Непознанный мир (цикл повестей)

Подойди к костру, мой верный друг, Сядь со мною рядом. Пусть проникнется мой дух Твоим безбрежным взглядом. Стих из Интернета.

      Наутро после завтрака из жареной баранины, приготовленной на костре, Найлз отправился к домику Оптимуса и Олди. Оптимус вышел к нему и пригласил в дом. Войдя внутрь, Найлз увидел сидящего за столом мальчика, который уставился на него точно так же, как вчера, и попытался было вскочить и убежать, но Оптимус жестом попросил его остаться на месте.       - Не бойся меня, Брайан, я знаю твою тайну, - успокаивающе произнёс эконом. – Я всего лишь хочу поговорить с тобой. Можно?       Мальчуган перевёл взгляд на своих опекунов. Оптимус и Олди кивнули и двинулись к выходу, чтобы не мешать их разговору.       Оставшись наедине с Найлзом, мальчик явно нервничал, и лишь немое обещание, данное своим покровителям, удерживало его на месте.       Сев напротив мальчика на табурет, Найлз осторожно спросил:       - Брайан, ты можешь сейчас меня выслушать?       Мальчик долго глядел на него, и то, что он не отводил этот взгляд ни перед своим, ни перед чужим, говорило о многом. Это был взгляд наследника трона Анкраун. Но не это сейчас нужно было Найлзу. Ему нужен был не взгляд, а ответ, если этот ребёнок ещё не испорчен осознанием своего высокого положения и соизволит с ним общаться.       - Да, а что мне ещё остаётся? – недовольно ответил Брайан.       - Ну и хорошо, - облегчённо выдохнул Найлз. – Твои… как бы это сказать… опекуны… перепоручили тебя мне, и…       Мальчик вскочил, и едва пропавший страх вновь мелькнул в его серо-стальных, далеко не детских глазах.       - Нет! – выкрикнул он. – Ни за что!       - Брайан, ты не понял, - попробовал отшутиться эконом. – Я… просто хотел подружиться с тобой и пригласить тебя немного пожить у нас с его светлостью. У Оптимуса и Олди слишком много дел, ведь они ежедневно совершают облёт и их нет в поселении, а это значит, что за тобой в это время некому присматривать. Поэтому я и мой хозяин могли бы…       - Я не маленький, чтобы со мною нянчились! – отрезал Брайан. – И вообще, чего ты ко мне пристал? Без копья ты никто, понял? А это значит, что с тобой не безопаснее, чем с камнем!       Такой дерзости от молодого принца Найлз явно не ожидал, и ему захотелось хорошенько отшлёпать наглеца за такие слова в свой адрес. И только то, что он не в Англии, а перед ним – наследник трона, останавливало эконома.       - Ну хорошо, - смирился Найлз. – Не хочешь – дело твоё. Но моё к тебе доверие ты уже подорвал. И знаешь что? Ты сильно рассердил меня, плохой мальчик!       - Что?! – вскричал Брайан. – А ну повтори! Я участвовал в сражении!..       - В проигранном сражении! – подколол его Найлз. Ему хотелось хоть чем-то поддеть наглеца. – И наверняка не в качестве воина. Неудивительно, ведь ты всего лишь мальчишка, тебе никто меча не даст.       - А ты… - Брайану явно недоставало слов от возмущения. – А ты… Ты знаешь кто? Ты вообще бескопейщик, вот!       - Ну и что это значит? – усмехнулся Найлз. – Какое-нибудь гулсенское ругательство?       - Ага, - злорадно произнёс Брайан. – Причём самое обидное для таких, как ты. Оно означает, что ты – воин, отправившийся в бой, но при этом забывший дома своё копьё, ха-ха! Бескопейщик!       Это задело Найлза за живое. Мысль о копье, которое осталось в его мире и которое он столько раз безуспешно пытался вызвать обратно, затмила ему рассудок.       - Ах так?! – Найлз встал из-за стола. – Значит, я бескопейщик? Сейчас ты узнаешь, глупый мальчишка, какой я бескопейщик, и плевать мне, что ты наследник трона, потому что перед тобой – Наследник копья! Наследник копья, а не бескопейщик! Понял, ваше высочество?       Брайан перестал ухмыляться, когда осознал, что не на шутку разозлил Найлза. Сжав кулаки, эконом стоял напротив него, в напряжении стиснув зубы. Оптимус и Олди, услышав их перебранку, собирались было войти и пресечь такое недопустимое обращение с наследником трона, как вдруг случилось невероятное: Найлза прожгла ужасная боль в шраме на голове, и он свалился на колени. Ему показалось, что от боли она вот-вот разлетится на куски. Но прочно застрявшее у него в мыслях обидное слово неожиданно сыграло положительную роль. Злость, вызванная отчаянием и обидой, трансформировалась в одно-единственное желание, убрав из головы Найлза все посторонние мысли, чему немало поспособствовала и концентрация на жуткой головной боли. В итоге желанный предмет, вокруг которого всё вертелось вот уже два дня, был вызван настолько неожиданно и внезапно, что Найлз не успел понять, что произошло. И только после того, как боль мгновенно ушла, он, ещё даже не закончив кричать и сжимая голову руками, увидел перед собой своё копьё. Не веря глазам, эконом протянул к нему руку, и копьё тут же ответило своему хозяину слабым голубым свечением древка и жала.       Повернув голову, Найлз увидел стоявших в проходе на коленях Оптимуса и Олди, а из-за стола на него поражённо глазел Брайан.       - Ну, - гордо произнёс Найлз, поднимаясь. – И кто из нас двоих теперь бескопейщик?       Этот день для Найлза и его хозяина оказался богат на события. Помимо того, что они получили теперь полное право именоваться Наследниками, несмотря на то, что Винсент Ланкастер ещё ждал свой меч, Найлзу удалось завоевать доверие Брайана, и теперь мальчик всюду ходил за ним – впрочем, как и все остальные обитатели поселения. Каждый из них стремился разглядеть вблизи один из легендарных символов Гулсена, и, конечно же, увидеть, как копьё Сенджамина поражает противника. Однако это можно было увидеть лишь в бою в минуту крайней опасности и перед лицом смертельной угрозы жизни владельца. Зная это, гулсенцы просто любовались замечательным оружием Найлза, которому в отличие от их многострадальных копий, ржавчина была нипочём.       Дни напролёт Найлз и Винсент тренировались на земле в учебных схватках друг с другом, а также с их проводниками. Позже Оптимус и Олди привлекли к их обучению наиболее крепких воинов поселения, а затем перешли и к тренировкам в воздухе.       Управлять драконом Найлз научился довольно быстро, а вот его хозяину эта наука давалась с трудом, поэтому переход к сражениям верхом изрядно затянулся, но в конце концов и этот этап был пройден.       Всё свободное время Найлз и Винсент проводили с Брайаном. Мальчик жил теперь у них, и первое время просто не давал покоя Найлзу рассказами о своей жизни до звероидов. Найлз в свою очередь рассказывал ему об Англии. С Винсентом же Брайан почти не общался, но оно и понятно, думал Найлз с усмешкой, ведь мальчугану нужно сперва предъявить доказательство – меч Гулла, которого у герцога пока нет. И был счастлив, что Брайан оказался не таким уж заносчивым и высокомерным ребёнком, как он поначалу думал. Он просто притворялся таковым, пока Найлз был без копья. Теперь же эконом был готов назвать Брайана маленьким ангелочком, если бы можно было считать его ребёнком. Но Брайан побывал в настоящем аду вместе с теми, кто остался в живых в той чудовищной битве, проигранной из-за неравенства сил, и Найлз понимал, что Брайан хочет быть с ним на равных, в том числе и в возрастном плане. И с тех пор не видел больше в нём ребёнка. Этот темноволосый принц со взглядом крещёного в бою воина стал его самым лучшим другом.       Так прошло две недели. Найлз думал: интересно, а сколько на Земле прошло времени с тех пор, как он оказался здесь? Судя по рассказам Олди, должно быть, не менее тридцати лет. Подумать только, ещё тридцать лет под игом демосов стонет его родина, а он за это время научился лишь кое-как обращаться со средневековым оружием, да летать на драконе! Эта тягостная мысль не давала ему покоя, к тому же с каждым днём уменьшалась надежда на то, что Констанций вернётся в поселение. И если он уже мёртв, то и все они вскоре тоже будут мертвы.       Несмотря на то, что копьё Сенджамина вернулось к нему, Найлз так и не смог вызвать ни Беркута, ни Слэйда, о которых часто вспоминал. Он понял, что это можно сделать только крайне сильными эмоциями, как тогда, когда Брайан его рассердил. Но ни злость, ни тоска, ни другие эмоции, которые Найлз пытался использовать, так и не дали результата, хоть и были достаточно сильными, по его мнению. Найлз не знал, что вызвать тот или иной предмет невозможно, если преднамеренно, то есть искусственно, пытаться создать эмоциональное напряжение, и лишь спонтанное, случайное и к тому же очень сильное проявление эмоций способно телепортировать желаемый объект. Найлз не знал также, что такова была воля Великого Фреммора, отнявшего у него грифона и пса именно для того, чтобы он мог развить в себе эту способность. Очень многого Найлз ещё не знал, но всё это, и даже больше, ему узнать ещё только предстояло.       Спустя день после исчезновения Найлза из земного мира в свой особняк вернулся Уилл Бредфорд. И, не обнаружив ни грифона, ни эконома, ни его кусачей собаки, понял, что произошло.       - Я предполагал, что он струсит, - сказал сам себе граф. – Ну нет, братец, теперь-то мы всё о тебе знаем. Ты вернёшься сюда со своей армией, но мы уже будем ждать тебя со своей.       Он тут же позвонил барону Сэнджи.       - Мак`Грегори, мой чёртов эконом пропал, - процедил он в трубку. – Уже два дня его нет. Держу пари, этот ублюдок уже там. Ты поможешь мне?       - Скверно, граф, очень скверно, - раздался из трубки густой бас. – Я-то думал, мы с тобой его распотрошили, а эта тварь сдала нас и нашу страну агрессору.       - Поднимай своих друзей, - велел граф. – И сделай так, чтобы они тебе поверили.       - Хорошо, только книгу верни, - произнёс барон. – Это единственное доказательство существования Гулсена.       - Погоди, - вдруг вспомнил Бредфорд. – Его копьё! Нужно обыскать его комнату. Возможно, он забыл его забрать.       - Только не делай глупостей, Уилл, - предупредил барон. – Ты всё равно не сможешь до него дотронуться. Помнишь, что я тебе про него рассказывал?       - Ерунда, что-нибудь придумаю, - отмахнулся тот. – Ты, главное, действуй.       - Книга, Уилл! – взревел бас.       - Помню, помню! Сейчас принесу, - пообещал граф и повесил трубку. – Но сперва найду это чёртово копьё.       Поднявшись в спальню Найлза, граф перерыл её от угла до угла, но никакого копья не нашёл. В бешенстве он поддел ногой столешницу, и та опрокинулась. Под её тяжестью одна из половиц треснула, и граф заметил, что она, оказывается, неплотно прилегает к полу. Он сел на корточки и, взявшись за неё, начал расшатывать. Спустя какое-то время повреждённая ударом половица оказалась у него в руках, и граф с изумлением увидел, что в открывшейся нише лежит то самое копьё. Он злорадно усмехнулся.       - Все твои тайны и тайники раскрыты, Найлз, - потирая руки, прорычал Бредфорд. – Сейчас я завладею твоей силой, твоим главным оружием против нас, и ты будешь раздавлен, уничтожен нашими войсками, если посмеешь вернуться за ним!       Надев резиновые перчатки, граф потянулся к копью. На это его надоумили слова эконома, когда тот предупреждал его, что копьё бьёт током любого чужака, и совершенно позабыл про то, что говорил ему барон Сэнджи об этом копье. Видно, он посчитал, что сила Винд-фэйтс – то же электричество, только гулсенское. Поэтому безо всякой опаски он взял копьё в руки.       Вспышка яркого голубого сияния выжгла дотла его глазные яблоки за миг до того, как остановилось сердце. То, что за мгновенье до вспышки было графом Бредфордом, опрокинулось навзничь и застыло. Вместе со всё тем же, не успевшим поменяться, злорадным выражением усмешки на постепенно бледнеющем лице.       В тот памятный день в поселении гулсенцев случилось несчастье: один из Скорбящих утопился в реке. Этот человек уже отчаялся ждать спасения вместе с соплеменниками, и решил прекратить свои страдания. Тело тут же выловили и похоронили около леса. Никто в этот день не тренировался и не разговаривал. Потому что даже одна потеря для них была катастрофой: уменьшались шансы на сопротивление врагу, ведь боеспособных воинов, кроме них, возможно, вовсе не осталось в королевстве.       Найлз и Винсент вместе с Брайаном сидели дома и молчали. Каждый из них думал, как такое могло произойти и что с ними со всеми будет дальше, если надежду потеряют и другие соплеменники. Жуткое происшествие обескуражило их, заставив почувствовать свою уязвимость. И всё утро никто из гулсенцев не проронил ни слова, скорбя по погибшему.       Но в этот же день произошло и другое событие, которое, в отличие от предыдущего, не носило в себе никакого трагического отпечатка, а совсем наоборот.       После полудня над затихшем поселением раздался рёв драконов, вдруг выбравшихся из своего укрытия – бункера. Они вытягивали шеи вверх и дружно ревели, полоща крыльями. Это для поселенцев могло означать лишь одно: воздушную тревогу.       Перепуганные гулсенцы выбежали на улицу. К югу от них высоко в небесах, едва-едва заметные, но для поднявших тревогу драконов уже совсем близко, двигались крохотные чёрные точки. Расположенные близко друг к другу, они напоминали рой диких пчёл. Гулсенцы не верили своим глазам. С ними никак не могло случиться два горя за один день. Должно быть, Великий Гулл Первый, основатель Гулсена, навсегда отвернулся от них. И перед лицом страшной опасности они не были готовы, пусть даже имея в своих рядах владеющего силой Винд-фэйтс Наследника копья.       - Звероиды!!! – как только этот крик раздался в толпе гулсенцев, среди людей началась паника. Кто-то помчался к своему дракону, кто-то попытался спрятаться в драконьем бункере, и Найлз с Винсентом прекрасно понимали, что в данной ситуации это не трусость, а способ спасения.       Оптимус и Олди пытались успокоить народ, но у них мало что получалось, лишь несколько поселенцев обступили их и теперь горячо обсуждали сложившуюся ситуацию и варианты действий. Враг приближался, но разглядеть, звероиды ли это, или же кто-то другой, пока было невозможно. Найлз и Винсент вместе с Брайаном были рядом с Оптимусом и Олди, предлагая свои варианты спасения. В итоге Винсенту было приказано бежать вместе с мальчиком в бункер драконов, а Найлзу – вступить в бой вместе с остальным боеспособным населением. Женщин было решено укрыть там же, паникующим – приказать немедленно готовиться к защите укрывшихся в бункере.       И когда с паникой удалось более-менее справиться и подготовленные к бою люди и драконы уже собирались взлететь, те из них, кто были позорче, один за другим начали кричать, что это вовсе не звероиды, а люди верхом на драконах. Оптимус не знал, что предпринять, но быстро принял решение и, взлетев, помчался навстречу неведомому. Он знал, что действует на свой страх и риск, и если это звероиды, они тут же воспользуются его неосторожностью. Но с каждой минутой своего пути он всё больше разубеждался в этом. Если бы это были звероиды, они уничтожили бы его ещё издалека. И через несколько сот метров уже чётко видел, что это не враги, а союзники.       Около двухсот всадников на боевых драконах летели навстречу ему плотной группой. Около двухсот прекрасно вооружённых воинов обеих ветвей, а впереди на крупном тёмно-зелёном драконе – тот, кого все они так долго ждали.       - Констанций!!! – обрадовано вскричал Оптимус. – Слава Великому Гуллу, ты жив и вернулся к нам! Да ещё и с рыцарями!       Летящий впереди воин приветствовал его в ответ поднятием правой руки. Когда они, наконец, поравнялись, Констанций снял шлем и обнялся с Оптимусом.       - Я ведь обещал привести вам достойных воинов Гулсена, - сказал он, сияя от радостной встречи. – Это было нелегко, но я выполнил своё обещание.       - Наследник копья у нас, - сообщил ему Оптимус. – И Наследник меча – тоже.       - Наследник меча? – изумлённо переспросил Констанций. – Кто это? – уже с испугом прибавил он. – Хозяин Найлза не на нашей стороне, как он может быть Наследником меча? Это какая-то ошибка! Великий Фреммор не мог…       - Его зовут Винсент Ланкастер, - пояснил Оптимус. – И это не Фреммор вызвал его, а сам Найлз.       - Погодите-ка, - прервал Констанций. – Винсент Ланкастер? Найлз ничего не говорил мне о нём.       - Он рассказал мне о себе, - сказал Оптимус. – Винсент – сын покойного премьер-министра Великобритании, у которого раньше служил Найлз.       - Вот как, - лицо Констанция просветлело, и он улыбнулся. – Всё-таки этот Найлз не так уж безнадёжен, каким показался мне при нашем знакомстве. Он нашёл своего истинного хозяина и Наследника меча. Вот, - протянул он Оптимусу нечто, завёрнутое во флаг Анкрауна. – Летите назад и передайте это его господину. Отныне меч Гулла – его.       - Благодарю тебя, Констанций, за всё, что ты сделал для нас и королевства, - склонил голову в господском поклоне Оптимус, принимая меч. – Сажай воинов, мы встретим вас как подобает.       Он развернул дракона и помчался назад. Обеспокоенные соратники напряжённо ожидали возвращения своего защитника. Когда же Оптимус приземлился, он объявил всем радостную весть. Невозможно было описать восторг, который испытали в тот момент гулсенцы, ведь они так давно этого ждали. Вышедшему из убежища Винсенту было велено подойти к Оптимусу. Их обступили со всех сторон, чтобы поглядеть на рождение Наследника меча. Обрадованный за хозяина Найлз и не менее радостный Брайан стояли рядом и вместе с остальными потрясённо ахнули, когда Оптимус развернул края флага, явив на обозрение огромный меч в сверкающих драгоценными камнями ножнах. Он вытянул меч на руках, передавая оружие законному владельцу. У Винсента Ланкастера задрожали руки, но он пересилил свой страх и потянулся к мечу. Найлз с некоторой тревогой следил за этим, ведь если герцог не Наследник, то меч уничтожит его. Но поскольку его хозяин не мог попасть в Гулсен против воли Великого Фреммора, эти сомнения можно было смело отбросить.       Как только кончики пальцев герцога коснулись ножен, меч вспыхнул алым светом и ножны засветились, едва сдерживая этот свет. Толпа в страхе отпрянула, но в следующую секунду Винсент уже держал меч в руках, и алое сияние ножен просачивалось меж его пальцев. В немом восхищении молодой герцог смотрел на чудесную вещь, покорившуюся ему, и не мог поверить в то, что всё это ему не снится. Народ вновь обступил его, и Найлз шепнул своему хозяину, чтобы тот произнёс имя меча, которое ему поведал Оптимус, и вытащил оружие из ножен.       Герцог взялся за рукоять, легко и плавно высвободив меч из плена. Алое сияние затмило собой всё поселение, люди зажмурились от нестерпимо яркого света, а летящий на драконе Констанций, заметивший это, возликовал вместе со своим войском.       - Теперь у нас есть оба Наследника! – восторженно прокричал он всадникам. – Теперь мы можем побороться за нашу свободу!       Драконья армия с ликованием начала снижаться. К Констанцию, приземлившемуся первым, со всех ног уже бежал Найлз. Они обнялись и по-гулсенски расцеловали друг друга.       - Выживший… - выдохнул эконом, сияя от радости.       - Нет уж, теперь зови меня Констанцием, - улыбнулся гулсенец. – Я рад видеть тебя в Гулсене и всё вам расскажу. Мне удалось сделать даже больше, чем я ожидал. А теперь я бы хотел удивить тебя, Найлз.       - Я думаю, Констанций, теперь меня уже ничем здесь не удивишь, - махнул рукой Найлз.       - Ты уверен? – подмигнул тот. – Я ведь не просто так попросил, чтобы ты больше не называл меня Выжившим. – Он повернулся к своему отряду, и один из снижающихся драконов устремился к ним. Верхом на нём в облачении воина Анкрауна сидел высокий светловолосый молодой мужчина, зеленоглазый и статный, глядя на которого, можно было подумать, что это и есть монарх Гулсена. Он посадил великолепного пурпурного дракона рядом с драконом Констанция и улыбнулся ему.       - Это мой господин, Рудольф Бэгшот, - представил он прекрасного принца.       - Как?.. Погоди, - не понял Найлз. – Ты же говорил, что твой господин погиб, когда вы бежали к порталу, и меч Гулла оказался в лапах звероидов…       - Нет, Найлз, - покачал головою Констанций. – Как видишь, он не погиб. И я теперь счастлив, как никто другой. Потерпи, я всё расскажу о своей вылазке к звероидам, но только всем сразу, а не каждому, иначе это растянется на неделю.       Вдруг среди снижающихся драконов раздался громкий крик хищной птицы.       - А вот и ещё один сюрприз, - подмигнул Найлзу Констанций.       - Боже, неужели это… - Найлз не успел договорить, как на него налетело что-то огромное и пёстрое. Мгновенье – и он оказался в крепких объятьях когтистых лап и на высоте в несколько десятков метров.       - Сейчас же приземляйся, ты слышишь? – закричал Найлз, у которого душа ушла в пятки, а радость сменилась на страх. Если у грифонов, а это был его Беркут, принято так приветствовать людей, было понятно, почему гулсенцы на них не летают.       Когда-то совсем ещё малыш, а теперь вымахавший в огромного и сильного зверя Беркут, словно понимая человеческую речь, начал снижаться. При этом он воспроизводил горлом мурлыкающие звуки и нежно тёрся головой о голову зажатого в его когтях Найлза. Если бы целью грифона в тот момент был враг, то ему в когтях Беркута точно бы не поздоровилось, с удовлетворением подумал эконом.       - Рад тебя видеть, друг, - смягчившись, произнёс Найлз. – Я очень скучал по тебе. Ты очень вырос здесь, как я погляжу. Жаль только, что я не увидел, как ты растёшь, ведь когда мы с тобою расстались, ты был ещё совсем малышом. Я рад, что ты вернулся и что мы встретились с тобой именно здесь, в Гулсене.       Беркут отозвался громким восторженным криком, и эконом понял, что грифон рад этому не меньше, чем он сам.       Пополнение своих рядов поселенцы встретили с огромным облегчением и радостью. Оптимус и Олди тепло приветствовали Рудольфа и Констанция, остальные вели оживлённые беседы, знакомились и по-гулсенски приветствовали друг друга. Некоторые из них были уже знакомы до сражения.       Когда Беркут приземлился и выпустил Найлза из своей крепкой хватки, эконом горел только одним желанием – поскорее узнать, где и как Констанций нашёл его грифона. Но тот обещал рассказать только всем сразу, и Найлзу пришлось подождать, пока новоприбывшие не отведут драконов отдыхать в бункер. Это действо растянулось на добрых два часа, после чего воины устроились на отдых сами, прямо на земле под открытым небом. Домики поселенцы любезно освободили для сильно измотанных, а сами принялись готовить им мясо из недельных запасов. Констанция и его хозяина обступили жаждущие послушать историю, закончившуюся триумфальным возвращением. И под ароматный запах жарящегося мяса Рудольф и Констанций начали свой рассказ.       Как Найлз уже знал, по возвращении в Гулсен Констанций появился в поселении с драконьим яйцом. Вылупившегося вскоре дракончика он растил две недели, после чего отправился на нём в путь, держа курс на Гулсенскасл. Он был вынужден действовать очень осторожно, ибо чем ближе он был к замку, тем опаснее одинокому путнику было там находиться. Звероиды моментально уничтожали любой летающий вблизи замка объект, будь то всадник, или же просто одинокий дракон, либо грифон. Как оказалось, опасения Констанция насчёт того, что его дракон последний, не оправдались. Помимо драконов поселения, на просторах Гулсена драконы ещё сохранились – в основном те, которых после захвата звероидами королевства удалось спрятать их хозяевам. Подлететь к замку Констанцию не представлялось возможным, ибо тогда его ждала неизбежная гибель. Но он видел, во что превратили это величественное здание звероиды. Даже издали, откуда и наблюдал Констанций, можно было заметить ужасающие перемены в облике главного здания королевства: звероиды заковали весь фасад замка в чёрный металл, нашпигованный торчащим во все концы света оружием, а над главной башней подняли такой же металлический флаг, который как флюгер поворачивался при сильном ветре. Ужасное зрелище шокировало Констанция и лишь подстегнуло его стремление найти уцелевших после захвата власти людей. Но пока что он видел лишь одни развалины вместо замков, и ни одного человека в радиусе двухсот километров от замка Гулсенскасл. И решил продолжить свой путь на юг – в тех краях не было резиденций и крупных строений, а значит, не было и звероидов, которые могли бы их испоганить, или же они, опьянённые своей победой, не нашли смысла в том, чтобы продвигаться дальше, на малозаселённые территории, в которых рано или поздно всё равно установят свои порядки.       И вот там-то и произошла его встреча с Беркутом.       Повзрослевший грифон жил в пещерке посреди безжизненной каменистой пустыни, где гулсенцы никогда не селились, ведь эта территория издревле была территорией грифонов. Констанций не обратил бы на него никакого внимания, если бы поблизости были его сородичи, но так как он знал, что почти всех птицельвов истребили звероиды и грифон здесь совершенно один, да к тому же не боится его дракона, Констанций заключил, что это, возможно, тот самый грифон, которого он вынес из Гулсена через портал. Но как грифон Найлза мог попасть сюда? Неужели и Найлз тоже тут? Констанций попробовал окликнуть эконома, но его здесь явно не было. А Беркут, услышав знакомое слово, которое, когда он жил с человеком, он неоднократно слышал от другого, которому его хозяин подчинялся, взлетел и поднялся к дракону Констанция, радостно клокоча. Дружелюбность по отношению к людям ещё раз доказала Констанцию, что он не ошибся и это действительно грифон Найлза. Он сделал Беркуту знак следовать за ним, и грифон подчинился. Так они летели весь день, и, заночевав в лесу, на следующее утро продолжили свой путь.       Звероидов видно не было, и Констанций был рад этому. Но и людей он не встречал, пока наконец удача ему не улыбнулась. Почти на самой границе королевства он обнаружил обрыв на краю холма. Он был необычен тем, что сотворён был явно не природой. Более того, на дне этой гигантской ямы было навалено чересчур много сухих веток, хотя деревья поблизости не росли. И Констанций понял, что обнаружил убежище. Оказалось, что ветками были завалены ходы, ведущие под землю. Этих ходов было около ста, и вскоре Констанций узрел и жителей этого подземелья. Двести воинов Гулсена жили здесь не лучше, чем поселенцы севера королевства. Но у них тоже были драконы, которые вели себя не менее осторожно, чем их хозяева, и также скрывались, только не под землёй, а в лесах, охотясь на лесных животных на земле и из-за опасности быть обнаруженными звероидами почти не поднимаясь в небо. Эти воины служили когда-то в Гулсенскасле, а после захвата замка звероидами им удалось бежать. Поначалу их было около пятисот, но большая половина погибла, защищая замок в неравном бою. Убедившись, что это не враг, они дружелюбно встретили Констанция, и после того, как узнали о том, что у королевства появилась надежда в лице Наследников, воспряли духом. Однако Констанций не был так рад, ведь меч Гулла был сейчас у звероидов, и идти двумястами голов против трёх тысяч вооружённых до зубов монстров с горой оружия было бы сродни безрассудству. На что один из воинов сказал, что это и не требуется. С этими словами он нырнул в своё убежище и вышел обратно, но уже с его, Констанция, хозяином, у которого в руках был меч Гулла. Счастью Констанция не было предела. Если бы ему кто-то сообщил, что его хозяин жив, да ещё сумел сохранить от лап звероидов их главное сокровище - меч, - он бы не поверил. И не верил даже тогда, когда хозяин обнял его и показал меч Гулла вблизи, развернув флаг Анкрауна, в который было бережно закутано оружие. Так закончился тот счастливый день, и с рассветом начался долгий путь обратно. Они сделали большой крюк, чтобы обогнуть Гулсенскасл, поскольку с ними был меч и они не хотели им рисковать: звероиды сканировали всю местность на сто километров от замка, как рассказал Констанцию один из воинов. А это означало, что тогда, когда он в своих поисках подлетел слишком близко к замку, они вполне могли засечь одинокого всадника. Констанций проклял себя за неосторожность, поэтому решил поспешить. Пусть они потеряют много сил в пути, но это всё же лучше, чем лететь, зная, что за тобой погоня, и ты не можешь вступить в бой с таким мощным противником.       Они летели целый день с самого юга на самый север Гулсена, и лишь один раз позволили себе передохнуть, заночевав совсем недалеко отсюда. Вот таким был рассказ Констанция, который в глазах поселенцев казался теперь настоящим героем.       - Я жалею лишь об одном, - завершил он свой рассказ. – Что нам придётся воевать не со звероидами.       - А мне жаль, что мой Слэйд ко мне не вернулся, - с грустью произнёс Найлз. – Когда Беркут схватил меня, я подумал, что и Слэйд тоже с вами.       - Увы, я не знаю, где он, - с сожалением произнёс Констанций. – Возможно, он был там же, где жил Беркут, но мне, сам понимаешь, было некогда исследовать ту местность, да и не знал я, что он пропал. Не горюй, Найлз, он обязательно вернётся к тебе, ты ведь знаешь, что это не простая собака.       - Буду надеяться, что он вернётся, - с грустью сказал эконом.       Когда был готов ужин, проголодавшиеся воины набросились на еду, как дракон на свою добычу, и прикончили его в два счёта. Оживлённые беседы постепенно стихли, и гулсенцы принялись готовиться ко сну. Большинство рыцарей уснуло под открытым небом за неимением места в домах, а несколько поселенцев в благодарность за пополнение их рядов стояли на страже всю ночь, а их драконы кружили в ночном небе. И эту идиллию сегодня уже ничто не могло нарушить.       Утром, когда, позавтракав, рыцари принялись готовить себя и своих драконов к первой тренировке, Рудольф и Констанций зашли к Винсенту и Найлзу. Брайан, пожелавший посмотреть на тренировку, убежал на поляну к рыцарям, а Беркут, всю ночь проспавший около их домика, улетел охотиться в лес.       - Винсент, Найлз, нам нужно вам кое-что рассказать, - начал Рудольф. – Кое-что очень важное.       - Мы вас слушаем, - сказал герцог, садясь вместе с Найлзом на деревянные стулья.       Гости сели напротив, и Констанций начал.       - Вам известно, Наследники, что меч Гулла и копьё Сенджамина – это две противоположности, две разные силы, именно поэтому они не должны соприкасаться друг с другом. Но существует одно исключение, отменяющее это правило.       - Исключением является гибель королевства, - продолжил Рудольф. – Сегодня это очевидный факт. Гулсен погиб, но его ещё можно воскресить. Сейчас я расскажу вам одну историю, из которой вы узнаете, как это можно сделать. Итак, жили когда-то очень давно молодой господин и старый слуга. Господин был внуком Великого Гулла Первого, а слуга – внуком Сенджамина. Они правили королевством и бережно хранили главные ценности своих дедов – меч Гулла и копьё Сенджамина. Как-то раз в королевстве случилась беда: тяжело заболел сын господина, маленький наследник трона, и ни один придворный лекарь не мог сказать, что у него за болезнь. Мальчик угасал на глазах, монарх был безутешен. И в одну из ночей ему приснился Гулл Первый, который сказал: «Спасти твоего сына можно, лишь раскрыв тайну меча и копья. Я расскажу тебе о ней. Ты и твой слуга должны объединить силы обеих орудий, назвав их имена с конца. Тогда вы будете обладать объединённой силой Викториус-вирвинд, и ею исцелите мальчика. Но будьте внимательны: меч и копьё перестанут вам повиноваться, как только сила Викториус-вирвинд исцелит твоего сына. Помните, что они находят своих владельцев сами и лишь во время войны, и то, что их вынудят к подчинению, долго терпеть не станут. Запомни мои слова, внук».       Проснувшись, монарх рассказал свой сон соправителю, и они решили рискнуть ради спасения жизни наследника. Каждый из них, держа в руках свой символ, произнёс синхронно с другим имя артефакта задом наперёд. В то же мгновенье меч и копьё засветились ярким фиолетовым светом и слились воедино. Теперь символ Гулсена выглядел как длинное лезвие, соответствующее длине копья с древком в основании, с рукоятью меча и жалом копья на конце лезвия. Это и был копьемеч, фиолетовый свет от которого мог бы заменить свет тысячи лампад. Монарх и его слуга взяли артефакт и помчались в спальню принца. Мальчик уже не мог открыть глаза, чтобы увидеть отца. Он умирал. Но когда они коснулись кончиком копьемеча лба наследника, на его щёки вернулся румянец, а веки дрогнули и начали открываться. Помня слова Гулла Первого, монарх тут же отпустил копьемеч, но его соправитель забыл о словах своего хозяина, и грозное оружие тут же пригвоздило его к стене, распавшись затем на меч и копьё. Мальчик выздоровел, но монарх не был так рад, ведь копьемеч получил плату за то, что его подвергли объединению против воли. И, убитый горем, приказал увековечить память своего соправителя. А меч и копьё навсегда разлучил, развезя их по резиденциям ветвей и вмуровав там в камень, чтобы больше никто из его потомков не искушал судьбу, полагаясь не на себя, а на силы артефактов. Так они там и оставались, вплоть до того момента, пока Гулсен не начал войну с грифонами. Теперь вы знаете историю первого объединения копья и меча, и сейчас, во времена отнюдь не мирные, когда мы готовимся сражаться за свою свободу и свободу вашей страны, настала пора вновь объединить эти силы.       Винсент переглянулся с Найлзом. Да, они действительно могут попытаться стать ещё сильнее, пусть даже с определённой долей риска для себя, ведь двести с лишним всадников – это слишком мало для битвы даже с демосами. Другая проблема, пожалуй, даже более важная, заключалась в том, как им попасть в земной мир. В этой, казалось бы, неразрешимой ситуации, помог Констанций. Он рассказал, что слуги резиденции Ансерв раз в год совершают коллективное моление своему покровителю, Великому Фреммору, и каждый просит его помочь в чём-либо. Возможно, следует попробовать попросить его о помощи всем отрядом, и тогда он может дать какой-нибудь знак, или даже поможет делом. Хорошо зная о том, что Первый слуга самолично помогает только в самом крайнем случае, надежда была, ибо более крайнего случая, чем у них, представить было невозможно. Ежегодная молитва должна была состояться как раз через неделю, тогда можно будет объединить силы меча и копья, но никак не раньше, ведь с момента объединения сила Викториус-вирвинд начинает накапливаться и может просто уничтожить её обладателей, если её не тратить в битвах.       Никто не был против того, чтобы остаться здесь ещё на неделю, однако Рудольф усомнился, сможет ли Фреммор услышать молитвы гулсенцев, если молящиеся не в резиденции и у них нет ни святилища, ни изображений и статуй своего покровителя.       - Первый слуга услышит нас и без всего этого, - сказал Констанций. – Главное здесь – это как можно сильнее почувствовать единение в стремлении быть услышанными им. Тогда он сможет дать нам знак, разгадав смысл которого, мы найдём путь в Англию. А пока нам необходимо подготовиться к великой битве за справедливость – чистить оружие и тренироваться. Теперь у нас есть воины, и мы уже не так уязвимы для врага.       - Надеюсь, что это поможет, - с надеждой сказал Винсент. – Иначе нас рано или поздно найдут эти звероиды.       - Если они нас найдут, им точно не поздоровится, - решительно произнёс Найлз. – Если объединённая сила меча и копья – это сила невиданной мощи, мы в относительной безопасности.       Рудольф покачал головой.       - Возможно, Найлз, но звероиды используют физическое оружие, и мы не можем знать, насколько оно мощное. Учитывая то, что всего за пару дней они обратили королевство в руины, мы можем сделать лишь неутешительные выводы. Однако сила Викториус-вирвинд – это наша единственная надежда. Я никогда бы не рассказал вам эту историю про копьемеч, если бы был уверен, что сил меча и копья будет достаточно для нашей победы.       - А если звероиды найдут нас и нападут до дня молитвы? – выдал опасение Винсент.       - Тогда мы вступим в бой, а вы объедините силы меча и копья, - ответил Рудольф. – Иного выбора нам не остаётся. К сожалению, попасть в ваше королевство мы, гулсенцы, можем только с позволения Первого слуги. И если он решит не помогать нам, то и мы, и Гулсен, будем обречены.       - Я уверен, что Великий Фреммор не допустит этого, - твёрдо сказал Найлз. – Я видел его, пребывая в Междумирье, и никогда бы не сказал, что Первый слуга безразличен к вашему королевству, иначе он не перенёс бы меня сюда. Хотя признаю, что он суров и строг, но он научил меня не ждать помощи от других и обходиться своими силами. Наверное, и от нас он ждёт того же. Но, разумеется, он понимает, что сейчас без его помощи мы не сможем попасть в Англию.       - К сожалению, оградить нас от атаки звероидов он не сможет, - печально произнёс Констанций. – А потому мы в любой момент должны быть готовы вступить в бой.       Они ещё немного поговорили друг о друге и своей счастливой жизни до звероидов и демосов, а затем приступили к тренировкам.       Брайан, которому не терпелось тоже потренироваться, к сожалению, не имел здесь равного себе соперника, ведь он был единственным ребёнком в поселении, да и его опекуны договорились с Оптимусом и Олди, что их воспитанник не будет сражаться. Познания Брайана в технике ведения боя, владения мечом и управления драконом были достаточно скромными – его погибшие родители, в том числе и соправитель отца, которому надлежало быть при нём серваром, просто не успели его всему этому научить, из-за чего маленький наследник постоянно расстраивался и просил то Найлза, то Винсента хоть чему-нибудь научить его, и не желал слушать их объяснений насчёт молодости своей персоны. Не понимая их тревог и опасений, он сердился на всех, и, улучив момент, убегал в лес, где упражнялся со ржавым мечом, рубя ветки деревьев и кустов. Но это было для него слабым утешением. Маленький наследник всего лишь хотел быть таким же, как доблестные воины Гулсена, и сражаться наравне с ними, а не быть позади всех, оберегаемый и опекаемый ими, будто драгоценный камень. Он хотел свободы, хотел тоже встать под знамёна на защиту своего королевства, хотел видеть врага и крушить его. А ему отвели роль царевича, которого во что бы то ни стало нужно уберечь от любой мало-мальской опасности. Нет, так он жить не желал.       Дни шли за днями, и постепенно воины Гулсена обрели тот былой вид, вид грозный и непримиримый, какой и должен был быть у защитников королевства. Из глаз исчез страх и появился огонь решимости. Оружие благодаря стараниям двухсот новых бойцов было начищено до блеска, а доспехи людей и драконов сверкали на солнце. И если бы не всё то, ради чего они здесь обосновались, можно было подумать, что тут происходит рыцарский турнир и вот-вот начнутся воздушные поединки на драконах.       И наконец настал тот день, когда должно было свершиться то, чего все они так долго ждали. Коллективная молитва Великому Фреммору была обязанностью лишь подданных Ансерва, ибо это был их покровитель, но с учётом нынешнего сложного времени и недостатка необходимого количества молящихся было решено привлечь к таинству и господ Анкрауна.       Ровно в полдень на поляне, где обычно проходили их тренировки, двести с лишним рыцарей в полном боевом облачении встали на колени – подданные Анкрауна на одно, а подданные Ансерва – на оба. Накануне был выбран головной – человек, ведущий таинство и стоящий впереди всех. Выбор пал на Констанция, за которого проголосовали единогласно.       Готовые к полёту драконы ждали своих хозяев в поселении, и в случае нападения могли за считанные секунды воссоединиться со своими всадниками. Гулсенцы надеялись, что Первый слуга даст им знак, и они тут же отправятся в путь.       Констанций расстелил перед собой флаг Гулсена и попросил Винсента и Найлза положить на него свои меч и копьё. Затем он встал перед артефактами на колени и, воздев руки к небу, закрыл глаза и начал читать главную молитву Первому слуге. Остальные воины молча склонили головы. Затем последовал довольно неприятный ритуал – Констанцию необходимо было порезать себе запястье на левой руке и окропить кровью меч и копьё – только тогда Великий Фреммор мог бы услышать их призывы.       После этого Констанций зажал запястье ладонью правой руки, чтобы кровь больше не сочилась, и начал читать текст вызова, обратив лицо в сторону солнца. Вслед за ним слово в слово повторяли и все подданные Ансерва. Анкраун молчал, ибо господа не были знакомы с молитвами своих слуг, но мысленно были едины с ними в своём общем желании.       После того как воззвание завершилось, Констанций склонил голову до самой земли и замер. То же самое повторили и все остальные. Так прошла минута, после чего Констанций в полной тишине и не поднимая головы громко зачитал просьбу гулсенцев о помощи. Никто никогда не совершал именно коллективный ритуал вызова, да ещё и с одним-единственным желанием на всех, поэтому Констанций не знал, выйдет ли хоть что-то из этой затеи, или же нет. Очень немногие из слуг Гулсена умели вызывать Великого Фреммора, а из тех, кто умел, больше половины боялась гнева Первого слуги, ведь отвлекать по пустякам его было нельзя, даже если вызывающему его проблема пустяком не казалась, и это могло грозить смельчаку непредсказуемыми последствиями. И сейчас, закончив говорить, Констанций с трепетом ждал, что в его мысли, как он прочёл в книге молитв Ансерва, вот-вот должна вторгнуться потусторонняя сущность. Но прошла минута, две, но никакого контакта с Первым слугой он не ощутил, даже несмотря на то, что, обладая способностями, не свойственными ни одному из гулсенцев, он идеально подходил для связи с Первым слугой, которому было бы очень легко установить с ним контакт. Констанций встревожился. Он не мог подвести своих соратников, ведь Великий Фреммор действительно был последней их надеждой, но сейчас он молчал, и не было даже малейшего намёка на присутствие здесь его души.       Рыцари Анкрауна уже начали смущённо переговариваться, искоса поглядывая на него, и растерявшийся Констанций виновато поднял глаза. Он предполагал, что ничего из этой затеи у них не выйдет. Зря он поверил в то, что Великий Фреммор им поможет, ведь он не станет помогать по принуждению, будь то властный приказ либо скромная просьба.       За разговорами рыцарей Констанций не слышал, как где-то вдалеке послышался шум. И только когда он стал достаточно громким, чтобы его расслышали все, рыцари Гулсена в панике вскочили.       Громогласный рёв их драконов, вот уже минуты три разносившийся по окрестностям, только сейчас дошёл до их ушей. Народ был ошеломлён и напуган. Винсент и Найлз подняли с земли своё оружие, но не успели и слова сказать, как над толпой прокатился приказ Рудольфа скорее мчаться к драконам. И только сейчас герцог и эконом поняли, что случилось самое страшное.       - Констанций! – закричал Найлз. – Что нам делать? Как объединить силы артефактов?       Но Констанций со слезами на глазах промчался мимо них, и эконом услышал, как он повторял себе под нос: «Это я виноват, это я виноват…»       - Констанций, погоди! – попытался догнать его Найлз, но тут его за руку схватил Брайан.       - Найлз! – бедняга был так напуган, что с трудом мог говорить. – Найлз, можно я поеду с тобой?       Винсент взял его на руки.       - Бежим, Найлз! – приказал он эконому. – Зови своего грифона, а о мальчике я позабочусь.       - Ваша светлость, вы уверены? – взглянул хозяину в глаза эконом. – Ведь эти твари будут искать наследника прежде всего в рядах рыцарей Анкрауна.       - Сейчас некогда гадать, Найлз! – крикнул герцог. – Бежим скорее! – И помчался прочь. Эконом без промедления последовал за своим господином.       - Беркут, ко мне! – крикнул Найлз, и ждущий его среди драконов птицелев тут же примчался на зов. Он был в полной боевой готовности – голова, защищённая лёгкими доспехами, грудь и часть шеи также были заключены в закалённую сталь. Садясь на Беркута, Найлз всё ещё не мог поверить в то, что настал час великой битвы за свободу обеих королевств.       К ним стремительно приближалось нечто огромное – больше любого замка в Гулсене, и вокруг этого предмета – сотни объектов поменьше, но раз в пять крупнее любого дракона. Воины королевства уже были готовы подняться в воздух, и вести их надлежало именно Найлзу с Винсентом, ведь они были Наследниками меча и копья.       Но куда их вести?       Казалось, сейчас этот вопрос задавали себе не только герцог с экономом. Ситуация была безвыходной, и если они тотчас не обратятся в бегство, как бы позорно это ни звучало, то максимум через пять минут будут уничтожены все до единого.       Что ж, иного выбора у них не было. Найлз был обязан хоть что-то придумать, чтобы спасти последних рыцарей Гулсена. Он взлетел на Беркуте ввысь, и к нему тут же присоединился Винсент на драконе Констанция. Теперь это был его дракон, на котором он будет сражаться против демосов.       Вылетев вперёд своего войска, герцог и эконом отдали приказ лететь за ними.       - Держись крепче, Брайан, и не бойся, - сказал мальчику Винсент. – Мы не отдадим тебя этим тварям. – И вместе с грифоном Найлза рванулся вперёд.       Рыцари Гулсена покидали своё королевство, направляясь в неизвестность.       После того как от Уилла Бредфорда не было ни слуху ни духу целый день, барон Сэнджи Мак`Грегори ни на шутку разозлился. Он уже раз двадцать звонил ему домой, но на телефонные звонки никто не отвечал. Барону было наплевать, что там стряслось с графом, ему нужна была та книга о Гулсене, и Уилл обещал принести её пять часов тому назад, но уже наступил вечер, а он так и не пришёл. Сэнджи не мог больше ждать – ему не терпелось поднять на уши правительство в связи с угрозой извне, и он напечатал электронное письмо Францу Оутсену с просьбой принять всерьёз всё то, что им написано, и что доказательство существования королевства Гулсен он предоставит позже.       Одевшись, барон направился к графу. Он долго бродил по опустевшему особняку и уже охрип, зовя Бредфорда. Он проверил уже все помещения и коридоры, кроме комнат прислуги. И, войдя в одну из таких комнат, барон остолбенел. Перед ним лежало застывшее тело его приятеля графа.       - Уилл… - с дрожью в голосе произнёс барон, наклоняясь к нему. – Уилл, ты жив?..       Тронув безжизненное тело кончиком сапога, барон убедился в обратном. Его вдруг охватил необъяснимый страх, словно в комнате он был не один. Превозмогая тревогу, барон присел на корточки и достал из нагрудного кармана покойного свою книгу. В тот же миг в полу рядом с телом что-то вспыхнуло. Сэнджи перевёл испуганный взгляд в ту сторону и увидел копьё Сенджамина.       - Боже правый… - прошептал он, и страх уступил место восхищению. – Так вот ты какой, ключ к королевству Гулсен! – Он встал и воздел книгу над головой. – Копьё, отныне ты подчиняешься только мне! Эту книгу написал я! Перенеси меня в Гулсен, чтобы я вновь смог сражаться!       Назвав себя автором книги, барон надеялся обмануть копьё. Оно было для него всего лишь обладающим силой бездушным оружием, и он никогда бы не поверил в то, что у этого копья есть разум, во много раз превосходящий его собственный. Усмехаясь про себя неосторожности покойного друга и считая себя как минимум в два раза умнее его по части обмана, барон увидел, что копьё разгорелось сильнее, и решил, что оно призывает поскорее взять его в руки. Он наклонился, потирая ладони, и, довольно хохоча и предвкушая, что сейчас перенесётся в легендарное королевство и разрушит там всё и уничтожит всех, кто покушается на власть демосов, прикоснулся к копью.       Его хохот оборвался так же внезапно, как и жизнь. Мгновенье спустя барону уже ничего не было нужно ни в этом мире, ни в каком-либо другом.       Только три дня спустя соседи графа забили тревогу. Врачи в морге не смогли определить причину смерти ни того, ни другого. В конце концов они выдвинули версию, что это наиболее похоже на поражение током. Однако письмо барона было принято к сведению правительством Великобритании, и войска страны были приведены в полную боевую готовность. Однако после того как пришло известие о смерти барона, режим готовности был отменён, но не полностью. Барон обладал высоким авторитетом среди спецслужб, и сбрасывать со счетов письмо такого человека было бы преждевременно, поэтому им было поручено проверить информацию. При теле барона была найдена старинная копия некой книги, которая была передана лично Оутсену. Тот впал в замешательство. Вступать в конфликт со спецслужбами главе государства не хотелось, но он не мог не признать, что во всей этой истории есть доля истины. Поэтому он возобновил режим боевой готовности войск. Но если бы он прочёл книгу Гулсена целиком, а не листал, вычитывая отдельные фрагменты, то узнал бы, что время в Гулсене течёт совсем не так, как на Земле. Обманутый незнанием этого факта, Оутсен день за днём ожидал атаки врага, находясь в постоянном напряжении, и едва не свихнулся, когда ожидание превратилось в каждодневную пытку. В конце концов он приказал отменить режим готовности, ибо прошло уже полтора месяца, но не единого воина из Гулсена он так и не увидел. И только, прочитав, наконец, книгу целиком, Оутсен понял, каким он был идиотом. И последний экземпляр книги Гулсена был тут же отправлен в пылающий камин его кабинета.       Пройдёт ещё пятнадцать лет, прежде чем пробьёт час икс для судеб двух королевств, но к этому времени постаревший Франц Оутсен будет коротать свои дни в психбольнице, сошедший с ума четырнадцать лет назад – страх перед Гулсеном и болезненное ожидание нападения будут преследовать его до конца жизни, которая оборвётся не от старости, и даже не от болезней. Днями и ночами ему будут мерещиться вооружённые всадники верхом на ревущих и извергающих пламя драконах, пытающиеся добраться до его горла, их грозные крики и лязг оружия. А вместо него власть над страной примет его сын, и уже ему суждено будет принять последнюю битву в истории двух королевств.