Самая сильная фигура на шахматной доске

- Нет, Шерлок! - завопил Джон, увидев, как его друг шагнул с крыши. Он бросился назад к больнице, несмотря ни на что надеясь, что падение не оказалось смертельным. Возможно… Вдруг Шерлоку удалось выжить, вопреки невозможности. Ланс и Гавейн бросились за ним. Ланс вцепился в него как раз перед тем, как Джон смог увидеть то место, где упал Шерлок, и втянул доктора в неловкое объятие. Не давая Джону что-либо увидеть. Гавейн прошел мимо них, собираясь проверить тело. Его едва не сбил велосипедист, когда он переходил дорогу. - Пустите меня! - потребовал Джон. - Нет, - покачало головой Ланс, удерживая его еще крепче. - Вы не должны это видеть. Вы не хотите это видеть. В этот момент вернулся Гавейн. - Он мертв, - пробормотал он. – Я сожалею, ТК. - Нет. Нет. Нет! - Джон вывернулся и бросился к месту, которое окружала толпа. Он протолкнулся через толпу и вцепился Шерлоку в запястье, отчаянно ища пульс. Делая это, Джон опустился на колени, бессознательно пытаясь стать ближе. - Господи, - начал молиться Джон, - пожалуйста. Шерлок. Тело перевернули, и Джон уставился на покрытое кровью лицо. - Вы не должны на это смотреть, - Гавейн сжал правое плечо Джона. - Пойдемте, ТК. Вы ничего не можете сделать. - Мы выиграли Игру, - пробормотал Джон. - Мы выиграли Игру, Шерлок. Ты не должен был делать этого. Я очистил доску от всех угроз. Тебе не грозил мат. Тебе даже не поставили шах! И не было никакой необходимости сдаваться. Мы победили. Почему ты это сделал? - Джон, - Ланс опустился рядом с ним на колени. – Отпустите его. Вы ничего не можете сделать. Отпустите его. Ланс осторожно потянул Джона за руку, заставив его отпустить запястье. Гавейн повел его прочь. Тем временем Джон ни разу не отвел глаз от тела, пока его не увезли на каталке. - Мне жаль, ТК… Джон. Мне так жаль, - пробормотал Гавейн. - Он не мертв. Он не может быть мертвым, - шептал Джон. - Пойдемте, - вставил Ланс. - Шерлок! – закричал Джон. Но он не боролся, когда они его уводили. * * * Джону не казалось правильным представлять панегирик Шерлоку. Он никогда не ожидал, что один из них умрет. По крайней мере, если он не оказывался в ситуации, где, по его мнению, подобное собиралось случиться. Он оглядел присутствующих в церкви на заупокойной службе. Майкрофт и Антея сидели в переднем ряду, хотя Джон не думал, что Антея хоть раз оторвалась от своего телефона. Джон не совсем понимал, почему присутствовал Майкрофт. Брат Шерлока настоял, чтобы похороны и кремация были чисто семейными, поэтому не было никакой потребности в его присутствии на заупокойной службе. Лестрейд сидел рядом с миссис Хадсон. Джон подумал, что подобная публичная поддержка опозоренного человека будет, вероятно, означать пометку о неблагонадёжности в отчете детектив-инспектора. А миссис Хадсон вообще тяжело восприняла смерть Шерлока. Не то, чтобы Джон был в состоянии ей помочь, он даже еще не сумел вернуться в 221Б. Также присутствовала часть Бездомной Сети. Был Генри Найт и некоторые другие клиенты Шерлока. В самом конце, словно ощущая себя неуместными, расположились члены его старой команды. Бен, Мерлин и другие, все в повседневной одежде, и только простая черная нарукавная повязка показывала, что они носят траур. Ни один из них никогда не встречался с Шерлоком, они просто поддерживали Джона. Джон был только рад, что Китти Райли не присутствовала. Она перекрутила бы происходящее так, как ей угодно. И, без сомнения, не поняла бы то, что он собирался сказать. - Первым, что Шерлок мне сказал, - начал Джон, - был вопрос «Афганистан или Ирак?»… Не «Привет». Не «Как дела?». Не «Рад познакомиться». Не «Кто вы?». Не «Я - Шерлок Холмс». Просто «Афганистан или Ирак?». - Это был Шерлок во всей красе. Забывающий про тонкости, игнорирующий неписанные правила взаимоотношений. Идущий прямо к цели, к тому, что было для него важным. На той встрече он так и не спросил моего имени. Едва не забыл сообщить мне свое. Почти забыл сказать мне, где мы встречаемся на следующий день. - Однако ему действительно удалось сообщить мне о моей профессии и объявить о нескольких личных фактах, которые я не особенно хотел делать общеизвестными. Но это был Шерлок, объявлявший миру то, что вы не хотели демонстрировать. Или иногда даже не знали. - Наша вторая беседа также закончилась весьма необычно. Его только что пригласили на место преступления. Он подтвердил, что я был армейским доктором. Выяснил, что я видел насилия, ран, смертей и волнений столько, что хватило бы на целую жизнь. Потом пригласил меня повидать еще немного. И что я ответил? «О боже, да.» - Я был уволен из армии по медицинским показаниям. Основные проблемы - тремор в левой руке и психосоматическая хромота. Психиатры работали со мной в течение шести месяцев, и в поле, и дома после возвращения. Но они не вылечили мою хромоту. - Прошло сорок восемь часов и довольно безумная гонка через половину Лондона в преследовании такси… И я больше не нуждался в своей трости, даже не понял, что забыл ее. - И мой тремор? Не пережил даже первого места преступления. Не говоря уже о моем «похищении» Майкрофтом… Шерлок сумел меньше, чем за два дня, совершить то, что три психиатра не смогли сделать за шесть месяцев. - Вкратце его можно описать, как делающего то, что никто больше не может. По крайней мере, не потратив чертовски больше времени. И терпения. - Но у него не было терпения. Он хотел не тратить время, а получать результаты. Поэтому он находил способы. Никто бы их не одобрил, но они работали. Боже, они работали. - У него была раздражающая привычка говорить со мной, когда меня не было рядом. А потом заставлять меня подчиняться любым решениям, принятым в той беседе, несмотря на то, что я в ней не участвовал. - Он держал эксперименты повсюду, и мне приходилось быть осторожным всякий раз, когда я услышал, как он говорит: «Джон, ты мог бы…». Потому, что это никогда не приводило ни к чему из того, что я мог ожидать. - Но он был самым умным человеком, которого я когда-либо знал… когда-либо встречал. Его мозг мог выполнять логические скачки быстрее, чем он мог их мне объяснить. А потом он поворачивался ко мне с тем лицом. Лицом, которое говорило: «Мы знаем, что здесь случилось». И мне приходилось говорить ему: нет, мы не знаем. Он знает. И я ценил бы некоторое объяснение. - Знать его означало выходить из-за него из себя. И он был приводящим в бешенство. - Для большинства он был бессердечным, но за дедукцией скрывалось сердце. То, которого вы никогда не видели. - Он никогда не покупал молока. Кроме одного дня, когда у меня была ужасная простуда. Он не знал, какой фирмы взять… удалил информацию. Поэтому приобрел по пакету каждой. - Он был таким человечным, чего никто, кроме меня, похоже, не видел. - Он никак не мог понять «Клуэдо»[1]. Продолжал настаивать, что жертва должна была совершить самоубийство… - Ради меня он терпел фильмы про Бонда. Он любил смотреть телешоу, чтобы иметь возможность ругать их за банальность. Но поставьте Скуби-Ду, и он посмотрел бы с начала до конца. - Мы лишь однажды сыграли в скраббл[2]. Держаться с ним вровень я смог, только начав использовать фарси. Я все еще клянусь, что он придумал половину своих слов. - Однажды мы сидели в Букингемском дворце. Он был одет только в простыню. И мы смеялись. Потом он украл пепельницу. Только чтобы меня развлечь. Я боролся с импульсом, он же не потрудился с ним бороться. - Он не был идеален. Я был бы последним, кто так скажет. Но он был человечным, настоящим. Он был кристально честен. И он никогда не был фальшивкой. - Некогда я сказал бы, что он был моим лучшим гражданским другом. Это правда. Но также и ложь… Он был лучшим другом, которого я когда-либо имел. С ним никого нельзя сравнить. - И это - мужчина, которого я помню. Самоотверженный, благородный человек, который заявлял, что героев не бывает. И, все-таки, один был. Кто-то скажет, что у него не было друзей. Один все же был. - Его самым частым заявлением мне было то, что я вижу, но не наблюдаю. - Ну, прямо сейчас я и вижу, и наблюдаю. Я вижу мир, который больше не верит. - Однако я верю. Я верю в Шерлока Холмса. Гения. Человека. Детектива. Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт. - Я верю, и никогда не перестану этого делать. - Помните Шерлока. Того, кто умер, чтобы другие могли жить. Он отдал свою жизнь за друга… За меня. И я не особо уверен, что этого стою. - Потому, что никогда не будет такого, как он. Образец потерян. Есть тысяча таких, как я, но всегда будет только один Шерлок. Джон вышел. Это не было тем, что он хотел сказать. И уж, конечно, не тем, что он должен был сказать. Но это было тем, что они должны были услышать. Ему же это ничуть не помогло. Ему не стало лучше. Джон знал, что и не станет. Только когда он сможет поговорить с Шерлоком наедине. * * * После службы не было запланировано поминок, просто люди передавали Джону их соболезнования. - Я ценил бы, если бы вы позволили мне забрать имущество Шерлока, - заявил Майкрофт Джону без всякой преамбулы. - Майкрофт, лучше уйдите сейчас же, прежде чем я сделаю с вами такое, что случившееся с суперинтендантом покажется цветочками, - заявил Джон. - Вы знаете, что с того дня я не входил в 221Б. Я не взял ничего из вещей Шерлока, и вам это известно. Хотите его вещи? Пойдите и заберите. Я этого делать не буду. Джон повернулся и направился к могильной плите Шерлока. Не то, чтобы он верил, что там было какое-то тело или какие-то кремированные останки. Но это было похоже на череп Шерлока, что-то, с чем можно поговорить. Миссис Хадсон последовала за ним и некоторое время говорила. Потом она оставила его, и Джон смог сказать то, что был должен. Слова от сердца. - Я помню, ты как-то мне сказал... что ты не герой… Я порой даже сомневался, что ты вообще человек, но ты... ты был самым лучшим, самым гуманным человеком из всех, кого я знал, и никто не убедит, что ты мне врал. Никто. Я был очень одинок… и стольким тебе обязан... Но у меня еще одна просьба, всего одна — прояви свою гениальность для меня. Будь, пожалуйста, живым. Пожалуйста. Шерлок, прошу, прекрати все это. Прекрати. Джон отвернулся и пошел назад к церкви. Пока он двигался, его военная подготовка вступила во владение. Большинство гостей уже уехало. Однако Лестрейд остался, очевидно, желая поговорить с Джоном наедине. - Джон, - начал Лестрейд, - пожалуйста, пообещайте мне, поклянитесь мне, что вы не отправитесь искать мести. Я не хочу потерять еще и вас. - Грег, - посмотрел на него Джон, - человек, намного умнее меня, когда-то сказал: «Перед тем, как идти мстить, вначале вырой две могилы»[3]. Я не собираюсь умирать, и давным-давно научился воздерживаться от мести. - Хорошо. И я сожалею, Джон. Я должен был быть быстрее. Тогда я смог бы его остановить. - Вы сделали, что могли, - ответил Джон. – Спасибо, что попытались. Не многие бы так поступили. - Увидимся? - Конечно, - согласился Джон. Лестрейд ушел. Бен подождал, пока тот не оказался вне пределов слышимости, прежде чем подойти и осторожно сжать правое плечо Джона. - Значит, вы не отправитесь за остальной частью людей Мориарти? - Это не месть. Это - правосудие. Это закончит то, что начал Шерлок. Вы собираетесь попытаться отговорить меня от этого? - Проклятье, нет, ТК. Мы все вас поддерживаем. Вы - командир, мы - подчиненные. - Я не могу просить вас об этом. - Кто сказал, что вам нужно просить? Гремлин знает, как далеко тянется кроличья нора. При необходимости мы последуем за вами в ад. И это тянется дальше, чем вы считаете. - Насколько дальше? - К тем, кого мы считали ушедшими. Причине, по которой нас расформировали. - Они вернулись? - Не официально. Никто нас не слушает… Во всяком случае, никто у власти. Но мы не одни. Приедут наши кузены. - Дети дяди Сэма? Это хорошо. - Также Леди из Ада и Жесткие Ублюдки с Холмов. - Отлично. Я не остановлюсь, пока со стороны Мориарти на доске не останется ни одной фигуры. Ни ладьи. Ни офицера. Ни коня. Ни пешки. - Пусть дьявол дрожит от страха, - усмехнулся Бен, - Томми идут.