Ириска

Вечером мама принесла домой полные сумки. В сумках лежали консервные банки, какие-то коробки и пачки, завернутые в папиросную бумагу и закрученные тонким жгутом. - Не трогай, это не нам, - сказала она Илье и спрятала сумки в угол. В воскресенье, когда Илья только-только удобно расположился на кровати с глянцевым трофейным журналом про автомобили, взятым на время у соседа, мама вдруг сказала: - Пойдем сегодня к Кузнецовым. Нина с Аленой нас ждут к пяти. - Зачем? - спросил Илья, почуяв неладное. Хоть бы отбрехаться. - Надо отнести продукты, которые я им обменяла. - Не хочу я к ним идти. Иди одна, - запротестовал Илья. - Пойдем, Илья. Они давно хотели тебя повидать. Заодно поможешь мне дотащить эту тяжесть, - мама кивнула на набитые сумки и начала рыться в гардеробе в поисках подходящей одежды. Илья страдальчески закатил глаза и недовольно цыкнул. - Ну и что я там буду делать? Сидеть и слушать ваши разговоры? Со скуки ведь помрешь! А мы сегодня с пацанами хотели... - Ничего, раз в столько лет можешь и не пойти гулять со своими дружками, - невозмутимо ответила мать, прикладывая свое единственное выходное платье к исхудавшей фигуре. - Ну, мам! - Никаких «ну, мам»! Разговор был окончен. Илья проклял про себя всю семью Кузнецовых за то, что украли у него единственный выходной. Вообще-то он был несправедлив, и знал это. Тетя Нина, бывшая мамина одноклассница, была добрейшей души женщиной, и после ареста Николая Курякина, она была почти единственной, кто не отвернулся от опальной жены врага народа, и предложила ей, если не помощь, то хотя бы моральную поддержку, что в той ситуации было уже немало. И мама, со своим болезненно обостренным чувством справедливости, платила ей благодарностью. Что же касается Аленки, серенькой скромной девочки, ровесницы Ильи, то он ее воспринимал не иначе, как в меру обременительное, но неизбежное дополнение каждого подобного похода в гости. Для него она была одной из многочисленных «чужих», с существованием которых нужно просто смириться. Еще был отец, Олег Иванович, но его Илья видел всего пару раз, да и то мельком. Знал только, что он работает «в органах», и потому редко бывает дома. Кузнецовы жили в Лефортово, поэтому до них приходилось сначала ехать на трамвае, а после тащиться через голую, продуваемую со всех сторон, площадь к Красноказарменной улице. Руки на холоде задеревенели, тяжелые сумки тянули к земле и резали худые пальцы. Черт, что же там наложено-то? Не многовато им будет? Что же их папаша «из органов» сам не может это достать? Скорее бы отмучиться. *** - Берите еще пирога. Аленка, поухаживай за Ильей. - Спасибо, теть Нин, очень вкусно, - быстро кивнул Илья и скрипнул зубами от стыда, когда в миг порозовевшая Аленка неловко шмякнула ему в тарелку очередной кусок яблочного пирога. - На здоровье. Яблоки в этом году уродились. Хотите, вам отсыплю немного? - Ой, если не жалко. Так-то у нас все есть…, - махнула рукой мама. Илья чуть не поперхнулся. Как это «у нас все есть»? Ну, мама! - Очень обяжешь. Ты ведь так нам помогла с карточками, - тетя Нина благодарно улыбнулась, и тут же продолжила прерванный разговор, - Ну и что, Наташ, неужели прямо так и сказал? - Представь себе. Больше, говорит, никаких поблажек не будет, - подхватила та, будто разговор не прерывался вовсе. - Ну ты подумай! Мог бы и в положение войти. Ведь ты уже не первый год работаешь. - Это если стаж непрерывный. А я уезжала в эвакуацию. Вот он за это и прицепился, сволочь такая. Илья слушал в пол-уха, ел пирог, прихлебывал бледный чай и с тоской посматривал в окно, где уже стемнело. Всякий раз, когда взгляд его возвращался к столу под оранжевым абажуром, он начинал снова и снова, как в замкнутом лабиринте, обводить глазами предметы: старенькие чашки, потемневшие ложечки, ярко-голубой пузатый, словно присевший на корточки, чайник, крошки на скатерти, - пока не натыкался на смущенный и любопытный девичий взгляд из-под длинных ресниц. Чего ей надо? - О Николае есть что-нибудь? - после небольшой паузы вдруг спросила тетя Нина. Мама медленно опустила чашку на блюдечко и помотала головой. Тетя Нина тут же перевела разговор на другую тему. - Алена говорит, что Илья хорошо играет в футбол. При упоминании своего имени Илья встрепенулся и сначала с укором посмотрел на Аленку (чего это она о нем всем подряд рассказывает?!), а потом перевел взгляд на тетю Нину. - Да так, - скромно прокомментировал он свои успехи и пожал плечами. - Я видела, как он забил гол «Буревеснику», а ведь они были чемпионами в прошлом году! - улыбнулась Аленка, показав редкие передние зубы. Она была рада возможности поучаствовать в разговоре, да еще на тему, которая была ей самой интересна. - Смотрите, не перехвалите парня, а то зазнается, - засмеялась мама и толкнула Илью плечом. Илья лишь криво усмехнулся и отвернулся к окну. - А моя Аленка вся в книжках. Читает запоем. Напомни, что ты последнее прочитала? - «Домби и сын» Диккенса. - Ого! - восхищенно подняла брови мама, - Вот бы ты моего Илью приучила к чтению, а то ведь ленится, двойки по литературе хватает. - Мам, ну хватит, а? - не выдержал Илья. Но тете Нине идея, похоже, понравилась. - Почему бы нет? Алена, покажи Илье свои книги, может посоветуешь чего. И без того розовая Аленка стала совсем пунцовая. Даже глаза заслезились — сейчас расплачется от счастья. Как же! Ее поставили ему в пример! Илья начал подбирать слова для вежливого отказа, но Аленка уже вставала со стула. - Пойдем… - робко позвала она. Илья обреченно приготовился к новой порции страданий. Разговор о литературе явно не входил в его планы. Но тут в прихожей хлопнула дверь. Улыбка на лице тети Нины резко погасла. Аленка чуть заметно вздрогнула и поспешно села обратно. - Ой, кажется, муж вернулся раньше времени. Я ему не сказала, что вы придете, - испуганно зашептала тетя Нина. Она встала из-за стола и направилась к выходу, но не успела она сделать и нескольких шагов, как в коридоре показался невысокий мужчина в черном поношенном костюме. Он остановился в проеме двери и неподвижно уставился на людей за столом. Илья съежился под его пристальным взглядом. Маме, кажется, тоже стало не по себе. Она отодвинула от себя чашку, словно пыталась тем самым доказать свою непричастность к происходящим здесь событиям. Около минуты мужчина смотрел на них черными без зрачков глазами из-под сведенных бровей. - Олег, у нас гости, - с наигранной веселостью сказала тетя Нина. - Вижу, - глухо прохрипел хозяин. - Это Наташа Курякина, ты помнишь ее? - тетя Нина повела рукой в сторону подруги. - Здравствуйте, Олег Иванович, - кивнула мама. По-видимому, она не на шутку растерялась. - Угу, - издал горловой звук Олег Иванович и перевел взгляд на молодого человека, сидящего рядом с ней. - А это Илья, ее сын, - продолжила знакомство тетя Нина. Илья встал из-за стола и протянул руку для приветствия. - Илья. - Угу, - снова прохрипел Олег Иванович, однако не двинулся с места и руки не подал. Наконец, он перестал буравить присутствующих взглядом, повернулся и бросил через плечо: - Я к себе. И, не сказав больше ни слова, Олег Иванович удалился. Нина озабоченно закусила губу. Аленка рассматривала свою тарелку и уже всерьез готовилась расплакаться. - Слушай, Нина, мы пойдем, - сказала мама и начала собираться. - Простите нас. Это я виновата, не предупредила его. Он не любит, когда что-то делают без его ведома. Сказал, что будет на службе весь день, а вот оно как получилось. Яблоки-то возьмите. Тетя Нина начала суетиться по кухне. Аленка сидела на стуле, опустив голову, и шевелила губами, словно уговаривала себя не поддаваться эмоциям. - Странный он какой-то, - сказал Илья по дороге домой. Руки снова оттягивала тяжелая сумка. - Кто? Олег-то? Да, одно слово — чекист. Всех вокруг в чем-то подозревает, даже жену и дочь. Вот кто-то вроде него нашего папу и сгубил, - задумчиво резюмировала мать. До самого дома они не проронили ни слова. *** - Ты зачем их сюда пригласила? - Она моя подруга, Олег. - И много у тебя подруг среди врагов народа? - Ее мужа осудили по-ошибке. - А ну, молчи! Ты откуда знаешь? Не твоего ума дело, Нина. - А ты что об этом знаешь? Она сама ни в чем не виновата. И видеться нам не запрещено. - А щенка своего зачем приволокла? - Ты про Илью? Зачем ты так, Олег? Он хороший мальчик. - Все они хорошие… - А ты о дочери о своей подумал, старый чурбан? С ней уже никто водиться не хочет. Всех распугал. А теперь и этот больше не придет после твоего «теплого приема»! - Дура ты! Я тебе про одно говорю… Время сейчас опасное. Никому доверять нельзя, особенно тем, у кого рыло в пуху. С этим не шутят. А Аля пусть эти глупости из головы выбросит. Не ровня он ей. Только слезы одни. - Это еще почему? - Эх… Ты на него посмотри и на нашу мышку посмотри. Вот и думай сама. *** Илья уже час ходил по Вшивой Горке среди разложенного на ящиках, на досках, а иногда и просто на земле, барахла, хлама и всяческой рухляди, и спрашивал сизых от холода продавцов, не встречались ли им часы «Победа» на кожаном ремешке с дарственной надписью на обороте. Никто не видел. Правда, один въедливый мужик, торговавший фарфоровыми фигурками пастушек, балерин и девушек в национальных костюмах, спросил неожиданно писклявым голосом: - С надписью? А что за надпись? - Товарищу Курякину от товарища Сталина. - Кому-кому? - Курякину. - А-а-а! От кого? - От Сталина! - От Ста-а-лина? Нет, не видел, - крякнул мужик, отвернулся и заговорил со своей соседкой, сухонькой старушкой в беретике, - Вы, Анна Кузьминична, подвиньтесь со своим чайником. Мне моих девочек ставить некуда. Илья пошел дальше. Он почти потерял надежду и ходил больше для того, чтобы дать работу ногам, чтобы за изнеможением тела не так остро чувствовать нарастающая растерянность и безнадежность. Он снова и снова спрашивал, описывал, просил сообщить, если увидят. - Таких часов здесь не бывает. Их, наверняка, уже носит кто-нибудь, - произнес, наконец, очевидное один из продавцов, мужик без пальцев, ловко сжимающий между культей догорающую цигарку. Илья направился домой, хотя ему совсем не хотелось туда идти, и чтобы удлинить себе путь, он сначала долго шел вдоль набережной, а потом углубился в Таганские переулки. В какой-то момент Илье даже показалось, что он заблудился, но вскоре в просвете между домами мелькнули величавые фасады Рогожского Вала, а там уж рукой подать... От Рогожского Вала Илья, напротив, решил идти напрямик, и вскоре увяз в путанице старых кварталов, от которых веяло упадком, одиночеством и нежильем. Он вдруг снова оказался в том злополучном месте, где неделей ранее его встретила банда Саньки Мыло. Он не знал, какая сила тянула его к этому месту, словно он хотел заново пережить здесь свою боль, и ярость, и злобу, вскормить их, заточить их, и карающим острием обрушить на своих обидчиков. А вдруг он снова встретит их там? Почему-то он совсем не боялся. Теперь-то ему нечего терять. Он шел сквозь пустынные кварталы, сжимая в кармане свой верный кастет, и снова, и снова прокручивал в голове ту роковую встречу. И потому почти не удивился, когда, выйдя из арки, увидел в конце переулка, долговязую фигуру Саньки Мыло, которая тут же скрылась за углом. Илья остановился, как вкопанный. Лишь спустя несколько секунд он вдруг осознал, что Мыло шел один! Илья никогда не видел его без его подручных, а тут… Он понял, что это все не просто так, и побежал вслед за ним. Он добежал до конца дома, за которым скрылся Мыло, и выглянул из-за угла. Мыло шел, сутулясь, руки в карманах, и время от времени оборачивался. Подозрения Ильи укрепились, и он решил проследить, куда это направляется главарь школьных хулиганов средь бела дня один через заброшенный район. Осторожно, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, Илья перебегал от дома к дому. А между тем Мыло свернул в узкий темный проулок, который заканчивался в конце глухой стеной. Илья едва успел втянуть голову за угол, чтобы не обнаружить себя, а когда выглянул, Мыло уже не было там. Пропал! Как?! Борясь с набегающей на сердце жаркой волной, Илья ринулся в проулок. Следы на земле обрывались прямо перед стеной. Стена, судя по всему, закрывала доступ во двор, когда-то бывший проходным, но на самом верху оставался просвет, достаточный, чтобы пролезть сквозь него. Илья осмотрел щербатую кладку. Потрогал холодные кирпичи, примерился, зацепился насколько мог достать сверху, снизу уперся ногами и полез. Попеременно переставляя руки и ноги, Илья вскоре, нащупал верхний край стены, а там уж дело техники, подтянулся на руках, плашмя пролез сквозь неширокий просвет, перевалился на ту сторону и спрыгнул вниз. Ну и что он тут ожидал увидеть? Это действительно оказался двор-колодец, каких до Революции строили очень много, а сейчас стараются не строить, потому что раньше в таких домах жили только буржуи. Мыло, конечно, давно и след простыл. А, может, он заметил слежку? Илья походил по двору, заглянул в окна нижнего этажа. Там было темно и жутко, как будто кто-то следил за ним, глядя из слепых запавших окон. Вдруг где-то в недрах дома хлопнула дверь. Илья вздрогнул и прислушался. Минута. Две. Ничего. Только вороны каркают на крыше, да ветер завывает в щелях. И тут же, словно утихающая зубная боль, пропало это странное и жуткое чувство чужого недоброго глаза, пристально следящего за ним из пустых оконных глазниц. Илья выдохнул, будто только что избежал неизвестной ему, но серьезной опасности. Он понял, что больше ничего не дождется. Если кто-то и был здесь минуту назад, то уже ушел. Пора и ему уходить. *** На самом деле Илья совсем не расстроился, что не догнал Саньку Мыло. Ничего, это только начало. Мы его еще припрем к стеночке. И Илья даже знал, с чьей помощью он это сделает. Лабиринт пустынных улочек начал редеть, уступая место знакомому обитаемому миру, с его несмолкающим шумом, резкими запахами и копошением множества людей. На улицах уже зажигались огни. Илья вышел на Новорогожскую и вздохнул свободнее. Ему хотелось сбросить с души это ощущение мертвенной пустоты и заброшенности, мокрых шершавых кирпичей на ладонях и раскисшей грязи под ногами, которые так разбередили его в жутком дворе-колодце. Так захотелось встретить кого-то знакомого, с кем можно поговорить о пустяках. Илья даже огляделся в поисках подходящего объекта. Его взгляд скользнул по прохожим, семенящим вдоль узкого тротуара. Ему даже показалось, что он узнал кого-то… Впереди, шагах в пятидесяти от него, шла женщина с большим пакетом в руках, из которого выглядывали какие-то длинные свертки. Походка этой женщины показалась Илье знакомой. Женщина остановилась на перекрестке, пропуская машины, и повернула голову в бок, так что на миг стал виден тонкий профиль и прядь золотисто-рыжих волос, выбившихся из-под косынки. Сердце Ильи самом собой сделало кульбит и бешено забилось. Он поспешил ей навстречу. - Ирина Владимировна! - крикнул он. Ирина обернулась на голос и, увидев его, улыбнулась, искренне так, без раздумий, словно только его и ждала. - Илья! - радостно поприветствовала она его, перехватывая поудобнее пакет со свертками. - Давайте, помогу, - начал выдирать у нее из рук пакет Илья. Она не противилась, тем более, что пакеты оказались вполне себе тяжелыми. - Ты откуда? - начала выспрашивать Ирина, когда они перешли дорогу и двинулись в сторону дома. Илья сначала хотел соврать что-то правдоподобное, вроде того, что идет из школы или с тренировки, как соврал бы любому человеку, задающему вопросы из чистой вежливости, но почему-то сказал правду. - С Горки. - А что ты там забыл? - вопросительно взглянула на него Ирина и сдвинула косынку назад, чтобы лучше видеть своего собеседника. - Да так… кое-что искал. А это что у вас за свертки? - перевел он разговор на другую тему, поскольку понял, что на бОльшую откровенность сейчас не способен. - Ткань для пошива. Купила у одной женщины. Она в театре работает костюмером, приторговывает казенным добром, - спокойно ответила Ирина. Илья сначала подумал, что ослышался. «Приторговывает казенным добром». От самой этой фразы веяло чем-то немыслимым для жителя Страны Советов. Илья сдвинул пакет в торону и посмотрел на нее поверх торчащих рулонов. - А разве это можно? - сказал Илья только потому, что должен был что-то сказать. - Что делать, надо же как-то жить, - пожала плечами Ирина без особого драматизма. Похоже, она вовсе не стыдилась своего поступка, но в то же время, и не бравировала им. Купила и купила. Некоторое время шли молча. Илье стало неловко. И вовсе не потому, что Ирина водилась со спекулянтами. Почему-то ему было безразлично, что в театре не досчитаются отреза шелка на новое платье Дездемоны. Не то. Только что Ирина, не стесняясь, доверила ему свою тайну, о которой вряд ли рассказывала кому-то еще. Это обязывало. - А я на Горке свои часы искал, - пошел Илья с ответным признанием. - Часы? Что за часы? - От отца остались. А я их…, - Илья не договорил. Внезапно образовавшийся ком застрял у него в горле. - Потерял, - после паузы тихо сказала Ирина. Именно сказала, а не спросила. Илья помотал головой. Ком все еще не отпускал, но стало заметно легче. Когда кто-то другой облекает твою беду в слова, как бы давая рассмотреть ее со стороны, то и сама беда становится не такой страшной. - Украли, - продолжила гадать Ирина, все так же спокойно. - Почти, - наконец, обрел голос Илья, - Хулиган один снял прямо с руки. А я ничего не смог сделать. - А ты что-то мог сделать? - удивилась она. Илья задумался. Он никогда не думал, что действительно был в той ситуации абсолютно бессилен, что приход Галочки тогда ничего не решил, что Илья сам отдал бы часы в обмен на карточки, потому что это было единственное верное решение, и повторись все снова, он бы поступил так же. - Нет, не мог, - констатировал Илья. - Ну так что же ты винишь себя? - Обидно. Это была единственная папина вещь. Ирина внимательно, без улыбки, посмотрела на него. - Ты любишь его? Илья удивился тому, что Ирина сказала это именно так, в настоящем времени - «любишь», будто его отец еще жив. Неужели она понимает? Илья вдруг почувствовал к ней такую невыразимую благодарность, что чуть не уронил пакет. Она понимает! Человек не мертв, пока ты не видел его мертвым, или пока ты не видел людей, которые видели его мертвым. Что бы там не говорили окружающие, что бы не твердил тебе твой собственный трезвый рассудок. Илья часто закивал и спрятался за рулонами, чтобы она не увидела его изменившегося лица. - Ты сказал маме? - услышал он ее тихий голос. - Нет. Она расстроится, если узнает. - Она любит тебя. Я ей так завидую, - снова прошелестел рядом ее голос, совсем тихо, словно она говорила это самой себе. - Завидуете? Почему? - удивился Илья. В самом деле, чему тут можно завидовать? - Потому что у нее есть ты. Ей есть ради чего жить. Илья не успел обдумать этот странный ответ, потому что они уже пришли. У темного подъезда стояла Марья Егоровна и ее подруга с первого этажа, Тамара Викторовна. Соседи приветливо раскланялись, и, уже входя в подъезд, Илья услышал позади себя какие-то восторженные реплики старушек в том духе, что вот, мол, какой галантный кавалер растет, завсегда поможет женщине дотащить тяжести, словно главным достоинством истинного кавалера заключалось в умении таскать за женщинами тяжести, но учитывая то, что в последнее время Илья только этим и занимался, он вполне мог считать себя образцовым кавалером. Коридор их квартиры, против обыкновения был освещен. Илья поставил пакет на пол и начал раздеваться. - Теть Ир, привет! - выскочил из-за комода мелкий всклокоченный Ленька. - Привет, Ленечка, - ласково потрепала она мальчонку по вихрастому темечку, пока тот жал руку Илье. - Ой, Ириска, тебя там дожидаются, — затараторила Любовь Алексеевна, спеша вдоль коридора с дымящейся кастрюлей в руках, и тут же, строго сдвинув брови, гаркнула на сына, - Ленька, поганец этакий, а ну вылезай оттуда сейчас же! Пошли ужинать, а то отец рассердится. И не успела Ирина спросить, кто, собственно, ее дожидается, как дверь в комнату Прокопенко закрылась, и Ирина с Ильей вновь остались одни. Ирина пожала плечами и прошла в кухню, которая служила в их квартире чем-то вроде гостиной или местом передержки для не вовремя явившихся гостей. Илья снова подхватил рулоны и пошел за ней, как привязанный. Что за гость? На кухне действительно сидел чужой человек. Мужчина лет сорока, благообразный, прилично и чисто одетый, в белоснежной сорочке и синем галстуке. Почему-то этот ярко-синий, явно заграничный, галстук, особенно поразил воображение Ильи. Гость сидел за столом, закинув ногу на ногу, курил сигарету и неспешно общался с Пал Семенычем о футболе. При виде Ирины, взгляд мужчины оживился, он затушил сигарету о дно консервной банки и встал, поправляя галстук. - Ах, Сергей Алексеевич, здравствуйте, - всплеснула руками Ирина, да так радостно, что Илье стало обидно. Так же радостно она улыбалась ему тогда, на перекрестке. - Здравствуйте, Ирина Владимировна. Простите, что так поздно. Если я не вовремя, то…, - начал мужчина бархатным голосом. Илья тут же узнал его — голос из телефонной трубки. - Что вы, что вы! Я очень рада. Вам понравились сорочки? Хотите еще что-то заказать? - Да нет, я собственно, к вам…, - мужчина неуверенно взглянул на застывшего за ее спиной Илью. Вид у парня был совсем не дружелюбный. Ирина спохватилась и поманила гостя из кухни. - Пройдемте ко мне, Сергей Алексеевич. Там все обсудим. Спасибо, Илья, поставь у входа. Илья поставил свертки на указанное место и проводил пару тяжелым взглядом. Ему вдруг стало так тоскливо, словно у него что-то отняли, словно он потерял отцовские часы во второй раз. И с чего он решил, что она понимает? - Да садись ты, устал небось, - окликнул его Пал Семеныч, пыхтя самокруткой. Илья подсел к старику и стал наливать себе чай. - Моя все во дворе трындит? Темно ведь уже, - спросил Пал Семеныч про свою супругу. Илья кивнул и налил себе вчерашнего супу из кастрюли. - Эх, все бы этим бабам языки чесать да шарахаться где-то, прям хлебом не корми. Ты хлеб-то бери, без хлеба не вкусно, - предложил Пал Семеныч, неожиданно увязав между собой образную и материальную "хлебность". - Угу, - кивнул Илья, полностью поддерживая оба высказывания разом, и, прожевав кусок, спросил, - Пал Семеныч, выходит, женщинам совсем доверять нельзя? Старик довольно крякнул: - Ну, почему? Не все же такие. Есть и серьезные. Только вот, брат, в чем штука. С серьезной бабой жить скучно, а с веселой — опасно. - Так что же делать? - обреченно спросил Илья. - Эх, брат, тут каждый для себя решает. Когда я был молодой, такой же, как ты, была у меня одна. Ух и красивая была девка! Хохотушка. Вся деревня за ней бегала. И я тоже. Всерьез жениться хотел. Да только потом добрые люди мне донесли, то она заодно и с моим другом гуляет. Ну мы с другом тогда сошлись, чтобы выяснить, значит, чья девка будет. Отметелили друг друга для первоначалу, потом уж помирились, выпили за здравие, да ту девку оба и бросили, чтобы дружбу не рушить. А потом уж я Марусю встретил. Так мы с ней и живем с тех пор. Хорошо живем, спокойно, слова друг другу поперек не скажем. Правда, бывает, я иногда вспоминаю ту мою хохотушку. Ямочки у нее на щечках были, ну прямо загляденье... Илья слушал Пал Семеныча в пол-уха и думал: зачем он все это рассказывает? И какое это имеет отношение к нему, к Илье? Люди ничего не понимают. И обидней всего было то, что она тоже. Когда Илья шел к себе, он остановился перед ее дверью и прислушался. Оттуда доносились неясные звуки разговора, которые время от времени прерывались взрывами веселого смеха. Она смеялась звонко, словно хотела убедить всех вокруг, как ей хорошо с этим чистым и вежливым мужчиной, у которого бархатный голос и синий заграничный галстук. Свертки с рулонами ткани стояли там же, где он их оставил. Илья вдруг изо всех сил с досадой пнул их и ушел к себе в комнату.