Комната без номера

      До самого вечера Чимин ходит тихий. Из комнаты ни ногой. То ли боится столкнуться с Юнги, то ли изучает моё поведение. А может, ждёт от меня какой-то особенной реакции. Постоянно ловлю на себе его любопытные осторожные взгляды. Делаю вид, что не замечаю. Пусть понервничает.       В предвкушении первой общажной вечеринки роюсь в вещах и ломаю голову, чем удивить местный «бомонд». Чтобы и на неприятности не нарваться, и не выглядеть слишком скучно, сразить окружающих, а самое главное — впечатлить Чимина. Не то чтобы я был на все сто уверен в своей неотразимости, но я не так уж и плох. Тем более меня жутко утомило творящееся вокруг дерьмо, хочу расслабиться и сотворить нечто безумное, как бы глупо это ни звучало. Устал от уныния и депрессивных ежедневных мотивов.       Позже позвонил мой любимый хён и поделился последними новостями, они не то чтобы плохие, но всё равно прозвучали неутешительно. Моя опекунша потихоньку устраняет все препятствия, отстранила хёна от всех дел, и теперь он не может напрямую контролировать происходящее в компании. К счастью, там осталось достаточно верных моему отцу людей, которые саботируют работу выскочки.       В то время, пока торчу в коридоре у окна с телефоном, вижу, как мимо прошмыгивает Чимин. На его плече висит полосатое полотенце, а карман шорт оттягивает баночка с гелем для душа. Идёт купаться, засранец. Меня, как обычно, не ждёт.       Через минуту вижу Юнги и Намджуна, спускающихся вниз по лестнице, тоже с полотенцами на плечах. Чувствую, сейчас у Чимина будет культурный шок. Или некультурный. Парни весело болтают, точнее рот не закрывается у старосты, а Шуга ему лениво кивает, держа в зубах сигарету и щурит глаза от дыма. Меня они не замечают, зато ловлю недовольные взгляды шестёрок Юнги, которые от своего босса не отстают ни на шаг. Один из них до сих пор прихрамывает. Видать, падение в душе не прошло бесследно. У второго новый синяк на челюсти. Зато моё ранение меня не беспокоит. Почти зажило, оставив после себя лишь тонкую розовую, постоянно чешущуюся, полоску.       Хён ругает меня, что я невнимателен к разговору, но мне почти не стыдно. Снова интересуюсь состоянием отца, узнаю, что ничего нового не произошло. Состояние стабильно, но никаких обнадёживающих прогнозов. Замешкавшись, хён докладывает, что в мою комнату дома заселился мой сводный братец. Там сделали новый ремонт, а мои вещи частично переполовинили, частично выкинули. С удивлением отмечаю, что не так уж сильно меня это бесит. Пусть подавятся. Когда вернусь, выброшу всё, к чему они прикасались.       Хён поражается моей спокойной реакцией, но тему не продолжает. Потом спрашивает, нуждаюсь ли в чём. Мне ничего не нужно. По крайней мере, он не может дать то, что я хочу: свободу я не получу, Чимин в меня не влюбится по щелчку пальцев, а проклятая опекунша не сдохнет страшной смертью…       — Хён, у меня лишь одна просьба, — после некоторых раздумий я озвучиваю ранее невысказанную мысль, — узнай, как можно избавиться от этой школы. Законно или не очень.       — Ты же знаешь, это невозможно! — воскликнул он. — Ты сделаешь только хуже и подтвердишь все обвинения. Ты на испытательном сроке и должен закончить школу безупречно. После того, что ты натворил… Надеюсь, ты больше ни во что не вляпался?       — Здесь не то место, где можно спокойно жить, ни во что не ввязываясь, но я пока справляюсь. Кстати, ты не думал, что мне могут помочь нажить себе проблем?       — Она не посмеет!       Как я понял, мой хён даже наивней, чем я до катастрофы с отцом, толку от его помощи — ноль. Продолжать разговор можно было ещё долго, но мы потихоньку свернули тему и закончили на позитивной ноте, договорившись встретиться в следующем месяце, в день посещений.       Не успел я захлопнуть двери в комнату, как заявился Чимин, пыша жаром после приёма горячего душа и источая приятный грейпфрутовый аромат.       Вид у него озадаченный, и я догадываюсь почему. Не выдержав, я принюхался, и он шарахается от меня, покраснев.       — Отлично пахнешь, — похвалил я, и в животе вдруг громко заурчало. Словно намёк… Как там японцы говорят, намекая на желание заняться сексом? Я хочу тебя съесть? Я бы Чимина съел, вот прямо всего, без остатка.       — Ты голоден?.. — пролепетал Чимин, чтобы хоть как-то замять неловкость, но запнулся на полуслове и покраснел сильнее, поняв, что это прозвучало ещё более двусмысленно.       «Да, Чиминни, я пиздец голоден. Во всех смыслах…» — промелькнуло в голове, хотя вслух сказал лишь:       — Немного. Но в столовку не пойду, там одна овсянка и йогурт остались. А от них ещё больше жрать хочется.       — Шуга мясо вроде обещал, — с радостью подхватывает новую тему сосед, довольный, что я не стал заострять внимание на другом. В животе урчит снова. Я смеюсь, вжав голову в плечи, Чимин легко улыбается, заставляя моё сердце ёкать, но снова, мимо воли, заставляет меня думать не о том.       — У меня есть сникерс. Хочешь?       Блять. Да он издевается?       — Давай… — соглашаюсь, чтобы хоть чем-то себя отвлечь.       Пока жую, Чимин в растерянности стоит перед шкафом и смотрит на свои скромные пожитки.       — Значит, ты всё-таки идёшь на вечеринку?       — А у меня есть выбор?       — Вообще-то, нет. Впрочем, разве так плохо прийти на халявную выпивку и мясо?       Он пожимает плечами.       — У этих ребят ничего не бывает просто так. За всё придётся платить. Боюсь, мне нечем. А Шуга не любит, когда ему должны.       Я смеряю Чимина снисходительным взглядом, он отвечает мне задумчивым.       — Пусть тебя это не беспокоит. Я в душ, а ты пока поищи среди своего барахла что-нибудь сексуальное. Или развратное. Иначе Сахарок будет недоволен и лишит гостей бесплатной жрачки.       Чимин хмурится и с грустью смотрит на полосатую рубашку, которую собирался надеть. Я наморщил нос и отрицательно помахав головой, взял полотенце и вышел, поймав напоследок полный отчаяния взгляд.       Ох, Чимин, я намерен сегодня всем показать, что ты — мой. Все должны видеть насколько ты хорош, и понять, что место рядом с тобой занято. Но как это сделать без твоего ведома?       В ду́ше оказалось внезапно многолюдно. Все активно готовились продуктивно провести выходные, потому начищали до блеска свои причиндалы, в надежде хорошо провести время. Уверен, большинству так ничего и не обломится, а некоторые наутро сильно пожалеют, что вообще вышли из комнаты. Но позор не своих опрометчивых поступков не смогут смыть ещё долго.       Как оказалось, вечеринки здесь дело обычное, правда, непосредственно к Шуге приглашена была только местная «элита». Да и собирал движняк он обычно не чаще раза в месяц, чтобы не обесценивать событие. Признаю, такое внимание довольно приятно, хотя я раньше по жизни был элитой… Но сейчас не время и не место этим кичиться. Я ещё не всё потерял, но очень близок к краху. Да и никогда не имел привычку насмехаться над теми, кто имел меньше.       Поразмышлять под горячими струями воды мне не дают. В душевых стоит такой галдёж, что у меня начинает болеть голова. Поскорее закончив с водными процедурами, рванул в комнату. Все вечеринки, по закону жанра, начинаются в полночь, остаётся чуть больше трёх часов времени на сборы, но по общежитию уже бродят пьяненькие студенты, отчего уровень шума возрастает в разы.       Прошмыгнув мимо кабинета коменданта, увидел, что он пьёт в компании третьекурсников, сидя в обнимку с миловидной блондинистой студенткой. Видимо, следить за порядком сегодня никто не будет. А может эти ребята «дежурные» по отвлечению. Поражаюсь беспечности руководства, собрали кучу неблагополучного народа в одном месте, дали им возможность творить, что заблагорассудится, словно специально провоцируя на необдуманные поступки. Многие покидают эту школу, и вскоре попадают в колонии или тюрьмы, так как не приспособлены к нормальной жизни. Ужасное место, хотя официально считается, будто тут оказывают психологическую помощь трудным подростками и помогают адаптироваться после нервных срывов, нехороших поступков и вернуться в общество законопослушным гражданином. А на деле… Блять! Если я выберусь отсюда, то обязательно прикрою этот притон! Мечты-мечты…       Хотя говорят, этот учебный год начался довольно спокойно, может мне повезёт?       Чимин сидит в окружении потрёпанных маек, футболок и пары рваных джинсов. Синих и чёрных. Вздыхая. Гардероб у него до безобразия скуден.       — Не определился ещё?       — С сексуально-развратным? И вообще, я похож на человека, у которого есть нечто подобное? Не нравится мне эта идея, ох, не нравится.       К моему удивлению, выглядит он расстроенным отнюдь не потому, что нужно идти в притон разврата, а потому, что ему банально нечего надеть. Вот оно как… Чимин, оказывается, шмоточник. Но, как я уже понял, у него нет денег на нечто лишнее и непрактичное. Весь его гардероб состоит только из простой и удобной одежды. Но красивые вещи он любит. Пару раз замечал, как он рассматривал мои шмотки, или гладил руками ткань дорогой рубашки, когда думал, что я не вижу. Отлично, сыграю на этом.       Да, я отвратителен. Я чувствовал это и почему-то заводился. Сейчас я буду соблазнять Чимина нарядами…       Перебрав с десяток вариантов — спасибо хёну, что обеспечил меня всем необходимым и даже сверх того, — я остановил выбор на белой безрукавке со стоячим воротничком и натянул чёрные узкие джинсы с кучей разрезов. Любимые ботинки со шнуровкой, кожаные браслеты, пара колец и дополнительных серёжек — я готов. Расстегнув три верхние пуговицы на безрукавке, дёрнул за воротник, поправляя его. Идеально. Хотя подкачаться не помешало бы. Да и набрать пару кило, а то от местных харчей только ещё больше жрать хочется.       Небрежно, лёгким, едва заметным штрихом подвёл глаза. Не столько заметно, сколько подчёркивает их, в темноте, может, никто и не увидит…       — Ну, как тебе? — повернулся я к притихшему Чимину и подмигнул. Вид у него стал слегка прихуевший.       — Ты так выйдешь из дома? — наконец выдавил он из себя.       — Я плохо выгляжу? — наигранно удивился я. — Может, стоит немного блеска на губы добавить? — я мазнул блеском по губам и повернулся снова, похабно облизнувшись.       — Ну, это… Как тебе сказать… Думаю, это немного… — парень выглядел смущённым и теребил край своей футболки. Он тоже подвёл глаза, причём как-то хитро, от чего взгляд у него стал томным, словно с поволокой, и внизу живота у меня словно тугой узел образовался, стоило Чимину хоть мельком посмотреть в мою сторону. А ещё эта его мимика… Он то на щеночка смахивает, когда смущается, то на профессионального соблазнителя, когда злится и ёрничает.       — Ясно. Больше ни слова, — я делаю вид, что меня ничего не торкает, самовнушение едва помогает справиться с волнением. Чёрт, и это только глаза… Что будет, если он оденется в нечто менее приличное? — У тебя нет слов, значит я достиг нужного эффекта. А вот ты — совсем провалился. Что это за вид? Ты в приют для животных собрался? Или в церковь с бабушкой?       — Пиздец, Тэхён. Ты только что втоптал мою самооценку в землю, а она и так была не на самой вершине. Мне не из чего выбрать. Это всё, что есть…       Ну всё, парень, ты сам это сказал. Я даже заранее приготовился, притащив полутораметровое зеркало из комнаты Чонгука, потому что от нашего разбитого я избавился на второй день после заселения. А Чонгук любил развлекаться и смотреть в отражение, потому зеркало у него чуть ли не самый главный предмет интерьера в комнате. После кровати, конечно.       Честное слово, Чимин очень пытался отказаться от всего, что я предлагал. А предлагал я много… Отец отпускал меня в клубы и на тусовки с четырнадцати лет, ничего не запрещая. Он считал, что я сам должен понимать, когда стоит остановиться, и сам должен осознавать, что можно делать, а что нет. И я за все годы ни разу его не подвёл, не создал проблем и не дал повода усомниться в своей адекватности. В общем, я не приносил неприятностей. Зато вещей для вечеринок у меня скопилось много, а так как часто после ночных гуляний я ночевал у хёна, то большинство шмоток у него и хранилось. Теперь он мне это барахло привёз. Вещи не особо практичные, но что поделаешь. Часть из них я планировал выменивать по необходимости на другие вещи или услуги.       В общем, подсовывал я Чимину с каждым разом всё более откровенное и яркое, в итоге парень сдался и согласился на первый, наименее развратный, по его мнению, вариант. То есть выбрал тот вариант, который я хотел изначально. Я был в абсолютном восторге. Чимин — в абсолютном шоке.       Часы давно пробили полночь, и Золушка превратилась… в сексуальную штучку. Но я не мог вытащить его из комнаты. Он, кажется, забыл, что недавно бычился на меня, считал своим врагом и тыкал своими колючками, но сейчас внезапно превратился в капризного ребёнка. Дул пухлые губы, нервно смеялся и бросал испуганные, но при этом полные восторга взгляды на своё отражение в зеркале.       Попытка выпихнуть его из комнаты превратилась в игру, я толкал его к выходу, стараясь меньше касаться, потому что от одного вида этого парня кровь в моих жилах превращалась в раскалённый огонь, а от прикосновений и вовсе сносило крышу. Чимин внезапно заполнил всю комнату, грейпфрутовый аромат стал ощущаться сильнее, вытесняя воздух из лёгких, и мне стало мало места. Во рту пересохло.       Пак, сука, Чимин, ты играешь с огнём! Едва я хотел заявить это вслух, как он внезапно сдался, посмирнел и согласился идти.       Мы опоздали почти на сорок минут. Шуга стоял в другом конце зала, держа в руках бутылку с пивом и недовольно наморщил нос, когда увидел меня. Бросил свою компанию и вразвалочку пошёл навстречу, весь его вид выражал крайнее недовольство.