Усталый мой, мрачный, как сумрак, синьор, Пришедший красиво в потухшую жизнь, И если захочешь остаться со мной, То я задержу часовой механизм. Позволю тебе я играть как угодно, Ломать и чинить вновь разбитую куклу, Ведь в руки твои ледяные я отдан Навсегда, насовсем. Лишь часы снова стукнут. И если желаешь ударить — ударь, Захочется сердцу убить — так убей. Вот только родится за грудью печаль От грустных бредовых танцовщиц идей. Треск плети по телу приму я за ласку. За слово "люблю" посчитаю жестокость, Но правду не скроют слова и отмазки, Не скроет улыбка обман и порок, злость. И больно душе моей, больно и томно Знать правду, металлом тянущую вниз Куда-то под землю, где толпы и сонмы Уснувших навечно, закопанных лиц. Забытых и стёртых из гнусной, из памяти, Червями изъеденных ласковых лиц, Вы, люди погибшие, точно лукавите, Желая лежать в плену душных гробниц. Синьор мой печальный, зачем эти души Ты так наказал и измял их сердца? Не жду слишком много, но только послушай, Теперь мне не страшно, что следом и я Однажды навечно, уже совсем скоро Прильну к обнажённым до кости рукам И также засну, не дождавшись и Скорой. Быть может, однажды заснуть так и Вам.
Синьору
29 мая 2018 г. в 08:26