Я - Гепард

Восход Солнца возвестил начало нового дня. Асва высунулась из куста, внимательно огляделась и, успокоившись, побежала к водопою. Она следила за направлением ветра и выбирала дорогу так, чтобы ветер относил ее запах от укрытия. Память - странная штука. Иной раз она как программа "поиск", когда в качестве критерия отбора задаешь только расширение, и компьютер находит все имена подряд. Или как поездка ночью в лесу - огни фар выхватывают из мрака причудливые силуэты деревьев, а днем тот же путь знаком и ясен. Но совсем уж непредсказуемо получается, если в память вносить изменения, подтасовывая события. Асва стала живым этому подтверждением. Уходя к водопою, она вела себя в точности так, как в тот роковой день, когда слоны растоптали ее детенышей. Сейчас я думал об этом спокойно - воспоминания сгладились, ощущения притупились. Будто и не было для Асвы этой трагедии, неожиданной встречи со мной и трех месяцев беременности. Блурри - хакер памяти - вычеркнул из ее жизни значительный кусок, история не прерывалась, а я… По воспоминаниям Асвы, я давно рядом с ней. Я залез в наш "дом" и лег рядом с малышами. Они спали, уложенные в кучку друг на друга. Пока любимая пьет или охотится, я буду охранять ребят. В этом заключался главный "плюс" семейной жизни. Если раньше Асва растила детей в одиночку, то ей, прежде чем уходить куда-то, следовало убедиться, что дети надежно спрятаны. Иначе, придя с охоты, она могла найти их мертвыми - павианы, гиены, наконец, самые грозные наши враги - львы не раздумывая расправились бы с маленькими. Все эти три месяца я планомерно и настойчиво работал над Асвой, изменяя ее инстинкты. Когда она, насытившись, отдыхала в тени, я ложился напротив и, глядя в непостижимую глубину ее глаз, рассказывал, что, действуя сообща, проще охотиться, легче выжить. Мои "лекции" напоминали монолог профессора перед ребенком и, хотя я делил "фразы" на короткие отрывки-образы, нередко кончалось тем, что Асва засыпала на "полуслове". Но теперь я не волновался за нее - тонкая, гибкая натура подруги усвоила уроки, сохранив данные от природы чуткость и постоянную настороженность. Асва стала более уверенной, она лихо гоняла гиен, шакалов, грифов, и не оробела, когда один раз нашей добыче - преклонного возраста буйволу - позавидовал лев. Уступая мне в силе и весе, она мужественно стерегла тушу и в то же время ела, пока я изводил льва молниеносными атаками. На помощь льву поспешила львица, а за ней еще один лев. Нас прогнали. Но самое замечательное заключалось в том, что Асва прихватила с собой огромный кусок - какой только могла унести на бегу. И потом отдала его мне - весь. Я долго ласкал ее, благодаря за заботу. Зная меня, Асва могла быть спокойна за детей - я готов умереть, защищая их. Маленький котенок, почуяв незнакомый запах, тихонько пискнул. Я обнюхал его. Пока что они для меня были все "на одну морду", и с первого взгляда я мог отличить лишь маленькую девочку. Ее сестричка и братик не отличались друг от друга внешне. Покрытые густым пепельно-серым детским пушком, с кругленькими пятнистыми животиками, они мирно спали рядышком. Я нежно перевернул их обоих лапой на спинки. У одного из них под хвостиком были три кожистых нароста величиной с горошину, расположенные треугольником. Мальчик. Почувствовав дискомфорт, он завозился, перекатился на бочок и, ткнувшись носом в сестренкин бок, спокойно засопел. Я присмотрелся внимательнее, запоминая черты мордочек. Хотя казалось, что эти двое одинаковы, мальчик был чуть крупнее и плотнее девочки. Я решил дать детям имена позже, когда они покажут свой характер, а пока назвал их для себя: Мальчик, Большая девочка и Маленькая. Блурри опять отсутствовал, последнее время он гулял часами, а порой и днями напролет. Я не отзывал его из путешествий - мы жили независимо друг от друга. Блурри не станет причинять вред кому бы то ни было, так как осознает свои возможности уничтожения всего и всех. А чем более смертоносен робот, тем более жесткими и рассчитанными должны быть его программы и блокировки. В случае взлома программ управления или неподчинения основным директивам - карательные меры вплоть до полного самоуничтожения. Блурри не являлся роботом в прямом смысле, он гибрид высоких технологий и магии. История создания дракончика была довольно туманна для меня. Возможности Блурри по части ведения боя в различных условиях очень разнообразны, а убить его можно разве что антиматерией. Блурри был самым опасным и, наверное, самым миролюбивым существом в мире. Жизненная философия кибера имела много общего с моей, основываясь на "Предании Мастера", принципах Айкидо, проповедующих глобальное миролюбие и снисходительное отношение к слабому, а также моей памяти. Я, зная эти принципы, не всегда следовал им - представления о "глобальном миролюбии" не соответствуют моему мировоззрению, и считаю, что побежденного врага нужно не щадить, а добивать. Ты его щадишь и уходишь, а он тебе - нож в спину. В случае с Чанзо, однако, я пощадил его, потому что гепарды малочисленны, к тому же он продемонстрировал безоговорочное подчинение, подставив брюхо. Но если бы он напал вторично - я порешил бы его сразу. Внезапно послышалось свирепое шипение: "Убью!" Я подскочил, инстинктивно прикрывая собой котят. Сквозь ветки просунулась искаженная яростью морда, я с трудом признал Асву - так она была не похожа сама на себя, на ту Асву, которую я привык видеть. Бывало, она и раньше приходила в ярость, когда нам надо было отстаивать свои права на жизнь и добычу, но такую злобу я видел впервые. "Ты чего?" - испуганно "чирикнул" я, отстраняясь, когда она ударила лапой. Ударить в ответ я не мог - передо мной была любимая, родная женщина. Не бить же своих? В крайнем случае, я сразу поставил бы ее на место, но сейчас было что-то не то. Сморщенный "гармошкой" нос и грозные складки щек вдруг разгладились, Асва смущенно фыркнула. Обозналась. Не привыкшая к надежному семейному тылу, подруга приняла меня за чужака, который собирается позавтракать ее детьми. Она обнюхивала мою голову, пока я, цепляясь за колючки, освобождал ей место - все сразу мы под один куст не помещались. Убедившись, что я - это я, а не кто-то посторонний, Асва залезла в куст и разбудила всю компанию. Вылизывая детенышей, она устроилась, чтобы им было удобно сосать. Тычась носиками в мамин живот, котята отыскали соски и дружно причмокивали. Тонкие нити солнечных лучей, протянутые сквозь сплетение ветвей, искрились на золотом боку подруги. Асва, как я тебе благодарен - ведь ты решилась покинуть знакомую территорию, чтобы быть со мной. Перемена места жительства - всегда стрессовая ситуация, а ты, кроме того, пришла сюда, в чужие края. Пришла, потому что знала: я приведу тебя в безопасное место, найду хорошо укрытое логово. А ведь я сам не знал, куда иду. Ты доверяешь мне - и я глубоко тронут твоим доверием. Прости, пожалуйста, за тот шлепок, которым я угостил твою мягкую попу. Не обращая внимания на колючки, я просунул лапу и тронул ее хвост - Асва подняла голову, тепло взглянула на меня. Глаза тускло светились в тени. Эйфория наполняла сердце от простого взгляда на подругу или прикосновения к ней. Ненаглядная ты моя… У тигра - тигрица, у льва - львица, а у меня - кто же? Как назвать мою представительницу прекрасного пола? Гепардица? Звучит непривычно, но логически правильно. У гепарда - гепардица. Вытаскивая лапу, пришлось оставить колючкам клочок шерсти - как награду за остроту и честное исполнение охранных обязанностей. Асва погрузилась в тихую дрему. Чудесная семья у меня, приятно посмотреть. Удивительную женщину подарила мне Судьба. Чуткая, нежная, ласковая и любящая, она могла быть холодной и неприступной, но в общении со мной тонко чувствовала грань, которую нельзя пересекать. Даже если дело приближалось к ссоре, Асве, чтобы охладить меня, достаточно было лечь на спину, показывая мне, разозленному, свою полную беззащитность, и играючи потрогать лапой: "Ну, что же ты? Давай помиримся". Заложенные Природой моральные рамки не позволяли ударить открыто подставляющегося под удар соперника, тем более, когда враг этот - твоя подруга. У Человека и Зверя моральные ограничения примерно одинаковы, и у того, и у другого их можно ослабить либо усилить соответствующим воспитанием. Впрочем, у нас не было повода для ссор, не возникало конфликтов, от которых обычно разваливается человеческая семья: эмоционального, психосексуального, возрастного, материального. Проблема ценностей отпала сама собой - система ценностей у нас с Асвой одинакова. Статусно-ролевой конфликт мы решили, учитывая силу и опыт партнера - тон в охоте всегда задавал я, а добычу разделывали вместе. Мы жили мирно и дружно, все время мурлыкая друг другу. Конечно, у нас бывало плохое настроение, когда мы могли сказать один другому: "Отвали", но спорных вопросов, могущих привести к развалу семьи, не существовало. Почесав голову о камень, - осталась пахучая метка, - глянул вокруг. Вчера Асва не покидала куста, я обошел все в радиусе километра, не решаясь уходить далеко от подруги. То, что я увидел, было словно специально создано для нас самой Природой. Возвышенность резко сменялась равниной с невысоким кустарником, кой-где росли деревья и краснели неровные пирамидки термитников. Забравшись немного выше на камни, отсюда можно наблюдать за стадами зебр и гну. Водопой - большое болото - привлекал множество птиц, антилоп, газелей, лошадей и, как мне показалось, там водились даже свиньи. Стадо Грантов, щиплющих траву - такая привычная и милая хищному сердцу картина. Иногда всех пугали львы - берега сразу пустели, животные разбегались, и я мог смотреть на охоту львов. Большой прайд жил по ту сторону болота, нам львы пока не угрожали. До воды было минут десять спокойного бега трусцой. Наш куст с двух сторон обступали камни, со стороны болота его закрывали деревья и кусты. Набрести на убежище можно было исключительно случайно, а если искать, так только по следам и зная, где искать. По камням сновали шустрые серые ящерки, прячась в такие узкие щели, что я удивлялся - как они туда проскальзывают? Я катался в траве и прыгал на камни, пытаясь изловить ящериц. Хлоп - поймал одну, но она попала между пальцев и выскользнула, когда я чуть поднял лапу. И унесла с собой хвост - вопреки легенде, что ящерицы оставляют хвосты. Хвост был красив, и хозяйке не захотелось бросать его на произвол судьбы. Хотя, если выбирать: или жизнь или хвост - первое предпочтительнее, а второе вернется со временем. Асва теперь много времени будет проводить "дома" с котятами, а я пройдусь по новой территории. Ветер дул от болота в нашу сторону, я вспомнил, как уходила подруга. От куста я должен идти к воде, петляя и путая следы, а обратно делать крюк по ветру, чтобы мой запах не разносило повсюду. Привычно "застолбив" участок кучкой помета, я решил, что надо предостеречь Асву: ради спокойной жизни и безопасности она должна уходить оправляться подальше от "дома", чтобы не навести на укрытие врагов. Метить здесь, вокруг логова, нельзя - нас могут найти по запаху, этим самым меткам. Если ты метишь территорию, то заявляешь свое право на нее и обнаруживаешь свое присутствие. Я мог ставить себя здесь хозяином, если бы жил один или в паре с Асвой, как раньше, но безопасность семьи важнее, нежели границы владений. А если не будет наших меток, то нас самих здесь тоже вроде как нет. В низкорослой желтой траве торчали столбики. Проходя мимо, я не обратил на них внимания, наблюдая за газелями, стоящими по берегу. И вдруг все столбики исчезли. Не померещились ли они мне? Охота сразу отошла на второй план, теперь мне важно было узнать природу этих столбиков. Не опасны ли они для меня? Что, если это хитроумная ловушка-электрошокер: встанешь на "место", а столбики из-под земли выскочат - и тебя молнией на сотню вольт. На практике мне такого видеть не приходилось, но Блурри рассказывал об этой браконьерской технике - гибриде весов и электрического стула. Компьютер реагирует на животное определенного веса и подает ток соответствующей силы. А любителям подлой смерти достаточно сидеть невдалеке, наблюдая в бинокль. Шар-рах - жертва готова. Быстренько подъехать на машине, добить, погрузить и смыться. Ловушку не нужно ни настораживать, ни заправлять приманкой. Хотя приманка иногда бывала. Я лег и терпеливо выжидал. Ветер изменил направление, теперь он дул справа. Нет, эти таинственные столбики не могли показаться. В полуденном мареве все теряет очертания из-за движущегося нагретого воздуха, но Солнце только недавно взошло, прохладный воздух чист и прозрачен. Ждать я умел и ждал долго, совершенно недвижный. Ветер снова принес запахи воды и травоядных. Появился небольшой зверек, проворный, длинный и гибкий, он перемещался отрывистыми скачками и перебежками. Вот еще двое встали рядышком. Слегка подняв голову, я смотрел и принюхивался, запоминая незнакомый запах. Там, где мы с Асвой жили прежде, я этих зверушек не встречал. Покровительственной песочно-землистой окраски, с несколькими темными полосами поперек спинки, круглые ушки, острые мордочки, и они впрямь походили на столбики, когда вставали, опираясь на задние лапки и хвост, и замирали, осматриваясь, словно часовые, с высоты своего ростика. Названий деревьям, травам, антилопам, птицам, змеям и еще многому, что здесь было, я не знал, да и не видел смысла в том, чтобы знать. Главное ведь совсем в другом: безвредно оно для тебя, полезно или опасно, можно ли его съесть или лучше поберечься. Название нашего дома: "Погоди немного" я знал только потому, что услышал его от мисс Лэстер, подробно описавшей этот куст. Для меня и моей семьи это был дом - удобный и надежный. Каких бы буйволов, лошадей, газелей и антилоп я ни встречал, называл их всех однозначно: "мясо". А гиен презрительно именовал не иначе как "собаками куцехвостыми", хотя, согласно научной классификации, они числятся в надсемействе виверровых. Если мне требовалось что-то узнать, я адресовал вопрос Блурри, а он, поискав в сети, снабжал меня подробной информацией из - как он любил выражаться - "сухих фактов". "Блурри?" "Да?" "Кто это?" - я послал ему образ зверьков. "Поиск… - кибер просматривал данные только из серьезных научных источников. Ответил он, как всегда, быстро. - Сурикаты". В моей голове появился образ веб-страницы сайта ВВС. Несколько секунд я читал: вид, отряд, семейство, чем питаются, образ жизни и еще множество данных, по сути, мне ненужных. Поблагодарив Блурри, спросил: "А лично про меня что-нибудь откопал там?" "Да. Давно хотел тебе сказать, только не было повода: с тех пор, как ты стал гепардом, реалити-шоу "КомбиГуман: Игра на выживание" закрыто. Этого и следовало ожидать - людям в целом не интересно смотреть про зверей, ведь жизнь человека-экстремала гораздо ярче, сложнее и увлекательнее. Как оно было, когда в Сахаре тебя накрыла песчаная буря. Весь мир стонал, переживая. А что может показать гепард? Твоя жизнь однообразна, в ней ничего не происходит - ни аварий, ни катастроф, словом, никаких приключений. Количество твоих поклонников за месяц резко упало - им подавай новенькое да покруче - и шоу перекупили практически за бесценок. "Циклоп", как прежде, наблюдает за тобой, но теперь, вместо трансляций по всему миру, твои приключения курируют лишь несколько компаний, специализирующихся на дикой природе: ВВС, Discovery и Animal Planet. Серьезно заинтересовалось твоими эскападами "Национальное Географическое Общество". Тебя смотрят зоологи, биологи, натуралисты, надо полагать, и браконьеры думают, как бы присвоить твою шкуру, да еще некоторые психологи гадают: на какой стадии сумасшествия ты находишься? Даже новый термин ввернули: "зверонизм". Они видят в твоей жизни только извращение и пошлость: "Вылизывать себя всего да еще там, где "не надо", жрать сырое мясо с кровью, спариваться с дикой кошкой - да он полный псих! Для нормального, цивилизованного человека подобное недопустимо". Извини. - быстро сказал Блурри, заметив резкую перемену моих чувств. - Это я чужие слова цитирую, и к тому же приходится корректировать иные выражения. Вместо "спариваться" там было, сам знаешь, что. Интересно: есть люди, готовые идти по твоим стопам, в Природу. Проект "КомбиГуман" развивается, тебя и других изучают, совершенствуют, но твоя "Игра" закончена. Сев, я почесал челюсть задней лапой. За разговором я позабыл о сурикатах - увидев меня, они сразу попрятались в норки. Лег на спину, раскидав лапы, подставляя живот Солнцу и ласковому ветру. "Блурри, через тебя я мог бы нагрузить этим умникам в интернете все, что я о них думаю, но это бессмысленно. Ученые всегда делились на четыре лагеря: прогрессивных, которые говорят, что это возможно и нужно; консервативных, которые кричат, что все новое нужно запретить - такие всегда стоят Науке поперек горла и суют бревна в колеса научного прогресса; осторожных, что действуют больше теорией, чем практикой; и наконец, те, кто видит, наблюдает, анализирует и делает. Я - именно из этих, последних. Я взял практически готовый материал и внедрил его в жизнь. Я экспериментатор, просто беру и делаю, опираясь исключительно на себя и свое понимание происходящего. Наблюдают за моей жизнью или нет - мне безразлично. Рад, что у меня есть последователи, человек должен познать Природу, пока от нее что-то осталось. Но Природа не всегда доверяет нам, учитывая то, как мы - в смысле, человечество - обращаемся с ней: взрываем, выжигаем, копаем, сверлим, спиливаем под корень, загрязняем, задымляем, выкачиваем из нее последнее, ничего не давая взамен и не задумываясь о последствиях своих действий, подчас варварских. Природа - все, что вокруг нас, мы ходим по ней, ездим, плаваем, летаем, дышим ею, едим ее, пьем, используем по своему усмотрению и разумению. Природа, Земля - наш дом, а мы разрушаем его. Плюем на свой дом, а в нем жить не только нам одним, но и многим иным существам, в том числе нашим потомкам. Дом начинает разваливаться, и когда нас где-то затапливает наводнение - прохудилась сантехника, или обжигает пожар - неосторожное обращение с огнем, или встряхивает землетрясение - проваливается пол, потому как из-под этого "пола" добываем нефть, газ и уголь - так мы еще и возмущаемся: что, мол, Природа вытворяет! А ничего она не "вытворяет", просто хочет обратить наше внимание на себя и свои проблемы. Если вдруг абсолютно все человечество умрет в одночасье - Мир обойдется без нас. Вот обойдемся ли мы без Мира, если он умрет - с нашей помощью - это другой вопрос". "У тебя очень глубокая, всеохватывающая и разносторонняя философия. Я удивлен". - сообщил Блурри. Сурикаты, обманутые моей неподвижностью, снова встали на "посты". Я посмотрел на хвост - его кончик шевелился сам по себе. "Я - Воин-Философ. Когда я на тренировках Айкидо отрабатывал смертельно опасные приемы и упражнялся с боевым оружием, я думал: что есть смерть и зачем она? Смерть - переход в иную реальность, иную жизнь и она нужна для жизни в этом мире. Если бы не смерть, земля была бы перенаселена рыбами и динозаврами меньше чем через сотню лет после их появления. В духовном понимании смерть - это шаг в эволюции. Вперед или назад - зависит от тебя. Кто желает быть бессмертным, тот отрицает эволюцию и совершенствование. Человек приходит сюда, чтобы познать прекрасное и наполнить душу чувством прекрасного - неважно, что конкретно подразумевается: понятия "прекрасного" менялись во все времена. Можно прийти в этот мир варваром, прожить и умереть, оставшись варваром. Можно прийти варваром - и уйти мудрым, познавшим жизнь и знающим, ради чего стоит жить. Можно прийти мудрым - и уйти варваром, растеряв прежние знания на пути жизни. Можно подняться - можно и опуститься. Я опустился на уровень животного мира, чтобы познать Любовь и подняться уже на ступень выше, минуя любовь человеческую, которая бывает не тем, чем ее хотят показать или увидеть. Психологи правы: я "скатился" на уровень, который ниже, чем первобытно-общинный строй каменного века. Звериный уровень. Немало этому посодействовал талисман, данный Монахом - именно благодаря ему я имею возможность познать жизнь, в которой есть Любовь и Семья. Я счастлив тут, здесь и сейчас - этого им не понять. Насчет того, что я вылизываю себя - во-первых, мне нравится быть чистым, красивым и ухоженным. Во-вторых, чем половые органы "хуже" ушей, глаз или лап? У них свои функции, не менее важные, чем функции любой другой части тела, и они также должны быть чистыми - это я по поводу "вылизывания, где не надо". Но, признаю, удовольствие я получаю. К сырому мясу с кровью я давно привык, а китайцы насекомых едят сырьем - по-моему, невелика разница. Секс с подругой? Да, животное естество - мы хотим иметь потомство и продолжать свой род. Что допустимо для человека, а что нет - вопрос моральных устоев общества и отдельной личности, которая является единицей общества. Ко мне нельзя применить определения "нормальный и цивилизованный человек": чтобы добровольно стать трансмутантом, уже нужно быть ненормальным - не обязательно сумасшедшим. В этом случае термин "ненормальный" означает: "Человек, имеющий нестандартное мышление, точка зрения которого отличается от общепринятой". К тому же я давно не человек в физиологическом плане, от человека остались мозг и память. Я - животное, и правы те люди, которые видят во мне именно дикого зверя, а не причудливого трансмутанта. Исключение составляют, пожалуй, только Клэр и ее коллеги, и еще, возможно, Дик. А что у меня глубокая философия?.. Она повсюду вокруг меня, я живу в этой философии, и когда разрываю чье-то горло, и когда ласкаю Асву - я смотрю на Мир глазами Воина-Философа. Кроме того, Блурри, ты заметил, что моя жизнь стала однообразной - вот и появилось много времени, чтобы познавать Мир и рассматривать его со всевозможных точек зрения". "Как интересно. Я твою память каждую ночь читаю, но мне такого в голову не приходило". "Интересно, говоришь? Этот блок твоей памяти, куда ты записываешь мою - ты можешь читать из него?" "Да". "Вытащи оттуда какую хочешь мысль за последние месяц-два и рассмотри ее со всех сторон. Возможно, результат будет необычный. Когда прилетишь - обсудим. Кстати, где тебя носит?" "В Арктике я". - от мысленного ответа повеяло извечным холодом и тьмой. А почему - тьмой? На полюсе - что Южном, что Северном - шесть месяцев день и столько же - ночь. "Что ты там нашел?" - спросил я с удивлением: за какими это коврижками Блурри залез на северный полюс? "Нашел неловкое положение. - пояснил дракон. - Заплыл в трещину во льдах, разведал, что хотел, а обратно никак. Я эту трещину расширял, когда пролезал, теперь она замерзла и я не могу даже развернуться". "Короче, сам себя замуровал в лед". "Именно. Путь только один - головой вперед. Продвигаюсь по миллиметру в минуту". "Огнемет не пробовал?" "Я рассчитал, что если использую огонь, взрыв или активное сверление, природное равновесие будет нарушено. Может развалиться вся Арктика и вместо полюса получатся многотонные дрейфующие айсберги. И вся экосистема Земли окажется под угрозой катаклизма". "Умный какой - Землю бережет. Да что тебе там понадобилось?" "Приключений. - лаконично ответил Блурри. - Я, как и ты, познаю свои возможности. Радар показывает, что до ближайшей поверхности осталось 259,2 метра. Увидимся через 3 дня. До встречи". "Пока". Вот это мой друг влип, точнее - вмерз. "По миллиметру в минуту" - сколько же он там пробираться будет? "Увидимся через 3 дня". Поживем, подождем. Охотиться на сурикатов оказалось сплошным развлечением. Я разгонялся издалека и вихрем пробегал над норками. Сурики-столбики кидались в рассыпную, не всегда попадая головой в отверстие норы. Промазав носом мимо своего входа, они ныряли в первую попавшуюся на глаза дырку, которая была норой соседа. А соседу, ясное дело, не нравилось, что в его доме прячется посторонний и когда опасность миновала, он с гневом выгонял пришельца. А через некоторое время сам оказывался в роли беглеца. Я развлекался, забавляясь моментом замешательства и последующей возней с выгонянием, пока сурикатам, наконец, не надоело "развлекать" меня и они, попрятавшись после очередного набега, наотрез отказались вылезать из нор - своих либо чужих. Наигравшись и отдохнув, я снова задался целью поесть. Рассматривая многочисленных копытных, расположившихся на берегу, я чувствовал себя как в гастрономе. Не торопясь, спокойно выбирал подходящее "мясо". Приятно выбирать, когда есть из кого. Крупная добыча не годится: деревьев поблизости нет и с тушей спрятаться негде. Нужно кого-то компактного, чтобы можно было унести подальше. Вот пасутся антилопы, наверное, спрингбоки. Отлично. "Заверните, пожалуйста, вот этот окорок". Цена - полминуты хорошего бега. Ловя носом ветер, я крался, сливаясь с окружающей средой. Золотая шерсть и черные пятна казались игрой Солнца и теней. Внимательно следя за перемещением антилоп, "читая" их движения, наметил несколько вероятных жертв - одна из них станет моей. Я был так близко, что слышал треск сухой травы, пережевываемой тупыми зубами. "Доброй охоты". - пожелал я себе. Бросок - и перед глазами знакомая мельтешня тонких ног и задранных торчком коротких хвостиков. Один, другой, пятый пробежали очень близко от меня, я почувствовал приторно-сладкий запах страха. Да, это были спрингбоки: некоторые антилопы совершали на бегу характерные высокие прыжки, заметно теряя в скорости - я преследовал именно этих, наслаждаясь групповой паникой. Вон бежит молодая антилопа, она слегка прихрамывает. Я заложил вираж. Хромоножка получила мощный удар по крупу и опрокинулась, боль вспыхнула в надломленной ноге. Острые клыки пронзили шею, захрипев, она брыкнулась, попав во что-то упругое и податливое. Смертельная хватка ослабла, последовал новый удар копытом. Челюсти освободили горло, но лишь затем, чтобы через миг сомкнуться на хребте. Предсмертным эхом прозвучал в ее голове хруст костей. Хорошо эта телочка лягалась, долбанула меня меж ребер, чуть не до крови. Вздохнул - и крутанулся от боли. Ребро, похоже, сломала, будь она неладна со своими копытами. А кто, в самом деле, позволит спокойно себя убивать? А-ай-р-р, теперь, считай, мне ни дна ни крышки - с такими ребрами не только бегать и охотиться - дышать невыносимо больно. Придется вспоминать свои супервозможности и лечиться. Ребро не сломалось, но треснуло. На лечение ушло несколько секунд. Я полизал ушибленный бок, медленно и глубоко вздохнул - боли не последовало. Цена за жизнь антилопы оказалась равной моей жизни - будь я был обычным гепардом, меньше, чем через неделю помер бы от голода. Я тащил Спрингбока, ухватив за шею - почему-то мне захотелось унести его с места охоты. Туша весила много, мои лапы путались в ее ногах, мне было неудобно - зато приятно. У гиен задние лапы короче передних, и когда они торопятся, этак забавно подпрыгивают. Вот и сейчас, увидев скачущие в траве квадратные уши, я понял, что едва ли мне удастся спокойно поесть. Я зарычал, не намереваясь уступать. Гиена посмотрела на меня, оскалив зубы в ухмылке Джокера: "Убегай, трус! Твою добычу буду жрать я". "От труса слышу!" - перехватив взгляд, я направил в ее сознание мысленный образ - жуткий образ разорванной глотки и фонтанирующей крови. Эту вымышленную угрозу я готов был превратить в реальность. Гиена встала на месте, парализованная представившимся ей кошмаром. Я добавил, вложив чувство предсмертной агонии. "Собака куцехвостая". - презрительно подумал я, наблюдая удаляющийся зад. Но убежала она недалеко и начала ходить кругом. Быстро оглядевшись - гиена пока была одна - я бросил добычу и разогнался на таран. Смекнув, что со мной не договоришься, "куцехвостая" потрусила восвояси, но я без труда нагнал ее и отколошматил. Эта трепка добавила прыти незадачливому рэкэтиру. Вернувшись к туше, я лег на нее, скрывая от всевидящих грифов, и славно позавтракал грудиной, ногами и шеей. Асве я оставил заднюю половину - как самую жирную. Если милая попросит еще - я пожалуйста, добуду сколько угодно. Голова валялась в траве, тупо наблюдая, как поедают ее тело. У всех взрослых копытных головы - самая прочная и "неудобоедимая" часть тела, только гиены могут ломать эти черепа своими челюстями. Однажды мы с Блурри поставили такой опыт: сначала он раздробил кость с одного конца, а затем мы подкинули эту кость гиенам. Зная сопротивление кости, Блурри вычислил, что челюсти гиен развивают давление в 15 атмосфер. На пути домой меня снова атаковали гиены, в этот раз вчетвером. С первого взгляда оценив ситуацию, я опять бросил половину туши и как следует наподдавал ближайшей ко мне, позволив другой завладеть моей оставленной без присмотра ношей. Но далеко радостная воровка не ушла - она тоже получила нахлобучку. Третья гиена нерешительно потопталась, и стоило мне только "чирикнуть" - она убежала, поджав хвост. Четвертая уже имела счастье познакомиться со мной ранее - я узнал ее по разорванным ушам - и испарилась, увидев, что расклад событий не в пользу сородичей. Мой рык не столь ужасен, как рык льва, но действия говорят лучше слов. Я был жесток в бою, намеренно создавая вокруг себя атмосферу страха. Три месяца назад, сражаясь со львицами, я открыл для себя, что можно убивать, не ограничиваясь какими-либо принципами. С тех пор я стал беспощаден к врагам, если на меня нападали с целью лишить жизни. Гиены и шакалы просто пытались заиметь легкий кусок - с ними я разбирался пинками и оплеухами, редко по-настоящему пуская в ход когти - не смертельно, но страшно, достаточно, чтобы держать на расстоянии. В конце концов, у каждого из нас, в том числе и у гиен своя роль в Природе и свое место в Мире. Увидев меня с окровавленной мордой и грудью, гордо несущего в зубах добычу, Асва тихонько защебетала - она обрадовалась моему возвращению, но вышла не сразу. Долго и настороженно осматривалась вокруг, несколько раз вылезала из куста и залезала обратно. И все никак не могла успокоиться. "Асва, что тебя волнует?" - встревоженно спросил я. "Пока ты охотился, где-то близко на высоких камнях была машина". - мать бережно уложила котенка под густыми ветвями и посмотрела наверх: в небе, безоблачном и необитаемом на первый взгляд, всегда таились дальнозоркие, скорые на расправу грифы. Асва - спасибо Блурри - не паниковала, как раньше, при звуках мотора, ее беспокойство обоснованно: дети. Уж не знаю, как в подсознании Асвы отражалось определение "машина", но главное, я понял, что она хочет мне сказать. Передав мясо жене, я стремительно поднялся по камням, скользя меж валунов и прикрываясь тенью. Вбежал по наклонному стволу дерева, неуклюже растущего из огромной расщелины, куда ветер занес пыль и землю. В глаза сразу бросился след автомобильной цивилизации: две плавно изгибающиеся параллельные кривые. Я пробежался взглядом вдоль линий: одним своим концом они уходили куда-то на возвышенность, откуда мы пришли позавчера, а другой конец следа, четкого, как линия карандаша, чертил колесами серо-зеленый джип. Я прищурился, обостряя зрение до предела. Машина, явно научная, находилась далеко, но я рассмотрел на крыше и кронштейне сбоку машины видеоаппаратуру, а на двери белый прямоугольник с крупными буквами, прочесть которые не удалось из-за большого расстояния. Заметил лишь, что надпись была бело-желтого цвета. След показывал, что автомобиль направлялся в нашу сторону, однако, не доехав самую малость, круто свернул - должно быть, люди заметили что-то интересное, но… Не нас ли они искали? То, что мы устроились тут совсем недавно, а люди уже ездят поблизости, сильно обеспокоило меня. Жаль, нет Блурри - послал бы его разведать. Похоже, я начинаю слишком уж надеяться на своевременную помощь кибера, а он, вдобавок ко всему, застрял во льдах - дождешься его теперь. Ну вот и хорошо, что застрял - хоть это обстоятельство заставит меня встряхнуться и активнее шевелить мозгами самому. Джип уезжал все дальше. Надо чаще посматривать в эту сторону - один раз они недоехали, а второй могут приехать прямо на голову. Если я замечу их раньше, то, может статься, увлеку за собой подальше от логова. Асва съела все, что я принес, благодарно обласкала меня с нежным мурлыканьем, и снова лежала с котятами. Я устроился на камнях, уже ощутимо нагретых Солнцем, и уснул. Проснулся в полдень с чувством, что сплю на раскаленной сковороде. Наш "погоди" давал достаточно густую тень, малышам не угрожала опасность изжариться, а я, дурень, добровольно пекусь в собственном соку. Хотелось пить - и не хотелось идти в такую жару к воде. Совершенно размякший, перетащился в тень, и спал до вечера. Жара ушла вместе с Солнцем, а жажда доконала меня. Но, сколь сильно я ни мучился, на берегу был осторожен, выбирая мелководье, где крокодилы скрыться не могли. Достаточно мне того, что я видел как-то раз: антилопа пьет и вдруг - хвать - голова целиком у крокодила в пасти. И все. Асва чувствовала себя прекрасно - она сбегала на водопой, пока я спал. Напившись, я лег недалеко от берега. В невидимом зеркале вод отражались звезды. Глаза перестроились на ночное восприятие. В черной ночи подвигались темно-серые горбатые силуэты - гну лениво шли, опустив морды в траву. Вот так и всю жизнь: торопиться некуда, пища всегда под носом, идут и жуют. Иногда оглядываются - нет ли опасности? Но скорее полагаются на чуткие уши, нежели глаза. Шорох травы, размеренно двигающиеся челюсти. Зов льва - ему отвечает другой, обмен мнениями переходит в жуткое крещендо. Все стихло… Шуршание чешуи по земле, живой ремень извивается меж стеблей. В пронзительном крике какой-то птицы слышится паника. Тихая и тревожная ночная жизнь дикого мира… Незаметно для меня взгляд устремился в безграничный Космос. Звезды… Солнца… Мириады далеких Солнц… Сколь смешно и нелепо человечество со всеми его войнами и примирениями, копанием в земле и стремлением к звездам, рассуждениями и отрицаниями, поисками лжи и правды. Человек - самозваный "Царь Природы" - пылинка во Вселенной. Он - ничто в грандиозных ее масштабах. Один из неисчислимого множества элементов, незначительный и не влияющий на сущность Пространства. Но здесь, на Земле, он самый стойкий, живучий и агрессивный вид. Уже сам по себе он полон контрастов и сочетает, казалось бы, несочетаемое. Его свирепость и жестокое отношение к себе подобным иногда не поддается описанию. Люди испокон веков убивали и будут убивать друг друга всевозможным оружием: от каменного топора до искусственных катаклизмов. Методы воспитания, поражающие своим разнообразием и сложностью, позволяют с равным успехом сделать из молодой особи как монаха, с почтением относящегося к жизни муравья, так и убийцу, который, не задумываясь, будет идти по трупам. Человеку свойственно жизнелюбие, в нем изначально есть любовь к Природе и Миру. И задача человека не только в том, чтобы двигать науку, технику и прогресс, но и в том, чтобы двигать прогресс внутри себя. Только так - развиваясь технически и духовно, находя, вспоминая, познавая и укрепляя глубокие связи с Природой, не подгоняя ее под какие-то свои, одному ему нужные стандарты, не отгораживаясь железобетонными стенами и научными догмами. Кем будет человек, не имеющий внутреннего богатства - биологической машиной, плодящей себе подобных и пользующейся услугами механических машин. Я вспомнил, что иногда считал роботов более одушевленными и человечными, чем люди. Можно быть целиком и полностью киборгом - и быть духовно высокоразвитой личностью. Природа прекрасна, и идти в нее нужно с открытой душой, без тайных умыслов и корыстных целей - только тогда она раскроется необозримой высотой, ширью и глубиной. Прежде, чем разрушить прекрасное - познай его. И тебе уже не захочется разрушать. Если бы в эту краткую вечность меня попытались убить - я не сопротивлялся бы. Я находился в совершенной гармонии с Миром, Жизнь и Смерть для меня были равноценны. Месяц выглядывал из-за тучи, ему кокетливо подмигивали звездочки. Яркая звезда, точно в зените, мерцающая с интервалом в две секунды. "Циклоп". Блурри сказал: в моей жизни нет приключений. Может, он прав, а может и нет, ведь… Жизнь - одно большое приключение. …С тревожным мычанием гну понеслись прочь от болота, бегали они быстро, несмотря на иллюзорную неуклюжесть. Я кинул ленивый взор на другой берег. Львы… Светлая вспышка. Гармония слетела в мгновение ока, хладнокровный Разум снова доминировал над Чувствами, пригасив их трепетный пламень. Горизонты сжались до обычных, Мир стал жесток и опасен - Мир, где каждый ест и каждого едят, где выживает тот, кто раньше заметит угрозу для жизни, быстрее отреагирует и лучше адаптируется к окружающей среде. Тихо и грациозно вставая, я смотрел во тьму, туда, где мелькал белый свет. Свет фар.