Мистер Эбернети, как обычно, сидел за своим большим учительским столом, освобожденным от бумаг, перед классом, если так вообще можно было назвать ту часть, на удивление, выспавшихся ребят, которые пришли в школу в конце учебного года, дабы избавиться от злополучных долгов по предметам и достойно побороться с учителями, доказывая, что они заслуживают лучшей оценки в году.
Как, например, это произошло со мной: выходивший средний балл 4,5 по сумме отметок всех четвертей и элементарное математическое правило округления, казалось, были несовместимыми вещами для нашего учителя химии, поэтому он настоял на том, чтобы я повторила теорию, пройденную за весь 10 класс.
Развёрнуто ответив на заданные вопросы об окислительно-восстановительных реакциях некоторых органических веществ, а также о различных углеводородах и спиртах, предоставив все конспекты и решив пару не таких уж и трудных задач, я уже ожидала того, что он придерется к чему-нибудь незначительному, ведь, черт подери, нельзя так долго проверять правильное решение, подробно расписанное на доске, при этом несколько раз возвращаясь к сборнику и перечитывая условие.
— Что ж, мисс Эвердин, — начал он, что-то аккуратно выведя в моем табеле, попутно закрыв уже поднадоевший мне сборник задач. — Надеюсь, что в сентябре Вы явитесь на мои уроки такой же подготовленной, и я не буду вынужден ставить Вам ненужные нам обоим четвёрки. Отличного лета, — чётко проговорил он и улыбнулся, протянув мне лист бумаги, хорошие отметки на котором доставались мне потом, кровью и миллионом нервных клеток.
Отличница. Это свершилось.
Довольно-таки трудно поверить в это, после того, как каждую гребанную четверть я получала по некоторым предметам четвёрки, просто потому что не уделяла им должного внимания, в силу того, что все свои усилия направляла на предметы, по которым имела «хорошо», а не «отлично» в прошлых четвертях.
Тут же обрадовавшись такой долгожданной и внезапно сбывшейся мечте, я с объятиями накинулась на бедного химика, который что-то невнятно при этом ворчал, после чего вылетела из кабинета, радостно подпрыгивая и танцуя по пути к раздевалке, где меня уже должна была ждать Джоанна, наверняка, успешно списавшая итоговую контрольную по алгебре, благодаря тому, что сдав свой телефон, смогла незаметно воспользоваться мобильным интернетом моего добровольно предоставленного ей аппарата.
— Мейсон, ты сейчас сдохнешь от зависти, — восторженно вскрикнула я, заметив хорошо знакомую мне брюнетку на подоконнике в гардеробе. Увидев доказательство того, что я отлично завершила учебный год, она стала громко меня поздравлять, параллельно обвинив в том, что я считаю себя немного туповатой, а потом хвалюсь ей таким табелем.
— Я бы предложила тебе отметить это вместе с моей четвёркой по алгебре, но, как вспомню твои недовольные ворчания на тему алкоголя, так вообще с тобой разговаривать не хочу, — едва сдерживая смех, сказала она, ловко спрыгнув с подоконника и слишком сильно обняв меня.
С благодарностями она вернула мне мобильный телефон, когда мы вышли из здания школы, после чего обсудили всякие мелочи, касающиеся наших одноклассников, учителей и, конечно же, завтрашней линейки. Не то, чтобы меня это очень сильно волновало, но поговорить действительно было о чем.
— Вот, а мама с папой уехали в командировку сегодня утром, вернутся только в воскресенье, так что ты можешь остаться у меня, — подытожила я, когда мы вышли из кофейни, купив себе по стаканчику капучино и паре сладких булочек с яблоком и корицей, щедро усыпанных сахарной пудрой.
— Сегодня не могу, — уверенно ответила Мейсон, что сразу же вызывало у меня недоумение, ведь подруга никогда не отказывалась от возможности остаться у меня с ночёвкой. Хотя, я уже предполагала, кто у меня её на сегодня забирает. Чертов Хоторн из одиннадцатой параллели, будь он не ладен. — Гейл позвал меня гулять, представляешь? Думаю, он, наконец, признается, что заприметил меня ещё с той самой зимней дискотеки.
Дело все в том, что моя не особо скромная подруга в тот вечер сама подошла и познакомилась с компанией старшеклассников, при этом не забыв приписать туда ещё и меня. Ну, и как-то все так завертелось, что к Джоанне стал подкатывать сам Гейл Хоторн — президент школы, обаятельный капитан баскетбольной сборной школы, да и просто симпатичный шатен. Джоанна поначалу избегала столь настойчивого воздыхателя, но потом, хоть сама она это, конечно же, отрицала, очень сильно втюрилась, перестав замечать вокруг абсолютно все.
— Обязательно тебе расскажу потом, как все прошло, — спокойно добавила брюнетка, выбросив пустой стаканчик в мусорку. — Кстати, а как там поживает красивый блондин, благодаря которому моя подруга уже которую неделю со сверкающими глазами приезжает в школу?
И снова разговор вышел на тему, которую я предпочитала игнорировать в силу того, что тщетно пыталась подавить в себе симпатию к красивому, недавно переехавшему в наш дом, девятнадцатилетнему блондину, живущему практически через стенку со мной.
За те два месяца, которые он здесь жил, я видела его от силы раз десять, но этого хватило для того, чтобы голубоглазый парнишка плотно засел в голове и зачастил в мои сновидения. Как любая шестнадцатилетняя девчонка, страдающая в период первой любви от большого желания найти себе распрекрасного мальчика, я заинтересовалась его жизнью, однако, все равно знала не так уж и много из того, что он сам рассказывал мне или моей маме во время коротких встреч в лифте: где учится, на кого, сколько ему лет, откуда он приехал и что-то подобное.
Мама же, уличив меня однажды за тем, как я подсматривала в глазок за соседом, больше не упускала возможности как-нибудь иронично высказаться насчёт моего «странного», как она выразилась, поведения и «горящих от влюблённости» глаз, не исключая шуток о грозящей ему статье за растление малолетних.
— Никак, Мейсон, — колко огрызнулась я, глубоко выдохнув и мысленно поблагодарив подругу за то, что она вновь подпортила мне настроение, упомянув того, кого уж точно не могла интересовать юная десятиклассница, тайно мечтавшая о появлении его скромной персоны в своей личной жизни, которая отнюдь не блистала разнообразием. — Ты ведь прекрасно знаешь, что мы даже не общаемся, — продолжила я, немного исказив губы в грустной улыбке и вспомнив его постоянно изучающий взгляд пронзительных голубых омутов, пухлые губы в ехидной улыбке и гробовое молчание, всегда следовавшее после того, как он прекращал изнурённо исследовать мою внешность.
— Я бы сказала, что ты права, но не могу, потому что знаю, что это не так, — увертливо ответила она, видимо, точно уже сделав какую-то подлянку. Я тут же полезла в карман за телефоном, дабы проверить диалоги в сети, зная то, что Мейсон бы церемониться не стала: взяла и написала бы, как есть, даже не спросив об этом меня. — Так, стой, разблокируешь экран только тогда, когда я буду уверена, что ты не сможешь меня догнать и вырвать мне волосы за то, что увидишь, — спешно протараторила она, а я уже поняла, что подруге теперь грозило наказание, придумать которое я ещё не успела. — Только не бей, ради Бога, у меня сегодня свидание, — кричала Джоанна, убегая и оглядываясь только для того, чтобы увидеть: открыла я свою страницу или нет.
По привычке разблокировав телефон отпечатком большого пальца, я уже собиралась спешно искать установленное приложение, однако, этого делать не пришлось, потому что оно и так было открыто. На секунду мне показалось, что у меня знатно участилось сердцебиение, как будто бы я только что бежала кросс, начали подкашиваться ноги, а глаза увеличились раза в два точно, если не больше, когда я бегло прочитала выскочившее на фоне страницы своего соседа уведомление:
«Ваша заявка в друзья успешно отправлена.»
Твою ж мать, Мейсон.
Я уже хотела запульнуть в неё сумкой, но брюнетку спасло лишь то, что там лежала булочка, да и, что ж скрывать, самой мазохистки, решившей так глупо пошутить, на горизонте уже не было.
Прямо сейчас я очень сильно пожалела о том, что сохранила его страницу у себя в закладках, дабы беспалевно следить за происходящими обновлениями; что рассказала обо всем Мейсон и скинула ей его фотки; что вообще влюбилась в него, по сути даже не зная этого человека достаточно близко.
Весь свой путь до дома, который не был таким уж и длинным, каким хотелось бы, я нервно кусала нижнюю губу, а также, задумавшись о том, как теперь объясняться перед блондином, два раза чуть не поздоровалась лицом с асфальтом. В правду бы, как всегда, не поверили, а лгать нужно было убедительно, что всю мою жизнь выходило у меня из рук вон плохо, потому что в итоге я обязательно прокалывалась на самом простом. Можно было бы, конечно, верить в то, что у меня получилось бы какое-то время его избегать, а потом все бы забылось, как страшный сон, однако, по закону подлости и моей собственной невезучести было ясно, что о лучших исходах нужно думать в самую последнюю очередь.
Надеясь на то, что у него были отключены уведомления, я отклонила запрос о добавлении, пока он не был в режиме онлайн. Как-то сразу мне стало не по себе, когда я уже находилась в метрах пятидесяти от своего подъезда и заметила его машину, что свидетельствовало о том, что молодой будущий журналист уже вернулся из университета.
Заурядно вспотевшими ладошками я судорожно искала в сумке ключи, а когда, наконец, их нашла, то сразу же выронила. Из-за одного жутко красивого парня и одной ужасно волнующейся за меня подруги я стала слишком рассеянной для прошедших пятнадцати минут.
Поднимаясь в лифте, я чётко слышала то, как бьется моё взбудораженное сердце. Шёпотом я умоляла все на свете о том, чтобы не встретить Мелларка тогда, когда двери откроются. Услышав характерный звук остановившегося лифта и пару раз стукнув себя по щекам, я открыла глаза и мгновенно была за руку выдернута из кабины девятнадцатилетним блондином, явно ждавшим моего возвращения.
Вот тебе и дружелюбный сосед Человек-Паук, Эвердин.
— Здравствуй, Китнисс, — приветливое лицо парня пока не предвещало чего-то плохого и запредельно ужасного, но было понятно, что он ждал меня не просто так. — Не поверишь, так тебя заждался, — с ухмылкой сказал он, после чего быстро затащил меня к себе в квартиру, да так, что я даже сказать ничего не успела, а уже была прижата Питом к холодной поверхности двери, отчего сразу же выронила из своих рук сумку. А вот теперь стоит признать, что у меня появился повод бояться.
Но в то же время этот повод начинал меня не на шутку заводить от одной только мысли о дальнейшем развитии событий.
Пит медленно осматривал меня, изредка проводя подушечками пальцев по моим щекам и заправляя пряди моих волос за уши. Его взгляд пытливо спускался все ниже, пока я настоятельно не закашляла, чем привлекла к себе внимание и встретилась с голубыми глазами, немного хитрой улыбкой и сильными руками, расставленными по обе стороны от моей головы. Расстояние не было таким уж маленьким, как любят часто писать об этом в книжках, но я прекрасно понимала, что если он захочет его сократить, то пути назад у меня уже не будет.
Проблема была ещё и в том, что если бы он действительно сократил это расстояние между нами, которое в последнее время очень часто испарялось в моих дивных сновидениях с его участием, то я уже и думать бы не стала о каком-то там способе убежать от его обаятельной внешности и опьяняющих действий.
— Не хочешь объяснить, что я здесь делаю? — странным было и то, что я ещё могла как-то уверенно говорить и качать права, несмотря на то, что подсознательно безумно хотела отдаться этому гаду прямо сейчас. — Не поверю, что просто захотел выпить чаю, а компанию никто, кроме меня, составить не смог.
— Хочу добавить тебя в друзья, — пошло улыбнувшись, парировал он, обдав мою шею своим горячим дыханием. Черт. — Ты ведь и сама этого хотела, правда? — шёпотом спорил парень, пока кончиками пальцев блуждал по моему позвоночнику, поглаживая поясницу.
Дьявол.
Пит, очевидно, ждал ответа, пока я, как заворожённая, не могла оторваться от его глаз и прекратить ловить себя на мысли о том, как хорош его парфюм. Мое дыхание давно уже сбилось; я и не заметила, как начала дышать через полуприоткрытый рот.
— Нет, — ответила я, хотя в данный момент страшно врала. Впрочем, он же все равно не знал, что я думала о нем большую часть времени прошедших двух месяцев; что подглядывала за ним через глазок, когда он возвращался домой и пару раз специально выходила «гулять» именно в то время, как он куда-то уезжал?
Я ведь и представить себе никогда не могла, что так буду сходить с ума по человеку, которому по сути, наверняка, нет до меня никакого дела. Конечно, тогда я ещё и не знала, что когда-то окажусь припечатанной этим самым парнем к двери в его квартире.
Мелларк лишь тихо рассмеялся, слегка запрокинув голову назад, тем самым открыв мне вид на красиво выпирающий кадык.
— А не стыдно ли тебе врать,
солнышко? — спросил блондин, пальцами обхватив запястья моих рук и подняв их высоко над моей головой. Признаю, теперь расстояние и вправду было мало до такой степени, что, склонившись, он своим лбом коснулся моего и стал в открытую неприлично дышать мне в губы.
— Нет, — улыбнувшись, ответила я шёпотом, который блондин, скорее всего, услышал только из-за того, что находился рядом. Его напористый взгляд лихорадочно пробежал по моему лицу, после чего он, ухмыльнувшись, почти коснулся моих губ, но в последний момент, когда я уже тянулась ему навстречу, он вернулся в исходное положение, победоносно оголив свои белоснежные зубы.
— Моя маленькая Эвердин, — начал парень, приподняв своим пальцем мой подбородок.
— Я не маленькая, — недовольно буркнула я, сильно нахмурив брови.
— Значит, то, что я назвал тебя маленькой, разожгло в тебе бурю негодования, а то, что назвал своей — ни капельки не смутило? — констатировал Мелларк, пока я осознавала, как сильно осеклась, и суматошно вдыхала ментоловую свежесть, исходящую из его рта.
— Мы оба знаем, что это не так, — дрожащим голосом проговорила я, стараясь больше не смотреть в глаза Пита, а также в душе не понимая, почему эта фраза заставила его рассмеяться.
— Мы оба знаем, что это поправимо, — словно прочитав мои мысли, сказал блондин, пока мои пальцы путались в его непослушных волосах. Парень, договорив, впился в мои губы так страстно, жадно и грубо, что я на секунду опешила. В силу своей неопытности даже в поцелуях, я лишь пыталась хоть как-то подстроиться под его ненасытные губы, то и дело оттягивавшие мою нижнюю, чем вызывали шквал мурашек по всему телу и тихие, но при этом до безумия пошлые стоны. Сама я не проявляла явной инициативы со своей стороны, позволяя ему целовать меня так, как вздумается, просто потому что боялась испортить момент.
Это поправимо, потому что я этого хочу. И потому что он это знает.
Сжав руками мои ягодицы, Пит, разорвав поцелуй, приподнял меня над собой, тем самым дав возможность обвить руками его крепкие плечи, а ногами — сильные мышцы торса. Пока он куда-то быстро шагал, я успела осознать, как было приятно чувствовать себя в его теплых объятиях, вспоминать которые явно буду ещё не раз.
Спальня, в которую он принес наши сплетенные тела, была относительно маленькой, но уютной; выполнена в темно-бордовых и черных тонах: высокий шкаф и комод для вещей, большая кровать, дополненная черным атласным постельным бельем, телевизор на противоположной ей стене, а также парочка красивых картин, рассмотреть которые я просто-напросто не успела.
Мелларк максимально медленно и аккуратно опустил меня на расправленную кровать, но раздевать не спешил, лишь навис надо мной на вытянутых руках, пока я на секунду задумалась о том, что ещё смогу остановить парня и уйти.
Но, судя по разгоревшимся глазам блондина, его неприлично выпирающей ткани спортивных штанов и тому, как мокро стало у меня между ног от ожидания продолжения, менять что-то было уже слишком поздно.
Пит стянул с себя обтягивающую черную футболку, позволяя мне довольствоваться его накаченными руками и рельефным прессом. Он аккуратно развел коленями мои ноги в стороны и, на удивление, долго расстегивал пуговицы на моей рубашке.
— Будет лучше, если ты мне поможешь, солнышко, — самодовольно улыбнулся блондин, наблюдая за тем, как я послушно приподнялась, продолжила его начинания и сняла с себя часть школьной формы, небрежно бросив её на комод. Парень буквально залип, оценивая открывшуюся для него Америку, что заставило меня невольно улыбнуться. — Эвердин, черт бы тебя отодрал, но я уже занял его место.
Мелларк вновь уложил меня на лопатки и принялся тягуче целовать, чем вызвал ещё большее желание продолжить начатое. О его руках, беспредельно исследовавших мое тело вдоль и поперек, нежно ласкавших мою грудь и выводивших на моем животе различные узоры, я, наверное, ещё буду мечтать долгими-долгими ночами до самой старости. Постепенно он начал спускаться все ниже и ниже, зацеловывая практически каждый миллиметр моего тела.
— Пит, я… — начала я, но тут же замялась, смутившись от того, что сейчас должна была ему сказать. Мне было нисколько не стыдно за то, что я, в отличие от многих своих одноклассниц, не вела кипящую страстями половую жизнь. Я просто не привыкла говорить о таких вещах вслух.
— Что? — недоумевающе спросил он, чуть оттянув на себя мои черные джинсы. Я молчала, смутившись ещё больше ото взгляда его потемневших от вожделения глаз. Осознав для чего я привлекла его внимание, он быстро переменился в лице. — Я аккуратно. Обещаю, — свое клятвенное мужское слово он прошептал, прочитав в моих глазах то, что так не хотелось говорить вслух, и искренне улыбнулся,
на этот раз безо всякой усмешки, почти всегда присутствующей в момент, когда он на меня смотрел.
Вдобавок блондин мимолетно коснулся своими немного шершавыми губами моей щеки, кажется, снова что-то прошептав о своей осторожности. Как будто мой первый раз был для него важен.
Как будто он не собирался после завершения тут же выставить за дверь моё отдавшееся ему сердце и тело.
Уже в следующее мгновение Мелларк с неведомым мне ранее рвением стянул с меня джинсы вместе с трусиками, освободив для себя желанную область и довольно улыбнувшись тому, что свидетельствовало о моем желании почувствовать его ближе. Раскрасневшись от стыда, я тут же одной рукой прикрыла голую грудь и попыталась быстро сомкнуть ноги, однако, тёплые ладони Пита, опустившиеся на внутренние части моих бёдер, не позволили мне этого сделать.
— Расслабься, Китнисс, — этот полюбившийся мне голос раздался практически у самого уха, после чего Мелларк, языком проведя по моей шее, вернулся на своё место и от самой стопы до разгоряченной точки осыпал мои ноги нежными поцелуями, заставив тело буквально трепетать в его руках.
Его пальцы кругами описывали мой клитор, что действительно сводило с ума. Я была наслышана от одноклассниц о том, что первый секс — самый паршивый секс, который когда-либо был в их жизни. Но, закатывая глаза от доставляемого пальцами Мелларка удовольствия, поняла, что так назвать свой первый раз у меня язык не повернётся.
Сигналом к действию для парня, наверняка, стало то, что я стала двигаться навстречу его руке, сильно заёрзала на постели, то и дело закусывая губы, поэтому он убрал руку, заставив разочарованно выдохнуть и тут же лицезреть то, как маленький блестящий квадратик фольги полетел на пол; как блондин, предварительно сняв с себя спортивки, уже раскатывал презерватив по себе.
— Будет немного больно. Дай знать, когда будешь готова, ладно? — спросил он, настороженно сдвинув свои брови. Я несколько раз удовлетворительно кивнула, после чего он пристроился и замер вместе со мной.
А в следующую секунду я уже шумно вбирала в себя такой нужный мне воздух, пока парень закатывал глаза от того, как сильно я сжала мышцы вокруг его достоинства, и существенно напрягался, сдерживая себя и позволяя мне к нему привыкнуть.
Постепенно я перестала морщиться и жаться, сама же потянула его к себе за волосы, только бы поцеловал ещё раз, обняла и с некой благодарностью посмотрела в его глаза, хотя бы так признавшись ему в том, какие чувства испытывала к его персоне. Он в свою очередь лишь медленно вколачивался в мое податливое тело, не переставая целовать мою шею.
Мелларк вновь меня поцеловал, после чего, стиснув зубы, простонал, удерживая свой вес на руках, дабы ненароком меня не придавить. А я была счастлива просто от того, что была рядом с ним; что это, наконец-таки, был не сон. Пит, думая о чем-то своём, улыбался, а мне, лёжа рядом с ним, наивно хотелось верить, что сейчас он не думал о том, как ловко уложил под себя влюблённую по уши девственницу.
Думать о том, что ты могла быть лишь очередной галочкой для самоутверждения, вовсе не хотелось, но с каждой минутой эти мысли все больше и больше заполняли мою голову.
Дождавшись момента, когда Мелларк задремал, перестав меня целовать и говорить о чем-то не особо важном, но смешном для нас обоих, я аккуратно выбралась из-под руки, так сильно прижимавшей меня к своему обладателю. Постыдившись голой выйти в подъезд из квартиры Пита, да и просто дабы избежать лишних, пусть и правдивых слухов, которые обязательно бы дошли до ушей моих родителей, я быстро оделась, обулась, схватила сумку, брошенную мной в коридоре, и, держа в дрожащих руках телефон, уже была готова постыдно уйти от парня, чьи глаза вскоре бы смотрели на меня насмешливо, а не с той серьезностью и показавшейся мне симпатией.
Моя рука уже коснулась ключа в замке, но только тихие чертыхания, раздавшиеся из спальни, откуда я по сути сбегала, возникший в этом проёме силуэт Мелларка и пришедшее уведомление, резко всплывшее на загоревшемся экране мобильного, заставили меня буквально замереть на месте.
Пит Мелларк хочет добавить Вас в друзья.
