Назад в будущее. Сбежавший из Архива.

Сяо Цзинхуань, он же - принц Юй испытывал очень сильное чувство. Вот прямо сейчас, в данный момент. Пока пил чай и вёл неторопливую беседу с матушкой, а наложница Хуэй растирала чернила... затем выводила аккуратные иероглифы на бумаге, переписывая счётные книги... уже пятый час в полусогнутом положении, "чтобы проявить должное почтение к написанному"... Творческая мысль Императрицы не стояла на месте. Она изобретала всё новые и новые способы испортить жизнь и помучить ненавистную наложницу, и, при этом, не перегнуть... Ни для кого из обитателей Внутреннего Двора не было секретом, за что Императрица так ненавидит эту серую мышь, мать принца Нина. Для Цзинхуаня - тем более... Кем бы он был, выживи сын Императрицы? Незаметным, никому не нужным принцем до которого дело есть только приставленным к нему евнухам? Точнее, даже евнухам - и то не особо... что за честь служить принцу, который никому не нужен? И счастье наложницы, что виновна она только в том, что её ребёнок выжил после тяжёлой болезни, унесшей сына самой Императрицы. Была бы наложница Хуэй действительно виновна более серьёзно... У матушки-Императрицы были бы развязаны руки... Её ненависть была сильна и не поддавалась доводам рассудка... Цзиньхуань видел, как краем глаза матушка поглядывает на Хуэй, у которой уже затекла спина, но бедняжка не решается остановиться, чтобы не навлечь на себя обвинения в небрежении. Будь у Императрицы возможность, она предпочла бы просто избить её хлыстом и вырвать сердце голыми руками, но и в таком развлечении матушка находила возможность утешиться. Но никто не знал, насколько самого принца Юя это злило. Нет, ему вовсе не было жаль наложницу и её облезлого сыночка - это недоразумение, по ошибке родившееся в императорской семье, не имеющее ни малейшего шанса на трон. Его злило другое: принц Нин и его мать - единственные, к кому матушка питала действительно сильные чувства. Пусть и плохие, но сильные. Самому же Юю доставалась почти равнодушная ласка и внимание, чётко отмеренное согласно предписаниям дворцового этикета. Родной матери он почти не помнил. Батюшка Император пресекал какие-либо слухи о ней. Императрице он был нужен... ну, как бывает нужен запасной ключ, способный открыть заветную дверь... За неимением собственного ребёнка, Императрица взяла под крыло осиротевшего принца, до которого особо никому дела не было... Крохи нежности, суррогат материнской любви, за который он тем не менее готов был продать душу... Если бы не... если бы не океан бурной ярости и едва контролируемой безумной ненависти, изливаемой той же женщиной на совершенно не достойную того парочку насекомых. Смогла бы матушка снова любить так же сильно, не будь этих двоих? И однажды, около года назад, Цзинхуань решился проверить: случай был слишком удобный, искушение было слишком велико... Цзиньянь и Нин были близки по возрасту, матери их дружили. Не удивительно, что он по-братски опекал этого калеку. Они с Линь Шу учили принца Облезлую Обезьяну ездить верхом... на пони (Недо-принц на недо-лошади! Такое позорище! Даже представить себе противно, а Цзиньхуань наблюдал!). Несколько дней Юй под разными предлогами оказывался на конном дворе, исподволь наблюдая за принцами и двоюродным братом. Принц не сомневался, что у него получится удалить этот облезлый нарыв с горизонта, думал только о способе, изводя ветеринара вопросами якобы для доклада о качестве фуража, который батюшка-Император повелел проверить. А в рукаве у него лежала любимая рогатка. Подаренная ныне покойной няней, служившей ещё при родной матушке... Момент напросился сам собой, когда Нин наконец решился проехаться сам и попросил Цзиньяня отпустить повод. Нин даже проехал круг и почувствовал уверенность. Другие малявки его подбадривали: - О! Смотри! У него хорошо получается! - Уже получается! Принц Облезлая Обезьяна притормозил коня. Улыбка до ушей. И... в этот момент пони внезапно встал на дыбы и заржал, как если бы был конём. Ещё бы! Прямое попадание из рогатки! Только дальше всё пошло не по плану. Юй не учёл быструю реакцию Цзиньяня и Линь Шу, с раннего детства изучавших боевые искусства. Подскочив, один крепко схватил пони за узду, а второй быстро подхватил облезлого недо-принца и смягчил падение. Тот даже испугаться не успел толком... ...А Юй ещё не успел спрятать в рукав рогатку, когда Линь Шу обернулся и увидел его на балконе... ... непрошеное воспоминание пронеслось за доли секунды, пиала с чаем дрогнула в руке... Наконец, Императрица заметила, что приёмный сын её совсем не слушает: - Сяо Цзинхуань, тебя что-то беспокоит? - Нет, матушка, простите, немного задумался... Мы не могли бы поговорить... наедине? - он покосился на наложницу Хуэй. Матушка величавым жестом отослала слуг и затем отпустила ненавистную наложницу. - И в чём же дело, Цзиньхуань? Принц растерялся: не признаваться же, что вот сейчас вспоминал тёмную, которую наглые малявки потом устроили ему за эту выходку... Причём, братец Сянь, вроде бы подоспевший вовремя, чтобы позвать на помощь, дождался, когда по его мнению, Юя достаточно крепко изобьют и только потом побежал за подмогой... А Цзиньюй, принц Ци, их прикрыл, сказав что "Цзиньхуань решил поиграть с братьями и помочь им отработать новый приём" (в качестве соломенного чучела для битья, видимо). Не то, чтобы принц Юй был не в состоянии за себя постоять... но столько внимания тренировкам, как Цзиньянь или Линь Шу он не уделял и... эти два малолетних демона напали вообще без лишних разговоров и предупреждения. О чём предупреждать брата, который перешёл черту? Пусть радуется, что никто не пострадал и за выходку на конном дворе с ним решили разобраться по-братски, а не как-нибудь ещё. - Цзинхуань? - Императрица выжидательно смотрела на него... И Юй решился. Закрыв глаза, он... обнял Императрицу: - Матушка, я знаю, вы посчитаете это лишним, но... так вот хочется вас обнять... почувствовать себя вашим сыном... - Ты и есть мой сын, Цзинхуань... Надо же, не думала, что ты ещё такой дурачок... - Императрица была растрогана и говорила совершенно искренне, обнимая Юя в ответ... и он ей верил... до следующего появления наложницы Хуэй.