Ириска

«Хоть бы не очень долго простоять», - думал Илья по дороге в булочную. Пару раз бывало, он попадал в начало очереди, когда народ еще не успел набежать. Изо всех сил желая, чтобы сегодня было именно так, он завернул за угол и воткнулся прямо в хвост очереди, растянувшийся на пол-улицы. Сердце упало. Отстоять придется по полной. Илья вздохнул и пристроился крайним за ветхой старушонкой в платке. Сегодня очередь продвигалась особенно медленно. Черт, да она вообще не двигалась! За время ожидания Илья возненавидел своих соседей по очереди. От старушонки остро воняло немытым телом, мышами и плесенью. Сзади в лопатки ему упиралась широкая моряцкая грудь какого-то мужика. Мужик шумно сопел и время от времени смачно отхаркивался. Илья посмотреть на часы: без двадцати четыре. В четыре начинается игра. На игру придет Галочка специально, чтобы посмотреть на него. Интересно, она и правда на него «глаз положила»? О неминуемом столкновении с Санькой Мыло думать не хотелось. Хотелось думать о прекрасных галочкиных глазах и ее высокой пышной груди, колышущейся под платьем, которую хотелось... - Чего стоишь? Давай уже! Размечтался тут, - грубый голос продавщицы, ударом хлыста, разбил его грезу. - Да, да…, - торопливо проговорил Илья и протянул дебелой тетке в грязном переднике две хлебные карточки и деньги. Тетка придирчиво взглянула на карточки, смерила Илью тяжелым взглядом и принялась вырезать пайковые квадратики большими портняжными ножницами. Затем она взялась за угрожающего вида нож, отрезала от большой буханки часть. Взвесила. Мало. Отрезала еще сверху. Много. Отрезала от этой части кусочек. Мало. Добавила пару раскрошенных квадратиков хлеба из большой горы довесков, и, наконец, стрелка весов встала ровно на отметке 700. - Забирай, - равнодушно сказала продавщица, и, не дожидаясь, пока Илья соберет это хлебное крошево с тарелки весов, крикнула, - Следующий! На футбольный стадион Илья почти бежал. Довесок сырого ноздреватого хлеба, проглоченный по дороге, упал вниз тяжелым камнем и теперь царапал желудок нестерпимой изжогой. Илья еще раз взглянул на часы. Десять минут пятого. Он прибавил шагу. Пятнадцатиминутное опоздание допускалось. Трофим, то есть Трофимов Степан Иванович, тренер школьной легкоатлетической секции, был мужик строгий, но справедливый, не зверствовал по пустякам, но за халтуру спуску не давал. Илья буквально влетел в раздевалку. Все, как и предполагалось, уже ушли на поле. В раздевалке оставался один Юрка Затейкин, который недавно поранил ногу, но все равно пришел поболеть за своих. - Тебя уже обыскались, - сказал он из своего угла. - Бегу! - выдохнул Илья, натягивая спортивные трусы. Несмотря на спешку, Илья очень осторожно снял наручные часы, положил их в портфель, а портфель вместе с хлебом и карточками сложил в шкафчик. Еще мгновение, и он готов. На поле уже разминались. - Быстрее, Курякин, - услышал Илья за спиной недовольный голос Трофимова. Слава богу, не выгнал. Успел, значит. Илья с облегчением пристроился к колонне игроков, нарезающих круги по полю. Только теперь он заметил, что, несмотря на осенний холод, на трибунах собрался кое-какой народ. А среди них должна быть она… Илья огляделся по сторонам. Черные фигурки зрителей, как птицы на проводах, сидели, сгрудившись небольшими кучками, и среди них невозможно было различить ни одного знакомого лица. А вдруг она подшутила над ним и не пришла? Прозвучал свисток к началу игры. Команды «Вымпел» и «Буревестник» выстроились на своих половинах поля. Судья бросил жребий. Начинал «Вымпел». Мяч в игре. Илья тут же встал на свою позицию у штрафной линии. «Занял коробку», как говорят англичане. Тренер Трофимов был поклонником английского футбола. Говорят, в молодости он бывал в Англии и был знаком с самим Томом Паркером, капитаном лондонского «Арсенала». Однако сам Трофимов предпочитал об этом помалкивать. Игроки «Буревестника» с первых минут повели активную игру. Наглые, длинноногие, и, без сомнения, боле опытные игроки, они носились по полю, как угорелые, щедро раздавая пинки, лихо подставляя головы под удары и не боясь открытой конфронтации, так что ребятам из «Вымпела» приходилось буквально из последних сил отбивать их атаки. Илья старался без надобности не покидать своей коробки, еще на подходе перехватывал передачи от своих, чтобы атаковать ворота соперника, но каждый раз их долговязый защитник под номером 5 выскакивал, как из-под земли, и отбивал опасный мяч обратно в центр. Бедный Володька Зайцев, в полном соответствии со своей фамилией, по-заячьи скакал в воротах и отбивал уже пятый мяч. Илья видел, как он, несмотря на холод, вытирает тыльной стороной перчатки со лба обильный пот. Бедняга. Ну чего они там возятся? Может, помочь им? Илья сначала робко, потом увереннее побежал в центр поля, где уже завязалась борьба за мяч. Но он не успел. - Форвард, где стоишь? – донесся до Ильи гортанный крик тренера. Илья опрометью бросился на свою половину поля, где, пользуясь отсутствием главного нападающего, его позицию спокойно занял долговязый под номером 5. В беспорядочной сваре вымпеловцам все-таки удалось овладеть мячом, и вот уже Витька Смирнов ведет его вдоль бровки поля, за ним по пятам бежит здоровяк из «Буревестника», грозя вот-вот раздавить коротконогого шкета Витьку и выбить мяч у него из-под ног. Витька видя, что промедление смерти подобно, решается на дальнюю передачу. Он резко останавливается, так что бежавший за ним игрок не успевает среагировать и пробегает вперед, а Смирнов изо всех сил бьет по мячу в сторону заждавшегося нападающего. Илья, все это время следивший за неравной борьбой, принял мяч на грудь и с остервенением повел его мимо обомлевшего от такой наглости «пятерки», обошел левого защитника, обошел невесть откуда взявшегося тут полузащитника, и, целясь обманным маневром в правый верхний угол ворот, ударил прямо в центр. Сбитый с толку вратарь метнулся вправо, а мяч, равнодушно просвистев у него прямо над ухом, гладко влетел в ворота. Гол! Немногочисленные зрители на трибунах зашлись аплодисментами, отчасти, чтобы выразить одобрение игрокам, отчасти, чтобы согреть окоченевшие руки. А хорошо мальчишки играют! С огоньком! На Илью накинулись со всех сторон. Чьи-то сильные руки сдавили его плечи, кто-то со всей силы ударил его по спине, кто-то ворошил пятерней его короткие торчащие волосы. В ушах звенели голоса «Ура! Молодец!». Илья, оглохший от криков товарищей и обезумевший от волны внезапного счастья, без разбора жал руки, истошно хохотал и вертел головой во все стороны - искал на трибунах свою заветную, единственную, желанную зрительницу. Она видела? Однако долго глазеть на зрителей ему не дали. Прозвучал сигнал к продолжению игры. Вторая половина матча прошла не так удачно. Встречу они все-таки проиграли. Два гола в ворота Володьки Зайцева засандалил широкоплечий буревестниковец с татуировкой «Вася» поперек ладони. Однако, несмотря на поражение, тренер Трофимов, казалось, не расстроился, и даже орать не стал. Видно же, что борьба была неравной, и ребята сделали, что могли, и даже больше. После душа их ждал ужин - как всегда, чай с бутербродом и куском сахара. Прекрасная награда за труды. Илья вместе с товарищами переодевался. Волна эйфории от забитого гола все еще не отпускала его. Он снова и снова прокручивал в голове тот момент, когда мяч прилетел ему точно в грудную клетку (до сих пор болит), а он ловко подкинул его носком ноги и повел мимо того заносчивого правого защитника. Какие у него были обомлевшие глаза! Ребята тоже не уставали смаковать единственный за всю игру радостный момент. - До сих пор не могу понять, Илья, как ты их вратаря обманул? - кричал ему с другого конца раздевалки Антон Борок. - Тот даже не успел осознать, что произошло, - подтвердил Витька Смирнов. - Илюха, ты молодчина! - потрепал его по плечу верный Володька Зайцев. Вместе, хохоча и подбадривая друг друга, друзья пошли через вестибюль на второй этаж, где находился буфет. Илья в пятый раз в подробностях и с демонстрацией обманных приемов на ходу объяснял ребятам, как он нейтрализовал троих защитников «Буревестника», когда вдруг услышал за спиной голос: - Эй, привет, чемпион! Илья вздрогнул, как ужаленный, и обернулся. Перед ним стояла она, Галочка Афанасьева, в приталенном черном пальтишке и алом беретике, ослепительно-красивая, стояла и улыбалась ему так, словно, кроме них двоих, в этом вестибюле никого не было. Значит, она все-таки пришла! Илья, не в силах произнести ни слова в ответ, лишь хлопал глазами, теребил пуговицу на куртке и пытался вспомнить, как дышать. - Поздравляю. Это был красивый гол, - снова обратилась к нему Галочка. - С-спасибо, - выдавил из себя Илья и, наконец, глубоко вздохнул, иначе бы точно умер. Вот была бы глупая смерть. - Ты сейчас куда? Может, проводишь меня? - спросила она и изогнула тонкую бровь. Илья открыл рот и уже хотел ответить, но вдруг передумал. Собственно, он хотел ей сказать, что нет, он не может ее проводить, потому что собирается сейчас пойти в буфет и съесть свою долгожданную порцию еды, потому что он устал и голоден, и не ел полдня. Но вдруг до него дошло, что Галочка всего этого не знает, что она пришла к нему, потому что он для нее герой и чемпион, и она хочет, чтобы он пошел с ней. И потому он не может ей отказать. Ведь она не будет ждать, пока он поест, и не придет снова посмотреть, как он играет, и больше никогда не подойдет к нему, чтобы прикурить свою сигарету. А вокруг стоят друзья и смотрят на них, на нее, такую красивую и нежную, на него, героя сегодняшнего дня, и, должно быть, завидуют, что к нему пришла такая шикарная девушка и зовет проводить ее до дома. - Илья, ну ты идешь или нет? - послышался рядом нетерпеливый голос Володьки Зайцева. - Идите без меня, - бросил Илья ему в ответ. - А как же твоя порция? - в недоумении крикнул Володька. Вот тупица! Как можно говорить про какие-то порции, когда она здесь стоит? - Можешь съесть мою, - шикнул на него Илья и выразительно выкатил глаза, мол, заткнись уже. Кажется, понял. Володька кивнул, бегло взглянул на Галочку, потом снова на Илью, и, не говоря больше ни слова, ушел. Остальные уже давно были в буфете. - Ну что, пойдем? - повеселевшим голосом сказала Галочка. Они вышли из вестибюля на крыльцо. Уже стемнело, но звезд не было видно, вместо них над пегими увядающими деревьями густели низкие тучи. Из дальних дворов доносился захлебывающийся собачий лай. Галочка остановилась на крыльце. Она надевала перчатки. Илья завороженно смотрел на ее руки и машинально продолжал теребить свою пуговицу. Что делать? Галочка поправила на шее распустившийся цветастый платок и вдруг запросто так взяла Илью под руку и сказала, указывая пальчиком в черной замшевой перчатке куда-то влево, туда, где над крышами ветхих домов вставало зарево огней вечерней Москвы: - Нам туда. - Где ты живешь? - спросил Илья. - На Валу, - ответила Галочка и пленительно улыбнулась. Рогожский вал далековато отсюда, пешком минут двадцать. Да и страшно, должно быть, девушке одной ходить по темноте. Илья выпятил колесом грудь и сильнее прижал к себе ее локоть. И они пошли по пустому переулку, который в конце упирался в оживленную улицу, а та, в свою очередь, вливалась в шумный запруженный людьми и трамваями проспект. - Ты каждый раз забиваешь? – спросила Галочка, стреляя влажными глазками в своего героя. - Почти, - соврал Илья. На самом деле он за все время забил всего три гола. Сегодня был третий. - А я пришла как раз незадолго до того, как ты забил. - Где ты стояла? Я тебя так и не увидел на трибуне. - Я была не на трибуне, а в тренерском боксе. Меня пустили, когда узнали, кто мой папа. - А кто твой папа? - А ты не знаешь? Мой папа главный инженер завода «Серп и Молот», - сказала Галочка без тени гордости или высокомерия. Илья посмотрел на нее. Главный инженер завода — должность высокая, ответственная и не бедная. Теперь понятно, откуда у Галочки дамские сигареты, духи и косметика. Красавица, модница, «папина дочка». И чего она хочет от него, сына врага народа, обитателя кишащей тараканами коммуналки? Но все эти мысли остались невысказанными. Вместо этого Илья произнес: - Нет, я не знал. А твой папа не против того, что ты так поздно гуляешь? - Но ведь я не одна. Со мной ты, - засмеялась Галочка и игриво толкнула его плечом. - А как же Санька Мыло? - осторожно спросил Илья. - А причем тут он? Он мне не хозяин. С кем хочу, с тем и гуляю. Ты что, сдрейфил? – Галочка с вызовом посмотрела на него. - Ну, вот еще! Мне плевать, - фыркнул Илья и еще сильнее выпятил вперед грудь. Они шли и шли, вот уже и оживленную улицу миновали. Впереди маячил широкий Рогожский вал. Но они не дошли до него. Галочка потянула Илью вправо, и они свернули в неприметный переулок, который, видимо, вел к ее дому самым коротким путем. Вокруг стало тихо и сумрачно. Галочка тепло прижималась к нему, и Илья боялся только одного, что их путь когда-то закончится. Конечно, в этом темном переулке еще был шанс напороться на банду хулиганов, но на этот случай у Ильи в кармане лежал самодельный кастет, который он год назад выменял на Вшивой горке у одного контуженного ветерана за николаевскую копейку. - Ну, все, мы пришли, - сказала Галочка, когда они вошли в темное каре двора-колодца. - Ты здесь живешь? – спросил Илья и задрал голову, чтобы рассмотреть дом, где жила его спутница. Высокий, гордый, пятиэтажный, с цоколем из рельефного камня, лепниной по фризу и светлыми просторными окнами, где проходила чья-то большая и прекрасная жизнь. Она была частью этой жизни. - Вон мои окна, - тихо сказала Галочка и показала тонким пальчиком в замшевой перчатке на светящееся окно на третьем этаже, - Ой, кажется, мама прошла. Илья посмотрел на окно, потом перевел взгляд на лицо Галочки, сейчас всецело занятое угадыванием фигур в окне. В больших черных глазах отражались огни чужих окон, губы влажно раскрылись в полу-улыбке. Она была так близко, что Илья слышал в тишине ее дыхание. То ли от этой кромешной тишины, то ли от обволакивающего аромата ее духов, а может, от лютого сосущего голода, Илью вдруг охватило удивительное чувство легкости и нереальности, будто он – это не он, а кто-то другой, который может гораздо больше, чем обычный Илья. И этот другой сейчас… да, сейчас… Он еще ни разу не целовал девушку, и, возможно, поэтому, а может, просто от волнения, первый поцелуй пришелся не в губы, а в уголок губ. Галочка вздрогнула от неожиданности, отскочила и попыталась вырвать у него свою руку. - Галя, нет, прости, я…, - начал было оправдываться Илья. Он был напуган куда больше нее. Он боялся, что Галочка сейчас закричит, убежит, а то и даст ему пощечину. Как он мог подумать, что может быть кем-то другим! Но она не убежала, не стала кричать или бить его по лицу. Она даже не пыталась больше вырываться. Вместо этого она внимательно посмотрела на него и... улыбнулась. - Ну, доделай, что начал, - сказала она так тихо, что в первую секунду Илья подумал, что ему послышалось. Но тут Галочка сама подошла к нему вплотную и открыла лицо ему навстречу. Илья вдруг понял, как тогда на футбольном поле, что медлить больше нельзя. С трудом превозмогая нервную дрожь в пальцах, он решительно притянул девушку к себе, и, целясь в самую середину приоткрытых губ, поцеловал. Все оказалось именно так, как он себе представлял в своих фантазиях, даже лучше. Здесь, оказывается, не только губы, но и нежная кожа, и душистые волосы, и сдобная грудь, так мягко и податливо упирающаяся в его ребра. Галочка робко провела рукой по его щеке. От этой ласки невыносимое жгучее чувство начало подниматься из недр его тела к сердцу, к голове, к пылающим губам. Еще немного и он взорвется от переполняющего его восторга, как тот немецкий снаряд, длинный, гладкий и раскаленно-красный, что упал прямо к ним во двор, и сосед, опытный мужик, сбил тогда Илью с ног и сам лег рядом, когда рвануло. И чтобы не повторить судьбу того снаряда, Илья заставил себя прервать поцелуй. - Ох! – выдохнула Галочка и уронила голову ему на плечо, а Илья прижал ее к себе так крепко и уверенно, словно всю жизнь этим занимался. Они постояли так несколько минут. Странно, что за все это время, кроме них во дворе никого не было. Наконец, Галочка подняла голову и посмотрела на него блестящими тревожными глазами. - Илья, мне пора идти, - прошептала она как-то грустно. - Завтра придешь на большой перемене? – с надеждой спросил Илья. - Не знаю, - сказала Галочка и запнулась, пряча глаза, - Нет, прости. Что? Что это значит? Илье опять показалось, что он ослышался. Почему «нет»? Все ведь было так хорошо. - Почему? – воскликнул сбитый с толку Илья и попытался снова прижать Галочку к себе, словно от этого она должна непременно передумать. - Не надо, пожалуйста, - испуганно пискнула Галочка, вырвалась из его объятий и отбежала на пару шагов, чтобы он не смог снова достать ее. Илья больше не пытался. Он понимал, что сделал что-то не то, но не знал, где и как он прокололся. Не надо было ее целовать в первый же вечер. Это не по-товарищески. Но ведь она была не против… - Галя, разве я чем-то тебя обидел? - взмолился Илья. Девушка страдальчески закусила губку и покачала головой. - Прощай, Илья. Не приходи больше, - сказала она, развернулась и убежала в темноту подъезда. Илья остался один посреди пустого двора. Он пытался осознать, что произошло. Его, как будто сначала напарили в бане, а потом сунули с головой в ледяную прорубь. Что он сделал не так? Почему она не сказала прямо? А вдруг она только играла с ним? Но почему же тогда она так тревожно и испуганно смотрела на него, словно не хотела его отпускать? Ох, неужели, все девушки такие? От всех этих вопросов и переживаний у Ильи закружилась голова. Он посмотрел на то окно, где, по ее собственным словам, жила Галочка. Окно уже погасло. Он закинул голову назад и глубоко вдохнул. На расчистившемся небе сверкали яркие осенние звезды. Илья плохо знал астрономию, но мог найти на небе два Ковша и Полярную звезду, чем он и занялся, чтобы как-то отвлечься. Когда искомые звезды нашлись на своих местах, Илья еще раз глубоко вздохнул, поправил на плече тяжелую сумку и пошел домой.