***
— Очень рада была услышать, что у моей девочки все хорошо, — одобряюще сказала мама уже, наверное, намереваясь закончить наш полуторачасовой телефонный разговор. — Плиту не спалила? — я громко рассмеялась в трубку так, будто она вновь рассказывала мне историю о том, как смело отвоевывала в аэропорту у какой-то француженки дорожную сумку на колесиках, которая была полностью похожа на её, а затем обнаружила в другом конце зала папу, пытавшегося найти в толпе людей жену и держащего этот самый принадлежавший им багаж. — Нет, мамочка, твоя кухня пока что в целости и сохранности, ужин я справила без происшествий. Мне будет о чем поговорить с тобой, когда вы вернетесь, — серьезно сказала я, вновь подумав о ситуации с Питом, к которому моя мама испытывала совсем неоднозначные чувства: то он весь из себя принц на белом коне в её глазах, иными словами достойная меня партия, то гаденький сосед, которого мы слишком мало знаем и который многое может скрывать за своим смазливым личиком. — Ты меня пугаешь, Китнисс, у тебя точно все в порядке? Что-то случилось? — разволновалась она, а я поняла, что не знаю, что делать: рассказать сейчас или дождаться приезда. — Мам, все отлично, правда, просто образовалась маленькая ситуация, которая не дает мне покоя и которую я бы хотела с тобой хорошенько обсудить. Но ничего плохого она не принесет, это я могу тебе сказать точно. — Уж не о нашем ли соседе ты снова хочешь со мной поговорить? — о моих маленьких слабостях к персоне блондина мама знала, поэтому, не упускала возможности немного подшучивать надо мной, когда мы затрагивали эту тему. — Порой мне кажется, что ты умеешь читать мои мысли, — улыбнулась я, предварительно закатив глаза, не понимая, как ей удалось так быстро обо всем догадаться. — Тебя что, приглашали на чай, родная? — с понятным мне подтекстом сказала мама, а я даже представила себе её выразительно поднявшиеся брови. Она засмеялась, наверняка, не догадываясь, что попала в самое яблочко своей очередной шуткой. Я лишь тихо усмехнулась в ответ. — Ты ведь помнишь, что я не хочу становиться бабушкой в свои тридцать восемь? — за недовольным бурчанием папы, посыл которого я не уловила, кажется, она не заметила, что моё молчание слишком затянулось, а значит, не приняла во внимание тот факт, что ответ на первый вопрос был слишком очевиден. И почему-то сейчас для меня это было лучшим исходом нашего с ней разговора. — Ладно, мамочка, не буду вам мешать, позвоню завтра после линейки, — достаточно грустно проговорила я, бессмысленно продолжая водить ложкой по дну опустошенной пластиковой баночки от йогурта. — Не скучай, моя маленькая. Целуем, — договорила мама, после чего я, улыбнувшись, отключилась и ещё пару минут продолжала сидеть в кресле в гостиной, думая о том, как собраться с силами и признаться самой родной для меня женщине в том, что вот уже несколько часов я не девочка, с которой она ещё пару дней назад так мило прощалась, садясь в такси. Я знала, что на меня не будут кричать, потому что мама не относилась к числу родителей, думавших, что криком можно что-то днести до ребёнка или же помочь в проблеме, с которой ребенок сам справиться не может. Однако, я боялась увидеть то, как она во мне разочаруется, как радость от встречи в её глазах померкнет, как она поникнет головой и предпочтет некоторое время со мной не разговаривать, дабы осмыслить и взвесить полученную информацию. Я боялась того, что наши отношения после такого признания пойдут под откос. Тяжело выдохнув, я отвлеклась от начавшейся бессмысленной переписки с Питом, поднялась на ноги и медленно поплелась на кухню, желая избавиться от пустой баночки. Открыв кухонную тумбу, я хотела было просто бросить ненужную емкость в ведро, но его пустота оставляла желать лучшего. Дважды завязав мусорный пакет на узел, я направилась в прихожую, где скинула домашние тапочки и обула первые попавшиеся балетки, после чего вышла в подъезд, захлопнув за собой дверь. Справившись с задачей, я стала быстро подниматься обратно, пропуская по ступеньке за каждый шаг, но тут же спустилась ниже, не дойдя и до середины, когда услышала, как открылись двери лифта. Немного наклонив голову, я без зазрения совести стала наблюдать за тем, что происходило: темноволосая девушка в, кажется, болотного цвета шелковой блузке без рукавов и короткой черной юбке, выгодно облегавшей её длинные ноги, что-то печатала в своем телефоне, а получив какое-то сообщение, звук которого я отчетливо услышала, стала осматриваться по сторонам, наверняка, пробегая взглядом по номерам квартир. Мое сердце замерло в тот же момент. — Только не к нему, только бы не к нему, — тихо нашептывала я, вцепившись одной рукой в перила. Я поднялась чуть выше, когда девушка двинулась в сторону двух квартир, находившихся правее моей. В горле появился неприятный ком, когда она все же потянулась к звонку, который позволял ей оповестить о своем приходе того, кто ещё днем поджидал меня у лифта. Глухой болью в голове мне отдался лязг ключей, скрежет замка, тихое «заходи» и стук чертовых каблуков брюнетки, которые мне так захотелось в этот момент сломать. — Прекрати, неужели ты хочешь отыметь меня прямо в прихожей? — услышав это, громко выдохнув и ощутив, что истерика была уже на подходе, я мгновенно залетела в квартиру, спешно замкнула её на ключ, поначалу долго не попадая в замочную скважину, и скатилась по двери вниз, прижав посильнее колени к груди и отдавая себя злой обиде, от которой судорожные всхлипы становились все громче, и чувству ненависти к самой себе. Совершенно не хотелось представлять, что они сейчас там делают, но эти мысли все равно бессовестно проникали в мою голову и все больше душили, словно увеличивая застывший в горле ком и усиливая поток нескончаемых слез. Запрокинув голову, я слегка ударилась затылком о дверь, но мимолетная боль никак не смогла и на десятую часть заглушить ту, что сейчас теплилась внутри, перекрывала воздух и все сильнее сжимала бешено бьющееся сердце. Этот день буквально разделился на до и после: на лучшую половину, подарившую какое-то необыкновенное счастье, и на худшую, которая безжалостно меня ломала тем, что в жизни у любимого мной человека все на самом деле было прекрасно и без моего в ней участия. В голове не укладывалось то, как он мог одновременно набирать сообщения мне, а у двери все это время ждать другую. Возможно, этот день был лучшим, потому что тот, кто так сильно нравился, наконец, обратил на меня внимание. Может быть, потому что сегодня наше взаимодействие зашло дальше обычного и приевшегося «привет» или пары шуточек. А, может быть, потому что я поверила, что что-то для него значила. Может быть, потому что что-то было в этом «попробовать». Но этот день однозначно в то же время был самым паршивым, показав мне, что я умею делать ошибки, за которые потом становится мучительно больно и обидно от того, что любая хорошая ситуация рано или поздно перерастала в одну большую и беспросветную задницу. — Я дал тебе какой-то дельный повод для того, чтобы ты во мне усомнилась? Да, Мелларк, ты только что, сам того не зная, мне этот, как сам выразился, дельный повод и подарил. Преподнес на блюдечке, как нечто важное и ценное, как будто не понимая, что, увидев это, меня всю вывернет от наружу. Последней картинкой, четко отпечатавшейся в моей голове в тот вечер прежде, чем я рухнула на постель и принялась реветь в подушку, жалея себя, было лишь одно предложение на ярком экране мобильного, брошенного затем на самый край кровати.Заявка в друзья отклонена.
***
— Гейл, пойми же ты, наконец, — взвыла я, театрально размахивая руками и закатывая глаза, — Джоанна Мейсон, попкорн и ужастик, на который ты так хочешь её сводить, — это три абсолютно несовместимые вещи в кинотеатре. Послушай меня — человека, который дружит с ней уже больше десяти лет, — и не делай ошибок. Одно дело, если она просто покричит и заткнется. Это ещё допустимо. Но я же знаю её, она завопит так, что ненароком выбросит это чертово ведро с попкорном на близь сидящего человека, желая поскорее закрыть глаза. В худшем случае, она выбежит из зала и больше не вернется, такое в моей практике тоже было. — Ты рассказываешь все так, что я жалею о том, что купил билеты именно на этот фильм, — медленно сдувая щеки и нервно поправляя волосы, Гейл усмехнулся, явно не ожидая от меня услышать таких подробностей. — Не думаю, что она станет так вести себя, когда будет там с тобой, — пытаясь немного исправить свою ошибку чрезмерной честности и сохранить уверенность Хоторна в приглашении подруги на свидание, ободряюще сказала я, слегка по-дружески ударив его кулаком в плечо. — Она даже в школе не вела себя, как сумасшедшая, после того, как ты стал проявлять знаки внимания в её сторону. Но попкорн все равно не бери, ладно? — Гейл вновь засмеялся, несколько раз утвердительно кивнув. Оставшуюся маленькую часть пути от школы к моему дому мы шли молча. Парень, видимо, думал об очередном предстоящем ему свидании с моей неугомонной подругой, прожужжавшей в первый раз мне все уши о том, какой Гейл хороший. А хорошим он действительно был. Парень несколько раз писал мне, интересуясь какие цветы лучше никогда не покупать, чтобы не быть ими огретым, какой кофе она любила больше всего, куда её сводить, чтобы приятно удивить, чем она увлекалась и прочее, прочее, прочее. Я даже перестала сомневаться в том, что Джоанна отхватила себе очень примечательную кандидатуру, за что на неё, наверняка, все лето будет скалиться большая часть старшеклассниц нашей школы. — Пиши, если что-то пойдет не так, — сказала я, намереваясь прощаться, когда мы завернули в мой двор и уже подходили к подъезду. Однако, из легких мигом вышибло весь воздух, а из головы вылетели все мысли о Гейле, о Джоанне и об их свидании, как только я взглядом встретилась с Питом, который смотрел на меня, находясь, кажется, снова в компании той брюнетки, которую я видела вечером двадцать четвертого, и еще какого-то парня. И, если я успела заметить на его лице улыбку до того момента, как он обернулся, то сейчас от неё не было и следа. Он злился, сжав пальцы в кулаки. А причиной гнева, видимо, была я. А точнее рядом идущий со мной шатен. — Хотя, если все будет хорошо, то я тоже жду подробностей, иначе Джоанна мне ничего толком и не расскажет, вновь будет восхвалять тебя и рассыпаться от наступившего на её улице счастья. — О, поверь, у неё будут на это причины, — гордо ответил Хоторн, похотливо сыграв бровями. — Смотри, как бы у меня потом не появились причины над тобой подшучивать. Спишемся вечером, — усмехнувшись, сказала я, проводила шатена взглядом, помахала рукой и, перестав улыбаться перед тем, как обернуться, набрала в легкие воздуха для того, чтобы безо всяких порывов истерики и дрожи пройти мимо того, кого видеть, несмотря на прошествие двух дней после той неожиданной встречи, было достаточно больно. Проходя мимо, я убедилась в том, что это была та самая брюнетка, из-за которой я всю ночь ревела в подушку, представляя что мой светловолосый сосед мог вытворять с ней на кровати, на которую несколькими часами ранее уложил меня. Но больше меня смущало то, сейчас эта девица была в объятиях второго парня, которого я ранее не видела. — Ещё фарфоровая ваза и торшер в спальне, — нахмурившись, громко сказал Пит, прежде чем посмотрел на меня вновь, наверное, искренне не понимая, почему я уставилась в телефон, как только он отвел взгляд от компании молодых людей. — Привет, — мягко сказал он, чуть понизив тон. Ответить ему, может быть, и нужно было, но я знала, что в лучшем случае голос дрогнет, заставив всех присутствующих обратить на это внимание, а в худшем я вновь разревусь, не в силах унять истерику. Не поздоровавшись, я поспешила зайти в подъезд и несколько раз подряд нажала кнопку лифта, потому что от волнения каждая секунда, которую эта машина затрачивала для того, чтобы спуститься с верхних этажей, казалась мне вечностью. Больше всего на свете сейчас я хотела скрыться в собственной квартире и не выходить оттуда весь оставшийся день, а лучше неделю до самого возвращения родителей, дабы не встретить Мелларка. Громкий писк домофона. Входная дверь открылась. Со стороны лестницы послышались шаги вперемешку с шорканьем подошвы о бетонные ступени. Кажется, в лифте я поеду не одна. Только не Мелларк. Только не он, ради всего святого. Я с судорожным вздохом вновь встретилась взглядом с голубыми омутами Пита, который нисколько не отличался в лице от того парня, которого я несколько мгновений назад видела на улице, возвращаясь домой в компании Гейла. От него все также не веяло доброжелательностью и хорошим настроением. — Не думал, что твоё «дай мне все обдумать» обернётся мне вечером сообщением «заявка отклонена», — не выдержал он, когда мы молча дождались спустившегося лифта и зашли внутрь. — А сегодня ты даже не здороваешься со мной, гуляешь с кем попало. Ничего объяснить мне не хочешь? — Я «кого попало» друзьями не называю, — смело ответила я, нажав потертую нужную кнопку, и обернулась, пересилив всю свою обиду и растекающуюся по телу боль от его злого языка. — Ты сам всё знаешь, можешь не прикидываться. — По сравнению со мной, он все равно будет кем попало, — пояснил он, продолжая находиться на расстоянии, которое ему позволяла соблюдать ширина лифта, но я все равно вновь почувствовала знакомый запах одеколона, который буквально с ног до головы окутал меня, избавив от подступающей истерики. — Преувеличиваешь. — Скорее преуменьшаю, — огрызнулся он и подошел практически вплотную, вжав меня в стенку и расставив руки по обе стороны от моей головы. Однако, я уперлась рукой ему в грудь, немного отодвигая от себя к противоположной стене, у которой он так хорошо стоял. Потому что, когда он находился на расстоянии, я могла думать головой и не вспоминала постоянно о том, как приятно было с ним целоваться. — Ревнуешь? — Он отрицательно покачал головой и что-то хотел добавить, но я перебила, — и правильно делаешь, тебе же все равно есть кого трахать, помимо меня, — быстро протараторила я и выбежала из лифта, как только двери открылись. Однако, в своем идеальном плане бегства от продолжения разговора я не учла того, что от страха и излишнего волнения не смогла с первого раза вставить ключ в замок и открыть квартиру, в которой бы могла прятаться сколь угодно долго. Удача в последнее время была явно не на моей стороне. А громкий хохот блондина, подошедшего сзади, это лишь подтверждал. — Довольно глупо было полагать, что ты сможешь просто так уйти, согласись, — с иронией сказал он, опустив свои руки мне на талию и развернув меня к себе лицом. — И кого же я ещё трахаю, кроме тебя, расскажешь? Ты явно знаешь больше моего, малышка, — казалось, что в его глазах уже не было той злости и раздражительности. А в моих они, видимо, стали появляться, потому что его равнодушное и даже насмешливое отношение к тому, что я говорила, меня взбесило. — Брюнетка, которая стояла сейчас с тобой и каким-то парнем внизу, — пояснила я, а Мелларк, кажется, ожидал от меня чего-то большего. — Боже, не заставляй меня произносить вслух то, о чем сам прекрасно знаешь, — но Мелларк лишь заливисто рассмеялся буквально мне в лицо, от чего я поморщилась и, отвернувшись, снова принялась отмыкать квартиру. Когда у меня получилось это сделать, я открыла дверь и хотела зайти внутрь, но красивый мерзавец, живущий по соседству, облокотился на неё, тем самым снова закрыв её прямо перед моим носом. — Что ты знаешь о мужской солидарности, Китнисс? — вопрос был риторическим, потому что он тут же продолжил, — парень, которого ты сегодня видела, — мой друг. Он приезжий, живет в общаге, которая, уж поверь, по рассказам является адом для личной жизни. А брюнетка вот как уже два года его девушка, как ты понимаешь, отношения с которой у него серьезнее некуда. Два дня назад, когда ты каким-то чудом стала свидетельницей нашей с ним махинации, у них была годовщина. И он слезно просил меня о помощи, чтобы они отпраздновали это событие, как нормальные люди. Меня в тот вечер в квартире не было, я ушел ночевать к родителям, практически сразу после того, как ты сбежала. Столь логичный рассказ, не отличавшийся какими-нибудь упущениями парня, действительно был похож на правду. Ну или Мелларк умел слишком правдоподобно врать. — И что может подтвердить то, что в квартире были они? — То, что ты видела их сейчас, - невозмутимо ответил Пит, раскинув руки в стороны, мол, все было элементарнее некуда. - Ещё могло бы пролитое на белые простыни вино, сломанный торшер, разбитая ваза и сорванная шторка в ванной и остальной бардак, который они сегодня с чистой совестью убирали, потому что я не собирался разгребать то, что творил не я. Если бы ты пришла чуть раньше, то могла бы лицезреть эту интересную картину. Я чувствовала, как наступало мое любимое время. Время чувствовать себя полнейшей дурой. — Спасибо, мне по горло хватило того, что было позавчера. Между нами образовалась тишина, которую никто не спешил нарушать. Я смотрела в его глаза и, кажется, находила в них подтверждение того, что он не нагло лгал сейчас мне в лицо, спасая собственную задницу. Мне же стало стыдно, отчего я склонила голову вниз и нашла подол своей персиковой юбки крайне интересным. Блондин подушечками пальцев провел по моей щеке, приподнял мой подбородок, вновь заставляя обратить на него внимание. Он больше не злился, как это было при входе в подъезд. Он больше не смеялся, как это было всего пару минут назад. Сейчас он был абсолютно милым и спокойным таким же, как и тогда, когда признался, что вернул меня не просто так. Пит взглядом пробежал по моему лицу, после чего приблизился и коснулся бы моих губ, если бы я снова не отвернулась. — Хэй, я не сказала, что согласна, — засмеялась я, чем заставила парня закатить глаза и отчаянно отодвинуться. — Хочешь сказать, что парень, который провожал тебя, лучше меня? — спросил Пит и одним резким движением притянул меня за талию к себе, от чего я лишь судорожно выдохнула ему прямо в губы. — Он хотя бы не приставал ко мне на лестничной клетке, — шутливо буркнула я. — А так, хочу сказать, что он всего лишь парень моей подруги, которому очень нужны мои советы на её счёт. — Так это ведь я ещё не приставал, малышка, — на его лице вновь красовалась обворожительная улыбка, в то время, как я запустила свои пальцы в пшеничные волосы. — А ты, кажется, снова врешь, моя несогласная, да? Я это уже проходил позавчера, я все это уже видел. — И чем же ты докажешь, что я тебе лгу? — выразительно подняв бровь, спросила я. — Тем, что мне не составит труда войти в твою квартиру вместе с тобой, — прошептал Пит мне на ухо, после чего дернул дверную ручку и попытался открыть дверь, однако, я вовремя успела захлопнуть ее своей пятой точкой. — Хитрюга, ты задерживаешь нас обоих, знауешь? — я уже хотела вновь раззадорить Пита очередной подготовленной фразочкой, но открывавшаяся соседкой дверь не позволила мне этого сделать. В отличие от моей, соображаловка Пита работала быстро, поэтому он спешно открыл дверь и затолкал меня в квартиру, после чего зашел сам, до того, как соседка успела заметить наше присутствие на лестничной клетке, если конечно, она не выжидала момента, наблюдая за нами в глазок. — Ну и что я тебе говорил? — спросил Пит, как только услышал, что перепугавшая нас дамочка зашла в лифт и уехала. Он уткнулся носом мне в шею, оставив на изгибе пару невесомых поцелуев. — Допустим, — мечтательно ответила я, после чего добавила, — но тебе же никто не обещал, что между нами будет что-то большее. — Не волнуйся, с этим я как-нибудь разберусь. — По коридору направо, — прошептала я, на что Пит лишь усмехнулся и, не упуская больше ни секунды, жадно впился в мои губы своими, не отрывясь, разулся и принялся вслепую шагать, иногда наступая мне на ногу, по квартире в поисках нужной горизонтальной поверхности. Отстранившись и что-то прорычав про то, что я мешаю ему, путаясь под ногами, блондин поднял меня на руки, от чего я тихо ойкнула, а моя юбка до неприличия сильно задралась. Сквозь поцелуй я почувствовала, что этот красивый гад улыбался, когда медленно опускал меня на кровать, но потом, резко передумав, выпрямился и усадил меня на рядом стоявший письменный стол. — Кажется, примерно так все и было, когда ты решила, что тебе надо подумать, — он наигранно потер подбородок, после чего аккуратно пробежал пальцами по внешней стороне бедра, залезая под юбку, после чего, по-хозяйски устроив там обе руки, притянул меня чуть ближе к краю стола и снова поцеловал, нагло влезая языком в мой рот. Отстранившись, я сняла с него идеально на нем сидящее белое поло и бросила его куда-то на пол, довольствуясь вновь открывшимся мне видом на красивый торс парня. К футболке парня вскоре отправились мой топ и бюстгальтер, от чего я, кажется, вновь залилась краской. На миг я будто отключилась, восторженно расставив руки на столе и запрокинув голову. Его губы. Мне казалось, что они в этот момент были везде: на губах, на моих щеках, шее, ключицах. Он делал все с особой аккуратностью, чем лишь ещё больше заставлял его желать. Он раздвинул мои ноги ещё шире, смачно сжав мои бедра и двумя пальцами обоих рук зацепив края моих трусиков. Немного приподнявшись, я позволила ему избавить меня от ненужной сейчас части нижнего белья. Коснувшись пальцами желанной для него области, он пошло улыбнулся, а большим пальцем другой руки провел по моей нижней губе. Блондин убрал от меня руки и стал быстро что-то доставать из кармана джинс. — Подлец, так ты знал, чем все у нас с тобой сегодня закончится, да? — сощурив глаза, спросила я, вновь скрестив руки на его шее, когда он расправился с упаковкой, собственной одеждой, раскатал по себе презерватив и подошел вплотную ко мне. Пит, улыбаясь, смотрел на меня, после чего, легко чмокнув в губы, вернул руки на мои бедра. — Я собирался сегодня с тобой мириться, хотя даже не понимал, за что ты обделила меня своим вниманием. Рассмотрев несколько вариантов, за исключением этого, который все же довел нас до такого полуголого состояния, я решил, что лучше захватить с собой защиту. Как ты там говорила? — он нахмурился, а я была бы рада помочь ему, но совершенно не знала, что блондин имел в виду. — Ах, да. Твоя мама ведь не хочет становиться бабушкой в свои тридцать восемь, верно? — усмехнулся парень, задрал подол юбки, уткнулся в мою шею, а после резко вошел в меня, заставив громко простонать и крепко вцепиться в края письменного стола.***
Пит Мелларк добавлен в список Ваших друзей.