски сводит судорогой. Но он, конечно, не падает. Его держат так крепко, что можно вообще забыть о собственной воле. Она больше не нужна. Тони ничего, даже самого себя, не может сейчас контролировать. А его суперсолдаты двигаются. Несдержанно-жестко, глубоко, идеально. Только вот не синхронно. Джеймс быстрее, еще сильнее тревожа саднящее горло, а Стив плавнее, с оттягом, то и дело вжимаясь в него бедрами. Это сбивает, не дает приноровиться, заставляет удовольствие бестолково полыхать, вгрызаясь в мозг и снова отступая едва ли не на нет. Тони даже рыкнуть пытается, возмущенно и зло, но результат только смешит его любовников. И ведь, сволочи, смеются-то в унисон! Старк готов плакать. Да собственно, он и плачет, уже не разделяя боли, удовольствия, радости и злости. Все это сталкивается в его голове, хаотично расходится по всему телу, заставляя то дрожать, то сжиматься, то обмякать, то снова напрягаться всем телом. И в какой-то момент Тони просто сдается. Стив и Джеймс делают с ним, что хотят. И разве не об этом он мечтал, едва ли не силой впихивая их в эту комнату? Без камер и с прекрасной звукоизоляцией? Определенно об этом. Тони понимает, что счастлив до неприличного щенячьего визга, и ничто уже не способно его сбить. Под зажмуренными веками искрит, и ему уже так жарко, что кажется, сейчас он сварится заживо и даже этого не заметит. Кончает он первым, тут же думая, что ну и плевать, не ему тягаться с усиленной сывороткой выдержкой. К тому же, кажется, они этого не замечают. Он прогибает спину сильнее, раскрывается для обоих, как может, и терпеть ожидание приходится совсем не долго. Оба благовоспитанно успевают отстраниться, и за Барнсом Тони даже тянется, старается урвать еще хоть немного, но кажется, тут его уже не понимают. Остается лишь отшатнуться от них резко, и хотя бы досмотреть, мечась взглядом по их лицам. Впрочем, через полминуты оказывается, что внимание это взаимно. Его догоняют и усаживаются рядом. Вертят и покачивают, поглаживают по не скрытым впопыхах стянутой-сдвинутой одеждой местам. Вытирают даже, и Тони бессовестно расслабляется, подставляясь под умелые ласки. Ему так хорошо, что невозможно ни о чем думать. - Ты всегда такой нетерпеливый? – в голосе Джеймса звучит тревога, а еще отголоски удовольствия, и Тони сладко жмурится, прижимаясь к его плечу. И внезапно понимает, что такое можно назвать самой настоящей нежностью. Просто он разучился распознавать ее по отношению к себе. Не до того как-то было. – С отметками, которые мы на тебе сейчас оставили, можно идти в суд. - Мммм, - Тони мечтательно потягивается, чувствуя, как его все еще держат, страхуют с двух сторон, не позволяя упасть. – А уж во мне! Теперь вы оба у меня в кармане! Роджерс смеется и прижимается к нему крепче. И нежность Тони едва ли не с суеверным ужасом ощущает уже у себя самого. - Собираешься нас шантажировать? Чего же ты хочешь? - О, - оживляется Старк, и распахивает сонно слипающиеся уже глаза. У него есть множество идей на этот счет. – Я хочу! Очень хочу! И неспешно, так, чтобы в его желаниях невозможно было бы ошибиться, он поглаживает их обоих по коленям.