Непознанный мир (цикл повестей)

Голые руины Озарил рассвет. Мёртвым всё едино. Мёртвым горя нет… …Снова колокольный Перезвон в стране. Стонов, слёз довольно! Мир! Конец войне! Ганс Мархвица.

      Свет померк и снова вспыхнул, пронзив болью глаза Джойса. Ещё миг – и он с грохотом свалился на что-то ужасно твёрдое. И тут же вскочил, вспомнив, что произошло.       Он находился в подвале своего дома, заваленного гнилыми досками. А подле него со стоном приходили в себя трое переместившихся вместе с ним.       - Быстрее, вставайте! – не теряя времени даром, крикнул Джойс Гарею и монарху, набросившись на пытающегося подняться Джеральда. Тот сразу начал отбиваться, но Джойс крепко прижал его к полу и ударом ноги выбил у него из рук копьё Сенджамина.       - Гарей, возьми копьё! – крикнул он, чувствуя, благодаря клятве, как нелегко даже помолодевшему дворецкому опомниться после перемещения. Однако Гарей быстро поднялся, тряхнул головой, и, шагнув к копью, взял его в руки.       - Не-е-ет! – завопил Джеральд.       - Смирись, негодяй, - сказал ему Джойс. – Ты проиграл.       Лайонелл О`Крайтон испуганно оглядывался по сторонам.       - Где мы? – спросил он у лорда.       - В моём особняке, - ответил Джойс. – Портал вернул нас туда, откуда и забрал.       - А где же знак? – спросил Гарей. – Я нигде его не вижу, ваша светлость.       - Потом отыщем, - ответил Джойс. – Сейчас нам нужно как-то обездвижить Джеральда. Ваше величество, Гарей, помогите мне держать его, пока я не найду, чем связать этого узурпатора.       - Не прикасайтесь ко мне! – взревел дворецкий, когда Лайонелл и Гарей схватили его и подтащили к ближайшей стене. – Вас всех убьёт Оутсен, когда придёт сюда!       - А давай-ка ты сам его позовёшь! – откликнулся Джойс, оглядывая подвал в поисках верёвки. - Видишь ли, нам он как раз очень нужен. Или, быть может, ты сам знаешь, как провести обратный обряд, чтобы земная энергия вернулась на Землю, а гулсенская – в Гулсен? Тогда мы заставим тебя рассказать нам об этом.       - Нет, я не знаю! – огрызнулся дворецкий и рванулся вперёд, но монарх с Гареем крепко держали его.       - Ну что ж, - сказал Джойс, разглядывая что-то под ногами около сваленных в кучу досок. – Тогда тебе придётся рассказать нам, где живёт Оутсен. А вот это я припас для тебя, - и он, выпрямившись, показал Джеральду наручники. У дворецкого округлились глаза. Он, разумеется, не знал, что такое наручники, однако ему эта штуковина показалась весьма устрашающей.       - Откуда здесь наручники, ваша светлость? – удивлённо спросил Гарей.       - Я и сам удивился, когда обнаружил их, - пожал плечами лорд. – Возможно, проклятые мародёры всё же ограбили меня, когда мы с тобой исчезли отсюда. И, наверное, кто-то из соседей вызвал полицию, и полицейские застигли их врасплох. Нам нужно осмотреть каждую комнату и выяснить, сколько здесь прошло времени, пока мы были в Гулсене. А пока – прикуём этого негодяя и выясним у него, где скрывается Оутсен.       Так и сделали. Джойс с трудом поймал руки вырывающегося дворецкого и защёлкнул на запястьях наручники, перекинув их через батарею возле стены. Монарх и Гарей отпустили пленника. Джеральд рванулся несколько раз, но, поняв, что вырваться из стальных оков он не сможет, притих и молча сверлил своих пленителей злобным взглядом.       - Ничего я вам не скажу! – зарычал он, когда Джойс начал «допрос». – Ваш мир погибнет, и Гулсен тоже, но я ничего вам не скажу! Делайте со мной, что хотите!       Лайонелл О`Крайтон вышел вперёд. Джеральд, тяжело дыша от ярости, уставился на своего господина, сжав побелевшие губы.       - Джеральд, - спокойно, даже ласково, начал монарх. – Что дал тебе этот Оутсен, почему ты так рьяно его защищаешь? Неужели он лучше и справедливей меня? Он тобой манипулирует, вот и всё, и в его душе нет никакого добра и участия к другим людям. Я же никогда не был эгоистом, я всегда любил тебя, Джеральд, любил, несмотря ни на что, оберегал от разных бед и беспокоился о тебе, как ни один родитель на свете не беспокоится о своём ребёнке! Я делал всё ради твоего благополучия. А ты доверил свою душу какому-то злодею из чуждого нам мира, который даже понятия не имеет о том, что такое доброта и насколько жизнь близкого человека ценна для нас, гулсенцев! Чем он увлёк тебя, что ты пошёл за ним? Что, помимо чар, этой «чёрной чумы», повлекло тебя за ним? Ведь было же что-то ещё, что заставило тебя предать королевство, которым ты столько счастливых лет правил вместе со мной?!.       - Не надо, ваше величество, - оборвал его Джойс. – Всё равно он вам не ответит, мы ведь уже знаем, что словами его не исцелить, какими бы они ни были. Время уговоров прошло. И сейчас он должен нам ответить всего лишь на один вопрос. Если же он этого не сделает – то пусть пеняет на себя, - он обнажил меч Гулла, и Гарей с копьём Сенджамина встал рядом со своим господином, готовый пустить в ход своё оружие по первому же его слову.       - Нет! – вскричал монарх. – Не причиняйте ему боль! Раз нет иного способа найти этого Оутсена, позвольте мне всё же ещё раз поговорить с ним. Помните, я говорил вам, что сам должен буду во всём разобраться. Джеральд по-прежнему мой дворецкий, и какая бы «чума» его ни терзала, ей не уничтожить в нём основу основ – его личность, тем, кем он для меня является. А это значит, что в конце концов он подчинится мне и скажет то, что мы хотим от него услышать.       - Но у нас нет времени ждать, ваше величество, - напомнил Джойс. – Наш мир может рухнуть в любую минуту. А мы всё ещё не знаем, где сейчас этот проклятый Оутсен и какой год на дворе. Гарей, - приказал он. – Обойди все комнаты в доме и доложи мне, что было похищено, и не оставлено ли какой-нибудь записки полицией. А также узнай у прохожих, только осторожно, как бы в шутку, какой сейчас год.       - Слушаюсь, ваша светлость, - кивнул дворецкий и удалился.       Джойс вплотную приблизился к Джеральду.       - Послушай, ты, - прошипел он. – Мне надоело играть в эти твои дурацкие игры. Либо ты нам скажешь, наконец, где Оутсен, либо умрёшь ещё до конца наших миров. Выбирай.       Джеральд в гневе поджал губы.       - Хорошо, я скажу, - ответил он после минутного молчания. – Оутсен живёт на окраине Лондона, в получасе ходьбы отсюда. – И он назвал адрес. – Больше я ничего вам не скажу.       - И не надо, - с удовлетворением произнёс лорд, убрав меч Гулла в ножны. – Видите, ваше величество, как всё оказалось просто. Идёмте, навестим этого мерзавца в его логове. А этот пусть остаётся здесь – мы за ним ещё вернёмся.       Бросив полный жалости взгляд на дворецкого, монарх вышел из помещения вслед за Джойсом. Оставшись один, Джеральд, не теряя ни минуты, принялся выворачиваться и извиваться, пытаясь выскользнуть из наручников, но безуспешно.       В передней к ним присоединился Гарей. Он рассказал, что дом лорда действительно был ограблен, однако никакой записки он нигде не обнаружил. Но зато узнал год. Оказалось, что они вернулись обратно спустя девять лет.       Джойс облегчённо вздохнул – по правде говоря, он ожидал более худшего варианта. Но кто знает, не солгал ли им Джеральд, говоря об Оутсене. Может, и не солгал, но за девять лет многое могло измениться: Оутсен мог десять раз переехать куда угодно. И всё же они решили проверить тот адрес.       - Итак, - сказал Джойс, когда они вышли на улицу. – Мы отправляемся туда, куда указал Джеральд. Ваше величество, - обратился он к монарху. – Держитесь рядом и не пугайтесь того, что увидите. В нашем мире не водятся драконы и грифоны, но есть много всего, что вам будет чуждо и непонятно. Мы используем множество технических средств для облегчения своей жизни в условиях города, так что постарайтесь привыкнуть к тому, что увидите. А теперь пойдёмте.       Они двинулись в путь, перед этим переодевшись в привычные костюмы, которые за девять лет со-хранились нетронутыми в шкафу Джойса, хоть и изрядно пропахли молью и пылью. Монарху также пришлось оставить всю гулсенскую одежду и облачиться в странные, на его взгляд, тряпки, а именно – в серый брючный костюм. Но всё равно они старались идти там, где было меньше всего людей, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, так как высокий рост монарха выделялся бы на их фоне и привлёк ненужные взгляды, да и костюм из-за этого был Лайонеллу несколько коротковат.       По дороге монарх, несмотря на предупреждение Джойса, без конца удивлялся всему, что видел. Его внимание привлекало абсолютно всё: собаки, кошки (кошек в Гулсене, кстати сказать, не водилось), люди, здания, машины, скульптуры. А когда в небе прямо над их головами пролетел пассажирский лайнер, Лайонелл О`Крайтон свалился наземь и закрыл голову руками, подумав, что к ним летит чудовищного вида дракон. Джойс тут же ему объяснил, что это никакой не дракон, но монарх ещё долго не поднимался с земли, пока гул самолёта не затих вдали. А затем попросил рассказать поподробнее о том существе, что так поразило и напугало его. Джойс терпеливо объяснил, сравнив самолёт с механическим драконом Лича Беркли, и монарх, наконец, понял, хоть и не до конца, предназначение самолётов. Но никак не мог поверить в то, что в некоторых странах существуют изобретения, летающие намного выше, чем самолёты. Так что Джойсу пришлось оборвать повествование о космических челноках и спутниках, ибо монарх так и не понял, что такое космос, полагая, по-видимому, что выше атмосферы не существует ничего, ведь, как он объяснил лорду, «выше уровня драконьего полёта – там, где драконы начинают задыхаться, - воздух кончается, и они не могут подняться выше, а значит, выше нет ничего, абсолютно ничего». Может, конечно, в Гулсене действительно нет ничего выше атмосферы, Джойс не стал оспаривать это. А потому остаток пути они прошли молча.       Наконец на окраине города они увидели большой серый особняк. Адрес, данный Джеральдом, совпадал. Медленно и осторожно все трое подошли к воротам, и Джойс позвонил в домофон.       Минуту спустя раздался щелчок, и некто грубоватым голосом спросил:       - Вам кого?       - Здесь живёт Ричард Ван Оутсен? – спросил Джойс.       - Нет, - был ответ. – Это дом четы Хиггинсов. Вы ошиблись адресом. Молодой лорд повернулся к остальным.       - Проклятье! – сердито произнёс он. – Всё-таки он переехал.       - Либо нам солгал охранник, - предположил Гарей.       - Либо солгал Джеральд, - прибавил монарх.       - В любом случае, нам больше нечего здесь делать, - сказал Джойс. – Мне кажется, вы, ваше величество, правы. Слишком уж легко Джеральд согласился выдать нам местонахождение Оутсена. А адрес он назвал наугад, и наверняка это сам же Оутсен ему и посоветовал. Возвращаемся назад. Уж я ему устрою, когда придём.       - Умоляю, призванный… - с мольбою начал было монарх.       - Теперь уже Посвящённый, - хмуро напомнил Джойс.       - …Не нужно его мучить, - жалобно продолжил Лайонелл. – Я всё же поговорю с ним, я найду к нему нужный подход, обещаю, только не надо больше угроз и насилия, иначе он так и будет молчать, или снова солжёт нам…       - Ну ладно, - махнул рукой Джойс. – Будь по-вашему.       Вернувшись в особняк лорда, они спустились в подвал. И застыли на пороге.       Подвал был пуст. Вернее, пусто было то место, где должен был находиться Джеральд. Наручники, которыми он был прикован, валялись на полу возле батареи. Как и его доспехи, которые он снял, - видимо, чтобы сбежать налегке.       - Чёрт возьми, - вырвалось у лорда.       - Но как… Как ему удалось? – в недоумении спросил Гарей.       Молодой лорд ударил ладонью в дверной косяк.       - Это я виноват, - пробормотал он. – Нужно было всё же оставить с ним кого-нибудь из нас… - Он подошёл к батарее и поднял наручники. – Странно, замок не взломан. Значит, ему удалось каким-то немыслимым образом выскользнуть из них. Вот только как?       - У Джеральда очень узкие кисти рук, - пояснил монарх.       - Этого я не учёл, - сокрушённо произнёс Джойс. – Ну что ж, теперь наша задача несколько усложнилась: помимо Оутсена придётся искать ещё и Джеральда. Несложно представить, что он может натворить в городе, которого совсем не знает. Его может сбить машина, схватить полиция, если вздумает нарушить закон, или он попросту ограбит и убьёт кого-нибудь, не подозревая, что за это в нашем мире жестоко наказывают… Решено: отправляемся на его поиски. Скорее всего, он побежал к Оутсену. И если мы выйдем на след Джеральда, то и Оутсена найдём.       - Но ваша светлость, - возразил Гарей. – Мы даже не знаем, в какую сторону он направился. Лондон огромен, в нём запросто затеряться так, что и концов не отыщешь – нам ли с вами этого не знать. А разделяться для поисков нам сейчас нельзя.       - Я думаю, Гарей, в этом случае нам поможет наша интуиция, - улыбнулся лорд. – А также то, что дала клятва Истинной преданности. Нам с тобой необходимо сосредоточиться и подобно Клавдию «увидеть», где сейчас находится Джеральд. Уверен, мы сможем. Приготовься, Гарей. Готов? Начали.       Лайонелл О`Крайтон с изумлением смотрел, как Посвящённые, закрыв глаза, молча стоят не шевелясь, словно что-то мучительно вспоминая. Вдруг они разом открыли глаза и с торжеством взглянули друг на друга.       - Ты видел? – спросил Джойс у Гарея. Дворецкий кивнул.       - Ваше величество, - обратился лорд к монарху. – Он где-то в центре города, и у нас с Гареем плохие предчувствия.       Все вместе они выбежали на улицу, и, глянув вверх, Джойс увидел, что над городом нависла огромная грозовая туча без конца и края.       - Начинается, - пробормотал лорд. – За мной! Мы можем опоздать!       И они помчались вперёд, едва не налетая на прохожих, которые с удивлением глядели им вслед.       Джеральд Лэнс метался по тротуару – он был до смерти напуган. Только что его едва не сбило с ног одно из жутких механических чудищ, что неслись по дороге во всех направлениях, подобные стае взбесившихся драконов. И если бы их там не было так много, он бы уже давно был мёртв. А так они двигались довольно медленно, и он успел отскочить в сторону. Прохожие оборачивались и смеялись над ним, но он не обращал на них внимания. С того момента, как он в последний раз был в этом мире, прошло уже много времени, но Джеральд помнил всё, что говорил ему тогда Оутсен. Направив Посвящённых и монарха по ложному адресу, сам он бежал по адресу истинному.       Ему пришлось пересечь ещё пару трасс, но там этих железных монстров почти не было. Однако все эти странно одетые люди, которые шли, разговаривая с самими собой и почему-то держась одной рукою за ухо, его пугали. Здесь ему было чуждо всё: странной формы дома и замки, обилие странных железяк, используемых людьми в качестве средств перемещения, странные, твёрдые как камень дороги, облаивающие его собаки… Каких только ужасов Джеральд не насмотрелся, пока добирался до Оутсена. И в какой-то момент он не выдержал всего этого шума, издаваемого этими страшными стальными монстрами, и, забившись в каком-то переулке за мусорный бак, заплакал, спрятав лицо в ладони. Больше всего на свете он хотел теперь вернуться домой, в Гулсен. Но его проклятое желание сбылось, и теперь он не знал, как попасть обратно. Именно за этим ответом он и бежал к Оутсену. После того, как, освободившись от наручников, он обшаривал подвал, то нашёл обугленную дощечку со знаком Гулла. И сейчас Джеральд верил, что Оутсен поможет ему и вновь откроет портал.       Наплакавшись, он медленно вышел из переулка назад, к этой какофонии автомобильных гудков, скрежету тормозов и рёву моторов. И вдруг увидел то, что давно искал.       Через дорогу от него патрулировал улицу конный полицейский. Джеральд без лишних раздумий бросился к нему. Проворно вскочив на коня, он швырнул полицейского на асфальт, и, стегнув поводьями испуганное животное, помчался прочь. Он не опасался погони, ибо дом Оутсена был уже близко.       Но буквально через пару кварталов он увидел выходящих из-за угла одного из зданий Посвящённых и монарха. Они были прямо у него на пути.       Джеральд сжал зубы и рванул уздечку, остановив коня прямо перед ними. Несчастное животное, заржав, поднялось на дыбы. Джойс, Гарей и Лайонелл едва успели среагировать и отбежать в сторону, и лишь когда лошадь промчалась мимо, увидели, кто был её всадником.       - За ним! Скорее! – вскричал Джойс.       - Ваша светлость! – остановил его Гарей. – Пешими мы его не догоним! Нужно поймать такси!       - А что такое такси? – спросил монарх.       - Некогда объяснять, - ответил Джойс. – Главное, не бойтесь, когда я предложу вам сесть внутрь.       Вскоре рядом с ними остановилась машина, однако лошади уже и след простыл. И всё же Джойс попросил таксиста следовать в том направлении, куда ускакал мятежный дворецкий.       А Джеральд гнал лошадь, не разбирая дороги. Прохожие шарахались в стороны из-под копыт бешено мчащегося коня. Но вдруг путь ему преградили три полицейских машины, и пятеро стражей порядка нацелили на него пистолеты.       - Не сметь стоять у меня на пути! – зарычал дворецкий и пришпорил коня.       Такого ошеломлённые полицейские уж точно не ждали от конокрада: совершив немыслимый для лошади прыжок, конь лихо перепрыгнул через полицейские машины и как ни в чём не бывало помчался дальше. Полицейские начали стрелять вслед, но Джеральд был уже далеко.       Мчащееся следом такси с Посвящёнными и монархом вынуждено было свернуть, чтобы объехать препятствие из машин полиции, и в результате они потеряли драгоценное время. А Джеральд тем временем преодолевал последние метры до дома Оутсена.       Шикарный особняк тёмно-бордового цвета высился неподалёку от дома Парламента. Здесь, в Сити, была самая дорогая земля в городе, и только крупный богач, чьё состояние оценивалось миллионами фунтов и миллиардами долларов, мог позволить себе жить здесь. Именно таковым и являлся Ричард Ван Оутсен. Только фамилию он носил другую по известным нам причинам.       Спрыгнув с загнанного, взмыленного жеребца, Джеральд ударил его по крупу, и испуганное животное помчалось прочь. Дрожащими руками он нажал на звонок перед воротами.       - Кого вам угодно? – спросил через некоторое время грубый голос.       - Я – давний друг вашего хозяина, - тяжело дыша после гонки, произнёс Джеральд. – У меня к нему очень срочное дело. Скажите ему, что меня зовут Джеральд Лэнс.       - Минуточку, - ответили ему, и через какое-то время из динамика раздался знакомый дворецкому голос:       - Ты что здесь делаешь? Как ты попал к нам, Лэнс? – это говорил Ричард Ван Оутсен.       - Пропустите меня, и я всё вам расскажу, - выпалил Джеральд. – За мной погоня. Умоляю, скорее!       Из динамика послышалась короткая усмешка, и вслед за этим ворота стали медленно отворяться. Не дожидаясь, когда они откроются пошире, Джеральд протиснулся между створками и помчался к парадному входу.       Через какое-то время Посвящённые, наконец, приехали к особняку Оутсена. Расплатившись с таксистом, Джойс не мешкая подбежал к воротам и несколько раз ударил по кнопке вызова.       - Открывай, Оутсен! – закричал он. – Не смей скрывать у себя предателя, тем паче, что ты тоже предатель! Мы не уйдём отсюда, пока ты не ответишь нам на наши вопросы!       Но никто не отозвался. Над их головами раздался гром. Заметно потемнело, и начал накрапывать дождь. Джойс в отчаянии ударил по воротам.       - Если мы в ближайшие минуты не придумаем, как туда попасть, наши миры начнут разрушаться! – вскричал молодой лорд. – Взгляните на небо: это не просто грозовая туча, это предвестник конца!       - А почему бы просто не перелезть? – предложил монарх.       - По периметру забора проведён ток, - пояснил Джойс. – Нет времени объяснять, что это такое, но если вы, ваше величество, дотронетесь до него, то в то же мгновенье умрёте.       - Ясно, - понял Лайонелл. – Нам бы крылья или дракона, тогда бы…       - Драконов вы здесь не найдёте, - с грустью ответил Джойс и вдруг увидел ту самую лошадь, на которой прискакал Джеральд. – А это идея, - сказал он самому себе и направился к ней.       Вопреки грубому посылу Джеральда, конь не убежал и теперь мирно пасся на одном из газонов. Осторожно, чтобы не спугнуть, Джойс подошёл к животному с левой стороны, и, вскочив в седло, подъехал к остальным.       - Садитесь, - велел он. – Если этот конь хорошо прыгает, наша проблема решена.       После того как Гарей с монархом уселись в седло позади лорда, Джойс отъехал назад, и, пустив лошадь рысью, пошёл на штурм препятствия. И полицейская лошадь успешно взяла этот барьер, с лёгкостью перемахнув через забор. Но одно из задних копыт всё же задело ограду, и бедный конь, неистово заржав, грянулся оземь, дёргая ногами. К счастью, Джойс, Гарей и Лайонелл вовремя успели выскочить из седла, и покатились по земле.       Поражённое смертельной дозой разряда животное, лёжа на спине, дёргалось в жутких конвульсиях. Глаза его были вытаращены, из покрытого пеной рта свисал язык. Стараясь не смотреть на жуткое зрелище, все трое, в душе жалея несчастного коня, который принёс себя в жертву ради того, чтобы они могли попасть сюда, направились ко входу в особняк.       Джойс вытащил из ножен меч Гулла, Гарей взял на изготовку копьё Сенджамина, а монарх, хоть и безоружный (меч Лайонелла не переместился вместе с ним в земной мир), также был наготове.       Но не успели они дойти до особняка, как двери его распахнулись, и оттуда выбежало шестеро вооружённых автоматами охранников. Посвящённые приготовились защищать свои жизни, но уже очень скоро поняли, что против пуль холодное оружие бессильно. Они окружили всех троих в мгновение ока и поставили на колени – сопротивляться сейчас было попросту опасно для жизни, и Джойс сделал соответствующий жест-предупреждение Гарею и монарху. И тут из особняка в сопровождении Джеральда вышел тот, кого они так долго искали.       Это был мужчина среднего роста с аккуратной стрижкой тёмных волос, в дорогом чёрном пиджаке и с сигарой во рту. Он быстро направился к ним, и Джеральду пришлось ускорить шаг – в этот момент он был похож на собачонку, семенившую за хозяином. При этом вид у дворецкого был такой, словно его вот-вот изобьют.       - Ага! – воскликнул Оутсен, останавливаясь подле пленников. – Вот, значит, какие вы, новые герои Гулсена! И артефакты принесли, хвалю! – И прибавил затем уже грозно: - Быстро бросьте их мне!       Джойс и Гарей без промедления подчинились, и меч с копьём со звоном оказались у ног потомка Ива.       - Молодцы, - довольно буркнул тот, подобрав артефакты и вручив их Джеральду. Лайонелл с ужасом увидел, как загорелись глаза у его дворецкого, когда он, наконец, заполучил в свои руки вместе с отобранным недавно копьём желанный меч, не понимая, что Оутсен и не думает отдавать ему их насовсем, просто сейчас эти вещи были таким же инструментом в его руках, как и сам Джеральд, и можно было считать, что он просто положил к одной найденной вещи и все остальные. Что и доказал следующими словами:       - Конец сей эпопеи близок. Поднимайся на крышу и сделай так, как я тебе говорил.       К ужасу Посвящённых и монарха, Джеральд ухмыльнулся и достал из-за пазухи… обугленный знак Гулла. Затем развернулся и помчался в дом.       - Давайте подойдём поближе, - со злобной ухмылкой сказал своим пленникам Оутсен. – Светопреставление сейчас начнётся.       Грубо схватив всех троих, охранники потащили их вслед за неспешно шагающим Оутсеном к особняку. У самого крыльца их бесцеремонно связали – так, что Джойс несколько раз почувствовал боль своего дворецкого Гарея, а Гарей – боль господина. А вместе с этой болью – и отчаяние.       - Ха-ха, конец всему близок! – захохотал Оутсен, увидев, что Джеральд уже на крыше. Гроза разразилась с небывалой силой, молнии раз за разом вспарывали небо, а гром гремел ежеминутно. Джеральд стоял почти на самом краю плоской крыши особняка, держа в правой руке меч, а в левой – копьё. И ожидал дальнейших распоряжений своего земного «господина».       - Джеральд, не надо! – закричал монарх. – Остановись! Ты, негодяй! – обратил он полный ненависти взор к Оутсену. – Что ты ему наговорил, что он так покорен тебе?       - О, да тут всё просто! – наклонился к нему Оутсен. – Ты, я так понимаю, его бывший хозяин, монарх Гулсена, свергнутый с престола? Изволь, из уважения к последним минутам твоей никчёмной жизни, а также к жизням твоих знакомцев, - он метнул хищный взор на Джойса с Гареем, - я скажу, что произойдёт через несколько минут. Видите ли, Джеральду осточертела Англия, и он попросил меня вернуть его обратно. Но наивный простачок не понимал, что к таким как он у меня не может быть никаких чувств и никаких общих устремлений. Поэтому сейчас он сделает так, чтобы меч и копьё вновь, как это было когда-то, объединились в одно целое, и когда к ним вернётся их сила и в созданный копьемеч ударит молния, - бабах! – повысил он голос. – Открытый мною портал знака Гулла исчезнет, а вместе с ним исчезнет и Джеральд, а следом за ним – и ваше львиное величество, - бросил он взгляд на потрясённого Лайонелла. – И обряд, наконец, будет завершён, а то, что было конечной его целью, свершится: Гулсен исчезнет, а вместе с ним исчезнет и угроза конца света в нашем мире! Так что герой на самом деле тут я, и сейчас ценой существования всего лишь одного никому не нужного параллельного мира я спасу Землю от самоуничтожения.       - Ты не герой! – громко выкрикнул Джойс. – Ты злодей! И обманщик! И играешь на доверии к себе!       - С гибелью Гулсена Земля не спасётся! – вторил хозяину Гарей. – Гулсен связан с нашей страной и влияет на неё так же, как наша страна влияет на Гулсен. А значит, погибнут ОБА мира! Поверьте же нам!       - Они говорят правду! – вскричал монарх. – Они Посвящённые, а слово Посвящённых – это истина! Отмените этот обряд! Позовите сюда Джеральда, и мы вместе придумаем, как остановить процесс разрушения миров! Джеральд! Джеральд! – крикнул он, задрав голову вверх. – Спускайся! Он обманул тебя! Ты не попадёшь в Гулсен! Ты погибнешь! Пожалуйста, верь мне, Джеральд!       - А ну молчать!!! – зарычал Оутсен, пнув всех по очереди. Но в его голосе уже чувствовалась неуверенность и даже страх. Он взглянул на крышу. Уловив его взгляд, Джеральд крикнул, стараясь перекричать поднявшийся бурный ветер:       - Я готов, господин Оутсен! Тучи сходятся как раз над нами!       - Но ведь должен быть способ, как прекратить действие обряда! – в отчаянии произнёс Джойс. – Скажи нам, Оутсен, умоляю! Ведь мы уже не сможем тебе помешать!       - Так я вам и сказал! – расхохотался тот и достал пистолет. – Ещё слово, и вы умрёте раньше вашего поганого королевства!       - Значит, вы знаете, - утвердительно произнёс Лайонелл.       - Я сказал – молчать!!! – взревел Оутсен и выстрелил. Пуля пролетела над монархом, не задев его, но Лайонелл уже понял, что с этой штукой, которую их пленитель держал в руках, шутки плохи, и смиренно замолчал.       - Уже скоро, - довольно оскалился Оутсен, глядя на крышу и тёмное грозовое небо.       Но звук выстрела словно что-то пробудил в Джеральде. Он взглянул вниз, на Лайонелла, своего когда-то обожаемого господина и повелителя, и почувствовал, что в нём, с его сущностью что-то борется, как будто то, что он сейчас делает, неправильно. Это было странное чувство, но оно не оставляло Джеральда. Он будто бы медленно просыпался после страшного кошмара. Но всё ещё не мог решить, какая же из этих двух этих сущностей правильнее. Потому и не опускал рук с зажатыми в них артефактами. Но смотрел уже не на Оутсена, который злорадствовал и торжествовал. Джеральд смотрел на монарха и больше не отрывал от него глаз. И Лайонелл заметил это.       Несмотря на то, что Оутсен велел ему молчать, монарх, пытаясь перекричать завывания ветра, обратился к своему дворецкому вновь. Он предложил ему вспомнить всю их жизнь в Гулсене, начиная с момента принесения клятвы на вечную верность друг другу и заканчивая его, Джеральда, предательством. И Джеральд впервые за всё это время колебался. Он не мог выбрать между этими двумя, ибо борьба одной его сущности, чёрной, с недавно проснувшейся другой сущностью, истинной, затянулась. Но память его была уже неподвластна «чёрной чуме», и, вспомнив, как он был счастлив вместе со своим господином, с какой радостью правил Гулсеном, каких успехов достиг за это время, Джеральд оцепенел от ужаса: неужели это он, своими собственными руками, поставил королевство на грань гибели? Неужели он сверг своего собственного господина, а затем охотился за ним и за посланными в королевство англичанами, пойдя на поводу у одного сумасшедшего богача, посмевшего играть с силами, связывающими оба мира, в своих собственных интересах исключительно ради мести за деда-тирана? А он ему в этом помогал?!       С небес вслед за дождём начали падать осколки метеоритов. Земля бешено затряслась. Джеральд начал медленно опускать артефакты, а затем и вовсе отбросил их в сторону. Он увидел, как Оутсен, полный решимости заткнуть излишне разговорчивого монарха, приставил дуло пистолета к его лбу.       Джеральд сделал неуверенный шаг вперёд. И в этот момент где-то внутри него истинная сущность одержала победу.       - Господин… - шёпотом позвал он.       Словно почувствовав, что что-то пошло не так, Оутсен обернулся.       - Господин? - уже громче повторил Джеральд, глядя в глаза Лайонеллу. И монарх улыбнулся. Он понял: его дворецкий исцелён.       - Что?! – взревел Оутсен. – А ну назад!       - Господин! – крикнул Джеральд, сделав ещё пару шагов и оказавшись на самом краю крыши.       - Что ты делаешь? – зарычал Оутсен. – Немедленно возвращайся на место! Твой господин – я, и я приказываю тебе...       - Нет, - спокойно перебил его дворецкий. – Вы мне не господин. Мой господин – монарх Гулсена Лайонелл О`Крайтон! – прибавил он во весь голос.       - Ах, "монарх"! – с издёвкой отозвался Оутсен, и, развернувшись, схватил за шиворот Лайонелла. Приставив к его виску пистолет, он медленно и с расстановкой произнёс: - А ну марш на место, или я пристрелю его, как паршивого пса!       Джеральд стиснул зубы и сжал кулаки.       - Ну? – рявкнул Оутсен, упирая ствол глубже. – Выполняй!       Постояв на краю ещё несколько мгновений, дворецкий метнулся к артефактам.       Лайонелл понял, что он ошибся, и что Джеральд не исцелился и у него по-прежнему захваченный чёрной болезнью разум, а значит, он попросту притворялся перед ним, оставаясь тем же, кем был – союзником Оутсена и таким же тираном, как его новый хозяин. И, поникнув головой, он вместе с остальными вынужден был слушать довольные речи Оутсена:       - Ха-ха, замечательно! Наконец-то я смогу отомстить всем вам и вашему жалкому королевству за моего деда! Справедливость на моей стороне, жалкие неудачники! Наконец-то у меня будет… Что?       Он резко взглянул вверх. Прямо на него с крыши, выставив перед собой копьё Сенджамина – так, как совсем недавно он атаковал монарха, - летел Джеральд.       Миг – и они обменялись последними в этой истории ударами. Выпустив монарха, Оутсен вскинул пистолет за миг до того, как его тело насмерть пронзило копьё. Но рука злодея не дрогнула, и пуля, выпущенная из ствола, пробила грудь дворецкого перед самым столкновением с землёй.       Охрана, бросив пленников, кинулась прочь – видимо, они давно хотели убежать, опасаясь падающих метеоритов и землетрясения, но боялись гнева и пистолета своего работодателя. Джойс и Гарей нашли в себе силы разорвать верёвки и обнаружили, что раньше них это сделал монарх. С криком и слезами бросился он к своему дворецкому, лежавшему поверх тела Оутсена, из груди которого торчало копьё Сенджамина. Рыдая, он приподнял Джеральда и прижал его к себе так сильно, словно хотел отдать умирающему все свои жизненные силы, так необходимые ему сейчас. Джойс и Гарей обступили их, предлагая скорее перевязать кровоточащую рану на груди Джеральда. Гарей хотел было вызвать «скорую», но Джойс покачал головой. Джеральд не был подданным Короны, а значит, за его жизнь никто не взялся бы бороться без соответствующих документов. В этот момент Посвящённые пожалели, что их мешки с медикаментами, что дал им в путешествие Нил, остались в Эллсдейне. Как бы они пригодились сейчас! Но Джойс, не думая больше об этом, уже разорвал на себе рубашку и теперь пытался затянуть полоски ткани на ране как можно туже. Монарх, рыдая, не выпускал холодеющих рук Джеральда из своих, и, когда Джойс закончил перевязку, обнял дворецкого так крепко, как только мог, шепча ему что-то ласковое. Но все трое прекрасно понимали, что несчастному слуге, спасшему жизнь своему господину, долго не продержаться.       Джеральд тяжело дышал, прикрыв глаза, и всё пытался поднять голову, чтобы взглянуть на Лайонелла и что-то сказать ему, пытался обнять его за плечи слабеющими руками, а монарх, наклонив к нему голову, сквозь слёзы что-то горестно шептал и приговаривал. Джойс и Гарей тоже плакали. Они уже не обращали внимания на падающие в опасной близости обломки метеоритов и на землетрясение, на косые струи дождя, бьющие в лицо – им было и так ясно, что в битве за жизнь миров они сегодня проиграли. И сейчас готовились встретить свою смерть с достоинством.       Где-то вдали, за оградой особняка, стояла чудовищная паника, метались и вопили люди, «встречая» долгожданный конец света, но вся эта суета, все эти звуки, рёв падающих метеоритов, гул, шедший из-под земли, людские крики – двое гулсенцев не слышали. Вернувшиеся друг к другу под конец мироздания господин и слуга, осознавшие свои ошибки и простившие друг друга… Но они вновь должны будут расстаться, пока не встретятся уже в царстве вечном. А их материальные царства сейчас уйдут в небытие…       - Не покидай меня, Джеральд… - молил Лайонелл. – Я сделаю всё, что ты скажешь, только не оставляй меня одного… Я обещаю тебе… Сейчас, когда ты снова стал таким, как прежде, тебе нельзя умирать… Пожалуйста, Джеральд, ты ведь знаешь, я не смогу править один…       Он приподнял голову дворецкого, и Джеральд с трудом взглянул тускнеющими глазами в глаза своего господина. И слабо улыбнулся.       - Да, - с трудом выговорил он в первый раз достаточно чётко. – Я знаю… Я тоже… всегда… дорожил вами… Простите и вы меня за все те беды, что я причинил вам… Только не плачьте больше… Я не хочу видеть ваши слёзы… Но послушайте… Вы должны… обнять меня… так крепко, как только сможете… а я… постараюсь обнять вас… - Тут он закашлялся, и из его рта потекла кровь. Монарх заботливо утёр её, и Джеральд продолжил: - Только так… мы сможем… остановить катастрофу… Это сказал мне Оутсен…       Лайонелл поднял испуганный взгляд на Посвящённых, которым сразу всё стало понятно. Разумеется, пока Джеральд был подвластен Оутсену и окутан чёрной тьмой, он и в мыслях никогда бы не обнял того, кого считал своим злейшим врагом с момента кризиса. Потому-то Оутсен так испугался, когда дворецкий отказался ему повиноваться.       - Ох, Джеральд, - вздохнул монарх, с лаской и тревогой глядя на слугу. – Конечно, я обниму тебя. – Дворецкий, сжав зубы от боли, ещё раз взглянул в глаза своему господину и потянулся к нему. – Только обещай, что не сдашься, хорошо? Ты обещаешь мне это? – Джеральд, дрожа в предсмертной лихорадке, судорожно, с трудом, кивнул, боясь разочаровать того, кого так любил. – Вот и молодец. Давай, иди сюда.       С жалостью Посвящённые смотрели на эту печальную и трогательную сцену. Осторожно, со всей мыслимой нежностью прижав к себе своего слугу, Лайонелл О`Крайтон заключил его дрожащее тело в объятья. Задыхаясь, то ли от благоговения, то ли от нехватки воздуха в простреленной груди, Джеральд как мог обхватил трясущимися руками своего господина и весь сжался у него на груди, захлёбываясь смешанными с кровью слезами.       - Джеральд… - печально прошептал монарх. – Спасибо тебе…       Джеральд ничего не ответил хозяину. Он лишь умиротворённо моргнул, принимая благодарность, принимая своё освобождение от мук, а затем медленно закрыл глаза и уткнулся носом в грудь своего господина. И, улыбнувшись, с чувством выполненного долга покинул этот мир, как и подобает настоящему дворецкому.       Несколько минут никто из них, включая Джойса с Гареем, не шевелился. Мир по-прежнему лихорадило: тряслась земля, падали метеориты, рушились здания, кричали люди… Но затем всё затихло, и даже жуткая гроза отступила. Тучи рассеялись, и выглянуло солнце.       Джойс нашёл в себе силы первым встать с колен и медленно подойти к Лайонеллу. Тронув монарха за плечо, лорд окликнул его. Тот вздрогнул и поднял голову.       - У вас получилось, - попытался улыбнуться Джойс, но улыбки не вышло. Он увидел то, чего ещё не осознал монарх. К господину шагнул Гарей.       - Как он? – кивнув на свернувшееся калачиком тело дворецкого на коленях монарха, спросил он.       - Гарей, помолчи, - оттащил его в сторону Джойс. Лайонелл непонимающе глянул на них, а затем – на своего дворецкого. И осознал, что всё на самом деле закончилось.       У монарха на руках лежал его мёртвый соправитель.       Лайонелл не верил. Он схватил Джеральда и начал звать его. Джойс и Гарей отошли в сторону, чтобы не мешать ему. И, случайно взглянув на тело Оутсена, Джойс обнаружил, что копья Сенджамина больше нет – оно исчезло. Он тут же послал Гарея на крышу за мечом и знАком, а сам остался с монархом.       Лайонелл О`Крайтон не верил в произошедшее, не хотел признавать то, что случилось. Смерть Джеральда казалась ему чем-то непостижимым, немыслимым, не могущим произойти. А потому он снова и снова целовал с раскрытыми от ужаса глазами закрытые навек глаза того, кем так дорожил, кто был с ним всю его сознательную жизнь, и просто не мог уйти так нелепо и оставить своего господина одного. Джойс почувствовал, что ему нужно как можно скорее дать понять монарху, что Джеральд больше не вернётся. Что он покинул этот мир навсегда.       Опустившись на корточки рядом с ним, лорд тихо произнёс, положив руку на плечо Лайонелла:       - Его больше нет с нами, ваше величество. Утешьтесь хотя бы тем, что ради вас он поборол в себе тьму и убил Оутсена. Джеральд поступил как настоящий герой. И достоин самой светлой памяти, какая только существует на Земле и в Гулсене. Не мы с Гареем, а именно он спас наши с вами жизни и миры. Мы с вами в вашем горе и скорбим не меньше, поверьте мне.       Приложив руку к сердцу и поклонившись, Джойс остался сидеть рядом. То, чего он так ждал, наконец, случилось: Лайонелл О`Крайтон поверил в смерть Джеральда и принял её – он горько разрыдался, проклиная всех и вся и без конца повторяя имя своего дворецкого. Но это было всё же лучше, чем просто молчание, иначе монарх рано или поздно обезумел бы от горя.       Вернулся Гарей. Ни меча, ни знака на крыше он не обнаружил. От этой новости Джойс похолодел: это означало, что монарх Гулсена не сможет вернуться обратно. Но почему артефакты и знак исчезли? Вывод напрашивался сам собой: энергии миров вернулись на свои места, в том числе и в меч с копьём, и, обретя былую силу, они отправились обратно в своё королевство, следуя «течению» этой энергии. Но почему тогда вслед за ними не исчезли и монарх с дворецким? А знак Гулла… Он же земного происхождения, и к Гулсену, кроме того, что может открывать портал в него, никакого отношения не имеет. В чём же разгадка? Может быть, им снова придут на помощь полученные ими при клятве сверхспособности? Но Фаэтон тогда им даже не раскрыл, в чём именно они заключены помимо поиска людей, чем они недавно воспользовались, когда искали Джеральда. Как же им быть?       Вдруг позади них раздался чудовищный грохот. Джойс с Гареем быстро обернулись. Особняк Оутсена медленно оседал вниз – от него откалывались громадные куски и с грохотом разбивались об асфальт и цветочные клумбы. Даже монарх перестал рыдать и, прижав к груди тело дворецкого, словно кто-то мог вырвать его из рук, с ужасом глядел на происходящее. Вероятно, разрушительное землетрясение, вернее, его отголоски, не пощадили и этот дом. И, разумеется, заслуженно. Лорд и слуга спешно подняли Лайонелла с земли и вместе с ним отбежали подальше от опасного здания. Но внутри могли быть люди – кто-то из прислуги и охраны, либо родственники Оутсена, совершенно невинные люди. И Джойс уже готов был броситься спасать их, но Гарей придержал своего господина. И вскоре молодой лорд понял: он бы погиб сам, если бы вбежал в разрушающееся здание, потому что спустя несколько секунд оно развалилось до основания.       Поднявшиеся тучи песка и пыли заволокли собою руины, и в наступившей тишине все трое увидели, как к ним из этого искусственного занавеса выходят невероятных размеров золотой лев и чёрный пёс. Они шли не спеша и так спокойно, словно знали всё наперёд.       Джойс, Гарей и Лайонелл не побежали прочь при виде этих двух животных, но по несколько иной причине: убитому горем монарху было всё равно, что ещё он увидит в этом непонятном ему мире, а Джойс с Гареем спустя некоторое время поняли, благодаря обострившимся после клятвы чувствам, кто именно к ним пожаловал. Это были те, кого упомянул в своём рассказе Великий Фаэтон: Благородный Лев Аполлон и Атакующий Пёс Процион.       Чтобы поддержать монарха перед встречей с божественными созданиями, Джойс присел рядом с ним, вкратце объяснив, кто они такие. Гарей также присел возле своего господина, и все трое устремили взор на идущих к ним Хранителей Гулсена.       Когда Лев и Пёс подошли поближе, Аполлон быстрыми шагами вышел вперёд и произнёс:       - Я думаю, нам уже не надо объяснять вам, кто мы такие.       - Нет, о Благородный, - поклонился вместе с Гареем Джойс. Лайонелл никак не отреагировал на слова Льва, уткнувшись носом в плечо Джеральда и молча плача от осознания боли своей потери. Мудрый взгляд Льва остановился на Скорбящем правителе.       - Взгляни на меня, Подобный Мне, - повелел он. – Взгляни и утешься. Мы пришли забрать вас обоих в Гулсен.       Джойс и Гарей даже охнули от радости. Но вместе с тем они почувствовали и глубочайшую печаль. Печаль оттого, что больше никогда не увидят никого из тех, с кем за короткое время успели познакомиться в Гулсене.       Лайонелл О`Крайтон медленно поднял голову и взглянул на Льва. Аполлон отступил, уступая место своему товарищу по службе, Псу Проциону, и тот, подойдя максимально близко к монарху, коснулся своим большим собачьим носом темени Джеральда. А затем сказал:       - Он прощён высшими силами и теперь находится там, где более всего будет счастлив. Не горюй о своей потере так сильно, наместник Гулсена. Он был тебе замечательным дворецким и верным другом, и положил свою жизнь за твою. Когда-нибудь вы обязательно встретитесь и вновь будете вдвоём, как в прежние времена, но только уже навсегда. А теперь – ступай за мною, Скорбящий глава Анкрауна.       Лайонелл О`Крайтон медленно поднялся, словно не решаясь довериться Хранителю, и, держа на руках тело своего дворецкого, беспомощно взглянул на Посвящённых, не в силах подобрать нужные слова, чтобы проститься с ними. Ему не хотелось расставаться с такими замечательными людьми, равно как и им – с ним. В конце концов он вымолвил всего лишь одно-единственное слово, в которое вложил всю свою признательность им и всё своё уважение, и это слово было «Прощайте», а затем сделал шаг вслед за медленно уходящим Проционом, ни разу больше не обернувшись. Аполлон же остался, словно ждал от Посвящённых чего-то. Осознав, наконец, что они с Гареем вот-вот упустят последнюю ниточку связи с Гулсеном, лорд и дворецкий бросились ко Льву.       - О Благородный Аполлон, скажи нам, - с мольбою в голосе произнёс Джойс. – Неужели это всё, и с нашей победой закончилось это поистине великое приключение под названием Гулсен? И больше после него ничего не будет?       Лев тряхнул своей косматой гривой и рассмеялся – так, во всяком случае, показалось Джойсу.       - Мир продолжает свой бег, - сказал он. – А значит, будет всё, что должно произойти. Просто закончилось ваше приключение – но это только одно приключение, а впереди ещё множество других – всё зависит от вас, ведь именно вы, люди, даёте начало приключениям. Из них и состоит ваша земная жизнь. А в этой истории уже поставлена точка. Джеральд исправил свою ошибку и спас наши миры вместе с вами, ибо лишь общими усилиями куётся победа. И вы все достойно справились со своей задачей.       - А как же те, по кому мы будем тосковать? - произнёс Гарей. – Мы были так увлечены стремлением поскорее попасть домой, что даже не успели попрощаться с ними со всеми: с Личем Беркли, с Нилом, с Клавдием, с Дереком… Неужели мы больше никогда их не увидим, никогда не вернёмся в Гулсен хотя бы на несколько минут?       - Никогда, - подтвердил Лев. – Более того, учитывая то, что временной разрыв между нашим миром и вашим стремительно сокращается, больше никто не будет призван в королевство. И хотя энергия вернулась на место и баланс вновь соблюдён, Эллсдейн продолжает свою разрушительную деятельность. И никто не в силах остановить это. Мы не знаем, что случится, когда течение времени Гулсена сравняется с вашим. В этом состоит ещё одна загадка, отгадка на которую известна только тому, кто создавал параллельные миры. Но его имени не знает никто. Даже мы, Хранители. Но определённо точно мы знаем лишь одно: на время Гулсен в безопасности, но когда сила Эллсдейна уравняет время и королевство станет видимым для вас, земных людей, может произойти большая беда. Надеюсь, что до этого ни вы, ни ваши потомки не доживёте – мне было бы печально это видеть. Поэтому знайте: больше рисковать вами мы не станем и используем свои собственные силы, чтобы остановить грядущую катастрофу. Мы справимся, не волнуйтесь. Гулсенцы уже не раз доказывали свою доблесть и бесстрашие. А теперь я должен идти.       - Постойте, Аполлон! – вскричал Джойс. – Я помню из рассказов Клавдия, что в прошлый раз англичане, вернувшись домой, держали связь с Гулсеном какое-то время. Нельзя ли и нам… - Тут он замялся, понимая, что просит у Великого Льва слишком многого. Но Аполлон понимающе кивнул. – Мы с Гареем волнуемся, как там Лич Беркли и остальные, смогли ли они сразить остатки вражеской армии, и что предпримет монарх, когда вернётся в своё королевство.       - Он уже вернулся, - сказал Лев. Действительно, Проциона, с которым ушёл Лайонелл в пелену песка и пыли, всё ещё стоявшей плотной стеной вокруг руин особняка, уже не было видно. – Ну что ж, пожалуй, я смогу вам в этом помочь. – И вдруг он прыгнул на них с диким рыком, сразу на обоих, и повалил их на землю. Поразительно, но ни Джойс, ни Гарей даже не испугались, словно атака Льва была предсказуема и даже ничем не примечательна. Аполлон царапнул каждого из них по груди своими огромными лапами и сошёл. Нет, он не ранил лорда и слугу – он всего лишь порвал их брючные костюмы. Не совсем понимая, как испорченная одежда поможет им связаться с королевством, Джойс открыл было рот, чтобы спросить об этом Льва, но тот его опередил:       - Я усилил ваш дар, полученный в Эллсдейне. Теперь вы можете раз в месяц «видеть» того или тех, о ком подумаете. Он или они предстанут перед вами так же ясно, как я сейчас. А теперь прощайте, Посвящённые.       Джойс и Гарей низко поклонились Великому Льву.       - Благодарим тебя, о Великий Аполлон Благородный, - сказали они хором. И, подняв головы, успели увидеть лишь яркую вспышку золотого света.       Знак Гулла – тот предмет, с которого всё и началось – они так и не нашли, безуспешно обыскав руины особняка Оутсена. И Джойс пришёл к выводу, что он действительно исчез – и не в Гулсен, а волею Хранителей уничтожил себя сам, чтобы им больше не пользовались в дурных целях. И хотя Джойс предполагал оставить его себе как память, всё же признал, что так оно справедливей всего.       Чтобы у них не возникло нежелательных проблем с полицией, тело Оутсена они сбросили в руины – так было бы больше похоже на то, что он погиб под развалинами. Находились ли там в момент обрушения люди, они с Гареем, похоже, так и не узнают.       Лорд и слуга вернулись домой. Они шли по опустевшему после катаклизма Лондону, отмечая, что разрушенных землетрясением зданий было крайне мало, но люди всё равно боялись выходить из домов, а те, кто выбежал на улицы во время землетрясения, прятались теперь в канализации и метро. Пройдёт ещё очень много времени, прежде чем жители туманного Альбиона опомнятся от перенесённого шока и поймут, что мир в безопасности и конец света больше не угрожает им.       - Прости меня, Гарей, - сказал Джойс дворецкому, когда они вернулись в свой разграбленный девять лет назад особняк. – В Гулсене я, несмотря на то, что являюсь потомком Гулла Первого, на каждом шагу сомневался в твоей преданности ко мне, - особенно после той истории с Клавдием… Ты простишь за это своего непутёвого господина?       - Ну конечно прощу, ваша светлость, - улыбнулся Гарей. – Ведь всё уже закончилось – не настолько хорошо, как нам бы хотелось, но всё же закончилось. И мы приобрели замечательный дар, который навсегда останется с нами.       - Ты имеешь в виду дар Аполлона, Гарей? – спросил господин.       - Нет, ваша светлость, не дар Аполлона, - покачал головой дворецкий. – А то, что дала нам клятва Истинной преданности. Возможность понимать друг друга лучше любого человека на Земле, возможность чувствовать боль и радость друг друга, и все переживания, а также любовь. А я к тому же ещё и молодость приобрёл в эллсдейновском Великом озере. Что это, как не чудо?       - Да, ты прав, Гарей, - согласился лорд. – Это чудо. Более того: этот великий дар – лучшая благодарность спасённого нами королевства.       Месяц ушёл на то, чтобы Джойс восстановил свой статус лорда, так как его и Гарея зачислили в пропавшие без вести, и им пришлось солгать властям, что они побывали в арабском плену, но недавно сбежали. Вот только Гарею пришлось на двадцать лет «укоротить» свой возраст, ибо в противном случае ему бы не поверили. Так из семидесятишестилетнего старика он стал по паспорту сорокапятилетним мужчиной, что вполне радовало и удовлетворяло его.       Конечно, ограбивших их дом девять лет назад бунтовщиков так и не нашли, но у Джойса остались нетронутыми счета в банке. Сняв часть своих сбережений, он купил новую мебель, одежду и посуду. А благодаря своему с Гареем дару они никогда больше не ссорились и заботились друг о друге так, как не заботятся даже самые близкие и родные люди. А потому были абсолютно счастливы.       Жалел молодой лорд только об одном: те доспехи, что им с Гареем выковали в Небесных Холмах, им так и не посчастливилось применить по назначению. Но, быть может, Аполлон всё же откажется от своих слов, и когда-нибудь в Гулсен отправятся другие призванные, которые наверняка пойдут в бой в этих доспехах, если, конечно, также попадут в тот посёлок, как попали они с Гареем. Если же нет – то пускай эти доспехи послужат тем, кто там живёт, в каком-нибудь ратном подвиге – например, в походе на дикого дракона с целью его укрощения. Джойс и Гарей от души надеялись, что с теми, кто укрывался в лаборатории Лича, сейчас всё хорошо и жизнь в Небесных Холмах, как и в остальном Гулсене, вскоре наладится. Однако лорд со слугой пока не спешили связываться с королевством мысленной нитью – слишком занимали их собственные заботы по обустройству дома и планированию семьи, которой каждый из них вскоре обзавёлся. И, как и говорил Аполлон, мир продолжил свой бег.