Я - Гепард

Ветер-романтик лепил из пышных туч воздушные замки. В тучах, словно кусочки золота, застревали лучи рассветного Солнца. Светило запуталось в облаках и еле ползет по небосводу, волоча их за собой. Земля укутана периной тумана. Идет жирафа с детенышем, длинная ее шея торчит из зыбкой дымки как семафор. Куда-то побежали призрачные газели. Асва прижимает уши, тихонько рычит, скалит зубы - наверное, в сновидении вновь защищает детей от браконьеров и, видимо, успешно - рычание сменилось мурлыканьем, появилась легкая блуждающая улыбка. Шевелится хвост спящей Тонки, Рай и во сне не переставал бегать и прыгать. У Тонки милая привычка высовывать язычок во время сна - и сейчас между черными губками алеет его кончик. Тихоня Мррн свернулась калачиком на моей лапе. Семья спит в тишине и покое. Но не спится мне, тяжело и тревожно на душе за свой маленький мир. Хвост опять дергается… Нежно помассировал конец зубами, надеясь прекратить эти нервные рывки. Смутно различимая в тумане, медленно движется какая-то темная туша, глухие звуки тяжелой походки. Долго всматриваюсь. На носу и длинных ресницах жемчужным бисером сверкает влага. Облизываю нос, пытаюсь задремать… …"1… 2… 3". Люди справа вздрогнули, на миг охваченные голубыми молниями, и упали - но один в падении все-таки нажал на спуск. Крадущийся слева быстро приседает, и я прыгаю с крыши, метя когтями в голову. Мы падаем оба, игла ткнулась в его плечо. Он пытается стрелять, но удар лапы выбивает пистолет из пальцев. С выражением муки и удивления на лице человек засыпает, глядя, как голова кошки распадается на части, обнажая морду гепарда. Его светящиеся зеленым глаза сверкнули во мраке холодной ненавистью и презрением. Когда браконьер отключился, Блурри вытащил из его кармана телефон. Оставшейся парой игл я ужалил оглушенных электричеством. Вертолет. Со звуком его мотора связаны неприятные воспоминания: вертолет маневрирует, подвесная камера снимает стадо бегущих слонов. На их пути невзрачный куст… Мне не оборвать эту связь, слишком глубоко запечатлелась трагедия в памяти… Сейчас вертолет несет не гибель, а спасение, закон и справедливость, но память и реальность живут порознь. Винтокрылая машина маневрирует, кружит, будто гриф над тушей грузовика. Прожектор под брюхом ярко светит мне в глаза. Отворачиваюсь, моргаю… …Лучи Солнца, пробившиеся через облачную сметану, ползут по земле, золотыми лентами вплетаясь в туман. Котята сосут, надавливая лапками на живот Асвы. Она вздрагивает, когда чьи-то зубки прикусывают сосок. Прохладно, серое утро обещает дождь. Ветер принес отсыревшие запахи. Как всегда неожиданно хлынул ливень. Я лег вплотную к Асве, и дети приютились между нашими телами. "Блурри, давай разбираться, что происходит в последнее время. За нами начали охотиться все, кому не лень - то Алекс, теперь браконьеры. Я считаю, что мою семью выследили - грузовик подъехал слишком кстати, именно тогда, когда меня не было. Как нас нашли?" "Передатчик, который у тебя на боку - он наводит спутниковую систему слежения". Я посмотрел на левый бок - шерсть в одном месте разошлась, из образовавшейся тонкой щели вытянулось щупальце, оно держало на конце аппарат размером с пуговицу. Память выдала события без особой последовательности… …Через несколько часов я не смогу носить зажигалку и "Проводник", не привлекая внимания людей. Экипировку следует надежно спрятать. Блурри, приняв мой мыслеобраз, вырезал лазером в большом камне сегмент конической формы. Когда я вытряхнул сегмент, дракон срезал половину конуса, придав ему форму усеченного, а потом, расфокусировав луч и увеличив его мощность, углубил отверстие в камне. Выложив емкость сухой травой, я засунул туда путеводный аппарат, зажигалку, кредитки, документы, набил еще травы, прижал крышку, и Блурри герметично приварил ее. Я долго сомневался, что делать с радиомаяком-"пуговицей", в конце концов решил оставить ее у себя… …Действительно, живи, Блурри. Одно дело - изучать мир сканированием, и совсем другое - знакомиться с ним вплотную. Найти меня ты сумеешь в любой момент, включив радар, тем более что я ношу под шкурой на боку радиомаяк, предназначенный для наводки "Циклопа". Поймаешь его волну… "Трансмутант, да? Или во всей Африке сдохли все гепарды и вам больше не за кем смотреть, кроме как за мной? "Наблюдать за жизнью животных" - ваша работа… А также ловить их, измерять, взвешивать, нумеровать, засовывать радиокапсулы, потом ходить с антенной и искать, куда они, бедные, от вас попрятались. Я хожу с маяком, который ловит спутник, Асва тоже - благодаря вам - носит "сигнал" под шкурой. Вы думаете, мне не страшно за нее всякий раз, когда она уходит к водопою? Ведь по этим радиокапсулам нас ищете не только вы, зоологи, но и браконьеры". …- Радиокапсула есть? - Нет. Он и так радиомаяк носит, его со спутника снимают. На телевидении передачу о нем показывают. Вот, значит, откуда Алекс знает, где меня искать. - Я уже не помню, когда последний раз смотрел телевизор. Пока, Ал, береги своего зверя… Вот он, корень наших злоключений - радиомаяк. Мне следовало замуровать его в камень со всей экипировкой. Хорошо, что причина, наконец, установлена. "Блурри, что делать с этим предательским аппаратом? Носить его я больше не могу. Брошу здесь, и пусть "Циклоп" смотрит в одну точку, пока его не переключат на другую волну". "Оставь себе, он может еще пригодиться. Я выключу сигнал". Изучая передатчик, Блурри повертел его в пальцах, держа кончиками когтей. Из левого глаза протянулась пара скан-лучей, они крест-накрест прошлись по корпусу. Миниатюрное устройство работало от собственного элемента питания. Крышка отсека удерживалась четырьмя шурупчиками. Высунув язык, Блурри разделил оба кончика на два, еще более тонких, и вывинтил сразу все четыре шурупа. Действуя языком как отверткой и манипулятором, кибер снял крышку. Под ней размещен махонький кубик, на его гранях знаки, предупреждающие о радиоактивности батареи, в основе которой уран. Я мог лишь удивиться, как сюда умудрились впихнуть одновременно мирный атом и приемно-передающий чип связи. На чипе - двухпозиционный переключатель, рядом мигает зеленый индикатор. Блурри сдвинул рычажок - индикатор погас. "Все, мы оборвали последнюю связь с цивилизацией". - сказал дракончик, возвращая мне маяк. Я уложил его в привычную нишу под шкурой. Под шкурой… Асва? …В черноте мысленного пространства нарисовалась карта равнины в одном из многочисленных вариантов, какой ее мог видеть Блурри. Чтобы не потерять ориентацию между реальным и вымышленным, я закрыл глаза. Карта лежала перед внутренним взором, направленным под небольшим углом к плоскости. Желтыми линиями - равнина, зелеными - деревья и кустарник, синими обозначено болото, коричневым - камни возвышенности. "Асва". - сказал Блурри. Около синих линий появилось пульсирующее желтое пятнышко. Многочисленными красными точками отмечен прайд, каждая точка означала льва… "Еще не все связи, Блурри. На подруге тоже где-то радиокапсула". "Между лопаток. Я давно засек устойчивый сигнал. Поищи щупальцем - должен быть шрам". Скорее всего, Асве показалось, что ее кусает паразит, и она не обратила внимания, когда я осторожно проник под загрубелую кожу шрама. Там давным-давно все срослось, и я потратил несколько секунд на незаметные действия, прежде чем извлек прозрачную капсулу. Блурри рассмотрел ее и выяснил, что она работает от тепла тела. Пока организм жив - сигнал подается. У этого маяка выключателя не было, я просто кинул его в траву. Отныне мы - невидимки для электронных поисковых приборов. - Что случилось, Виктор? - Сигнал потерян, "Циклоп" не может найти маяк. - Гепарда, что ли, потерял? - Его. - Виктор пытался вручную настроить системы, но в ответ на все старания компьютер выдавал одно и то же: "Сигнал отсутствует". Неожиданно вспыхнула новая строка, мигая желтыми с черным крапом буквами: "Внимание! Включите запись". Старший оператор отреагировал чисто автоматически, стукнув по нужной клавише. Буквы помигали какое-то время, затем отрастили лапки, хвосты и разбежались за границы экрана. - Странная анимация. - поскреб щеку Билл, помощник Виктора. Знакомый африканский пейзаж. Крупным планом гепард, он словно смотрит в камеру. Рядом лежит кошка, из-за бока которой выглядывает симпатичная мордочка с любопытными, проницательными глазками. Внизу появилась бегущая строка: "Дорогие телезрители. Вы смотрите меня в последний раз. Я уважаю ваши интересы, и понимаю, что многие хотели бы смотреть про мою жизнь и впредь, но съемок больше не планируется. За мной начали охотиться, а я не хочу подвергать жену и детей неоправданному риску. В связи с тем, что браконьеры похитили недавно моих детей, и мне удалось спасти их почти чудом, я отключаю передатчик. Благодарю всех, кто был со мной эти месяцы. Прощайте, мои поклонники". Гепард кивнул в прощальном жесте, и экран погас. В студии повисла тишина. - Ахинея какая-то. Кто устраивает эти шутки? Не всерьез же все это воспринимать? - Именно всерьез. - ответил задумчиво Виктор. - Буквально. Вчера днем пятеро браконьеров украли его котят и едва не пристрелили подругу. Смотри. - он включил поиск. - "Сигнал отсутствует". "Циклопу" можно находить другое применение - нашего героя мы больше не увидим. Он отключился. - Но как он смог? Там же винтики такие, что их под микроскопом разглядывать нужно. - Билл, а ты вспомни, кто он, и кто с ним. Его голубой ящерицей давно интересуется Калифорнийский университет технологий. Не знают правда пока, с какой стороны подступиться к этому феномену. - оператор кивнул на экран, где прокручивалась запись прощального ролика. - Вик, тебе не кажется, что твое чувство юмора того?.. Микроскоп и отвертки он где взял? - "Микроскоп" там с ним гуляет. - Ага, так я тебе и поверил. - Ой, отвали от меня. Вот тебе ссылки и ключевые слова, я их нарочно записал, залазь в сеть и убедись сам. Да смотри, не нарвись на "Пожирателя хакеров" - твое поведение в интернете иногда не вполне соответствует международным нормативам. Антилопы стояли, выгнув спинки горбиками, и покорно мокли под дождем. У кого есть укрытие - дупло, нора, тот в сухом и теплом доме, остальные равны перед капризами погоды, и я был столь же мокрый, как антилопы. В охоте Асва теперь брала на себя роль загонщика, а я ожидал в засаде. Кроме этого, я охранял детей. Сейчас подруга совершала обходной маневр. Котята лежали тихо-тихо. Если мама сказала: замрите и ждите молча - никто из троицы не издаст ни звука, даже когда враг совсем близко, и очень страшно. Затаиться и ждать не дыша - в этом заключалась их пока единственная возможность выжить. Напоенная дождями, трава сильно выросла, и в ней хорошо было прятаться, но подчас она же мешала нам находить друг друга. Послышалось шлепанье копыт по лужам, я поднялся, высматривая антилоп сквозь пелену дождя - ого, Асва гонит хорошего самца. Сорвавшись с места, я поравнялся с охотницей, и она передала мне добычу как эстафету. Привычным ударом рассек сухожилие на задней ноге антилопы, самец, который и так несся на пределе сил, не заметил ранения, но когда ступил, нога согнулась в колене и он, опрокинувшись, юзом проскользил по земле. Я затормозил его на финальном отрезке жизненного пути. Понимая безнадежность своего положения, самец продолжал сопротивляться, отбиваясь длинными рогами и пробуя встать на три ноги - четвертая ниже колена висела как кость. Хотя жизненно важные органы не были повреждены, рана смертельна. "Зачем же он сопротивляется, если это бессмысленно?" - задался я философским вопросом, уворачиваясь от косого удара. Он желал жить. Я желал его смерти. Но чье желание окажется сильнее? Ответ на сей волнующий вопрос пришел к нам в образе Асвы - она прыгнула на спину антилопы, свалила и перехватила горло. Я помог ей выгнать из жертвы последний дух. Асва позвала детей - они радостно бежали к нам, а я уволок тушу под дерево, и тут же погнался за гиеной, которая давно заметила нашу удачу. Гиене пришлось только скулить и мечтать. Котята прыгали по антилопе, дергали за язык, уши, хвост, не зная, что с ней делать. Их зубки были маленькими, и они могли только теребить добычу, не в силах порвать шкуру. Сегодня Рай, Тонка и Мррн попробовали мясо. Сразу стало ясно, что отныне наши трапезы будут сопровождаться сердитым шипением, фырчанием и воем. Это надо было уметь - крепко упираясь всеми лапами, держать в зубах кусок и отчаянно завывать сквозь зубы, стараясь не упустить свое, но вырвать мясо изо рта противника. Тонка встала "мостиком", Рай распушил хвостишко и поднял дыбом всю шерсть. Ух, какой он страшный - аж самому страшно! Закрыв глаза, чтобы не так пугаться самого себя, Рай мотал головой, пытаясь стряхнуть Тонку, которая висела на его куске. Двухмерная сестренка решила однако поспорить, кому на самом деле должен принадлежать этот кусок мяса, и била братца по голове то правой, то левой лапой. Оба занимались чревовещанием, костерили друг друга, как могли. Пока Тонка и Рай выясняли меж собой, кто из них круче, Мррн сразу просекла, что здесь работает принцип "Двое дерутся, третий ест", и ее брюшко уже округлилось, набитое мяском. Наша умница подзаправилась вместе с нами, и правильно сделала. Насладиться результатом трудов нам не дали. Услышав окрик-предостережение, Тонка оставила борьбу и бросилась к нам. Довольный Рай проглотил честно отвоеванный кусок - он победил! "Победителю" пришлось бежать со всей возможной прытью. Отойдя на безопасное расстояние, мы спрятались в зарослях, и забияки с удивлением обнюхали мордочку Мррн, спрашивая, когда она успела наесться? - А мы голодные опять! - пожаловались сорванцы, глядя на меня в ожидании. Я с сочувствием облизал их носы, но что я мог поделать? Львов было слишком много. Голодные? Понимаю, я и сам голодный, да хорошо, что живы остались. Может, это вас научит, что нужно побыстрее набивать брюхо, когда есть возможность, а не сражаться за один кусок, если мяса - гора? Ведь в другой раз такой горы может и не быть. Научило, но, увы, не всегда они помнили об этом - поднять самооценку и утвердиться в чужих глазах было для них важнее, чем сытый живот. Только заяц будет говорить, что мир устроен несправедливо. Для льва мир вполне справедлив. Я, конечно, не заяц, но чувствовал себя обманутым, глядя, как львы, рыча и кидаясь один на другого, жрут нашу антилопу. Блурри предупредил бы меня, но я договорился с киберами, что они будут предупреждать только о людях и связанных с ними опасностях, а о львах и прочих мы должны думать сами. Иначе какой смысл жить, если тебя непрерывно оберегают и прикрывают драконы-хранители? И дети ничему не научатся, живя в условиях постоянной безопасности. Покой и стресс, голод и сытость - всего должно быть в меру. Вот только мясо придется добывать заново, учитывая присутствие агрессивных соседей. "Маленькие детки - маленькие бедки, большие детки - большие бедки" - эту формулировку наверняка вывел человек, который видел в семье лишь постоянные хлопоты и головную боль. Нельзя сказать, что с нашими детьми не было проблем. Куда там - каждый день забот был полон рот. Начать с того, что я привык спать "на ушах", готовый проснуться в любой момент с тем, чтобы броситься на защиту детей. Именно их, а не Асвы - она-то могла позаботиться о себе. Моей жене требовалось больше еды, чем прежде - Асва стала настоящей "фабрикой" по переработке мяса на молоко. Я охотился почти ежедневно, прилагая все усилия, чтобы добыть много хорошего мяса и обеспечить безопасность семьи во время обеда. Нередко ел после всех - Асва, в свою очередь, охраняла меня. Тут уж я не зевал - наспех набивался, рискуя схлопотать по голове от нетерпеливого грифа. Нам иногда приходилось бросать нетронутую добычу - грифы успевали заметить удачную охоту и пикировали на нас. Трупоеды наваливались массой, их внимание поглощено мясом, они поглощали мясо, аппетит и количество прямо пропорциональны размерам оставшейся туши, и прогонять бывало просто опасно для жизни. Мне совсем не хотелось испытывать свой череп на прочность - удара острым, крючковатым клювом достаточно, чтобы получить еще один труп - пятнистый. В каждодневной борьбе за выживание время шло незаметно. Изучая характер и поведение детей, я спланировал программы индивидуального воспитания для каждого из своих котят. Рая следовало учить осторожности и вниманию - он смел, слишком смел, храбро бежал навстречу гиенам и павианам, "защищал" от них сестричек и маму. Знал бы он, как слаб и мал, что в действительности любой "куцехвостой" достаточно хапнуть его за спину, чтобы перекусить пополам. Мое сердце всякий раз замирало, когда я видел, как Рай, уверенный в своей непобедимости, вприпрыжку скачет туда, откуда мы все убегали. Его приходилось отзывать, убеждать, что там опасно, но иногда он, увлеченный, ничего не слышал, и я бежал за ним, хватал за шкирку и возвращал на место в добровольно-принудительном порядке. Сыну надо было учиться думать о собственной шкуре - принцип "Вперед, в пасть льва!" в нашей жизни совершенно не применим, а уж в его возрасте и подавно равнозначен самоубийству. Мррн, физически не уступающая Раю, была самой тихой и спокойной в семье. Она любила "медитировать", но подловить ее на этом никому не удавалось. Однако Мррн боялась всего, и постоянно жалась ко мне и маме. Стоило ей увидеть либо услышать что-то, даже вполне безобидное - и более робкого котенка, с совершенно круглыми от страха глазками я еще не видел. При том, что Мррн прекрасно боролась, ей не хватало того, чего у Рая в переизбытке - смелости. Смелой она была лишь в семейном кругу, за пределами которого все бойцовские качества испарялись. Тонка - своеобразная "золотая середина" - сочетала присущие Раю храбрость, осторожность и внимательность Мррн, добавляя от себя веселый характер и чувство юмора. У нее был актерский талант, используемый по большей части в схватках. Тонка принимала самый покорный вид, какой только можно себе вообразить, но, едва лишь соперник отворачивался, ангельской невинности в глазах будто и не было, а попавшегося на уловку тут же опрокидывали и кусали. Как ни странно, жертвой Тонкиных фокусов чаще становился Рай, очевидно, ввиду большой самоуверенности его легче было убедить, что он победил - и коварно напасть со спины. Тонка имела все шансы выжить в естественном мире, а самым "неестественным" и непредсказуемым элементом я считаю человека с ружьем, копьем и каким бы то ни было оружием. Зная, что в семье все постоянно общаются и учатся, я ожидал, что со временем дети сами позаимствуют один у другого нужные черты характера: Рай научится у Мррн осторожности, Мррн, в свою очередь, наберется у брата смелости, и оба они возьмут от старшей сестры ее коварство и способность притворяться и подыгрывать, что очень пригодится в жизни всем троим. А я должен аккуратно, без перегибов, направлять воспитание в нужное русло, поощрять и поддерживать, и, самое главное, обучать выживанию. Мы отдыхали в тени раскидистого дерева. Тут валялась большая ветка, обломанная и пожеванная слонами - как интересно было прятаться среди листьев и сучьев, наскакивать и ловить друг дружку за хвосты. Когда детям надоели прятки, они залезли на дерево, благо его ветки росли низко и падать, в случае чего, было не страшно. Мррн пробежалась по толстому суку до конца, ловко развернувшись, побежала обратно. Встретив Рая, она шлепнула его по голове, желая освободить себе путь. Рай уперся, стоя на трех лапках и цепляя Мррн за ухо. Тихонько подкравшаяся Тонка залепила братцу по попе обеими передними. Рай не смог сражаться на два фронта, и повис на ветке, изо всех сил стараясь подтянуться. Ободренная помощью Тонки, Мррн шлепнула Рая по ушам, он попытался ответить достойно, держась одной лапой, но сорвался и полетел на обломанную слонами ветку. Раздался полный страха и боли душераздирающий писк, перепуганная Тонка чуть не свалилась вслед за Раем. От увиденного зрелища у меня непроизвольно закрылись глаза: Рай упал на острые сучки, которые пронзили его насквозь - грудь, брюшко, спинку. Полосы "хаки" смешались с полосами крови. Рай уже не пищал, но еще шевелился и смотрел на меня широко распахнутыми желтыми глазками. Я не мог отвести взгляда. В предсмертной муке он видел всю мою сущность до самых потаенных глубин, и молил о спасении. Это были даже не образы - единый, отчаянный крик, в котором заключался весь смысл последних мгновений жизни. Вскоре он затих, смолкла мольба о помощи. Сквозь туман слез, застилающий глаза, я видел Асву - она обнюхивала Рая, лизала головку, пытаясь разбудить от смертного сна. Девочки сидели рядом, на мордочках - ужас и смятение. Мне стало дико и страшно. Рай - мой первый и единственный сын, любимец семьи, весельчак, душа компании, шалун и заводила во всех играх… Рай погиб… Время неумолимо пожирало секунды "клинической смерти". Даже НанОрг окажется бессилен. Судьба, до каких пор ты будешь играть со мной? Зачем вынуждаешь в очередной раз идти поперек всех правил? Однажды я видел твой ход - слоны, растоптавшие куст, где жили дети Асвы - пусть не мои, но что с того? Судьба, ты вновь испытываешь меня на прочность, как будто мало было уроков: Асва, попавшаяся в петлю; антилопа, разбившая мне ребра во время охоты; недавнее похищение. Но я отменяю твой приговор. Схватив Рая за голову, я снял его с колючек и сучьев, положил на землю и лег грудью на обагренное тельце, проникая в раны, исцеляя сердце, легкие, кишочки. С верой в невозможное, надеясь на чудо, я послал слабый электрический импульс в маленький моторчик - сердечко. Оно сократилось - и замерло… Второй импульс - снова сокращение без ответа. Я опоздал! На какие-то несколько секунд! Вне себя от ярости, уже почти не отдавая отчета в действиях, я ударил силой тока, наверное, в два-три раза превышающей максимально допустимую для такого существа, как двухмесячный котенок. Ударил, вложив в разряд всю боль, отчаяние, силу духа и волю к жизни. Рая дернуло так, что он подпрыгнул. Я вырвал нерв из его грудной клетки, и отвернулся, не в силах признать тщетность своих попыток. Асва не понимала, что я делаю, но разделяла мои чувства. Склонясь над дочерьми, она вылизывала их, будто заклиная от бед. Последний раз я взглянул на сына. Разрисованный извилистыми полосами, он выглядел умиротворенным, сладко спящим. Вроде бы, его ротик был закрыт… Спи, милый, я уйду отсюда, чтобы не видеть, как тебя подберет какая-нибудь гиена. Твоя кровь на моей груди - я не буду смывать ее, пока она не сотрется сама. Это дань памяти. Прости, Рай. Я встал и медленно пошел - все тело и даже хвост казались налитыми свинцовой тяжестью. Неожиданно Блурри прыгнул с лапы, где обычно находился, подбежал к Раю и положил свою лапку на его грудь. Через миг, мысленно войдя в мое сознание, он разразился ликующим хохотом: "Ты сделал это! - выполнив замысловатый, преисполненный радости пируэт, дракончик повис на моем носу. - Ты спас Рая!" Спас!? Я не поверил, я хотел, страстно желал, но боялся поверить. Блурри снова положил лапку на котенка и сформировал образ кардиомонитора: на экране ровной, непрерывной чередой шли короткие пики, в углу экрана мигали цифры - 103, 102, 104 удара в минуту. В который раз за свою жизнь я убедился, что Разум должен быть выше Чувств - убитый горем, я не увидел, как движется грудь Рая, а возле его ротика взлетает крохотное облачко пыли. Горечь невосполнимой утраты ослепила меня, и я вполне мог уйти, оставив сына живым, но без сознания, будучи уверенным, что он мертв. "Если бы ты ушел, я привел бы его к тебе". - ответил Блурри на мои думы. "Блурри, проверка систем". - запросил я, имея в виду Рая. С детства привыкнув к компьютерам и роботам, я мог мыслить как машина и часто применял фразы из программ в разговорах с Блурри и Гринни, переходя на машинно-компьютерный диалект. Эта привычка осталась и по сей день. "Уже проверено. Все органы работают нормально". - сказал кибер. Я лизнул нос Рая - его язычок сразу отозвался на привычную ласку. Еще с минуту я умывал мордочку сынишки, прежде, чем он открыл глаза. Если и был на свете кто-то, более счастливый, чем я, так это Рай. Его глазки-солнышки светились радостью, он обнимал мой нос, слизывал катящиеся по щекам слезы - я снова плакал, теперь уже от счастья. Рай галопом понесся к маме. Правый бок, на котором он лежал, был перемазан кровью и пылью, а левый чистый и гладкий - Рай стал воплощением выражения "Между жизнью и смертью". Асва попыталась навести глянец на правую сторону котенка, но это оказалось задачей трудновыполнимой: вывернувшись из-под материнских лап и языка, Рай носился, опьяненный восторгом жизни. Он налетел на сестер и устроил неразбериху, явно наслаждаясь оплеухами, которыми его щедро одаривали радостные девочки. К общему веселью присоединились обе ящерицы, и малыши устроили охоту за киберами, которые с удовольствием позволяли прихлопывать себя лапками. С тех пор, как спутник-шпион перестал следить за нами, дракончики жили вместе. Я сел рядом с Асвой - она тут же выплеснула на меня переполняющие ее любовь и радость, с избытком вознаградив за душевные мучения. "Блурри, а ведь ты научился радоваться чужой жизни, научился смеяться от радости, выражать чувства". "Да! Представь себе - да!" - снова захохотал он, хитрым приемом увернувшись от котят, в итоге Мррн и Рай столкнулись лбами. Охотиться не пришлось - праздничный обед организовал Блурри, убив током жирную зебру. Ее оранжево-желтый жир всем нам пришелся очень даже по вкусу. …Золотой медалью "За волю к жизни" висела на небе полная луна. Эта медаль была одна на двоих - мне и сыну. И одна на всех нас.